Внутри неё тьма

ГЛАВА 7

После отъезда из усадьбы Белолебедей Рада вся извелась. Она не знала, что думать, на что надеяться. Девушку вернули в горницу на постоялом дворе, и началось волнительное ожидание грядущего дня свадьбы.

Ночью она почти не сомкнула глаз. Спать хотелось, усталость, как тёплое покрывало, навалилась на девушку, но от тревоги сон не шёл. Мысли метались в голове. «Что, если Руслан переубедит отца и брата, заставит их отвернуться от меня? Подговорит кого-нибудь навредить мне, чтобы расстроить свадьбу? Что, если Филипп не успеет подготовиться, созвать гостей, и потому перенесёт свадьбу на другой день? Или Володя слишком поздно очнётся от хмельного сна?» – беспокоилась девушка. Что угодно могло пойти не так, а в её распоряжении оставался всего лишь день, чтобы выйти замуж и встать на прямой путь мести. Иного случая отомстить уже не будет.

Так, томимая мыслями, Рада провела ночь. Заснула лишь под утро и проснулась поздно, но то оказалось к лучшему – меньше времени осталось на переживания. А вот с пробуждения девушка не могла найти себе места. Она по которому кругу перемерила те платья, что вчера прислал ей Володя, перебрала украшения и обувь. Восхищение подарками до сих пор не угасло. Рада выбрала кремовое платье, которую впору было бы носить княгине или заморским дамам, что изредка проездом заглядывали в местное княжество. Простой люд такие светлые цвета и ткани не носил, чтобы не попортить грязной работой или чтобы завистники не попортили. К платью подошли сапожки, расшитые жемчугом, и жемчужные украшения: длинные серьги и невысокий кокошник.

Прежде чем нарядиться, Рада долго отмокала в купальне. Горячая вода расслабила её и смыла волнение, оставив лишь принятие своей судьбы. Запах трав успокаивал не меньше. Но лишь вылезая из ванны, девушка вдруг поняла, что среди трав затесались и те, которыми пах Руслан. Его образ тут же упрямо возник перед взором и не уходил, как бы Рада ни отмахивалась.

Этот человек мог испортить всё.

И снова спокойствие уступило место волнению. Девушка высушила волосы и дрожащими пальцами принялась заплетать их в тяжёлую косу. Руки работали, а мысли вновь уносились вдаль, к усадьбе Белолебедей. Володя не говорил времени, когда приедет, но оба понимали: ближе к вечеру. Нелегко подготовить свадьбу за один день, ведь и столы накрыть надо, и гостей созвать, и самим нарядиться. Да и дорога от усадьбы до постоялого двора неблизкая. Потому в ожидании Рада прислушивалась к звукам снаружи и бежала к окну всякий раз, как слышался стук копыт. Она вглядывалась в дорогу, рассматривая повозку – не Володя ли едет?

Но пока он не приехал, потому девушка от скуки и волнения, не зная, чем себя занять, наворачивала круги по горнице. Приглаживала платье, перекидывала косу на другое плечо и направлялась к сундукам. Пробегалась взглядом по их содержимому, размышляя, точно ли выбрала самое лучшее платье.

В очередной раз заслышав, как лошади скачут по городу, Рада выглянула в окно. Из горницы, которую она занимала, открывался вид ровнёхонько на конюшню и на вход в постоялый двор. Возле него остановилась повозка. Девушка возликовала и разом выдохнула – на этой же повозке вчера приехал Володя. Она видела его светлую макушку и, не отрываясь, следила, как жених будет вылезать. Но он медлил, и в голове тут же вспорхнула беспощадная мысль: что, если он приехал озвучить отказ? В глаза сказать ей, что передумал жениться?

И за очередными переживаниями Рада не сразу поняла, что рядом с Володей сидит не кто иной, как Руслан. Девушка сначала приняла женихова брата за слугу или гонца, мало ли… Но Руслан резко поднял голову, и его взгляд впился точно в стоящую у окна девушку. Юноша скорчил мину и отвернулся к брату, толкнув того в плечо. Володя будто очнулся ото сна, а Рада с колотящимся сердцем следила, как он вылезает из повозки и вместе с Русланом заходит на постоялый двор. Одет жених был празднично, но вот шаг у него был медленный, неуклюжий – верно, хмель не выветрился за ночь.

Рада мигом отперла дверь. Приоткрыла её и в тонкую щель наблюдала за женихом, пока тот с поддержкой брата ковылял по лестнице. Хотелось позвать его, подать руку, чтоб шёл скорее, но нельзя. Девушка незаметно для себя сжимала руки, сминая под ними ткань платья, и мысленно подгоняла Володю. Круговорот мыслей шумел в голове – от уныния и сомнений до предвкушения и счастья. Рада в последний раз поправила волосы и пригладила платье, а потом тихонько прикрыла дверь, чтоб братья не заметили, что она за ними следила, хотя те должны были догадываться, что невеста будет подглядывать. Ещё несколько секунд, и раздался стук в дверь. Рада для приличия выждала немного и открыла.

Володя стоял на пороге и глупо улыбался, глаза блестели, но не от счастья, а от избытка хмеля (хотя для некоторых и это счастье). Руслан толкнул брата, и он почти что ввалился в горницу. Жених долго водил виляющим взглядом по невесте, пытаясь сосредоточиться. А она молчала. Хотелось взвыть – знала же, что чары с хмелем и приворотными травами смешивать чревато, ведь человек долго будет пьян. И всё же Рада сделала это. Сама привела Володю в такое состояние, а теперь пожинает плоды. С другой стороны, выбора у неё не было ни за столом, ни сейчас, потому она скованно улыбнулась жениху, стараясь казаться радостной и доброжелательной. Володя шагнул к ней.

– Невестушка моя, любимая, красавица, – неразборчиво бормотал жених, обнимая девушку.

От него разило хмелем. Чересчур крепкие объятия, ещё в присутствии брата, переходили черту дозволенного, потому Рада аккуратно отцепила от себя Володю и усадила его на кровать. Он опустил голову и, кажется, заснул сидя.

Девушка подняла ошарашенный взгляд на Руслана. Тот с недовольной миной стоял на пороге, стиснув руки на груди.

– Твоя работа? – спросил он. – Никогда Володя с отцом так не напивались, как после твоей песни!

Рада неопределённо пожала плечами. Руслан не спешил подходить к ней, держался на расстоянии – видать, усвоил вчерашний урок, – потому девушка не чувствовала от него опасности. И всё же была настороже. Не понимала, как себя вести. Раз уж он всё равно знает о её прошлом, стоит ли быть с ним откровенной и рассчитывать на взаимную откровенность? Рада не знала. Она прикусила губу, не решаясь отойти от уснувшего жениха.

Руслан мазнул по ней взглядом и усмехнулся. Потом наконец закрыл дверь. Приблизился на пару шагов к девушке и остановился, теперь уже откровенно рассматривая её.

– И всё-таки – кто ж ты такая? Ведьма, русалка?..

– Зачем ты приехал? – перебила его Рада.

– Я пытался объяснить отцу и брату, кто ты такая. Но они не слушали. Чары твои сработали, да? Я прекрасно помню, как ты пела спела мне песню, и я оказался в твоей власти. Такое не забыть. Со мной поиграла, теперь и до моей семьи добралась? Зачем? – сыпал вопросами Руслан. Потом ударил кулаком по стене. – Володю я остановить не смог, он поехал к тебе. Пришлось его сопроводить. А то мало ли, ограбит кто, – юноша вновь усмехнулся.

– Какой заботливый! – наигранно восхитилась Рада, проигнорировав слова об ограблении.

– Я брата защищаю и люблю, в отличие от тебя.

Девушка фыркнула:

– Добрый какой нашёлся! Что-то при наших встречах ты благородства не проявлял. – Она тут же прикусила язык и глянула на Володю, не услышал ли он лишнего. Но жених, к счастью, пребывал в полусне.

А вот Руслан, напротив, решил говорить громко, чтобы разбудить брата:

– Ну как же не проявлял! Даже стражу не позвал, позволил тебе искупить вину доступным способом.

Рада уже было открыла рот, чтобы ответить что-нибудь дерзкое, но Володя заворочался. Она тут же кинулась к нему, приподнимая его подбородок и заглядывая в полуоткрывшиеся глаза.

– Володя, в палаты едем?

– Едем, – сонно качая головой, пробормотал юноша. – Едем.

Он попытался встать, и невеста подхватила его под руку, помогая. Руслан закатил глаза и тоже подошёл, чтобы поддержать брата. Втроём они поковыляли к выходу. Рада в последний раз окинула взглядом горницу, где она провела свои последние часы незамужней жизни. А потом с кряхтением принялась спускаться по лестнице вместе с женихом. Володя не шёл – его волокли. Хоть Руслан и помогал вести его, руки девушки заныли от увесистой ноши. Володя то и дело норовил завалиться на неё. Рада сцепила зубы и тащила его на улицу. Когда вход на постоялый двор остался позади, она вздохнула и устремилась, насколько это было возможно, к повозке. Русланом помог водрузить Володю на сидение, и тот, привалившись к краю повозки, снова уснул. Рада отряхнула уставшие руки.

– Какой тяжёлый! – вздохнула она.

– Ага, как камень, которым ты придавила свою совесть, – тут же влез Руслан.

Девушка со злостью толкнула его в плечо, а он рассмеялся и перехватил её за запястье.

– Руки не распускай, – добавил он.

– Дурной пример заразителен. – Девушка выдернула запястье. – Правда, ты не только руки распускаешь.

Руслан рассмеялся:

– А что ещё? Губы?

– Хвост! Ходишь важный, как петух.

Не дожидаясь ответа, Рада забралась в повозку и поправила Володю так, чтоб ему было удобнее. Руслан вместе с возницей вернулись в горницу постоялого двора, а вышли оттуда с тяжёлым сундуком, полным девичьих нарядов. Сундук с грохотом опустился в повозку, и Володя вздрогнул, но не проснулся.

– Тише! – зашипела Рада.

Руслан, пожав плечами, уселся напротив неё.

Всю дорогу до палат он рассматривал девушку, а она не знала, куда деться от его взора, прицельного, как стрела. Сама-то она старалась на юношу не смотреть – отвернулась и разглядывала град. Он же, поняв, что Рада пытается вытолкать его из мыслей, принялся насвистывать задорную песню. Девушка сцепила зубы. Совсем недолго осталось потерпеть его. Нет, Руслан будет докучать ей и после свадьбы – но тогда она уже будет законной частью семьи Белолебедей, и его угрозы ей будут не страшны.

Она не заметила, как Руслан приблизился к ней. Лишь его внезапный голос над ухом разбудил сознание.

– Значит, ты за Володю замуж из-за богатства собралась?

Рада закатила глаза. Руслан достал увесистый кошель, возможно, тот же самый, какой девушка некогда пыталась у него украсть.

– А ты, видно, любишь богатствами своими большими тыкать? Больше ж нечем?

– Могу и что другое предложить, – невозмутимо произнёс Руслан. – Но деньги, я так думаю, тебе приносят больше услады.

– Думать – это не твоя сильная сторона.

– Как и твоя, иначе б ты не связалась с братом человека, которого пыталась ограбить.

– Сгинь! – цокнула Рада, отворачиваясь.

– Где? В пучине твоей наивности? Если уж решила себя подороже продать – то выбери что попроще. Володе у нас влюбчивый, ты ему быстро надоешь, и исполнять твои капризы да дарить дорогие подарки он не будет. А вот я могу. Дам столько денег, сколько попросишь, но лишь с условием, что отстанешь от нашей семьи.

Это было бы заманчивым предложением для Рады – и достоинство своё сохранила бы, и свободу – если бы ей нужны были только деньги. Но принести ей истинное удовольствие могла только месть. Она хотела разрушить семью Белолебедей изнутри, расправиться с Филиппом, как он когда-то расправился с её семьёй, и уничтожить Руслана. Володю, единственного доброго к ней человека, девушка трогать не собиралась, только если он не станет ей мешать. А он, одурманенный травами, не станет.

Потому на предложение Руслана она рассмеялась:

– Кошелем своим перед другими девками крути. А я замуж за Володю выйду, хочешь ты этого или нет.

– Уверена? – Руслан убрал кошель и сложил руки на груди. Голубые глаза его опасно заблестели. – Скоро в град вернётся Прохор, тот помощник, которого твои друзья выволокли тогда из повозки. Он подтвердит, что ты – та самая воровка. И тогда…

От его многозначительного молчания по телу Рады поползли мурашки. Она встряхнулась, мысленно сбросила их.

– Княжеские палаты вон уже, – девушка указала на здание, которое единственное в городе, да и вообще на памяти Рады, было построено из белого камня.

Руслан скользнул взглядом по палатам. Его губы чуть скривились в подозрительной ухмылке. Девушка догадывалась, что он что-то задумал, но вот что – не узнать. Подлец явно не раскроет своих планов, лишь поглумится над Радой, если она начнёт их выпытывать.

Повозка остановилась.

– Что ж, раз приехали в палаты, то пойдём, – излишне добродушным голосом произнёс Руслан, подавая девушке руку.

– Володе лучше помоги, – горделиво отказалась она, сама выбираясь из повозки.

Руслан лишь усмехнулся. Он потряс брата – тот ответил сонным мычанием.

– Володя, – позвала его девушка, ощущая, как её план выйти замуж сегодня покрывается трещинами. – Мы приехали, пойдёт в палаты.

– В палаты, – сонно подтвердил Володя, но с места не тронулся.

Руслан захохотал:

– Сама его потащишь?

– И потащу, если надо будет! – разозлилась Рада. Она потянула на себя жениха, силясь вытащить его из повозки. Руслан, понимая, что Володя сейчас рухнет на землю, нехотя пришёл на помощь. А девушка добавила: – И не надейся, что свадьбы не будет. Не сегодня, так завтра приедем сюда.

Она, конечно, лукавила: завтра дурман трав мог рассеяться, и Володя отказался бы от свадьбы, да и его отец вышел бы из-под чар русалочьей песни. Но Руслан поверил и скривился. Отвечать ничего не стал. Он закинул руку Володи себе на плечо и потащил его ко входу в палаты, а Раде оставалось лишь плестись следом.

Стражники, что охраняли палаты, с презрением и подозрением смотрели на их троицу, но стоило Руслану приблизиться, как они тут же подобрели. Видимо, узнали купеческого сына. Руслан радушно поприветствовал их, как старых знакомых, и пояснил:

– В свадебную палату мы.

Стражники закивали головами и пропустили компанию Руслана внутрь, предложив при этом помощь. Но юноша отказался. Он махнул Раде рукой, чтобы следовала за ним и качающимся на ходу Володей. Девушка, задрав голову, рассматривала всё вокруг. Впервые она оказалась в княжеских палатах и налюбоваться не могла на то, как красиво здесь всё было устроено: и стены расписанные, и ковры вышитые, и мебель резная. Вчера её поразила усадьба Белолебедей, но сегодня она познакомилась с местом самым роскошным в их княжестве. Ходу сюда обычному люду не было. В палаты допускали лишь при особых случаях: мужчины могли в ратную службу записаться, дельцы от имени местных жителей могли грамоты оформить, и пары, как Рада и Володя, могли союз свой утвердить пред законом князя.

Руслан, что-то бурча себе под нос, уверенно вёл всех вперёд. Вскоре девушка оказалась в широком коридоре, больше напоминающем зал, по бокам которого расположилось несколько закрытых дверей. На вид они были одинаковыми, и из-за их дубового полотна не доносилось ни звука. Вдоль стен стояли лавки. Руслан молча подошёл к одной из них и с облегчённым выдохом усадил туда брата. Рада не упустила возможности съёрничать:

– Что, силёнок хватает только девиц лапать да огрызаться?

Руслан обернулся к ней:

– А у тебя силёнок хватает только песни петь. По-другому бы лучше язык свой поганый использовала.

– Это как – по-другому? – фыркнула девушка.

– Да так, – Руслан выразительно посмотрел на её губы и криво усмехнулся. Потом стёр улыбку и указал на одну из дверей: – Вам туда.

Рада направилась к двери и кинула, не оборачиваясь:

– Идём.

Но шагов позади себя она не услышала. Остановившись у входа, поглядела на жениха: тот с закрытыми глазами привалился к стене и посапывал, а Руслан с хладнокровным видом стоял рядом.

– Ну?! – Рада нетерпеливо всплеснула рукой, призывая Руслана поднять брата и вести его дальше.

– Что – ну? Не видишь, что Володя спит? Он ни шагу сделать не может, ни слова молвить. Не поженят вас.

– Поженят! Я уговорю приказчика.

– Песню ему споёшь? – хмыкнул Руслан.

Девушка закатила глаза. Кажется, никогда в жизни она не закатывала глаза столько, сколько за сегодняшний день, проведённый вместе с Русланом.

– Жди здесь, – вдруг сказал он и, усадив Раду на лавку, уверенно пошёл к двери.

Она схватила его за рукав:

– Ты что задумал?

– Сам уговорю. Объясню приказчику, что занят брат, а я от его имени говорю. – Рада сузила глаза, не веря словам Руслана, и он добавил, отцепляя её от себя: – Правду говорю! В отличие от тебя.

Девушка, прищурившись, проводила его взглядом. Пришлось поверить юноше и отдаться на его милость, потому как прав был он: без согласия жениха женитьбы не будет, а тот не в состоянии даже до двери дойти – что уж говорить о том, чтобы согласие дать! Только песней приказчика и уговаривать. Но тогда она останется без сил, и восполнить их чужой кровью не сможет.

Руслан скрылся за дверью. Рада тут же прильнула к ней ухом, силясь услышать, что происходит внутри. Судя по всему, Руслан был хорошо знаком с приказчиком, так как поприветствовали они друг друга довольно живо, в закрытой горнице раздавалась радостные восклицания. Но большего девушка разобрать не смогла, потому довольствовалась тем, что есть – хорошим настроем приказчика. Она села обратно на лавку, но не в силах сдержаться вскочила и принялась ходить взад-вперёд по коридору, иногда прислушиваясь к разговору за дверью. Потом снова потрясла Володю и протяжно вздохнула. Тот сладко спал. А вот девушке сегодня приходилось несладко, она еле выносила его дерзкого брата.

– Заходи!

Рада вздрогнула, когда дверь распахнулась. Руслан с чрезмерно сладкой улыбкой жестом подзывал её в горницу. Рядом с ним, за столом, сидел дородный мужчина в расшитом золотыми нитями кафтане, он с интересом разглядывал приближающуюся девушку.

– Краса-невеста! – восхитился приказчик, и Рада мило улыбнулась ему.

Начало ей понравилось.

– Готова замуж выходить? – спросили у неё.

– Готова.

– Заходи же, не стой на пороге!

Девушка опомнилась, что до сих пор не прошла в горницу, и захлопнула за собой дверь. Встала рядом с Русланом. Приказчик перебирал грамоты на столе и больше не обращал на неё внимания – продолжил разговаривать с Русланом. Рада посмотрела на юношу, и тот кивнул, показывая, что всё хорошо. Здесь пахло пылью и истлевшими свечами. Девушка, переминаясь с ноги на ногу, окинула небольшую горницу взглядом: повсюду стояли сундуки, в которых, похоже, хранились княжеские указы и документы. Сюда же положат и грамоту, доказывающую её с Володей женитьбу.

– Батюшка твой как поживает? Давно его не видел, – любопытствовал тем временем приказчик. – Не привёз ли он чего нового на ярмарку?

Рада угадала – Руслан был с ним знаком. Юноша охотно отвечал на вопросы, рассказывая и об отце, и о купеческом деле, и вообще о новостях из усадьбы Белолебедей. Приказчик кивал, слушая, и выводил пером буквы на чистой грамоте. Вскоре он закончил писать и поднялся из-за стола. Руслан замолчал. Он кинул взгляд на Раду, и она поняла, что сейчас начнётся самое важное. Он подошёл к ней ещё ближе, так, что они касались друг друга плечами. Дикие травы, которыми от него пахло, кружили голову.

Приказчик, выставив перед собой грамоту, прочистил горло и обратился к юноше и девушке одновременно:

– Я, Прокофий, приказчик княжий, властью, данной мне законом князя нашего Ивана Великого, провожу женитьбу вашу. Согласен ли ты, княжий подданный Руслан Белолебедь…

Монотонный голос мужчины разливался по горнице, а Рада встрепенулась и обратила сощуренный взор к Руслану. Тот с победной улыбкой посмотрел на неё в ответ. Наверняка ждал, подлец, остановит она приказчика или нет – ведь Руслан занял место жениха, обманул, что будет говорить от имени Володи. Девушка заскрежетала зубами. В горле разом пересохло, а сердце отбивало удар за ударом, будто пытаясь заглушить злобные мысли, что разом взвились в голове.

«Не дождёшься!»

Рада не прервала приказчика. В самом деле, какая разница, за кого из братьев выходить замуж, если главная цель – войти в семью Белолебедей. Руслан хмыкнул и качнул головой – сделал для себя выводы.

«Ишь ты, любящий брат», – девушка незаметно сжала кулаки. Володю он и вправду, ценой собственной свободы, защитил от ведьмы-русалки, или кем он там считал Раду.

Приказчик тем временем завершил свою речь и выжидающе уставился на Руслана. Тот выжидал, наверняка всё ещё надеялся, что невеста воспротивится. Но она молчала, уставившись в пол, потому он хрипло ответил:

– Согласен.

Приказчик удовлетворённо кивнул и с теми же вопросами перешёл к девушке:

– Согласна ли ты, княжья подданная Радислава, стать верной и любящей женой Руслану Белолебедю, заботиться о нём во болезни и в здравии, в счастье и в несчастье…

С каждой фразой Рада мысленно кривилась. О да, она будет очень любящей женой! Залюбит до смерти всю семейку Белолебедей. От предвкушения мести на лице появилась жуткая улыбка, которую в полутьме горницы вполне можно было ошибочно принять за радость.

– Согласна, – проворковала Рада.

Она почувствовала, как её пальцы обвивает рука Руслана. Так было принято, супруги должны были держаться за руку, но он чересчур больно сжал ладонь девушки. В отместку она впилась ногтями в его кожу, и юноша ослабил хватку. Рада не позволит ему выйти победителем из этой игры.

– Пред законом княжьим появилась новая семья, – вещал приказчик, не замечая настроения супругов. – Отныне вы – муж и жена.

Он кивнул, завершая свою речь. После положил грамоту на стол и протянул перо Руслану, чтобы тот подписался под своим именем в грамоте. Следом перо передали Раде, и она поставила закорючку – письму её никто не учил. Всего грамот оказалось три: одна оставалась здесь, в княжеском сундуке, ещё по одной забирали себе муж и жена.

Официальная часть женитьбы закончилась. Неофициальная – гуляния и обряды – предстояла супругам в усадьбе. Рада схватила свою грамоту и, с натянутой улыбкой поклонившись напоследок приказчику, выскочила из горницы. Новоиспечённый муж неспешно вышел следом. Володя до сих пор дремал на лавке и даже не представлял, как брат то ли спас, то ли обобрал его. Руслан медленно свернул свою грамоту в трубочку и засунул под кафтан, а после потряс брата, но тот не пожелал просыпаться.

Рада тем временем отдышалась. Тоже спрятала указ и налетела на подлеца.

– Ты! Как ты посмел! – зашипела на него девушка.

– О, я понял, кто ты – шипишь, как змеюка.

– Сам змей подколодный!

– Позлись-позлись. – Руслан вновь попытался поднять брата. – Говорил же, что за Володю ты замуж не выйдешь. А меня тебе вокруг пальца не обвести. Скоро вернётся мой помощник Прохор, он твою вину подтвердит, и ты не в усадьбе, а в темнице жить будешь.

Руслан взвалил на себя Володю и, не оборачиваясь на жену, пошёл к выходу из палат. Рада несколько секунд стояла в ступоре, потом засеменила следом. Она не понимала, стоит ли бояться этого самого Прохора – ведь пока на ней морок наложен, никто из прошлого её не признает. С другой стороны, на Руслана морок не подействовал, и девушка не понимала, почему.

С мужем она не разговаривала до самого возвращения в усадьбу. Вечерний мрак уже овладел землёй, Рада еле разбирала дорогу и поняла, что приехали, лишь когда увидела высокую ограду за расступающимися деревьями. А после – весёлые голоса гостей, которые приехали на свадьбу. Кто-то смеялся, кто-то играл на гармони, кто-то вопил пьяные песни. За оградой виднелось несколько бело-жёлтых макушек костров, разведённых, чтобы сохранить во дворе тепло и свет после угасшего дня. Отравленная стрела воспоминаний ударила прямо в сердце. Девушка вспомнила вечер, когда в последний раз видела матушку и сестёр, а потом, умирая, лежала на земле и смотрела в небо. Её семью убили, а дом спалили. Она помнила, как языки пламени дотягивались до неба, наполняя его немыслимо-рыжими для ночи красками, а вместо облаков сгущался дым.

Рада не заметила, что начала тихонько дрожать.

– Подъезжаем, – Руслан вызволил её из воспоминаний.

Она вздрогнула и помотала головой, замазывая картины прошлого чернилами, подобными тьме в её сердце. Этот день казался бесконечным, её всё время разрывало от злости и отчаяния. Она ходила по тонкой тростинке над пропастью, где любой неверный шаг привёл бы её к падению, а ненавистный Руслан так и норовил свалить её и любоваться своей победой. Сам он, отвернувшись, смотрел на мелькающие деревья.

Рада встряхнулась. Пора было забыть о прошлом и заняться настоящим – точнее, готовить месть. Но для начала стоило освоиться в новом статусе жены.

– На, – Руслан вдруг кинул ей в руки крохотный холщовый мешочек.

– Что это? – Девушка принялась развязывать его и через несколько секунд обнаружила внутри обручальное кольцо с блестящими каменьями. Загляденье! Но радости она не испытала. Перевела взгляд от кольца на Руслана.

– Володя покупал, – пояснил муж. – Сама наденешь? – спросил он тоном, по которому было ясно, что это не вопрос, а утверждение. После вытащил из кармана второе кольцо и напялил себе на палец. Рада молча надела своё кольцо.

– Как отцу объяснишь, что стал мужем вместо Володи? – язвительно спросила она.

– Увидишь, – загадочно отозвался Руслан.

– А у тебя вроде была невеста? Отец твой говорил, – уточнила Рада.

– Не невеста, но близко. Дочка отцовского друга. Все только и ждали, когда она моей суженой станет, но не судьба. Брата важнее спасти.

Повозка подъехала к воротам. Юноша свистнул, и их принялись открывать под радостные крики Белолебедя-старшего:

– Сын! Сын едет! Женился!

Филипп с чаркой в руке встал навстречу повозке. Один из гостей уточнил у него, вытягивая шею, чтобы рассмотреть приехавших:

– Так кто из сыновей женился-то? Младший али старший?

Филипп отмахнулся. Рада поняла – имя жениха пока оставили в тайне, видимо, чтобы увлечь гостей.

Руслан не стал дожидаться, пока повозка остановится, он почти на ходу выпрыгнул из неё и направился к отцу. Попал в объятия Филиппа, а потом, отстранившись, принялся что-то нашёптывать ему на ухо. Рада поняла: признаётся, что стал её мужем. Старый купец, хмурясь, смотрел на девушку. Но после объяснений сына он расцвёл и хлопнул того по плечу:

– Вот шельмец! – негромко воскликнул он, и Руслан улыбнулся в ответ. Потом повернулся к гостям и объявил во всеуслышание: – Сын мой, Руслан Белолебедь, женился! А вот и жена – красавица писаная!

Он указал рукой на девушку, а ей в этот момент больше хотелось провалиться сквозь землю, чем под улюлюканье гостей спускаться с повозки. Руслан подал ей руку и повёл к накрытым столам. Тут же вспомнился такой же богатый стол, который Филипп Белолебедь приказал накрыть к её приезду, – а его недовольную рожу от знакомства с невестой и унижения она запомнила хорошо. Сейчас же старый купец вёл себя по-детски радостно и дружелюбно по отношению к Раде. Но это пока. Со дня на день чары русалочьей песни развеются, и он проявит свой истинный облик.

– Что ты сказал ему? – спросила девушка у Руслана, сквозь зубы улыбаясь гостям. – Как объяснил, что у брата невесту увёл?

– Зря, думаешь, я отца перед празднеством надоумил не раскрывать заранее имя жениха? – ухмыльнулся Руслан. – Сказал сейчас, что ты изначально моей невестой была. Но я попросил Володю тебя в дом привести и представить своей невестой, потому как к нему отец благосклоннее относится, легче бы женитьбу одобрил.

Рада на такой ответ лишь стиснула зубы. Значит, Руслан заранее всё продумал, решил поменяться с братом – вот спаситель!

Новоиспечённым мужу и жене подготовили места во главе стола, по правую руку от Филиппа. Прежде чем усадить их на лавку, гости связали молодожёнам лентой руки – левую Руслана и правую Рады. Всё празднество они должны были провести вместе, не расставаясь ни на секунду, даже случайно – крепкая лента не позволила бы. Приходилось терпеть друг друга. Девушка со злым взглядом уселась за стол и осмотрела блюда: запечённая утка, солонина, овощные маринады, соленья из грибов… Кушанья на любой вкус, да не на любой кошель. О такой жизни Рада мечтала с того дня, как узнала о потерянном богатстве её семьи, но отчего-то сейчас, хоть в животе и было пусто с утра, кусок в горло лезть отказывался. Волнение и ненависть заполонили каждую частичку тела. Близость Руслана раздражала. Он охотно накладывал себе угощения, и Раде приходилось повторять действия их связанных лентой рук.

– Всё не наешься, – процедила она.

– А ты что, не голодна? Пей, гуляй, веселись! – сказал муж, разливая Медовуху по чаркам. – Наслаждайся семейной жизнью. К слову, недолгой.

Рада пнула его под столом, но он лишь развеселился. Злость девушки приносила ему удовольствие. Ей же, в свою очередь, нравилось злить его – хоть в чём-то они нашли взаимность.

Из гостей никто не замечал их противостояния. Все были заняты угощениями, плясками и шутками, а про молодожёнов вспоминали во время тостов. В эти моменты Рада для приличия делала вид, что пригубила медовуху, но лишь Руслан видел, что чарка жены оставалась полной. Сам он не стеснялся веселиться. Охотно выпивал и хохотал вместе с гостями.

Пришла очередь Филиппа говорить тост. Он нетвёрдо встал на ноги и начал нахваливать сначала сына, который успешно ведёт купеческое дело, потом невестку. Знаком с ней он был всего лишь второй день, но задурманенное чарами воображение помогло ему дополнить знания о девушке перед гостями:

– И умница она, и красавица! Вот какую сын отхватил! – гордо рассказывал Филипп. – А голос какой! Поёт, что чары наводит!

Тут он попал в точку. Краем глаза девушка отметила, как хмыкнул Руслан.

– Так пусть споёт нам! – обрадовались гости. – Иди сюда, девица!

Рада вздрогнула. Она замотала головой, опасаясь, что сейчас её вытащат из-за стола и заставят петь. Тогда все бы поддались чарам, а она потеряла бы немерено сил, рухнула прямо перед гостями, пока взбешённая тьма внутри требовала бы восполнить силы кровью.

– Спой! – Кто-то из гостей даже начал хлопать, приняв отказ девушки за стеснение.

– У неё голос сел, – обрубил вдруг Руслан. – Лучше танцевать будем.

Он тут же поднялся, заставляя Раду встать вместе с ним. Гостей такое решение вполне устроило, и гармонь заиграла новой весёлой мелодией. Танцевать со связанными руками оказалось неудобно: девушка тянула в одну сторону, а Руслан – в другую. Приходилось постоянно подстраиваться и прижиматься друг к другу, и Раде очень хотелось язвительно прошептать мужу на ухо, как её воротит от этой близости. Он, ловя её взгляд, тоже кривился. Вокруг вились костры, гости танцевали, мельтешили перед глазами. К такому девушка была привычная. К диким хороводам русалок она пристрастилась, а людские танцы утомляли её морально, но не физически. Рада с приезда сюда мечтала о том, как отсидится на празднестве и упадёт на перину, подготовленную в её собственной опочивальне. Она завидовала Володе, которого, спящего, давно перенесли из повозки в усадьбу. Туда же отправили и сундуки с её вещами.

Музыка наконец остановилась. Рада тоже замерла и, навалившись на Руслана, пыталась отдышаться. Она думала, что сейчас они вернутся за стол, но не тут-то было.

– Обряд! Обряд! – восторженно закричали гости и отошли подальше от супругов.

Девушка на секунду закрыла глаза. Ах, да. Получить грамоту о женитьбе – это лишь полдела, а народ требовал доказать любовь между мужем и женой на праздничном обряде. Гости подкинули брёвен в зажжённые кругом костры, в центре которых горел небольшой. Руслан немного распустил ленту, связывающую руки, и подвёл Раду к маленькому костру. Тот едва доходил до колен, но жар испускал не меньший. Муж и жена встали напротив друг друга. Костёр разделил их, они подняли над огнём руки с лентой и дождались, пока она подожжётся да обугленная ткань разорвётся. Девушка чуть не вырвала руку – казалось, что вместе с лентой загорится и кожа, и платье. Руслан быстро затушил повязку. Он обошёл костёр и приблизился к жене. Снял то, что осталось от ленты, сначала со своей руки, потом с запястья жены – и бросил в огонь. Гости разразились подбадривающими возгласами.

В сторону молодожён кинули нож, и Руслан ловко поймал его. Лезвием он разрезал себе ладонь и передал нож Раде. Девушка взяла его осторожно. Не хотелось причинять себе боль, но того требовал свадебный обряд, потому она, скривившись, провела лезвием по коже. Выступили капли крови. Супруги показали раны гостям, а после соединили ладони – обменялись кровью.

– Моя душа, моя жизнь, моя кровь, – громко зачитывали они слова обряда. – Твоя душа, твоя жизнь, твоя кровь. Отныне одно целое. Нерушимое. Пред ликами богов и людей.

Рада действительно почувствовала единение. Тёмная ночь, яркий огонь, гул голосов и жар от мужского тела действовали не хуже настоящих чар. К концу клятвы супруги перешли на шёпот. Когда он стих, они разъединили ладони, и Рада подняла затуманенный взгляд на Руслана.

Осталось последнее действие обряда.

Гости затихли. Лишь редкие перешёптывания и вздохи доносились до костра, возле которого стояли супруги. Руслан медленно провёл пальцами по руке Рады, потом переместился к её талии и приблизился к девушке. Он ни на миг не отнимал взгляда, и, казалось, через него передавался огонь, что царил в мыслях юноши. Они остались вдвоём на поляне, ограждённой кострами. Всё происходило, будто во сне. Рада лишь в далёком детстве присутствовала на свадьбах, и теперешний обряд был ей почти в новинку – она с усилием выуживала короткие воспоминания из памяти. Деревенские любили празднества. Девицы то прыгали через костёр, то водили хороводы вокруг него; юноши с хохотом кувыркались через огонь; супруги целовались подле него. В детстве Раде было весело наблюдать за игрищами, она не боялась обжечься и не знала, каково это – стоять возле огня с человеком, который тебя взаимно ненавидит.

Грудь вздымалась в тяжёлом дыхании. Руслан стоял в пяди от Рады и очерчивал взглядом её лицо. Он убрал с её скул пару выбившихся из косы прядей, потом провёл пальцами до подбородка, едва коснувшись её губ. Девушка невольно приоткрыла нижнюю губу. Юноша убрал руку, но дорожка его прикосновений до сих пор отдавала теплом. Он не пытался обнять Раду или прижать её к себе, но всё равно она ощущала его близость – более опасную, чем если бы Руслан прислонился к ней всем телом.

Он приподнял подбородок девушки. Заставил Раду смотреть на него, пока сам изучал, что таилось на глубине её взгляда. А потом слился с ней в поцелуе. Девушка прикрыла глаза, во тьме все ощущения заострились. Он касался лёгкими, почти невесомыми движениями губ и не требовал большего. Но Рада всё равно положила руку ему на грудь, не позволяя приблизиться и овладеть её чувствами сильнее.

Руслан первым завершил поцелуй. Потом вдохнул цветочный запах её волос и отстранился. Упавшие обратно пряди защекотали лицо, ей пришлось на этот раз самой убрать их. Супруги повернулись к гостям. В тишине, взявшись за руки – хоть лента больше и не связывала их, – Рада и Руслан вернулись за стол.

Остаток вечера пролетел быстро. Гости праздновали, самое интересное осталось позади, потому мало кто заметил, как невеста покинула двор. Служанки сопроводили девушку в её опочивальню, где уже подготовили мягкую перину и поставили сундук с её вещами. По дороге служанки с многозначительными улыбками указали на соседнюю дверь:

– Опочивальня Руслана.

Рада молча кивнула. Вряд ли ей понадобится посещать его опочивальню, как и ему – заглядывать к ней. Их женитьба не означает, что они будут делить ложе. По крайней мере, девушка на это надеялась. Она опасливо закусила губу, мельком снова взглянув на вход к Руслану.

– А вот ваша опочивальня. – Служанки распахнули тяжёлую резную дверь.

Рада заглянула внутрь. Сначала её взгляд натолкнулся на тьму, но служанки быстро зажгли свечи и стали показывать хозяйке, что и где находится. Обещали завтра также провести её по дому, чтобы она не терялась в громадной усадьбе. Девушка остановилась посреди опочивальни, рассматривая всё вокруг. Комната была небольшой, вмещала резную кровать с высокой периной, несколько сундуков и напольное зеркало. Окно выходило в сад. Там, в отличие от двора, где собрались гости, сейчас стояла тишина. Занавеси закрывали не только раму, но и полстены, да и доходили до пола. Рада с грустной улыбкой вспомнила куцые тряпицы на окнах в избе Ягини.

Служанки настояли на том, чтобы помочь ей раздеться, а после унесли одёжу в стирку. Девушка снова улыбнулась: до сего дня она долго носила одну-единственную рубаху, пока та не запачкается. Едва девки вышли, она зашторила окно и обернулась к зеркалу. Рада приблизилась к нему с зажмуренными глазами, боясь увидеть то, что оно покажет. Впервые она могла посмотреть на себя не через крохотное Кощеево зеркальце, а через большое. Увидеть себя полностью. Целиком познать тьму, обителью которой стала. Рада раскрыла глаза. Хотела снова зажмуриться, но пересилила этот порыв: от себя не убежишь. Хотя была ли она собой? Девушка прислонила пальцы к зеркалу. Отражение повторило за ней, выставив вперёд чёрную, будто обугленную руку. Белая рубаха с вышивкой висела на той, как на скелете. От шеи до ног её отражение пугало истинной тьмой – холодной и бессердечной. Рада не решилась взглянуть в глаза отражению. Она попыталась поднять взгляд, но остановилась на подбородке тёмной сущности и со стоном убрала руку от рамы, будто она чересчур нагрелась от прикосновения. Она решила, что завтра попросит служанок занавесить зеркало.

Девушка задула свечи и забралась на перину. Со стоном – теперь уже удовольствия – провалилась в неё, будто под воду. Так мягко ей никогда не лежалось. Рада натянула одеяло и закрыла глаза. В опочивальне пахло древесиной, как в избе Ягини, и в то же время цветами: прикрышем, оставленным на пороге дома и её комнаты, а также иван-чаем и ромашками, которые заботливые служанки поставили в вазе возле окна. Знакомые полевые запахи расслабляли девушку, помогали ей представить, что она до сих пор в тёткиной избе, засыпает под её добродушное ворчание. О том, чтобы заснуть в материнских объятиях, Рада давно уже и не мечтала.

Всё из-за Белолебедя.

Но она проникла в его дом, и пора было продумывать месть. Пора отпустить на волю тёмную сущность, что даровала ей Морана – пусть тьма вершит правосудие. Самой марать руки было боязно и противно. Пусть она воровка, но не убийца. Не как Белолебедь.

Пока Рада убаюкивала себя мыслями о мести, за закрытыми дверями послышались шаги. Девушка не сразу обратила на них внимания. Служанки то и дело сновали по коридорам усадьбы, но эти шаги – медленные и тяжёлые – раздались слишком близко. Рада приоткрыла глаза и посмотрела на щель под дверью, откуда лился коридорный свет. Незваный гость приближался, и вскоре его тень закрыла свет. Он остановился у входа в опочивальню девушки. Дёрнулась ручка, скрипнули дверные петли.

Рада подавила в себе желание с головой накрыться одеялом и привстала в кровати. Дверь открылась. На пороге появился тот, кого она ждала и в то же время не ждала увидеть.

– Зачем ты пришёл? – с вызовом спросила его девушка, окинув злобным взглядом.

Спокойный голос с нотками самодовольства вызвал в ней ещё больше презрения:

– Взять своё.

Рада тяжело дышала. Кто-то потянул её за руку, а после заслонил собой, придерживая, чтобы она не упала. Рукав рубахи оказался разорван, и ветер хлестнул её по голой руке, приподняв всклокоченные волосы. После падения в глазах стояла темнота, и девушке пришлось помотать головой, чтобы прийти в себя. Звуки слышались, будто с другой стороны реки – такие далёкие и туманные. Но вскоре Рада с удивлением различила знакомый голос.

– Не тронь! – Кощей говорил громко, грозно, совсем не как миролюбивый старик, каким обычно представлялся.

Девушка стояла за ним, как в тени крепкого дуба. Хоть мелкая дрожь ещё и била её, Рада чувствовала себя под защитой. Она решила выглянуть из-за плеча старика и увидела Морока, который тяжело и злобно дышал, сверкая ядовито-светлыми глазами.

– Не влезай, Чернобог. Её тьма – моя! – проскрипел Морок.

Рада вскинула взгляд на старика. Чернобог? Она всегда чуяла, что Кощей не так прост, но никогда он не показывал своих сил и не рассказывал о себе. Он предпочитал вести себя как добрый дедушка, ставя заслон на свою тайную сущность. Но теперь девушка видела его настоящего. Под его кожей она различила не дряхлые кости, а настоящую сталь; чёрные одеяние с плащом в пол – не тоска, а знамение смерти. Смерти, которую он вмиг мог принести другим.

– Моя, – повторил Морок, приближаясь. Он потянул носом воздух так, будто хотел прочувствовать манящий запах этой самой тьмы.

– Не твоя, – холодно возразил Чернобог.

– Сам знаешь, она нужна мне. Без тьмы мне не отпереть врата между Навью и Явью.

– И не отопрёшь.

– Какую-то девку жалеешь? – Морок прищурил глаза. – Из-за того, что она воспитанница твоей Ягини?

Из-под подошв Морока по земле заструился лёд. Трава покрывалась инеем, земля замерзала, а белая холодная полоса приближалась к Чернобогу. Хоть он и заслонял собой Раду, она сделала шаг назад. Думала сначала и вовсе бежать, но решила, что лучше остаться рядом с защитником, чем одной. А Кощей страха не выказал, он, в отличие от девушки, шагнул вперёд, и земля перед ним начала чернеть. Цветы опускали головки, трава жухла, будто смерть проносилась над лесной тропой, выжигая любой признак жизни. Рада округлила глаза, наблюдая за столкновением двух стихий. Едва лёд натолкнулся на обескровленную землю, он начал трескаться, а потом и вовсе отползать обратно к своему хозяину. Морок стиснул зубы, желваки ходили по его щекам. Он скинул руки вперёд, вновь направив лёд к Чернобогу, но тот без усилий приказал черноте наступать. Морок проигрывал. Он плюнул на мёртвую землю.

– Ты же знаешь, что я ещё вернусь за ней?

– Знаю, – кивнул Кощей. – Но и ты знаешь, что она под моей защитой.

Морок хмыкнул:

– Не навсегда.

Он посмотрел прямо на Раду, и она, не выдержав взгляда, отвернулась. Кощей взял её за плечо:

– Идём.

Девушка кивнула. Она сделала шаг вперёд, а после обернулась, чтобы ещё раз посмотреть на то, что стало с природой: с одной стороны траву покрывали крупные капли растаявшего льда, с другой – травы и не было видно вовсе. Лишь пожухлые, будто сгоревшие стебельки изредка пробивались над почерневшей землёй. Хотелось потрогать землю – казалось, что на ощупь она будет, как обугленное бревно или как пепел.

Морок, поймав взгляд девушки, подмигнул ей. Она лишь покачала головой и обогнала старика, чтобы быть подальше от ледяного мужчины. Её распирала куча вопросов, но отчего-то не хотелось нарушать тишину ночи, и Рада молчала. Дорожка постепенно вела её с Кощеем в безопасную избу Ягини. А что знает сама Ягиня? Можно ли при ней будет расспрашивать старика, или он постарается сохранить всё в тайне? А может она и послала Кощея за воспитанницей?

– Что, девица, спросить что-то хочешь? – подал голос Чернобог.

Рада сама не заметила, что шла, уставившись на него. Она решила начать с самого простого:

– Как вы меня нашли?

– Как-как, – усмехнулся Кощей. – Духи лесные подсказали. Думала, мы с Ягиней тебя спокойно одну по лесу гулять отпускаем? Нет. Всегда мы за тобой следили, пусть не своими глазами. Духи как увидели, что Морок по твоим стопам направляется, меня предупредили. Я и пошёл к тебе на помощь.

– Морок – кто он? Что ему нужно? – Рада потёрла виски, пытаясь успокоиться от вопросов, которые будто когтями раздирали мысли.

Кощей остановился и указал на грудь девушки:

– Ему нужна тьма, что прижилась в твоём сердце. Но не с него расспросы надо начинать.

– А с чего? Кто вы? – догадалась она.

Старик кивнул.

– История будет долгой, приготовься.

Несколько веков назад был Кощей обычным мужчиной. Ладный воин, богатый, красивый – отцы своих дочерей ему в невесты предлагали, но не получалось у тех девиц разжечь страсть в сердце Кощея. Долго не хотел он жену себе брать, пока не свела судьба его с двумя девами: Ягиней, колдуньей лесной, и загадочной Мораной, что оказалась царицей Нави.

В ту пору ранили его на битве. Не жилец он был. Дотащили Кощея товарищи до лесной избы, оставили хозяйке – попросили, чтоб позаботилась о нём перед смертью, – а сами на поле боя вернулись. Так бы и умер он, если бы попал к обычной деве. Но повезло Кощею оказаться в руках лесной колдуньи Ягини. Травами и отварами она отпаивали его, а чтоб наверняка выжил – попросила помощи у богини Мораны. Очень уж приглянулся ей воин. Морана тоже оценила стать Кощея и задумала его спутником своим сделать.

Вскоре мужчина поправился. Обе девы завлекли его красотой и лаской, обеим он нежные слова нашёптывал. Сам он долго не знал, кому сердце своё отдать, но всё ж видел он, как холодна и высокомерна к миру Морана, и как горяча Ягиня.

Объявил Кощей, что выбирает себе в жёны колдунью. В то время ещё ни княжества толком, ни тем более палат с приказчиками не было, супруги союз свой заключали через обряд у костра. Хотели влюблённые пройти ритуал, но завершить его не успели, – Морана не снесла обиды. Решила она во что бы то ни стало завладеть сердцем Кощея, пусть даже мёртвым, потому вместе с сердцем забрала и жизнь. Взамен подарила ему царскую корону, стали они вместе править Навью как муж и жена. Превратился он Чернобога. Но трон счастья не принёс. Душа день за днём, год за годом покрывалась панцирем из тоски и ненависти, и задумал мужчина вернуться к Ягине. Не мог он без позволения Мораны покинуть Навь. Долго уговаривал её, и богиня в конце-концов сдалась: ей тоже не в счастье было жить с мужем, что её не любит. Выпустить Кощея, который так долго прожил в мире мёртвых, она уже не могла, но разрешила ему выходить за ворота Нави и бродить вдоль границы двух миров. Границей той как раз был лес, где жила Ягиня. Кощей с колдуньей стали жить хоть и не в одном доме, ведь он не мог надолго отходить от границы между мирами, но душа в душу.

Взамен Морана попросила лишь об одном: чтоб был у неё с Кощеем общий сын.

Этим-то сыном и стал Морок.

Вобрал он в себя больше от матери, чем от отца. Присущи ему были холодность и бессердечность, любил он гулять по Яви и обманывать, запутывать людей, потешаться над ними. Изо льда он выковал себе ледяной трон рядом с троном Мораны. Но править миром мёртвых ему было не по нраву. Темно, скучно, холодно. Души приходили сюда уставшие и покорные, никакой сласти не было от общения с ними – не то что с людьми из Яви. Потому задумал Морок сломать замок и отпереть ворота между Навью и Явью, стать царём всех земель, чтобы всё было в угоду ему.

Морана не поддержала сына, но и не препятствовала ему. Лишь чтобы сохранить порядок вещей, выставила Морока из Нави в Явь, тогда как в полной мере силой своей он мог пользоваться лишь на мёртвой земле. А Чернобог строго-настрого запретил сыну вмешиваться в мир, где жила его возлюбленная Ягиня.

Морок родителей не послушал. Придумал он, как всё сделать и без их помощи. Раз ворота Нави на ключ заперты, то надо эти ворота выбить. Стал он собирать вокруг себя души, да не простые: искал он людей, которые носили в себе тьму, взращивал её и забирал. Как отдаст человек тьму – так и умирает, а в Нави становится слугой Морока. Хитрый бог, напитавшись тьмой, тоже сильнее становится. С одной стороны он ворота расшатывал, а с другой – слуги. Но не всё предусмотрел Морок. На сбор тьмы и открытие ворот ему отводилось ровно четыре года. Едва наступает високосный год, как возвращается баланс миру: погибают тёмные души, а сам Морок лишается набранной тьмы и из сильного молодца превращается обратно в дряхлого старца.

Пока ни разу богу льда и обмана не удалось ворота меж Навью и Явью отпереть до наступления високосного года. Но он не сдаётся, ведь время его бесконечно.

– Значит, я очередная душа, чьей тьмой он хочет напитаться? – поняла Рада.

– Не просто очередная, – покачал головой Кощей-Чернобог. – Тьма тебе самой Мораной подарена. Она в разы сильнее, чем у обычного человека. И ещё один вопрос тебе стоило задать.

Девушка удивлённо подняла глаза:

– Какой?

– Кто такие я, Ягиня, Морок и Морана – ты уже поняла. А про себя не спросила.

– А что про себя спрашивать? – растерялась девушка. – Я-то обычная.

Кощей снова покачал головой:

– Не совсем. Ты, как и твоя семья – дальние родственники Ягини. Всегда вы здесь жили под её надзором. Иначе почему, думаешь, взяла она тебя к себе? – уставший от долгого рассказа старик перевёл дыхание. – Колдовать, как Ягиня, ты не умеешь. Однако травы знаешь, русалочьи чары тебе поддались, и тьма в тебе растёт с непомерной силой. Потому ты так ценна для Морока. Ты стоишь десятка, а то и сотни таких же душ с тьмой. Ты вмиг приблизишь его к победе, потому он не отстанет.

– И что же мне делать?

– Пока что – просто будь настороже. Особенно ночью.

– Почему ночью?

– Ночь – время колдовства. День рассеивает чары, а ночь усиливает их, потому Морок становится сильнее.

Рада понятливо кивнула. Кощей продолжил поучать:

– В этом лесу за тобой приглядывают духи, а в городе и в людных деревнях Морок к тебе подойти побоится. Но стоит тебе остаться одной – как он придёт. Ты же не позволишь ему стать царём Яви и Нави?

Сказать честно, Раду не сильно волновала судьба Яви. Но её волновала своя судьба. Своя месть, которую она должна была свершить. А Морок, решивший не только слить мир живых и мёртвых воедино, но и для этого лишить её жизни и использовать как свою служанку – нет, такого она ему позволить не могла.

– Нет! – ответила она, вскидывая подбородок.

Чернобог улыбнулся:

– Тогда буду искать способ уберечь тебя от Морока.