Волк 8: Лихие 90-е

Глава 15

Как я и думал, этот Батя проживал именно в том двухэтажном доме в посёлке. Я наводил справки в Чите про местных авторитетов, чтобы узнать, с кем здесь можно столкнуться. Правда, читинцы знали его под прозвищем Репей, а здесь его уже называли Батей, скорее всего, он сам на этом настоял.

У этого Бати есть сходство с Метлой, он тоже блатной, и у него тоже не самая авторитетная статья, по которой он сидел, поэтому его не короновали, и вором в законе он не стал. Хотя, если бы он захотел, легко бы этого добился, в эти годы за строгим соблюдением правил уже не следили.

В архиве Револьда этот тип даже не упоминался, слишком мелкий он тогда был, чтобы попасться на глаза КГБ. Но сейчас он подрос и присосался к заводу. Масштабы этого ещё надо понять, но раз он так нагло вывозил железо себе для забора, то считал себя здесь полноправным хозяином.

Сначала я прошёл в административное здание, где был телефон с выходом на межгород, и сделал звонок в Читу. Мобильная связь в этих краях не ловила, а то было бы проще.

Потом поехал в гости к Бате, взяв с собой только Женю и Славу, остальных отправил к Вишневским, чтобы не оставлять братьев наедине с этой подозрительной оравой на заводе. Ну и чтобы ждали, вдруг потребуется выручать, тогда наберут кого надо. Но это не пригодится, уже всё предусмотрели.

Мы подъехали к железным сварным воротам и ждали, пока охранник, ещё более здоровый, чем тот, который был на посту на заводе, откроет массивные створки.

— Ворота мощные, — Женя с интересом их осматривал. — За сколько он их сделал, интересно? Волк, зырь, какие узоры.

— Такие, как Батя, всё берут бесплатно, — сказал я. — Заставил, наверное, какого-то мастера в посёлке всё делать.

Ворота раскрылись, мы заехали внутрь. Сидящая на цепи во дворе здоровенная псина, похоже, кавказская овчарка, громко залаяла в нашу сторону, потом посмотрела на машину, подхватила зубами металлическую миску и оттащила к себе в вольер. Охранник закрыл собаку там.

— А умная псина, — Женя показал на неё. — Уже не в первый раз, походу, давят посудину. Волк, а ты видел, сколько собак на комбинате?

— Бродячих? — спросил я, вылезая из машины.

— Не, овчарки служебные! Не видел? Там ходили пара пацанов, с псинами на поводках. И у этого глянь, тоже есть! Потом вернёмся, побазарим, мысль одна есть.

Со стороны дома появился мужик в серой камуфляжной куртке, на поводке у него шла немецкая овчарка. У самого мужика на плече висела Сайга… нет, это настоящий АКС-у.

А ведь не просто так Батя мне это показывает. Считает себя здесь настолько крутым, что его охрана вооружена Калашами, хотя частная охрана не имеет права таким пользоваться. Из милиции поблизости только участковый, и то он проживает в соседнем посёлке, так что бандит наглел и не особо скрывался.

Показались ещё вооружённые люди, все были в одинаковой форме. Похоже, лучшие люди работающего здесь ЧОП охраняют Батю, а на завод набирают всех подряд, лишь бы ловили работяг на воровстве и не мешали воровать самим.

Мордатый охранник, тот здоровяк, что открывал ворота, повёл нас в дом. Незастёгнутая куртка распахнулась, стало видно плечевую кобуру и рукоятку пистолета. Это точно не ИЖ, а что-то боевое.

Хозяин дома понты любил и на внутреннее убранство не скупился. Вместо печи он поставил камин, от которого вряд ли много пользы в этом климате. Несколько поленьев потрескивали в огне.

В нарушение всех противопожарных норм рядом с камином лежала шкура, и не простая, а здоровенного тигра, наверняка амурского из Красной книги. Голова с раскрытой пастью была обращена к входу, в стеклянных глазах отражался свет.

А это забавно, ведь ЧОП при заводе назывался «Тигр», и эта шкура, лежащая на полу, будто показывала им их место при настоящем хозяине. Ничего, всё поменяем.

У окна стоял бильярдный стол, обтянутый сукном, но не зелёным, а синим. Насколько я в этом понимал, это не русский бильярд, а американский пул, у него лузы больше. Кии стояли на подставке у стены, шары сложены в коробку. Рядом с бильярдом стоял маленький столик с сигарами и выпивкой.

— Батя ждёт в кабинете, — охранник показал на дверь. — Разговор с глазу на глаз.

— Поговорим, — сказал я. — Парни, ждите здесь. Если что, сильно никого не бейте.

— Замётано, Волк, кхе!

Я вошёл в кабинет Бати, оставив парней в зале. Если что, их не запугают.

Охранник в зале пошёл на выход. И, что точно было специально, задел Женю плечом. Женя в ответ грубо отпихнул его так, что охранник отступил на шаг и чуть не споткнулся о тигриную шкуру.

Он моментально озверел, аж скрипнул зубами, и распахнул куртку сильнее, показывая оружие. Судя по форме, это Глок, но оружие он не доставал.

— Чё? Проблемы? — рявкнул он.

— А чё, устроить? — отозвался Женя, придерживая Славу, который полез в карман своей куртки.

— Женя! — раздался крик из открытой двери кабинета. — Я тебе чё сказал, придурок? Не трогай их, пусть отдыхают, в бильярд там поиграют, не знаю.

Охранник, тёзка Жени Ковалёва, торопливо пошёл в сторону выхода, смерив всех злым взглядом.

— Тёзка, значит, кхе! — Женя полез за сигаретами. — В этом посёлке будто только он и жрёт, остальные какие-то заморыши. И тот ещё большой был.

Парни закурили, оглядываясь по сторонам. Двери в кабинет закрылись, а охранник по имени Женя встал у выхода и внимательно на них смотрел, скрипя зубами.

— За ними глаз да глаз нужен, — спокойным тоном произнёс хозяин дома. — Только отвернёшься, а они уже драться лезут. Хоть успел увидеть, а то бы… — он развёл руками.

— Да, — я кивнул. — Хорошо, что заметили. Вашему парню крепко повезло.

Батя смерил меня недоумённым взглядом, потом худого Женю, но дверь в его кабинет уже закрывалась.

— Меня зовут Михаил Иванович, — представился он. — Но в посёлке зовут Батей.

Это толстый мужик лет сорока пяти, с большими мешками под глазами. Тюремные татуировки с рук он не удалял, а наоборот, будто пытался мне их показать.

Он сел за массивным ореховым столом, поставив рядом с собой вскрытую бутылку коньяку и пододвинув поближе блюдечко с толсто нарезанным лимоном. Чуть в стороне стоял дорогой стационарный телефон с множеством кнопок.

Мне предполагалось стоять напротив Бати, как провинившемуся ученику перед директором, но я подошёл к книжному шкафу, взял стоящий рядом деревянный стул с мягкой подушкой, подтащил ближе и сел напротив него, выдерживая его взгляд.

— А ты, говорят, Волк? Максим Волков, да?

— Слышал обо мне?

— Немного, — он налил себе коньяка. — Ваш Новозаводск далеко, я в те дела не лезу. Да и вообще, у нас тут почти свой регион. И чё ты сюда прибыл, Волк?

Вместо ответа я подтянул стул ещё ближе. Слышно, как в соседнем зале стукнулись бильярдные шары.

— Смотрю я тут на завод, — сказал я. — Собственники у него в Питере, сталь продают китайцам, работают люди с Урала, а вот профильные трубы почему-то идут на чью-то дачу.

— Какие трубы? — он поморщился. — Не про них базар.

— Говорим про завод, — я посмотрел на него. — Есть администрация, есть охрана, есть работники, есть поставщики, есть покупатели… в общем, много кто. Но для чего здесь нужен ты?

— А это не тебе решать, нужен я или нет, — он покрутил в руках рюмку коньяка, но пить не стал и поставил её назад. — Мы работаем с заводом сами. Хочешь охранять — охраняй, но и людям не мешай, и мы тебе не будем мешать. Делиться же надо, Волк, тогда и ты своё получишь, и я. Я же не против. Мы и с Нижегородским прошлым летом это обсуждали, или как у него там фамилия, он это понимал. Ты же его знаешь? Грамотный мужик, хоть и чекист.

Я показал на телефон.

— С тобой хотят поговорить по этому поводу.

— И кто? — он хмыкнул. — Крюков? С ним же ты корешишься. Он здесь ничего не решает. Да я любому свою позицию обосную, будь он хоть кто…

И тут телефон зазвонил, как я просил, как раз прошло полчаса. Батя хмыкнул ещё раз и нажал на кнопку громкой связи, будто хотел продемонстрировать мне, как круто сейчас будет говорить.

— Алё.

— Приветствую, Михаил, — раздался голос с лёгким грузинским акцентом. — Узнал?

— Э-э-э…

— Виктор это, из Читы, — представился Витя Батумский. — Меня серьёзные люди попросили с тобой один вопрос обсудить, насчёт завода.

— Но это, Виктор, тут же это, мы ещё тогда порешали…

— Никто с тобой это не решал, — отрезал Батумский. — Точка была под присмотром у Захара, тебя он временно поставил на тот год, пока объёмы производства низкие. Но уже следующий год идёт, а ты до сих пор там сидишь.

— Но где мне тогда зарабатывать-то? — возмутился Батя. — Я же долю отстёгиваю в общак, я…

— А ты не кричи. Приезжай ко мне, обсудим, куда тебе переехать. И помоги тем, кто приехал, чтобы всё работало… или ты хочешь иначе, чтобы всё прошло?

— Да приеду я.

Как я понимал местные дела, Батя ходил под авторитетами с Комсомольска, а эта территория числилась за читинскими ворами. Но «наши» воры не могли работать на заводе, потому что слишком далеко, и поэтому временно отдали её дальневосточным «коллегам», чтобы те работали здесь, делясь процентом.

О крыше завода речи не шло, оттуда просто тянули всё, что можно. Хотя если бы Захар, Кирьян или хотя бы Черномор остались бы живы, они бы подмяли под себя и это предприятие.

Такая своего рода аренда для незаконных дел, правда, с риском потерять территорию навсегда, если у кого-то хватит смелости. Впрочем, у Батумского авторитет ещё был, никто же, кроме нас, пока не знал, что он наркоман, так что договорится. Будет нужно, предложит им компромисс, дав взамен что-нибудь другое.

Главное для нас, что братва слезет с завода, а мы это проконтролируем.

— Волк, может, договоримся? — предложил Батя, когда разговор по телефону закончился. — Пока нас не было, знаешь, как тут всё воровали? Мы за порядком следили, чтобы никто лишнего гвоздика не унёс, все их нычки знаем. А взамен…

— Конечно, поможешь, — сказал я. — Тебя же Витя попросил мне помочь. А дальше мы сами.

Из зала послышался гул голосов, потом все разом закричали. Я вышел и увидел интересную картину.

Охранники Бати столпились вокруг двух Женей, нашего и того здорового охранника, и бурно обсуждали увиденное. Наш Женя, очень обрадованный, поднял вверх руку, потом вытер набежавшую из носа кровь. Второй Женя, что нас встречал, лежал на тигриной шкуре, закатив глаза. Его левое ухо стремительно опухало.

— Вы чего устроили? — спросил я.

— Так, это, Волк, — Женя перестал улыбаться и подошёл ко мне. — Тут тёзка опять начал на меня бычить, а я ему говорю, братан, давай в бильярд, кто кого, сразу всё и решим.

— А он, — влез Слава. — Говорит, что самбист, в бараний рог Коваля свернёт. Вот и предложил спарринг устроить. Все же свидетели, да?

— Да, — неохотно сказал один из охранников.

— Начали биться, — продолжал Слава. — А Коваль как его в башку пнул. Свой коронный, х***ли, прямо в башку.

Батя, наблюдавший за всем этим, не сказал ничего.

Задерживаться у «гостеприимного» хозяина я не стал, мало ли, вдруг передумает и решит закопать нас в лесу. Впрочем, вряд ли бы он рискнул, слишком он трусоватый для этого, это было заметно, как он съехал, услышав Батумского.

Но надо провести большую работу, чтобы понять, насколько глубоко они все здесь укоренились, и как всё это исправить.

Остаток дня прошёл в суете.

Познакомился с начальником ЧОП «Тигр» и со старшим вахтовой смены. Оба менты, но у самого главного явно рыльце в пуху, а вот старший смены понравился Лёне, поэтому я решил к нему присмотреться. Невысокий разговорчивый мужик, которого звали Гена, чем-то напомнил мне Васю Рогова из одного известного сериала, который выйдет в ближайшие годы.

Я поспрашивал о нём, выяснил, что Гена был как заноза в пятке у Бати, потому что на контакт с ним не шёл, воровать мешал, а сам Батя не решился избавиться от бывшего мента привычным способом. Впрочем, Батя всячески подгаживал Гене и порочил перед начальством, кроме того, связывался с его подчинёнными напрямую, вывозя груз у Гены за спиной.

Да, руководство ЧОП тоже было в этом замешано, и набирало оно к себе всяких мутных людей. Бывшие менты были, но их мало, и ставили их подальше от хлебных мест, чтобы ничего не видели.

Пока мы осматривали всё и планировали, я хотел предложить Вишневским не продлевать договор с «Тигром», тем более, скоро истекал годовой контракт, но вот Гену и самых надёжных его людей я хотел нанять себе.

Они будут основой будущих вахтовых смен, усилю их другими бывшими ментами, кто у меня работал, и парнями из Чечни, тем более, собирался взять к себе ещё из Читы и области. Такие местную братву бояться не будут.

Можно было бы этот ЧОП и выкупить, но я опасался нарваться, потому что работали они с явными нарушениями. У них и оружейка была сделана так себе, никто её не проверял, и контингент с судимостями, купившие лицензии за взятку, и ещё можно было найти много всего. Ну а ментов переманю к себе и так, у меня выше зарплаты и лучше условия, пойдут ко мне без раздумий.

Единственное, что было жаль терять — десять пистолетов Макарова из их арсенала, которые они взяли в аренду до нового закона об оружии, но я сомневался, что их дадут легально передать нам. А нелегально опасно, учитывая, как за мной смотрит РУОП.

— А кто старший здесь будет? — спросил Женя уже вечером, когда мы собрались в общаге для отдыха.

— Руслан Ермаков, — сказал я. — У него в смене на комбинате уже всё отрепетировано, всё работает, хорошо получается. Вот после свадьбы и займётся. А в помощь ему Костю-мента отправим.

— А ты пойдёшь к Ермаку гулять на свадьбу? Он всех звал.

— Конечно, я ни одной не пропускаю, — я усмехнулся. — Как раз успеем.

Чита, областная психиатрическая больница

Мишаня снова воспользовался услугами знакомого санитара и пришёл на встречу с Эдиком. В этот раз он заметил вора в коридоре издалека, тот, одетый в потасканные больничные шмотки, куда-то направился, а следом за ним шли несколько местных обитателей.

— Он их строит, — с немного истеричным смешком сказал санитар. — Они в город выходят, возвращаются, и дань ему несут. Сигареты какие получше, пряники там.

— Крышует он их, — Миша усмехнулся.

— А то. Приходили тут бомжи разбираться и местные алкаши, зато как узнали, кто здесь лежит, сразу свинтили. Теперь психов в округе никто не трогает.

Санитар вышел привести его, и в кабинет, где Миша ждал босса, влетел Эдик. Он будто сильно постарел, морщин стало больше, руки тряслись.

— Лёша! — воскликнул он. — Забери меня отсюда!

— Ты чё, Эдик? — Мишаня удивился. — Ты же сам сюда решил… а, ты опять притворяешься? Да харэ, тут только я.

— Да невозможно здесь, — Эдик махнул рукой. — Хотят на меня повесить всякое, говорят такое…

Он что-то забубнил и сел на ободранную кушетку, глядя перед собой.

— Эдик, — зашептал Миша. — Я с Волком говорил по нашей теме. Он сказал, что как приедет, передаст Студенту про меня.

Эдик повернулся к нему и уставился, будто увидел впервые.

— С кем?

— Да харэ! По нашей теме, чтобы он со Студентом поговорил и…

— Ты главное, с Ромой мирно живи, — сказал Эдик и задумался, потом мотнул головой. — Ну это ты хорошо сделал, что сказал. Только, Мишаня, в руки себя возьми.

— Ты о чём?

— А чтобы ты не напортачил, — Эдик смотрел ему в глаза. — Из-за брата своего. Я уже почти всех убедил, что у меня маразм, что я вообще ничего не соображаю в последний год. Доктор — должник мой, всё как надо пишет, а следак — тупорылый, верит ему. Но ты не напортачь сам. Тогда Череп приказ отдал, чтобы твоим братом занялись, а сдал его Душман, лично в руки отдал, а не Студент. И всё! Хорош уже с этой историей, замириться надо, или хана тебе без меня, а потом и нам всем.

— Я знаю, — сквозь зубы сказал Миша. — И только потому, что я тебя уважаю, на это иду. Ты для меня очень много сделал, иначе я бы со Студентом даже говорить бы не стал. Слушай, ещё такой вопрос…

— Мы с твоим Колькой тогда на рыбалку ездили, — сказал Эдик, глядя в окно. Взгляд сразу стал каким-то мечтательным. — Ты только ему не говори, я тогда у него три рубля взял. Он их в Капитал Маркса положил, от отчима прятал, чтобы не пропил, а я их взял украдкой у него.

— Какой Колька? — удивился Миша. — Какие три рубля?

— Ну ты чё, — Эдик посмотрел на него. — Брат твой Колька, ты чё, забыл? Я когда на первую ходку ходил, он как раз откинулся. Ты ещё сопатый тогда был, Лёша.

— Не шути так. Как сказанёшь порой. У меня Пахой брата звали, а ты про какого-то Кольку.

Мишаня подошёл к столу и поставил на него пакет. Внутри хлеб, сыр, палка колбасы и бутылка из-под минералки, но напиток в ней красный. Там же был прозрачный пластиковый стаканчик.

— Вина тебе твоего принёс. Сказал, что морс, а то вино нельзя. Пей, хорош придуриваться.

Миша налил вина и поставил стакан на стол рядом с кушеткой. Эдик не шелохнулся, он так и смотрел в окно.

— Лёша, ты к матери моей потом зайди, проведай, — очень тихо сказал Эдик. — А то когда за мной пришли, она сказала, что больше не увидимся. Сердцем чует, говорит, что в последний раз видимся. Проведай её, как она там? Так и не видел её с тех пор.

Он вздохнул и замолчал. Мишаня медленно выпил вино сам, вспоминая, что родители Эдика умерли давным-давно.

В дверь постучали, заглянул санитар.

— Пора, там доктор идёт, — торопливо бросил он и скрылся.

— Скоро тебя заберём, — сказал Миша, медленно поднимаясь и глядя себе под ноги. — А то мало чем тебя здесь пичкают, так любой свихнётся.

Эдик не ответил, продолжая смотреть в окно…

Чита, Первая городская больница

— Сколько ещё прохлаждаться будешь, Серёга? — спросил подполковник Латыпов, откашлявшись. — Работать пора, а ты лежишь!

— Опять ты за своё, — ответил Ремезов, перелистывая страницы записной книжки. — Через две недели должны выгнать, но я сразу в отпуск.

— На юга поедешь? — Латыпов уселся на табуретку рядом с кроватью.

— Нет, Москва и Петербург, — Ремезов продолжил листать книжку. — В Ленинграде же учился, вот, ищу старые контакты.

— Значит, работать ты не будешь, кх…

— Тебе бы самому на отдых, — Сергей посмотрел на своего бывшего руководителя, который стал его подчинённым. — Ты эти лёгкие скоро выплюнешь. И куришь ещё как паровоз. Ходил к доктору?

— А-а, — Латыпов отмахнулся. — Я к ламе ездил в дацан…

— Ты же неверующий, — Ремезов пожал плечами и усмехнулся. — И к ламам никогда не ходил. Они сами к тебе приходили, на допрос, ещё в когда в КГБ мы работали.

— А, с внучкой зашёл. Лама говорит, съездить в дацан один потом, в Бурятию, где полечат… кх… я по делу зашёл, нашего с тобой кента обсудить.

— Какого? Макса Волкова?

— Ага, он делиться-то собирается? — Латыпов засмеялся. — А то Револьд это всё не для него собирал. Волков хитрый, мне вот несколько старых дел отдал, где все фигуранты уже померли, а свежее себе припрятал.

— Ты про это говорить пришёл, Ринчиныч?

— Не, — Латыпов снова закашлялся. — Короче, там из-за Новозаводска мне старый знакомый позвонил, говорит, снова заряжают нефрит на отправку через пивзавод, вот бы наш кент поглядел бы, что это. А то, говорят, мутно всё как-то, слишком много предосторожностей. Как в тот раз.

— Позвоню, — Ремезов кивнул. — Но он сейчас на севере области, там связь не ловит.

— В курсе, он оттуда уже Витька подтянул, чтобы тот братву с Амура прогнал. Тут ещё другое дело есть, как раз связано. Там приехал какой-то тип и интересуется за дело Горбаня.

— Из наших? — спросил Ремезов.

— Неизвестно, но контакты там навёл, с Черепом они там чуть ли не вась-вась, друзья по жизни. И тип этот за комбинат спрашивает постоянно, пробивает, что-то мутит, в посёлок ездил на разведку.

— И что за тип?

— Не знаю, но отправил его некий Иса. Я по своей стороне пробиваю, кто такой, но как-то глухо всё. Может, Волков выяснит? Он-то у себя всю братву знает.

— Передам, — сказал Ремезов. — Посмотрим, что это за Иса. Лишь бы не тот, о ком я думаю.