Внутри неё тьма

ГЛАВА 9

Ночь прошла ужасно. Рада долго не могла заснуть, вертелась с боку на бок. Через несколько часов перина казалась жутко неудобной, кровать поскрипывала от постоянных движений, разрушая успокаивающую тишину ночи. Тело ныло с непривычки. Порез на ладони саднил, девушка опасалась не то что опереться на эту руку, но и подвинуть её. Она тяжело дышала и раздражалась от того, что после ухода Руслана воздух наполнился его запахом – хмелем и дикими травами. И ещё какой-то незнакомый свежий привкус чувствовался на его коже, и перина пропахла им. Рада пыталась не вдыхать постылый аромат, но всё ж образ юноши, теперь уже мужа, так уверенно ласкающего её тело, не выходил из головы.

Несколько раз девушка почти проваливалась в сон. Но тут же вздрагивала, и дремота сходила с неё. От неприятного предчувствия тело горело, а сердце стучало так громко, что, будь в этой опочивальне кто посторонний, обязательно услышал бы его стук.

С первыми лучами солнца Рада всё же уснула. Знакомые картины с вкраплением небылиц проносились во сне: девушка то собирала цветы, но не в поле, а на дне реки, то возвращалась в свой дом в Сосенках, но на его месте оказывалась Ягинина изба, да и сама тётка сидела на крыльце. Образ Руслана тоже мутно пробивался в сновидениях – юноша выглядывал из окна избы. Рада подобрала с земли камень и безжалостно запустила его в наглеца. Руслан поймал камень и расхохотался, а лицо его сменилось на лицо Морока, который тянул к девушке руки и повторял: «Отблагодари меня. Подари свою тьму». Рада стояла во дворе, ноги её провалились в землю, как в болото, и она не могла сдвинуться с места. Ледяной бог вылез и окна и, повторяя всё те же слова, приближался к ней. А потом послышался хлопок, и Морок крикнул ей в лицо:

– Поганка!

Рада вздрогнула и проснулась.

Дверь в её опочивальню была отворена настежь, а на пороге стоял Филипп Белолебедь. Грудь и брюхо его поднимались от тяжёлого, запыхавшегося дыхания, а лицо багровело как редис. Позади него собрались привлечённые шумом служанки. Купец переступил порог опочивальни. Каждый его шаг раздавался так громко, будто удар колокола. Рада от неожиданности натянула на себя одеяло до подбородка и приподнялась.

– Дрянь! Обманщица! – ревел Белолебедь.

Он со злости пнул стоящую на полу вазу, наверняка такую же дорогую, как и всё убранство усадьбы. Рот купца был перекошен, а глаза налились кровавыми жилками. За пару шагов добрался до кровати и потянул за одеяло. Девушка, которая цеплялась за ткань, едва не свалилась.

– Убирайся! Вон из моего дома!

Он развернулся и принялся выкидывать платья из сундуков. Служанки в испуге и растерянности топтались на пороге опочивальни.

Рада поняла: действие чар развеялось. Русалочья песня больше не обволакивала его разум, не внушала благоговения перед девушкой. Купец метался из стороны в сторону, ломал и раскидывал вещи. Купец сейчас выглядел даже страшнее, чем в день их первой встречи. Тогда, в детстве, он был хладнокровен и выверял каждое движение, пусть и невероятно жестокое. Сейчас же ярость не умещалась в нём. Рада молчала. Понимала, что он даже не услышит её оправданий, и потому просто ждала, пока Белолебедь до дна выпустит свой гнев и уберётся из опочивальни.

Но уходить он не собирался. Филипп навис над девушкой, руки его тряслись, как у пьяницы. Она уставилась на него, держась за одеяло, словно за щит. Оно было единственной преградой между Радой и взбешённым купцом, которого она обманула. Не такого она ожидала. Знала, что будет сложно, что придётся ругаться с Филиппом, чтобы зацепиться в его доме. Но не была готова к тому, что он с оскорблениями ворвётся в её опочивальню и будет выгонять, не стесняясь, что слуги начнут шептаться и разносить сплетни за пределы усадьбы. У девушки и самой затряслись руки. В тот момент она побледнела – так же Белолебедь нависал над ней в детстве. Он тяжело дышал, раздувая ноздри, как бык. Купец схватил Раду за волосы и вышвырнул её из кровати. Служанки ахнули: они не решались зайти в опочивальню, боясь гнева строгого хозяина, и помочь ничем не могли. Их молчаливое наблюдение лишь раздражало девушку. Она хотела ответить Белолебедю, ругательства так и рвались наружу, но отчего-то застывали в горле. Язык не двигался, будто заледенел. Рада почувствовала себя такой же униженной и беспомощной, как тогда, в детстве, после возвращения к жизни. Она молчала, потому что слова не смогли бы её спасти.

Рада ударилась коленями о деревянный пол. Схватилась за голову, за корни волос, которые заныли от выходки купца, и подняла на него ошарашенный взгляд. Хотела встать, но ноги запутались в подоле рубахи, а силы, как и голос, покинули девушку.

– Что молчишь, мерзавка? – Белолебедь схватил её за горло, заставляя подняться. – Ты меня поняла? Поняла, спрашиваю? – Его голос, поначалу визгливый, перешёл на шипение, а пальцы всё сильнее сжималась вокруг шеи Рады. – Убирайся! Собирай всё и выметайся отсюда и из моей семьи!

Девушка вцепилась в его руки. Сдавила ногтями ладони купца, чтобы он ослабил хватку.

– Поняла меня?! – повторил он.

Рада кивнула и прохрипела:

– Да.

Белолебедь отцепил руки и отшатнулся от девушки. Взгляд у него был всё так же свиреп, купец готов был в любой момент наброситься на неё. Убить. Один раз уже убил – не побоится убить снова. Рада не заметила, что трясётся. Она стояла на месте, почти падая, и не могла сдвинуться. Ноги не слушались, они ослабли до того, что едва держали девушку. Она осела на кровать. Так страшно ей ещё никогда не было. Даже в детстве.

Филипп ещё несколько секунд буравил её взглядом. Теперь на шее Рады проступят синяки не только от поцелуев Руслана, но и от нападения его отца. Мерзкая семейка. Ради мести им девушка готова была пойти на всё – но сейчас надо было собраться с силами. Голова кружилась, и даже сфокусировать взгляд казалось непосильной задачей. Рада беспомощно смотрела на начищенные сапоги Белолебедя, на которых проступили царапины, видимо, из-за сегодняшнего погрома. Сапоги стукнули по дощатому полу и начали отдаляться. Вместе с ними отдалялась и тень купца.

– Паршивка! Чтоб духу твоего здесь больше не было! – Голос Филиппа шёл уже от двери в опочивальню.

Ответа он, видно, не ждал, потому как сразу же хлопнул дверью.

Рада не слышала, как он ушёл из коридора, как разбежались подальше перепуганные служанки. Всё потонуло в гуле, который звучал в ушах, непрерывно и тоскливо, как дождь. Хотелось последовать примеру Белолебедя и дать волю чувствам: разломать вдребезги всё вокруг. Но девушка безвольно сидела на кровати, согнув спину и уставившись в пол. Руки болтались внизу. Рада подняла их и долго смотрела, как дрожат ладони. А потом снова открылась дверь. Не было сил встать, даже лицо она еле повернула. Потрясла головой в надежде, что на пороге лишь видение, потому как разговаривать сейчас ни с кем не хотела.

Но Руслан к её желаниям не прислушался. Он нахмурился, пока оглядывал раскуроченную опочивальню, а потом обратился к жене:

– Отец очнулся от твоих чар. Наконец поверил мне.

Рада закрыла глаза и набралась сил, чтобы встать. Уверенный голос Руслана выводил её из себя.

– Отец требует, чтобы ты уехала. Мне найдёт новую жену – никто и не заметит подмены.

– Уехала?! – прошипела девушка, срываясь на визг. Шаг за шагом она приближалась к Руслану, и злость пылала в ней. Она бы, наверно, набросилась на него, если бы он в последний момент не схватил Раду за запястья, не позволяя подойти вплотную, и она бросила ему в лицо: – Нет уж! Не выгоните!

Руслан сжал губы. Он поймал взбешённый взгляд жены, а потом опустил глаза ниже, к ней на шею, где угадывались следы от удушения. Наверняка служанки уже донесли ему, как Белолебедь пообщался с невесткой. Юноша сощурился, нахмурил брови. И сказал гораздо мягче, пытаясь успокоить девушку:

– Отец очень зол. Очень. На что ты рассчитывала? Он не позволит остаться, уезжай, пока он позволяет по доброй воле.

– Очень «доброй»! – язвительно воскликнула девушка, выдёргивая руки и отступая на шаг. Руслан, похоже, не догадывался, что из себя представляет его отец. Белолебедь был готов убить её. Снова. Рада не боялась словесных угроз, но он был физически опасен – Рада до сих пор чувствовала его пальцы на своей шее. Она погладила кожу, закрывая синяки от взора Руслана. – Ты бы видел…

– …слышал, – перебил юноша. – Этого достаточно. – Теперь он смотрел на пальцы девушки, которыми она обняла себя за шею, и во взгляде его, кажется, промелькнула жалость. – Не спорь. Собирай вещи. Я скоро поеду на ярмарку и по дороге отвезу тебя, куда скажешь. Денег тоже дам. Уезжай. Если не уедешь сейчас, то позже вернётся Прохор и отправится к градскому служащему, расскажет, что ты была среди тех, кто хотел ограбить нашу повозку. Сама выбирай, куда хочешь: к себе домой или в темницу. Но здесь ты не останешься.

Под конец голос Руслана стал таким сухим, как трава под палящим солнцем. Рада хотела возразить, но юноша не дал ей времени. Он резко развернулся и скрылся за дверью, а она, отшатнувшись назад, вновь упала на кровать. Казалось, это конец. Девушка сжала кулаки, стиснула зубы. Кожа горела, опалённая ненавистью к семье Белолебедей, и никому не было дела до справедливости. Рада сжала простынь, потом вышвырнула с постели подушку. Схватилась за одеяло, но не скинула его – прижала к лицу, заглушая звериный крик безысходности. Покатились злые слёзы, и девушка, откинув одеяло, прижала ладони к лицу. Солёные дорожки слёз обжигали щёки. Плечи дёргались резко и беззвучно, и Рада упала в постель, вновь спрятав лицо и крики в одеяле.

Сквозь рыдания она едва слышала, что стучались служанки. Но без дозволения зайти в опочивальню к опальной девице они, к счастью, не решались.

Рада уже не чувствовала запах древесины и полевых цветов, которые ночью царили здесь. Вместо них опочивальню наполнили пот, пыль и слёзы. После того, как Белолебедь разбил и разломал тут всё, клубы мелких соринок виднелись в солнечном свете, чьи лучи проникали в окно. Пол устилали осколки ваз, разорванные цветы и мелкие деревяшки. Поверх них комом валялись платья и украшения – подарки Володи. Рада стянула с пальца обручальное кольцо. Швырнула его в самую кучу мусора, а потом, опомнившись, вскочила на ноги.

«Нет уж!»

Так просто они от неё не избавятся. Ладонями девушка растёрла слёзы по щекам и принялась искать кольцо. Укололась об осколок, на пальце выступила кровь, но это не отпугнуло девушку: злость лишь придала ей сил. Рада продолжила рыться в вещах. Нашла кольцо, вернула на палец и оскалилась. Не для того она приехала сюда, чтобы уехать ни с чем. Надо бороться. Она хотела мстить, и единственным способом мести она видела лишь смерть Белолебедя. Рада готова была убить его хоть сейчас. Но сегодняшнее утро показало, что она слаба физически, не сможет даже приблизиться к Филиппу, не то что нанести вред. Да и как? У неё даже ножа при себе не было. Можно было отравить Белолебедя, но для этого надо было задержаться в его поместье.

В раздумьях девушка не заметила, как бродит кругами по комнате. Босыми ногами она спотыкалась на разбросанных вещах и лишь чудом не наступала на осколки. Кулаки сжимались и разжимались, а губы шептали проклятия.

Он получит по заслугам.

Но если она не уедет сейчас, то он убьёт её. Не побоится сделать это голыми руками и при слугах.

Мысли путались, вихрем проносились в голове. Рада, при всех её знаниях и колдовских корнях, была слишком слаба. В груди ныло от ощущения беспомощности. Жаль, Ягиня и Кощей далеко, подсказали бы сейчас, что делать. Но девушка не видела их с тех пор, как объявила о предстоящей свадьбе с Володей. Тогда она уехала из избы и по настоянию жениха перебралась жить на постоялый двор.

Очередной круг по комнате не принёс ничего нового. Рада остановилась и закрыла глаза. Надо было отдышаться, отпустить злость, которая сковывала сознание. Выдох-вдох. Выдох-вдох. Выдох. На следующем вдохе девушка открыла глаза и обнаружила, что стоит перед зеркалом. Она не успела приказать служанкам, чтоб занавесили его – думала сделать это сегодня, – и потому отражение нахально смотрело и смеялось над ней.

– Больно? – проскрипела Тьма, касаясь собственной чёрной шеи.

Рада отвернулась, стараясь её не слушать. Она и так едва сдержала новый поток слёз.

– Позор, как ты слаба. – Тьма, уже не пытаясь казаться отражением, подошла вплотную к зеркальному стеклу и положила ладони на невидимую преграду. Её чёрные обугленные руки вызывали тошноту. Рада пожалела, что увидела это краем глаза. – Но я могу помочь тебе.

«Помочь тебе, помочь тебе, помочь тебе», – голос повторялся в сознании жутким скрипом, будто кто-то тёр камнем о камень. Девушка закрыла глаза и уши, чтобы не видеть и не слышать пугающего соблазна. О да, тёмная сущность была сильна. И она хотела на волю. Потому скрыться от неё, пока зеркало рядом, было невозможно. Но и выбежать из опочивальни в таком сумасшедшем виде Рада не могла. Оставалось лишь терпеть. А Тьма умна. Вчера она молча наблюдала за тем, как девушка обоснуется в усадьбе, как будет обольщать и ублажать мужа, а сегодня увидела, что план не сбылся, и начала действовать.

– Я помогу отомстить, – Тёмная говорила уже ласково, вкрадчиво. – Ты ведь хочешь убить его?

Рада замотала головой. Тьма, которая жила внутри, знала обо всех её мыслях, даже самых потаённых.

– Замолчи, – прошептала девушка. Снова слёзы выступили её на ресницах.

– Я буду твоим оружием. – Тёмная понимала, на что надо давить. – Помогу убить его. Хочешь – быстро, хочешь – медленно, чтоб страдал. Тебе решать.

Это была уловка. Если бы Рада выпустила тьму, то решать бы уже в полную силу ничего не смогла. Тёмная могла завладеть мыслями. И всё же… Предложение помощи звучало чересчур заманчиво. Не было другого пути из тупика, в котором оказалась девушка.

– Нет, – прошептала однако она и открыла глаза. – Нет!

Тьма всё так же держала ладони на глади зеркала, призывая Раду подойти и дотронуться.

– Да, – улыбнулась Тёмная. – Подойди, не бойся. Не дай Белолебедю победить. Он убил твою семью и тебя. Тебя готов убить снова.

Рада стояла на месте. Знала, что подходить нельзя, пусть голос тёмной и засасывал, как болото.

– Уедешь ни с чем? Потеряешь всё, к чему стремилась. Станешь никем, – подманивала Тьма. – Ну же, подойди. Можешь не выпускать меня полностью. Просто опробуй мои силы.

Девушка нахмурилась. О таком Кощей ей не говорил.

– А так можно?

– Можно. – Тьма дёрнула чёрными плечами. – Так же, как можно приоткрыть немного заслонку печи, чтобы посмотреть, готов ли пирог. Так же и ты приоткроешь дверь для моей свободы.

– А дальше? – Рада взглянула прямо в чёрные глаза. Голос внезапно окреп, в нём прозвучала стальная решительность. – Скажи честно.

– Честно? – Тьма ухмыльнулась. – А дальше либо ты вовремя запрёшь дверь, либо я успею распахнуть её полностью.

Девушка кивнула. Это было достаточно честно: она могла рискнуть ради мести. Или уехать из усадьбы с позором. Рада покачала головой. Нельзя соглашаться на заманчивые речи Тьмы. Нельзя.

Но иного выхода она не видела.

Она быстро подошла к зеркалу и поставила свои руки прямо напротив ладоней Тёмной. Взгляды натолкнулись друг на друга. Тьма улыбнулась. Рада тоже.

«Правильный выбор», – губы тёмной сущности не шевелились, но девушка отчётливо услышала её голос у себя в голове, а вместе с ним почувствовала, как сила и решимость наполняют её.

– Хватит. – Рада отдёрнула руки. Тьма сощурилась – осталась недовольна, что ей даровали так мало свободы, но девушка была тверда: – Достаточно. Этого хватит, чтобы отомстить.

Она посмотрела на свои ногти: на миг показалось, что те почернели, удлинились и заострились словно ножи, как у отражения в зеркале.

Когда Рада вышла из комнаты, в коридоре было пусто и тихо. Каблуки звонко стучали по половицам, она шла быстро и уверенно, одетая в одно из нарядных платьев. Уже ничего, кроме красивого лица, не осталось в ней от той девушки, которую Белолебедь застал в постели. Спина прямая, голова гордо поднята, во взгляде надменность, – такой Раду увидели служанки, когда вышли на звук её шагов. На их лицах поначалу промелькнула жалость к девушке. А зря. Она могла за себя постоять, пусть утром и не смогла этого показать. Уточнив, где находится Белолебедь, она направилась к нему в горницу. Служанки проводили её и наверняка остались под дверью, чтобы подслушать разговор. Не будет же приблудная девица перечить такому влиятельному человеку, как Филипп Белолебедь?

Дверь захлопнулась позади, и Рада сглотнула. Мельком осмотрела тесное полутёмное помещение, заставленное сундуками, как и горница свадебного приказчика, а потом остановила взгляд на столе, за которым сидел старый купец. Филипп, прищурившись и ухмыляясь, смотрел в ответ. Он развалился на стуле и держал в руках грамоту, видно, подсчитывал свои богатства.

– Вещи собрала? Пришла попрощаться? – Купец отвёл взгляд от невестки и вновь уставился на грамоту. Сейчас в голосе Белолебедя не было и толики той злости, которую он испытывал утром. Выплеснул весь кипяток, обжёг девушку и остыл сам.

– Нет.

– Вот как? – он поднял взгляд.

– Я не уеду.

Рада увидела, как желваки заходили по его пухлым щекам. Филипп поднял брови, и на лбу появились длинные глубокие морщины. Девушка приблизилась к столу. Купец молчал, видно, ждал от неё объяснений, почему в ней вдруг появилась такая дерзость. Он не отложил грамоту, просто теребил её край, чтобы от накатившего недовольства занять руки. Рада склонилась над столом. Сейчас она ощущала в себе мощь скрытой тьмы и даже видела тёмный силуэт вокруг себя, который несведущий человек вполне мог принять за игру света и тени. Свободной рукой купец побренчал пальцами по столешнице.

– Ты ограбила моего старшего сына. Приворожила младшего. Зачаровала меня колдовством. Потом от младшего сына сбежала к старшему. Ты думаешь, я позволю тебе остаться в усадьбе? – Спокойствие в его голосе лилось через край, он понимал, что правда на его стороне, слишком много ошибок совершила Рада. Но он не знал всей правды.

–Придётся позволить. – Тень девушки загородила стол.

Филипп отложил грамоту. Усмехнулся – упорство невестки позабавило его.

– А ты настырная, – протянул он. – Чего ты хочешь, зачем ты здесь? Ради денег? Хочешь откупа?

Рада цокнула каблуком.

– Ради денег, но и не только. – Она позволила Тьме слиться с её голосом и продолжила говорить так, что у купца мурашки побежали по коже. – Вовек со мной не расплатишься, убийца.

Белолебедь сначала растерялся. Взгляд его забегал, но тут же старый купец вскочил со стула и стиснул зубы:

– Крамольные речи ведёшь, девка! Ты кто такая?!

Рада вскинула подбородок:

– А ты многих убивал, раз не помнишь, кто я?

Она прищурилась. Белолебедь взглядом вцепился в её лицо, рассматривая и пытаясь понять, о чём говорит девушка. Потряс головой.

– Ты, видно, бредишь, – купец решил действовать осторожно. – Выдумываешь. Клевещешь на меня, чтоб власть надо мной получить. – В ответ Рада с острой улыбкой покачала головой, и он продолжил уже строже: – Говори, да не заговаривайся.

– А то что? Снова убьёшь? Из-за какого-то наследства! – Девушка ударила ладонью по столу.

Филипп вздрогнул от резкого звука, перевёл взгляд на её руку и широко раскрыл глаза. Рада ослабила вожжи, которыми сдерживала внутреннюю Тьму, и та явилась на свет. Показалась Белолебедю. Он увидел чёрные когти на руках Рады, кожу, которая на его глазах начала чернеть, и услышал смех, похожий на скрип колёс. Купец отшатнулся. Он схватился на сердце, закрыл глаза, глубоко дыша, и принялся взывать к богам. Остриями когтей девушка сделала глубокие царапины на столешнице, наклоняясь над столом и приближаясь к Филиппу. Лишь стол служил ей преградой, отступать было некуда – позади купца была стена. Рада дотянулась до его шеи и медленно, ощущая разливающуюся внутри негу, проткнула его кожу когтем, словно швейной иглой.

Проступила кровь. Пара бордовых капель, в которых отражалась вся горница и очарованное лицо девушки, вскружили ей голову похлеще вчерашних поцелуев с Русланом. Она втянула носом воздух. Как человек она не могла почувствовать притягательный аромат крови, но Тьма внутри неё наслаждалась этим запахом. Тьма почти дрожала от вожделения. Она обнимала Раду и нашёптывала ей, напоминая о мести: «Убей. Убей его».

– Я… Я вспомнил тебя, – пробормотал Белолебедь. – Я же приказал им убить тебя!

– Они и убили, – ласково ответила девушка.

– Как ты?..

– …выжила? Благодаря Тьме.

Рада отняла острие когтя от шеи Белолебедя, и он поднял взгляд: вдвоём они рассматривали кровь. Одна – с усладой, второй – с ужасом. Девушка облизала губы. Растянулась в улыбке, вспоминая, как пробовала кровь мужчин, которых ловили в свои чарующие сети русалки. Но кровь Белолебедя её интересовала не как пища, не как наслаждение – а как знак смерти. Благодаря Тёмной сущности она готова была убить купца. Отомстить наконец. Он заслуживал смерти за то, что совершил, за то, что обрёк целую семью на смерть. А теперь купец в ступоре стоял перед девушкой. Рада зло ухмыльнулась: она тоже тогда стояла в ступоре под его взглядом, понимая, что надо бежать, но не владея телом. Теперь они поменялись местами. Тьма дарила девушке неведомые силы и уверенность, во сто крат развивала её собственную злость. Раде оставалось лишь поднять руку и провести когтем по шее Филиппа. Взглядом она это уже сделала. Купец понял её намерения и закричал.

Служанки тут же вбежали в горницу, и Рада отшатнулась от стола. Она закрыла глаза, мысленно прогоняя Тьму в глубину сознания, и приняла вид обычной девушки.

– Она… Она… – Филипп указывал на невестку, но не мог подобрать слов, чтобы объяснить, что именно произошло.

Девушка постаралась принять спокойный вид, хотя нутро её пылало досадой и ненавистью.

– Мы договорились, что я остаюсь, – объяснила Рада служанкам и обратилась к купцу: – Так ведь?

Грудь Белолебедя тяжело вздымалась. Он рассматривал девушку, пытаясь уловить в ней хоть крупицу той Тьмы, которую видел перед собой минуту назад, чтобы пожаловаться и объясниться перед служанками, но ничего не выходило. Рада была собой – обычной красивой девицей. Купец потряс головой. Он ничего не отвечал, лишь мычал что-то невнятное, указывая широко распахнутыми глазами на невестку. Но она и так понимала, что он напуган, потому в ближайшее время не сунется к ней и не попытается выгнать. По крайней мере пока. Рада кивнула в полупоклоне и молча покинула горницу, почти ощущая кожей, как служанки и сам Белолебедь провожают её удивлёнными взорами.

Досадно, что она не успела убить Филиппа. Радостно, что пока остаётся в усадьбе. Все понимали – война только началась, пора готовить оружие.