Волшебство - это сказка. И только!

Глава 24. Подружка для Плаксы Миртл

Снейп был в ярости. А Фадж и Макнейр так раздосадованы, что покинули школу, не попрощавшись даже с директором. Гарри и Гермиона были счастливы. Это было написано на их лицах «крупными буквами», что еще больше злило Снейпа.

Дементоров отправили обратно в Азкабан. И на следующий день к обеду Гарри, Рон и Гермиона покинули больничную палату.

В Большом зале было чрезвычайно шумно. Экзамены закончились, близился отъезд, все пребывали в радостном возбуждении. Я подошла к столу Гриффиндора. Рон, держа в руках сразу две куриные ножки, с аппетитом жевал и что–то увлеченно рассказывал Фрэду и Джорджу, Гермиона читала свежий выпуск «Ежедневного пророка», довольно улыбаясь и время от времени повторяя: «Еще бы!». А Гарри, молча, смотрел в пустую тарелку, погруженный в свои, видимо, не радостные мысли.

— Какой замечательный день! — я подошла ближе к Гарри. — Я обязательно расскажу профессору Люпину о твоем патронусе, — почти шепнула я ему на ухо.

Гарри вынырнул из своих воспоминаний и удивленно поднял на меня глаза.

— Он очень будет тобой гордиться, ты без сомнения его лучший ученик! — я улыбнулась, представляя довольную улыбку Ремуса. — Не грусти! Все могло быть еще хуже… Зато благодаря тебе прошедшей ночью все четверо мародеров, как прежде, были вместе в Запретном лесу. Вот это дорогого стоит!

Гарри растерянно переглянулся с Гермионой, которая во все глаза смотрела на меня поверх газеты. Даже близнецы навострили уши, уловив знакомое слово.

— Приятного аппетита, — загадочно проговорила я. — Сегодня отличная погода, на вашем месте я бы прогулялась.

В классе ЗОТИ все было по–прежнему, но, поднимаясь в кабинет Люпина, я знала, что увижу за дверью собранные чемоданы.

— Ну, вот и все! — Ремус бросал в догорающий камин последние клочья пергамента.

Я глупо молчала, не зная, что говорить.

— На самом деле год — это даже много, — улыбнулся он. — Обычно так долго я нигде не задерживаюсь.

— Если тебя это утешет, эта должность проклята, после того, как на нее претендовал…

— Воландеморт? — догадался Люпин.

Я согласно кивнула:

— Поверь, тебе еще повезло.

Люпин грустно улыбнулся в ответ и закрыл ящики письменного стола.

— Ты замечательный учитель, Ремус! Я бы никогда не осилила такой курс магии сама.

Люпин собрался что–то ответить, но я его спешно перебила:

— А Гарри этой ночью вызвал сильнейший патронус, — чтобы не встретиться с Ремусом взглядом, я начала укладывать в чемодан зонтик и перчатки, — и тем самым спас жизнь себе и Блэку. — Тут я заметила мою поздравительную открытку, подаренную Ремусу ко дню рождения. — Угадай, кто раскидал дементоров, как старые тряпки? — спросила я.

Люпин выжидающе посмотрел на меня.

— Сохатый, — улыбнулась я. — Только представь, его патронус — Сохатый.

— Надо же, — довольно проговорил Люпин, убирая в шкаф пустую клетку.

А я незаметно выбросила открытку в огонь, пока бывший профессор внимательно осматривал свой кабинет, укладывая последние вещи:

— А Бродяге удалось снова сбежать, слышала?

— Он говорил о тебе, — тихо проговорила я, вспоминая последние слова Сириуса. — Я видела его этой ночью в башне.

— А меня ты видела этой ночью? — Ремус с тревогой заглянул мне в лицо.

— Нет…, — растерялась я.

— А я тебя видел, — он подошел и взял меня за руку. — Ты отважно размахивала волшебной палочкой, — он улыбнулся и поднес мою руку к своим губам.

— Но ведь это был Клык!

— Клык пришел потом, — Люпин улыбался и нежно рассматривал мое лицо, как будто пытался запомнить каждую черту.

— Почему же ты не… ведь я…ведь ты…, — мне тяжело было соображать под таким взглядом.

— Я еще издалека почувствовал твой запах. Меня будто ветром несло к тебе. Но когда я тебя увидел, там, в лесу, в лунном свете… Не берусь объяснить, что это было, но… — Ремус заботливо отодвинул с моего лба упавшую прядь. — И не зря же я все–таки неделю до этого пил противное лекарство Снейпа.

— Ты хочешь сказать, что разум вернулся к тебе, когда ты увидел меня? — обрадовалась я. — Но, почему же ты убежал?

Люпин смутился:

— Я не хотел, чтобы ты видела меня таким. И потом этот герой Клык! Между прочим, он спешил защищать тебя … от меня.

— Трусливая и ленивая псина Хагрида собиралась сражаться с оборотнем? — удивилась я. — Прости, — добавила я, видя, как последнее слово задело Люпина.

— Я потом много думал, а что если бы ты… может быть тогда…

— Мне жаль, Ремус. Правда, очень жаль, но я не смогу заменить тебе аконитовое зелье! И потом, ты ведь уезжаешь…

— Но сейчас–то я еще здесь, — его глаза оказались так близко.

И я позволила себе упасть в эти бездонные глаза. Я словно сорвалась с обрыва и летела вниз, в пучину, в глубину, в океан его чувств. Еще немного и вода надо мной сомкнется, навсегда унося меня в бездну, где нет ничего, кроме его глаз, улыбки, и невероятного тепла, разливающегося по всему телу. Я невольно сделала глубокий вдох, будто готовясь налету уйти вод воду, но волна накрыла раньше, чем я ожидала. Я задохнулась, чувствуя, что душа моя уже где–то далеко!..

Внизу в классе хлопнула дверь, и послышались шаги. Я с огромным трудом отошла от Ремуса и заглянула в раскрытую карту:

— Это Поттер, — проговорила я. — Мне надо уходить.

Как же в этот миг я ненавидела себя за эти слова!

— Не сейчас… останься, — Люпин не отпускал мою руку.

А я лишь отрицательно качала головой, все дальше отходя к маленькой двери, ведущей на винтовую лестницу. Вот я высвободила свою руку из широкой ладони Ремуса и, взглянув на него в последний раз, закрыла за собой дверь. Не в силах двигаться, я так и осталась стоять, прижавшись спиной к двери.

— Профессор Люпин, Хагрид только что сказал, что Вы уезжаете! — услышала я невероятно расстроенный голос Гарри.

— Увы, но это правда, — ответил Ремус, который был расстроен не меньше.

Я медленно спустилась вниз, а потом села прямо на ступеньки, обхватила голову руками и уже не смогла сдержать слез.

— Я давно ищу себе подружку, — раздалось где–то совсем рядом. Я испуганно подняла голову, но никого не увидела. — Уже давно в замке так здорово никто не рыдал!

Оказалось, что говорила девочка–привидение. Она парила под потолком, раскачиваясь из стороны в сторону.

— Здесь часто девчонки плачут в туалете, — продолжала она. — Но, что бы так долго и так горько!

— Ты — Миртл? — тяжело всхлипывая, еле произнесла я.

— А тебя как зовут? — Миртл сняла очки и вытирала их подолом школьного платья. — Ты, кажется, преподаватель?

— Ну, да.

— Когда ты ревела и стонала, я даже подумала, что ты можешь умереть от горя, — она опустилась рядом со мной и вытаращила на меня свои огромные глаза. — Вот было бы здорово! А то мне так скучно все время одной…

— Извини, Миртл, — тихо сказала я, вытирая слезы, — но умирать я пока не собираюсь…

— Жаль! — искренне вздохнула она.