Волшебство - это сказка. И только!

Глава 9. Дождливый октябрь

За окном дождем неистовствовал октябрь. Дни шли своим чередом. Первая половина дня отводилась занятиям: мы уже прошли быт маглов, животный и растительный мир, профессии. Во второй половине дня я в обнимку с учебником тренировалась в заклинаниях. Получалось у меня не важно! Я освоила только «Люмос», «Репаро», «Флипендо» и «Акцио» на легкие предметы: книги, одеяло, туфли.… Оказывается, что бы колдовать, не достаточно знать только нужное слово и иметь волшебную палочку. Под каждое заклинание необходим определенный жест, особый взмах палочки. Тогда в сочетании с правильно произнесенным словом, срабатывает магия. Взмахи надо отработать до автоматизма, чтобы в экстренных ситуациях не забивать голову припоминанием подробных инструкций. Всё это было очень сложно!

Как–то в пятницу, 16‑го, на мой урок гриффиндорские третьекурсники пришли удивительно несобранные. Весь урок я не могла завоевать их внимание. Затем, устав бороться, просто спросила, что у них произошло.

Оказалось, что на Хэллоуин намечается поход в Хогсмид. Невилл (даже не удивительно!) потерял бабушкину записку. Гарри вообще остался без разрешения. Вдобавок ко всему, Лаванда Браун получила письмо из дома о трагической смерти в лапах лисы ее любимца — кролика Пушистика. Все бы ничего, но девочка упорно связывала это письмо с предсказанием Трелони. Оказывается, этот хогвартский оракул еще в начале года предсказала Лаванде трагедию.

Теперь большая часть класса была твердо убеждена в исключительном таланте профессора Трелони. А поскольку она успела наобещать много трагедий почти каждому, то все просто не находили себе место от волнения.

Вот кому совершенно не было дела до предсказаний Трелони, так это Пивзу! Препротивнейший полтергейст без передышки пакостил всем и вся. Боялся он только Дамблдора и МакГонагалл, а от Снейпа и Флитвика держался подальше. Всем же остальным приходилось отбиваться, кто как умеет. Причем Дамблдору неоднократно жаловались на Пивза, но директор почему–то не принимал никаких мер. Может этот проказник напоминал Дамблдору детство, когда он и сам не прочь был пошалить?

Каждый раз, когда Пивз попадался мне на пути, он гасил все свечи и в темноте имитировал звуки, издаваемые драконами. Это у него, надо признать, получалось мастерски. Так что пока я успевала вновь зажигать свечи, не один раз испуганно вздрагивала.

Итак, лидерами школьного беспорядка, несомненно, были Пивз, Симус Финниган и близнецы Уизли.

Несмотря на тренировки, которые Оливер Вуд назначил три раза в неделю при любой погоде, Фред и Джордж умудрялись регулярно срывать уроки и устраивать разгромы, непрерывно совершенствуя товары из магазина «Зонко».

Но надо отдать им должное — они оказались неплохими ребятами, хоть и отъявленными сорвиголовами. Мне тоже «посчастливилось» принять непосредственное участие в их забавах.

Однажды, как обычно, я пришла на урок к третьекурсникам Гриффиндора. На этот раз занятие предполагалось провести в кабинете истории магии. Но как только я усадила учеников и произнесла потрясающе подходящие слова: «Как говорят у меня на родине, чтобы не упасть лицом в грязь на экзаменах…», неожиданно с громким хлопком надо мной взорвалась грязевая бомба, и меня окатило, как из ведра. Едва придя в себя, я уже намеривалась задать хорошую трепку всему классу, но, увидев смертельно перепуганные лица учеников: Гермиону, зажавшую себе рот двумя руками, Рона, который в ужасе выпучил глаза и Невилла подскочившего с растерянно–глупым выражением лица, просто весело расхохоталась.

Урок был сорван, я ушла переодеваться, а когда вернулась в кабинет за вещами, то обнаружила всех учеников на своих местах. Они громко обсуждали мое омовение и ругали появившихся в классе зачинщиков — братцев Уизли, которые мне тут же во всем признались. Оказалось, что бомба предназначалась вовсе не мне, а профессору Бинсу. Видите ли, им всегда было интересно: когда они забрызгают весь класс, попадет что–нибудь на профессора–привидение, или он вообще ничего не заметит, сонно бубня себе под нос новую тему.

Очень интересные опыты!

И я бы обязательно наказала этих пройдох, если бы они при всех не попросили у меня прощения, уверяя, что для меня они ни за что бы такую бомбу не подложили.

«Для меня бы любовно приберегли бомбу навозную», — догадалась я.

Но согласитесь, прилюдное извинение Фреда и Джорджа — это дорогого стоит! А поскольку я никому не сообщила о сорванном уроке, то близнецы прониклись ко мне невероятной симпатией. Не скрою, я этим гордилась!

Вообще мне как–то удалось завоевать расположение почти всех обитателей замка. Учителя были ко мне добры, ученики особо не досаждали. Привидений, честно признаться, я сама сторонилась. Разговаривать с облаком, через которое видна противоположная стена — это то еще удовольствие! Вы когда–нибудь разговаривали с человеком, страдающим косоглазием? Чувствуешь себя неловко от того, что не знаешь в какой глаз ему смотреть. То же и с привидениями — смотришь в лицо, а глаза фокусируются на предмете позади него.

Единственным человеком, который меня тихо третировал — был профессор Снейп.

От чего он так меня невзлюбил, для меня было загадкой. Он, конечно, со всеми держался на расстоянии, но вряд ли мадам Спраут или Пинс он отпускал колкие замечания и буравил взглядом спину. Мне же от него доставалось регулярно.

Когда совсем было тяжело на душе, я поднималась на самый верх башни астрономии. Там верхняя площадка имела стеклянный куполообразный потолок. Через него было видно не только звездное небо, но и Черное озеро, Запретный лес, горные реки… Такая красота открывалась в те редкие ночи, когда не шел дождь, и небо, освобождаясь от туч, дарило зеркальной глади озера свои звезды! Там хорошо было думать, вспоминать, скучать и … плакать.

Однажды там я встретила Люпина. Профессор стоял ко мне спиной и любовался струями дождевой воды.

— Добрый вечер! — я старалась говорить тихо, чтобы не напугать. — Вот уж не ожидала кого–то здесь встретить.

Он обернулся, и я заметила, как он болезненно изменился. Похудел, осунулся, под глазами залегли темные круги. Приближалось полнолуние.

— Я, честно признаться, тоже не ожидал, что сюда кто–то ходит по ночам, — Люпин всегда улыбался мне.

— Тут так красиво и приятно скучается! — я тоже улыбнулась в ответ. — Я как–то осматривала замок и случайно нашла это место. Думала, что оно только мое.

— А я часто приходил сюда, когда ещё учился в школе.

Мы уселись на каменные ступени постамента, на котором высился огромный телескоп. И проболтали почти до утра. Когда из–за гор первые лучи солнца позолотили облака, пришлось расходиться.

— Если Вам когда ещё будет скучно, то зовите меня. Вдвоем здесь ещё приятней скучается, — Люпин, смущаясь, опустил голову.

— Непременно, — пробормотала я и быстро стала спускаться.

«Люпин смущается! Что бы это значило?.. Боже, упаси! Не хватало мне ещё романтических отношений…».