Волк 8: Лихие 90-е

Глава 7

Я отложил папки с делами Вити Батумского и Эдика отдельно, а остальное мы перетащили в просторный багажник Паджеро, все три металлических ящика с компроматом. Пусть большинство из тех, кто упомянут в бумагах, давно мертвы, я был уверен, что много чего найду и на живых.

— Это всё в ФСБ увозить? — спросил Денис Машуков, захлопывая заднюю дверь.

— Нет, — я помотал головой. — Пригодится нам, мало ли что будет завтра.

— Ты хочешь сразу к Батумскому поехать? — он удивился.

Было бы неплохо самому держать Витю Батумского на крючке, но это вряд ли выйдет, ему проще будет нас убить при первой возможности. Да, могу отдать бумагу другому вору, и тогда Вите конец. Но тогда он так и не скажет, кто работает с приезжими, и смысла от всех моих действий этой ночью не будет никакого.

Нет, надо сделать так, чтобы он даже не помышлял мне навредить, а для этого есть только один способ.

— Нет, он просто-напросто нас грохнет, — сказал я. — Отдам его чекистам, чтобы они помогли мне с Горбанем. А пока… Слава, посвети, кажется, это оно.

Я открыл папку Эдика и глянул несколько бумаг. Сразу увидел копию расписки, где молодой заключённый Волгин, который ещё не стал вором в законе, обязался работать с органами госбезопасности. Принимал расписку лейтенант Т. Ф. Горбань. Скорее всего, оригинал у него, раз он так уверенно командует, но хватит и копии, чтобы посеять смуту.

Возможно, здесь есть и другие полезные расписки, но даже на беглое изучение всего уйдёт несколько часов, которых у меня не было.

— Короче, парни, — я протянул лист Славе. — Слава, ты езжай в Новозаводск, Денис, ты с ним.

— А ты? — спросил Машуков.

— Не пропаду, утром вызову Артёма. Там ещё будет старая гвардия Ремезова, прикроют. Слава, тебе надо отдать эту бумажку Жене, пусть он кошмарит Эдика и Черепа, а тебе я уже говорил, кого надо найти и что с этим делать. А ты, Денис, отвечаешь за комбинат и прикрываешь парней. И листай бумаги, как будет время, держи меня в курсе, что найдёшь интересного. Чем больше будем знать про местную братву, тем лучше.

— Понял, — Денис кивнул.

Слава осторожно сложил листок и убрал в карман куртки. Не хотелось их отпускать, но в Новозаводске может быть жарко, а я как-нибудь вывернусь.

— Если остановит ГАИ, денег не жалей, — я сунул ему все свои наличные, какие были при себе. — И на поиски трать сколько надо. Возьми у Жени, если будет нужно, я потом ему всё возмещу.

— Ладно, Волк, удачи. Лучше бы нам с тобой.

— Тут вопросы решим, а там будет жёстко. Готовьтесь.

Парни пожали мне руку на прощание, и я поехал в сторону Читы с компроматом на Витю Батумского. Ехать к нему напрямую опасно, так что надо провести подготовительную работу, чтобы он не только не пытался меня завалить, а вообще пылинки сдувал, чтобы со мной ничего не случилось. Для этого мне пригодятся люди Ремезова и сам Латыпов, который меня ждал.

Около четырёх утра я постучался к нему в дверь. С той стороны сначала раздалось мяуканье, потом тяжёлый кашель старого комитетчика.

Латыпов, уже одетый в чёрный деловой костюм, открыл дверь. На его глазах большие очки, настолько мощные, что зрачки глаз казались очень большими. Вид бодрый, хотя в его возрасте работать по ночам сложно.

— Он наш, — сказал я. — За такое его не только раскоронуют, а вообще закопают. Хорошо, что Горбань про это не знает, а то бы Батумский перед ним вприсядку бы танцевал, чтобы угодить.

Латыпов отпихнул ногой кошку, чтобы не выскочила в подъезд, и взял лист, который я ему протянул. В папке оставались ещё документы, но этот был самый важный.

— Отлично, — проговорил он, одобрительно качая головой. — А дальше мы сами всё изучим, что там ещё есть, — он протянул руку за папкой. — Можешь отдыхать. Другие материалы тоже привези, пригодятся. Наверняка у Револьда ещё много чего было.

— Нет, я должен ехать туда, — сказал я, и папку не отдал. — Потому что утром валить будут меня, возможно, моих людей тоже. Мне надо сразу знать, что будет дальше.

— Ещё чего! — Латыпов с возмущением кашлянул. — Мы займёмся сами, а ты…

— Если бы не я, ты бы про эти документы и не узнал, а внучку Револьда уже бы убили. Раз уж вы друзья, вряд ли бы это ему понравилось. Кстати, отправь потом по её адресу наряд, там три быка в ванне связанных, они много чего про Кузьмичёва могут рассказать. Так что я заслужил посмотреть на Витю, когда он всё это услышит.

— Хм, — он строго посмотрел на меня. — Ты гражданское лицо, вообще-то, хоть у тебя пушка наградная, и грамота от нас, да и помог ты, кх-кха! Но про это разговора не шло, когда мы…

— Мы уже в одной лодке, и из-за Горбаня, и из-за вора. Батумский поймёт, откуда вы всё это узнали, и что я в курсе этого, тогда захочет меня убить. Поэтому мне самому надо намекнуть ему, что один раз он уже ошибся, когда недооценил, а второго шанса не будет. А я с такими говорить уже умею.

— Батумский — отработанный материал, — Латыпов показал на бумажку. — Ему не жить.

— Нет. Он вам нужен, вы его оставите, это я понимаю. Потому что если вы сдадите Батумского, пришлют другого смотрящего за областью. А вам лучше работать с этим, пока он… — я показал на папку. — Пока он ещё может занимать своё место. А раз он останется вашим стукачом, надо будет ему намекнуть, что я с вами и лучше бы он на меня не лез.

— Ладно, — неохотно согласился он и хмыкнул: — А Ремезов не зря тебя хвалит. Будь мы в Советском Союзе, взяли бы тебя на работу, такие кадры нам нужны.

— У меня своя работа. Поехали.

Латыпов смерил меня взглядом, задержавшись на папке и явно понимая, что где-то есть что-то ещё. Но необходимость расквитаться за покушение на полковника ФСБ, азарт поимки вора и желание показать зубы приезжим москвичам перевесили, и он решил не тратить на споры время.

Пожилой подполковник подошёл к телефону и начал набирать номер по памяти, медленно вращая диск. Не отвечали долго, наконец, кто-то снял трубку.

— Латыпов беспокоит, — фсбшник поднёс платок ко рту. — Короче, кха-кха… выяснил, что я тебя просил? А, в сауне моется, празднует. Моется он, да, как же… кха-кха. А, вот чего. Понял. Ладно, собирайся, поедем туда всем кагалом. Сейчас только… кх!.. вызову кого-нибудь на помощь.

Он нажал на рычажки, сбросив звонок, и сразу набрал другой номер.

— Это Латыпов… — подполковник усмехнулся. — И что, что четыре ночи? Четыре утра, вообще-то. Враги не спят, и мы не спим, Генка, Родину защищаем. ФСБ никогда не спит, — он засмеялся. — Поднимай, короче, свою жопу, ищи мне ОМОН, СОБР, спецназ, всех, кто там у тебя есть. Что говоришь? А? Ты что, Генка, забыл, с кем говоришь? Кха-кха-кха… короче, или ты поднимаешь всех, или… вот и славно. Адрес тебе назовут.

Латыпов положил трубку, но сразу поднял, набрав кого-то ещё. Кошка тёрлась ему о ноги.

— Здорово, Петрович! Не узнал? Кх… богатым буду. Латыпов это. Короче, поднимай свои экипажи, объявляй план-перехват. Что значит, какое право я имею тебе приказывать? А у тебя есть право бабки с углевозов брать? С каждого грузовика по полторы тыщи выходит, я считал. Крышуешь перевозки, значит… А? Что говоришь? Высылаешь? Ну и молодец, Петрович! Молоток!

Вот я и увидел старую гвардию Ремезова в деле. Приказами, угрозами, а то и шантажом, старый комитетчик Латыпов и его подчинённые подняли на уши половину города одними только звонками. Так и до Горбаня доберутся, но пока не было никаких оснований его брать, зато скоро появятся.

Ждать, пока за Латыповым пришлют машину, не хотелось, да и моя бэха быстрее. Я решил подвезти его до сауны на улице Амурской, где находился Витя Батумский, заодно и проверить, что он не забудет о нашем уговоре.

— Празднуют, — сказал он, усаживаясь на переднее сиденье. — Столько авторитетов там собралось, что и не сунешься без приглашения. Ну ничего, напомним им, кто мы такие, а то совсем страх потеряли.

Несмотря на ночь и темноту, и то, что машин почти не было, на улице показалось несколько экипажей ГАИ. Как я понял, их задача — остановить на подъезде тех, кто может явиться в сауну — адвокаты и всякие высокие чины, всех, кто способен помешать аресту и разговорам по душам. Фсбшники не хотели, чтобы их тревожили во время этой неофициальной операции, поэтому минимум час у нас был. Начальнику ГАИ пришлось уступить настойчивому Латыпову.

Яркую вывеску сауны «Царская баня» было видно издалека. Сразу понятно, кто здесь посетители, стоит только посмотреть на дорогущие тачки, припаркованные на тротуаре рядом. Среди машин — бронированный мерс, хоть и старой модели, жёлтый Хаммер одного из крупных авторитетов города, несколько БМВ, хотя таких новых как у меня не было ни у кого, один Гелик и несколько джипов Чероки разных цветов.

А прямо на дороге стояло два автобуса с надписью ОМОН. Суровые крепкие парни уже занялись делом, а у быков, которые охраняли машины, хватило ума не сопротивляться.

Их уже положили на холодный асфальт и обыскивали. У кого-то нашли пушку и гранату, один опер в гражданском костюме с довольным видом показывал коллегам бумажный свёрток, который только что был в кармане дублёнки лежащего быка.

Я остановил БМВ рядом с Хаммером одного из авторитетов. Омоновцы пошли ко мне с явным желанием меня задержать, но кашляющий Латыпов недовольно махнул рукой, чтобы отошли. Его опять разобрал кашель, а посмотрев на высокое крыльцо, он скривился.

— Сучья лестница!

Лежащие на полу смотрели на меня с удивлением, некоторые бандиты знали, кто я такой. Если ещё осенью про меня никто и не слышал за пределами Новозаводска, то после знакомства с Черномором, а потом и Кирьяном, я должен быть у них на слуху. Ну что же, пусть увидят своими глазами, что мои знакомства в госбезопасности — не выдумка. Если в голове есть хоть что-то, не полезут в будущем.

Были и люди Ремезова, которых вызвал Латыпов, такие же старые, как сам подполковник, но ещё бодрые. Довольны, что показали бандитам, как в былые времена. Или совсем молодые, не привыкшие к такой работе, и которых никто всерьёз пока не воспринимал.

А вот взрослых мужиков под сорок почти нет, они у Кузьмичёва, который примкнул к Шелехову и Горбаню. Помощник Ремезова сделал неправильный выбор.

Чекисты старой закалки поработали отлично, потому что сауна уже была под контролем ОМОН, а сами фсбшники не давали задержанным качать права. Когда мы прибыли, они уже изолировали Витю Батумского от остальных, чтобы можно было спокойно поговорить.

Всех паханов развели по разным помещениям, нельзя, чтобы кто-нибудь понял, с кем на самом деле хотят говорить, остальных разместили на полу. Ведь этот Батумский потом пригодится как ФСБ, так и мне. Да и удобно, ведь если здесь есть тот, кто устроил покушение на Ремезова, не придётся далеко идти.

Мы с Латыповым прошли внутрь душного помещения. Если криминальные авторитеты понимали, что лучше спокойно отправиться в ИВС, откуда вытащат адвокаты, чем получать от омоновцев, которые на удары не скупились, то до остальных это ещё не дошло. Ну, научатся на собственном опыте.

— Вы чё тут, совсем уже? — толстый мужик с лохматой грудью, завёрнутый в полотенце, которое не слетало только каким-то чудом, выскочил из раздевалки, размахивая красной корочкой. — Вы чё себе позволяете? Я из прокура…

Лучше бы помалкивал, ведь когда работает ОМОН под присмотром ФСБ, авторитетов не признают никаких. Крепкий мужик в вязанной маске ткнул сотрудника прокуратуры в живот кулаком, повалил на пол и несколько раз от души пнул.

— Ты как за ним смотрел! — недовольно спросил он у коллеги, стоящего у входа в раздевалку. — Какая разница кем он назвался, приказ был всем — лежать!

Корочка отлетела в сторону, а темноволосый парень из ремезовских спокойно её поднял и убрал в карман под одобряющий взгляд Латыпова. Другой мужик, такой же толстый, который тоже собирался возмущаться, промолчал, но ему всё равно досталось. Раздавались крики, мат, женский визг, когда кто-то ворвался в комнату к голым девушкам, но никакой стрельбы в банях не было.

Типичная облава, «Маски-шоу», как это тогда, да и потом, называлось. И никого не удивляло, что в одном помещении с бандитами находились чиновники из областной администрации, сотрудник прокуратуры, банкиры и бизнесмены. Время такое, все привыкли. К чести РУОП, с которым у меня всё ещё были тёрки, никого из них здесь не было.

Вот и прервали всё веселье местной мафии и их друзей.

К Латыпову подошли, чтобы отчитаться, а его разобрал такой кашель, что почти полминуты он не мог говорить. А его подчинённые, такие же пожилые офицеры в штатском, ждали указаний.

— Где он? — прохрипел Латыпов, пытаясь отдышаться.

— В третьем номере, вон за той дверью, — седеющий фсбшник тоже закашлялся. — Встал в позу, ничё не говорит. И не скажет, он такой, да. А чё случилось-то, Ринчиныч? Есть на Витьку чего? Это он на Серёгу с парнями покушение устроил или кто? Если нет… сейчас такое творится, телефоны у всех обрывают. Если не найдём причастных, нас потом всех…

— Паханов по разным комнатам, — Латыпов застонал, прикрыв рот платком. — Допросить каждого, что здесь делают, но чтобы никто ничего не допёр, для чего мы здесь. Передохну немного… долбанная лестница… кха-кха-а-а.

Он прошёл чуть дальше и посмотрел на очередную лестницу, а потом сел на табурет у стены. Ну нет, время идёт, а если Витя Батумский увидит, что главный здесь офицер едва может дышать, то обнаглеет. Таким надо демонстрировать силу, или ничего не выйдет.

Поговорю-ка я с ним сам, тем более, я примелькался, и меня пропустят. Так что не дожидаясь одобрения Латыпова, который надрывно кашлял, я поднялся, держа под мышкой папку с компроматом. Омоновцы с подозрением посмотрели на меня, но я показал на фсбшника, и меня пропустили.

А вот здесь уже совсем жарко, пришлось скинуть куртку, чтобы не потеть при разговоре. Витя Батумский сидел у бассейна в белом банном халате, в одной руке держа вино, в другой дымящуюся сигарету.

Пусть он и свёл наколки с кистей рук, весь его торс покрывали татуировки так плотно, будто он носил футболку. Звёзды, крест, чьё-то лицо… не особо разбираюсь в тюремных наколках, но их очень много.

Жёстко его не задерживали, просто оставили здесь. И это хорошо, сейчас никто из братвы не знает, за кем именно приехали ФСБ и ОМОН. Пусть гадают, а кто-то наверняка решит, что это из-за покушения на Ремезова. Всё же не каждый день устраивают покушения на офицеров госбезопасности такого уровня.

Но плевать, что они думают, у меня свои дела. Я сел напротив вора. Вот мы снова один на один, а Латыпов придёт не скоро. Его кашель я всё ещё слышал. Кажется, это что-то серьёзное.

— Ну что, подтянул друзей? — Витя Батумский затянулся сигаретой. — Показал свою крутость? Ну, это с какой стороны посмотреть. Говорят, времена изменились, но менты и чекисты всё так же лезут на честных людей. Только сейчас управа на них есть. Я не люблю угрожать, Волков…

Он поставил бокал вина на стол и наклонился вперёд, пристально глядя мне в глаза. Взгляд у него ледяной и очень тяжёлый, это опаснейший человек. Я будто в клетке с тигром, но в моих руках то, что легко его прикончит.

— Поэтому рекомендую тебе уйти, — сказал вор, особенно выделив слово «рекомендую». — Так для тебя будет спокойнее. И этих с собой забери, ничего здесь они не найдут.

— Ты бы мог просто выдать Горбаня и того, кто с ним связан, — я раскрыл папку. — Тогда бы к тебе никто и не пришёл. Вместо этого решил откусить кусок от комбината. Зря. А угрожать мне не надо, Виктор, я и сам этого не люблю. Зато смотри, что у меня есть.

В папке лежал протокол, расписка и ещё несколько бумаг, отпечатанных на машинке, ну и главное — смятый тетрадный лист в клеточку, покрытый крупными буквами, будто их писал ребёнок. Но текст совсем недетский. Батумский нахмурил лоб, он-то прекрасно должен знать, что обычно пишется на таких мятых листках.

Я откашлялся и зачитал начало:

— Час добрый, бродяги! Мира и процветания дому нашему общему. С пожеланиями успехов, здоровья и благополучия от вора Вовы Пузыря, пишется с его ведома.

Поднял взгляд. Если Витя и пытался держать себя в руках, это выходило не очень. Понял, что там написано, и сейчас я видел в его глазах, как ему стало неуютно. Настолько, что он даже ничего не говорил.

— Бродяги! — продолжил я. — Ставлю вас в курс, что Витя Батумский является б… которая за дозу шырялова продала честных воров мусорам и чекистам…

— Давай договоримся, Волк, — предложил Витя.

Даже не стал спорить, божиться и кричать, что это всё ментовская подстава. Да и правда, к чему такие спектакли? Он прекрасно знает, почему Пузырь это написал.

— Конечно, договоримся, мы здесь для этого, — я кивнул. — Но если что, копии этой малявы есть… ну или как это правильно называется? Ты лучше меня должен знать… ладно, суть не в этом. Мои знакомые в ФСБ содержание записки знают, но пока держат в тайне. Но если я умру… без шуток, Витя, лучше тебе до этого не доводить, тогда все узнают про Пузыря.

— Тогда случайно вышло! — он начал подниматься. — Это…

— Ты героиновый наркоман с серьёзной зависимостью, — сказал я. — Причём давно, ещё с перестройки, но скрывал это от своих успешно. Здесь есть не только малява, но и рапорт, так что я в курсе всего. Но братве нужен не рапорт, им понадобится только этот листок.

Кашель стал ближе, Латыпов шёл к нам. Даже жаль, что он не увидел, как Витя Батумский меняется в лице. Зато я отдам ему неудавшегося убийцу Ремезова. А заодно и того, кто мог грохнуть меня самого.

— Ты за дозу сдал Пузыря, — продолжал я. — Авторитетного вора, когда тебя в 90-м году в СИЗО держали. Пузырь потом в тюремном госпитале загнулся от сердечного приступа, но маляву про тебя написать успел, правда, её перехватили. В КГБ с тобой хотели работать и дальше, но всё начало разваливаться, стало не до тебя. Но вот, бумага нашлась. И любой блатной за это спросит.

— Да и если бы ты не сдал Пузыря…

Латыпов зашёл внутрь очень бодрым шагом, будто помолодел. Старый чекист нашёл в себе силы, чтобы не казаться больным человеком.

— … ты же контролируешь общак, а ни один вор не доверит воровской общак наркоману. А ещё с тебя спросят за то, что не сказал об этом, скрываешься. Эх, мельчают нынче воры, раньше вы больше уважения вызывали. Но раз ты однажды с нами поработал, поработаешь и сейчас.

Он уселся рядом со мной, пристально глядя на вора.

— Кто? — спросил Латыпов.

Батумский, как затравленный зверь, озирался по сторонам. Латыпов достал платок, но каким-то усилием держался от кашля. Такого удовольствия вору он доставлять точно не хочет. Пожилой бурят твёрдый, как кремень.

— Это Миша Осетин, — наконец сказал Витя. — Я случайно узнал, что это он с московскими водится, потом тему пробил подробнее. Похоже, на него есть компромат. Осетин нашёл должника на Камазе, чтобы устроил аварию, а маршрут Ремезова ваши и сдали. Водила врезался в лоб Волге, а позже в ИВС вскрылся… помогли ему. Концов нет. А утром должен был порешать Волкова, но я бы мог вмешаться, если…

— Осетин здесь? — спросил Латыпов.

Витя кивнул. Мы с подполковником переглянулись и начали подниматься.

— Отправишься в изолятор вместе со всеми, — сказал Латыпов, вытирая лоб платком. — Так для тебя даже лучше, меньше вопросов у братвы. Нам с тобой ещё долго работать, Витёк, и от тебя зависит, как это будет выглядеть.

Чтобы не было подозрительно, ни я, ни Латыпов Осетина не спрашивали, да и я его вообще не знал. Но Осетин, почувствовав, чем пахнет, признался сразу. И сдал не только себя.

— Товарищ подполковник, — молодой фсбшник, косясь на меня, шептал Латыпову, но я всё слышал. — Он признался в покушении на товарища полковника, но сказал, что ему это приказал майор ФСБ Горбань из Москвы, представляете? Якобы он угрожал и…

— Фамилия есть? Есть! — Латыпов взял телефон. — Горбаню хана. Его свои сдадут после такого. Я звоню в Центр, они там ещё не спят.

Старый чекист просиял, но я его оптимизм не разделял. Посмотрим, что дальше, но расслабляться ещё рано. Даже если сейчас дойдут до Шелехова, тот свою причастность будет отрицать всеми способами. Не удивлюсь, если он сдаст своего подопечного, чтобы не утонуть самому. А потом ударит, когда про него забудут.

Нет, пока Горбань не задержан, праздновать победу рано. Он же вполне умеет действовать и неофициально.

На следующий день, Новозаводск, кафе Альгамбра

— Шеф, — в маленький зал кафе, куда не пускали обычных посетителей, заглянул Мишаня, одетый в солдатскую зимнюю куртку. — Там какой-то наглый тип с усиками, тебя ищет. Мне его прогнать?

— Заводи его, Лёша. И рядом будь, на всякий.

— Лады. И я Миша, опять забыл?

— Шучу я. Так кто…

Эдик с удивлением смотрел, как в зал входил лично майор Горбань. Узнать его было сложно, потому что старый чекист наклеил себе усы, надел парик с чёрными волосами и вставил что-то в рот, из-за чего ещё щёки казались толще. А вместо кожаного плаща на нём был синий китайский пуховик с надписью «Kanada» на груди.

— Ты от кого-то шкеришься, Тимоша? — издевательским тоном спросил Эдик. — Ну надо же…

— Поговорить надо, — не очень внятно пробурчал Горбань. — Наедине.

Эдик кивнул, и Мишаня вышел, прикрыв за собой дверь.

— Ты рано расслабляешься, Эдик, — пробурчал майор. — Это пока трудности. Но скоро всё подзабудется, вернусь и снова поработаем. Дело к тебе есть.

— Дела у прокурора, Тимоша.

— Ты тут не выделывайся, — Горбань выпучил глаза от злости. — Меня ищут, но это временно, скоро босс меня отмажет. А пока же надо через Китай вырываться. Пусть Крюков меня вывезет, договорись с ним, но не говори, кто я такой.

— О как тебя прижали, — Эдик усмехнулся. — Вы чекисты — как псы, сами друг друга топите.

— Это временные трудности, — Горбань глянул в окно. — Но работа никуда не делась. Волкову была дана возможность уйти, а он её просрал. Вопрос с ним надо закрывать окончательно.

Он сел за стол и расстегнул пуховик, чтобы достать из внутреннего кармана полароидные снимки.

— Волков считает, что самый умный. Хотя он хорош, да. Если бы ещё было КГБ, я бы взял его к себе. Короче, говорю же, есть трудности, но всё продолжает крутиться. Через месяц всё уляжется, Ремезов уйдёт в отставку, а начальство промеж собой договорится. А к тому времени с Волковым вопрос надо закрыть.

— Ты уже говорил, Тимоша.

— А теперь конкретика, — Горбань разложил снимки на столе. — Босс говорит, чтобы с проблемами разобрались, пока меня нет. Он добьётся, чтобы Ремезова сняли, а вот охрану комбината надо убирать самим. Чтобы когда я вернулся через месяц, их уже не было.

— У меня людей мало для этого, Тимоша, — Эдик развёл руками. — И часть из них — ветераны Чеченской, они против своих не пойдут. У Волкова же только такие работают.

— Найди новых, купи кого-нибудь. Я тоже без дела не сижу, прозвонил нужные контакты. Те мокрушники, к кому тогда обращался Крюков, когда Кирьяна гасил, свяжутся с тобой, поможешь им. Заплатишь им сам, 50 тонн зелени, или закопай их потом, это на твоё усмотрение. Черепа ещё подтяни, обещай ему не 20 процентов, а 30 или вообще 40. Всё равно ничего не получит. Но вопрос закрой любой ценой, чтобы эти падлы поняли, с кем связались!

Горбань начал тыкать в снимки грязным пальцем. Эдик присмотрелся к ним. Там Волков и его самые верные подчинённые.

— Я за тебя уже всё продумал, пока ехал сюда, — начал Горбань. — Чтобы прикрыть эту фирмочку, надо избавиться от ключевых сотрудников. Это Волков, Ковалёв, Лесняков, Шевцов и Машуков.

— Когда это ты успел так разобраться? — удивился Эдик.

— Это моя работа, и я без дела не сижу. Изучал, что здесь творилось последние месяцы. Сначала Ковалёва вымани, отправь кого-нибудь наехать на его друзей, он сам в любую ловушку зайдёт. Боевое братство у них же, ха! — Горбань презрительно усмехнулся. — Когда его грохнешь, Волков психанёт, начнёт рыскать по городу. Тогда намекни, что знаешь об этом, и его загаси. Потом остальных, по одному.

— И что потом? — спросил Эдик.

— Тогда главным будет Рудской, мент, бывший собровец, но он трусоватый. На него наедем, он отдаст всё сам. Срок у тебя — неделя, Эдик.

— Опять ты на меня всю грязную работу скидал, Тимоша, — Эдик взял бокал, а вместе с ним маленький чёрный пульт, похожий на брелок от сигнализации. — Может, сам её уже будешь делать?

Горбань это заметил и подумал, что именно сейчас его жизнь висит на ниточке. Не простой это пульт, таким можно вызвать охрану. Вдруг Эдик решил избавиться от него, когда сам Горбань настолько уязвим? Заодно и подружится с Волковым и местными чекистами. Надо что-то быстро решать, или всё окончится прямо здесь.

— Смотри сюда, Эдик. Я не только верну тебе оригинал расписки, — он хитро усмехнулся. — У меня есть инфа, что можно раздобыть такого на Витю Батумского, что его сразу раскоронуют. И тогда смотрящим по области будешь ты. Это же ты здесь, за Байкалом, самый старый и авторитетный вор. Но вопрос реши. Лучше дружить с нами, чем с кем-то ещё.

Сказав это, он поднялся и пошёл на выход. Эдик ничего не нажал, его точно заинтересовало предложение. Но целиком на старого вора Горбань полагаться не хотел. У него была ещё одна группа, способная помочь, если законник облажается.

Едва он вышел и сел в белую Ниву, на которой приехал, зазвонил сотовый телефон, чей номер знали только несколько человек. Горбань давно ждал этого звонка, с ним должны были связаться ещё пару часов назад.

— Это мы, — раздался голос в трубке. — Самолёт задержался, но мы на месте. Когда приступать?

— Начинайте уже, — сказал он. — Когда вопрос будет закрыт?

— Как только, так сразу. Когда дадите инструмент, уже можете заказывать цветы и поминки.

— Будет вам инструмент, как и договаривались.