Волшебство - это сказка. И только!

Глава 20. Экзамены продолжаются

Новый день начался очередным экзаменом. История магии проходила в душном кабинете профессора Бинса. С утра ученики третьего курса писали сочинения о средневековой охоте на ведьм. Стояла удивительная тишина, и даже скрип перьев не нарушал сон профессора. Бинс парил под потолком, издавая похрапывающие звуки. А особо шустрые ученики, потихоньку открыв учебники под партами, с упоением списывали.

Третьекурсников сменил второй курс. Им предложили вспомнить о восстаниях гоблинов и притеснениях великанов. И вновь тишина, скрип перьев и шорох страниц. Я прошла по классу, заглядывая в работы учеников. Колин Криви сосредоточенно выводил ровными буквами о Эргите Ужасном — представителе гоблинов на Совете колдунов в IV веке. Он уже собрался сворачивать пергамент, но, ненадолго приоткрыв учебник, быстро дописал несколько строк о Корделии Мизерикордии — представительнице ведьм.

Я в знак одобрения провела рукой по его волосам и прошла к окну. Но открыть его, чтобы впустить немного свежего воздуха, мне не удалось. Огромная рама никак не поддавалась.

— Алахомора! — донесся сзади приглушенный шепот, и окно распахнулось.

Я обернулась. На первой парте Джинни Уизли с волшебной палочкой в руках лукаво улыбалась мне.

После ланча первый курс сдавал Основы Магии. Это было весело! И стулья летали, и книги выпрыгивали в окно, и даже самые «талантливые» устроили легкий фейерверк.

Но с наибольшим удовольствием я пришла к третьекурсникам на Травологию. Экзамен проходил в оранжереях. Дышалось здесь легко, а летнее солнышко припекало, да так, что у некоторых обгорели уши.

Ученики пересаживали растения, отвечали на вопросы, составляли травяные сборы.

Спраут была добра и снисходительна. Гермиона первая справилась с заданием и покинула оранжерею, спеша на экзамен по древним рунам. Мэнди Броклхерст удалось выпросить у Капризного волдыря, небольшого раздувшегося деревца, целую плошку семян. Спраут пришла в восторг, и факультет Равенкло набрал большее количество очков за этот экзамен.

Гарри выполнял задание под кроной огромного дерева. Ему достались Дьявольские силки. Он успешно справился с расползающимися побегами, вынеся их на солнце со словами: «Еще раз спасибо Гермионе!».

А Лонгоботтом стал примером для подражания! Ему достался билет о каком–то редком кактусе. Я такого названия даже не слышала, а Невилл, оказывается, мечтал завести такой дома. Он знал об этой колючке буквально все, большей частью не из школьной программы. Отвечал он блестяще! Даже Малфой, бросив свою Болотную капусту, слушал, открыв рот. Мадам Спраут так хвалила Невилла, что красными стали не только его уши, но также лицо и шея.

Вот слезиринцам не повезло.! Заносчивая Пэнси Паркинсон получила самую низшую оценку, так как постоянно подсматривала в учебник и все равно умудрилась не выполнить довольно легкое задание. Грегори Гойл перебил немало горшков, пока справился с ползучими чилийскими кустарниками. А Винсента Крэбба и вовсе выгнали с экзамена за то, что он перевел целый ящик молодых побегов смоквы.

Последней сдавала экзамен рослая девочка Салли — Энн Перкс, которая по ошибке полила холодной водой какой–то маленький росток. Тот за минуту вымахал высотой с огромную пальму, пробил стеклянный потолок и осыпал часть учеников дождем осколков. К счастью никто не пострадал, так как Помона успела выхватить волшебную палочку и создать над детьми защитный купол.

За обедом было шумно. После экзамена на свежем воздухе, я с аппетитом съела ростбиф, жаренную картошку с мясной подливкой, тушёные овощи и йоркширский пудинг, который особенно изысканно получался у трудолюбивых хогвартских кулинаров.

Затем поднялась в кабинет Нумерологии. Экзамен шел долго и скучно. Я ровным счетом ничего не понимала, но делала заинтересованное лицо. Под монотонные ответы и длинные письменные работы хотелось сладко поспать. Единственная радость — быстрое щебетание Гермионы, отвечающей «грамотно и расширенно», как похвалил ее дряхлый улыбчивый профессор.

Когда я глубоким вечером поднялась к своей комнате, то была приятно удивлена большой корзинкой, стоящей у двери. Она была доверху наполнена крупной спелой клубникой.

— Я надеялся, что тебе понравится! — сзади тихо приблизился Люпин.

Мы вошли в комнату, и я с удовольствием растянулась в кресле у камина. Несмотря на солнечные дни, замок прогревался медленно. В комнате было сыро, хотя в камине теплились поленья — милый домовик исправно выполнял поручение и к моему приходу всегда разводил огонь. Люпин подкинул несколько деревяшек, немного поколдовал, и через мгновение дрова уже весело потрескивали. Мы сидели у камина и, поочередно запуская руку в корзинку, ели сочные ягоды.

— На завтрашний экзамен третьему курсу я приготовил нечто особое, — делился планами Ремус. — Этакую полосу препятствий.

— Думаю, это всем понравиться. До тебя им не везло на преподавателей по ЗОТИ, — я от усталости закрыла глаза.

— У тебя ведь завтра тоже экзамен? — тихо спросил Люпин. — Готова?

— Да. Северус помог подготовить такие билеты: и вопросы, и задачи, и практика! — я улыбалась, вспоминая, как мрачный профессор зелий вручал мне стопку волшебных билетов.

— Их нельзя заменить, нельзя обмануть, нельзя не выполнить. И могут укусить за неверный ответ, — деловито разъяснил он мне.

Люпин тем временем недовольно заерзал в кресле:

— Снейп!? С чего это он вдруг так расстарался? Вечно сует свой нос, куда не следует.

— Зря ты так о нем! Он не такой противный, как тебе кажется, — я вяло защищала угрюмого профессора.

— Мне ни чего не кажется. Он вечно оказывается там, где его меньше всего хотели бы видеть!

Тут в дверь неожиданно постучали. Мы переглянулись, и я вопросительно пожала плечами. Люпин взмахнул волшебной палочкой, и дверь отворилась.

— Я так и подумал, что найду Вас здесь, Люпин, — начал с порога вездесущий профессор зелий.

Я беззвучно тряслась от смеха, глядя на вытянувшееся лицо Ремуса.

— Добрый вечер, миссис Черри. Я принес профессору его вечернее снадобье, — объяснял свое вторжение Снейп. — Грядет полнолуние, промедление может стать слишком опасным.

— Благодарю за заботу, — пробурчал Люпин, выхватив у него из рук дымящийся стакан.

— Не стоит, — Снейп направился к двери.

— Не хотите клубники, Северус? — мне очень не хотелось его отпускать.

Мужские взгляды встретились. Взгляд Люпина настойчиво говорил, что если Снейп согласиться, то непременно об этом пожалеет. А Снейп надменно усмехался, давая понять, что сожалеть будет Люпин и прямо сейчас.

— Клубника? Такая крупная? — Снейп пододвинул поближе ко мне кресло Люпина и по–хозяйски уселся в него, вытянув ноги к огню.

Ремус поставил бокал на каминную полку, создал из воздуха еще одно кресло и сел рядом со мной с другой стороны. Ели молча, каждый думал о своем. Я физически чувствовала их взаимную неприязнь.

«Неужели детские обиды так сильны!? Столько времени прошло…. У каждого своя жизнь, свои маленькие радости и свои непоправимые трагедии.… Да и жить им обоим осталось так мало!

Если бы они знали об этом, вряд ли бы сейчас молча ели клубнику, глядя на языки пламени.

А может — это и есть те минуты, которые будут вспоминаться перед смертью? Тихий треск поленьев, сочная мякоть ягод и стук трех человеческих сердец… Я этот вечер уж точно никогда не забуду!»

— Завтра последний экзаменационный день, через неделю ученики разъедутся по домам, — проговорил Люпин. — В последний день семестра Дамблдор собирает всех учителей.

— Я слышал, что будут еще гости и кто–то из Министерства, — поддержал разговор Снейп.

— Министерских и сейчас полно! — раздраженно сказал Люпин. — Вчера на ЖАБА вышел забавный эпизод.

— Какой? — я была рада, что разговор шел на нейтральную школьную тему.

— Отличился Уизли. Перси, кажется. На вопросы он отвечал хорошо, но когда его спросили о выбранной профессии, то он ответил, что хочет «любой ценой стать Корнелиусом Фаджем»! Он так и сказал! — смеялся Люпин. — Министерский инспектор аж подпрыгнул! Уизли потом объяснял, что имел в виду должность министра магии или хотя бы его помощника….

— И что же дальше? — спросила я, когда перестала смеяться.

— Дамблдор уговорил инспектора посчитать эти нездоровые амбиции похвальным рвением и высокими целями, — пояснил Снейп.

И клубника и разговор закончились глубоко за полночь.