Война претендентов

Глава 12

Когда Римо на своем взятом напрокат джипе появился в международном аэропорту Юмы, полиция попыталась его арестовать.

– Вы угнали машину, – заявил ему помощник шерифа хриплым, словно стертым песчаными ветрами голосом.

– Ничего подобного, – возразил Римо. – В июле я взял ее напрокат и теперь собираюсь вернуть.

– Сэр, у нас имеется предписание задержать водителя «мазды-навахо» с этими номерами, – настаивал на своем полицейский.

– Наверное, поступил приказ моего босса. Послушайте, это какое-то недоразумение!

– Сейчас все выясним, причем не здесь, а в офисе шерифа, сэр.

– Но я очень тороплюсь! Позвольте мне сделать один телефонный звонок, – попросил Римо.

– Ладно, я не против. Но только из офиса шерифа.

– Если я позвоню отсюда, то вам не придется зря тратить время на поездку к шерифу, а я еще успею на самолет.

Помощник шерифа многозначительно похлопал рукой по кобуре револьвера и повторил:

– Из офиса шерифа.

– Так вы что, хотите меня арестовать?

– Вы уже арестованы.

Вздохнув с деланным смирением, Римо протянул помощнику шерифа руки. Наручники, звякнув, защелкнулись... на запястьях изумленного помощника шерифа.

– Что за чертовщина? – завопил он.

Римо сунул ему под нос удостоверение на имя агента ФБР Римо Дюрока и сказал:

– Вы арестованы!

– Меня нельзя арестовать!

– А вот я взял да арестовал! Я – агент ФБР, а вы всего лишь местный представитель власти. Мои полномочия гораздо шире ваших.

– И в чем меня обвиняют? – все еще не веря своим глазам, спросил помощник шерифа.

– В попытке препятствовать осуществлению правосудия.

– Докажите!

– А это вы скажете не мне, а федеральному следователю, – сурово пригрозил Римо без тени улыбки на лице. – Теперь же сделаем, как я сказал.

Подойдя к ближайшему таксофону, Римо нажал на кнопку с цифрой "1" и держал палец до тех пор, пока в трубке не раздался надтреснутый голос Харолда В. Смита:

– Римо, вы?

– Вы что, объявил меня в федеральный розыск? – отозвался Римо.

– Было дело. Вы где?

– Не скажу, пока не отмените приказа о задержании.

– Мой компьютер подсказывает, что вы сейчас в Юме, штат Аризона. Так, Римо?

– Зачем я вам понадобился?

– Я отменю приказ о вашем аресте, а ты немедленно возвратишься в «Фолкрофт». У нас большие проблемы.

– У кого это у «нас», бледнолицый?

Смит от неожиданности закашлялся, потом сказал:

– Мастер Чиун сообщил мне о своем намерении искать другого клиента.

– Думаю, мне удастся его переубедить, – мигом оценил ситуацию Римо.

– Придется вам поторопиться, если мы хотим сохранить стабильность во всем мире.

– Это вы о чем?

– Вчера Чиун выступил перед Генеральной Ассамблеей ООН, предложив услуги Дома Синанджу тому, кто назовет наивысшую цену.

– Вот это да! – вырвалось у Римо.

– Тем самым он ясно дал понять, что Дом Синанджу больше не служит Соединенным Штатам Америки.

– Представляю, что теперь начнется...

– Уже началось. Мексиканское правительство придвинуло свои войска вплотную к южной границе.

– Вот оно что... – протянул Римо.

– Если мои догадки верны, то худшее еще впереди, – продолжал Смит.

– Давайте продолжим этот разговор при встрече, Смит А сейчас постарайтесь сделать так, чтобы полиция меня не задерживала. Мне срочно надо найти Чиуна.

– Он сейчас в Массачусетсе. Но сколько еще там пробудет, не знаю.

– Ладно, Смит. Избавьте только меня от полиции, а уж Чиуна я найду сам.

Через двадцать минут в аэропорту появился шериф Юмы. Поспешно извинившись за действия помощника, он лично проводил Римо на посадку.

Служащий авиакомпании объявил:

– Вылет рейса только через полтора часа.

В ответ шериф торжественно пообещал не сажать под арест ни самого служащего, ни его менеджера, ни президента всей авиакомпании, если на сей раз они сделают исключение для чрезвычайно важного агента ФБР из Вашингтона, и рейс будет отправлен немедленно.

Слова шерифа возымели должное действие, и очень скоро Римо оказался в комфортабельном салоне девятнадцатиместного самолета, летевшего в Феникс. Римо был единственным пассажиром.

В Фениксе его уже ждал заправленный под завязку «Боинг-727». Римо даже не пришлось утруждать себя переходом через пассажирский терминал. «Боинг» подкатил прямо к девятнадцатиместному самолету из Юмы, между входами перебросили трап, и Римо благополучно перебрался из одного салона в другой.

Меньше чем через полторы минуты после приземления Римо вновь оказался в воздухе. Тем не менее, в салон вышел второй пилот и извинился за задержку.

– Ничего страшного, – пробормотал Римо.

– Конечно, мы могли бы сделать пересадку на ходу, но это было бы слишком опасно, вы понимаете...

– Понятно, – рассеянно отозвался «агент ФБР».

– Чем еще я могу быть вам полезен?

– Мне бы хотелось холодной минеральной воды, горячей печеной кукурузы, и... и еще я хочу утку в апельсиновом соусе!

– И овощной гарнир? – спросил второй пилот, записывая заказ прямо на ладони.

Заложив руки за голову, Римо откинулся на спинку кресла.

– У вас есть кукуруза в початках? Тогда, пожалуйста, еще пару початков.

– Принесу через пару минут, – кивнул второй пилот.

– Не надо торопиться, приготовьте все как следует.

– Конечно, сэр, – пробормотал второй пилот, отправляясь на кухню.

Когда в салоне появилась изящная рыжеволосая стюардесса, первой реакцией Римо было желание куда-нибудь спрятаться. Как правило, он очень нравился стюардессам, хотя сам считал противоположный пол средоточием неизбежного зла. Синанджу приучило его рассматривать секс в качестве отправления естественной потребности человеческого, в особенности мужского, организма, но никак не более того! Поэтому половой акт сводился к определенным механическим движениям, гарантированно приводящим к желаемому облегчению. После чего Римо мгновенно засыпал, а не получившая никакого удовольствия женщина молча уходила.

Но теперь, встретив взгляд сияющих голубых глаз стюардессы, Римо вдруг осознал, что давно уже не видел ни одной молодой женщины.

Стюардесса мило улыбнулась и проворковала:

– Привет, меня зовут Корина, а для тебя – просто Кори.

– А я – Римо, – сказал Римо. – Можешь так меня и называть.

Стюардесса рассмеялась всем своим пышным телом. Казалось, смеялись даже огненно-рыжие волосы. Римо пришел в неописуемый восторг.

– Может, я буду чем-то полезна, Римо?

– Просто сядь рядом и улыбайся, у тебя это так чудесно получается!

– Хорошо, буду улыбаться.

Еда оказалась превосходной, стюардесса любезно излучала жар молодого тела. В целом полет оказался очень приятным. Римо ведь уже забыл, насколько жизнь бывает чудесна и легка, когда об этом заботится правительство США.

Очутившись в аэропорту Бостона, Римо почувствовал, как внутри у него все сжалось. Что он скажет мастеру Синанджу при встрече?

Подъехав на такси к кондоминиуму, Римо так и не решил, какой линии придерживаться в разговоре с Чиуном.

Подойдя к двойной входной двери, Римо заметил кое-что необычное. На ней висели две черно-красные таблички с надписями «Посторонним вход воспрещен!» и «Осторожно! Злая собака!».

– Бог ты мой! – пробормотал Римо, открывая дверь своим ключом. Он не чувствовал запаха собаки, не улавливал движений и вообще никак не ощущал ее присутствия в доме.

Неслышно поднимаясь по застеленным коврами ступенькам лестницы, он шел на единственный различимый для него звук, издаваемый живым существом. Это было сильное и ровное биение сердца мастера Синанджу.

Дойдя до закрытой двери башни для медитирования, Римо остановился в нерешительности. Хорошо зная Чиуна, он бы ничуть не удивился, увидев за дверью какую-нибудь невероятную помесь льва и питбуля. Римо любил животных и не хотел причинять зло никакой особи только потому, что она защищала Чиуна.

Резкий скрипучий голос произнес:

– Если ты пришел за своими вещами, то найдешь их там, где оставил.

Римо замер на месте.

– Чиун, где собака?

– Я ничего не выбрасывал.

– Где собака?

– Какая собака?

– Там, на входной двери, табличка, на табличке надпись «Осторожно! Злая собака!».

– Там написано, какая именно собака?

– Нет вообще-то... Но так всегда пишут... Можно мне войти?

– Не имею ничего против. Посмотри в последний раз на то, что когда-то было твоим домом, пока все это не разобрали и не отправили камень за камнем в Жемчужину Востока.

Римо шагнул в комнату и не увидел никакой собаки. На самоподогревающемся полу в центре сидел на татами Чиун.

– Ты намерен перевезти этот замок в деревню Синанджу? – удивился ученик.

Чиун, тщательно укладывая кимоно, даже не взглянул на него.

– Не твое дело. Замок принадлежит Дому Синанджу и будет перемещен в лучшие края.

Оглядевшись, Римо увидел четырнадцать лаковых сундуков, куда мастер Синанджу неторопливо укладывал свои кимоно.

– Зачем ты повесил табличку, если у тебя нет никакой собаки? – спросил Римо.

– Это предупреждение для всех.

– Предупреждение?

– Если ты погладишь дружелюбно настроенную собаку, она в ответ завиляет хвостом, так?

– В общем, да. – Римо приблизился к Чиуну.

– Если погладить другую такую же собаку, разве не станет она вилять хвостом?

– Станет, – ответил ученик, не понимая, к чему клонит учитель.

– А если повторить это с третьей собакой, какого результата можно ожидать?

– Собака, конечно, завиляет хвостом. Ну, может быть, лизнет руку...

– Как ты думаешь, сколько собак ответит благодарностью на твою ласку, прежде чем найдется такая, которая тебя укусит?

– Можешь меня обыскать, – нахмурился Римо.

Чиун бережно уложил очередное кимоно в сундук, разрисованный золотыми и зелеными драконами.

– Иногда кусается уже четвертая собака, – задумчиво произнес он. – Иногда шестьдесят четвертая, но может тяпнуть и самая первая. Именно это я и имел в виду когда вешал табличку «Осторожно! Злая собака!». Злой может оказаться любая собака, не говоря уже о некоторых неблагодарных. Так что не стоит доверять собаке, какой бы безобидной она ни казалась. То же самое относится и к некоторым людям. Особенно к несчастным болванам сомнительного происхождения. – Последнюю фразу Чиун произнес нарочито громко.

– Послушай, я пришел не за тем, чтобы забрать свои вещи.

– В любом случае тебе придется это сделать, или же вещи просто вышвырнут на улицу те, кто примется за разборку моего замка.

– Я вернулся, потому что мне тебя не хватает. Чиун молча складывал очередное кимоно.

– Смит велел тебе так сказать? – спросил он после минутной паузы.

– При чем тут Смит?

– Но ведь ты с ним разговаривал, так?

– Я уже был на полпути к дому, когда за мной увязалась полиция. Пришлось позвонить Смиту.

Мастер Синанджу задумчиво смотрел сквозь Римо. Помолчав несколько минут, он спросил:

– Слушай, я когда-нибудь рассказывал тебе о том, как впервые отправился в путешествие за пределы моей благословенной деревни?

– Нет, – ответил ученик, касаясь ногой татами перед Чиуном, дабы усесться на него в удобной позе лотоса.

– Жаль. История очень поучительная.

– Интересно послушать, учитель.

– Пару дней назад ты не захотел слушать предание о каменотесе.

– И предание мне тоже интересно.

– Это ты сейчас так говоришь! Откуда мне знать, не заставит ли тебя твоя переменчивая натура изменить желание, после того как я начну рассказ, и не прервешь ли ты меня самым невежливым образом на полуслове?

Римо торжественно поднял правую руку.

– Клянусь честью скаута! Я выслушаю тебя до конца!

– Ты поссорился со своим кровным отцом?

– Нет.

– Лжешь! – вспылил Чиун.

– Ну, так, ерунда всякая. Мы быстро помирились. Но я все же решил вернуться. Мне нет места среди племени Сан Он Джо.

– Значит, ты снова осиротел и теперь хочешь, чтобы я принял тебя только потому, что ты на коленях приполз ко мне обратно?

Лицо Римо вмиг стало каменным.

– Я не приполз на коленях!

Кореец всплеснул руками и примирительно произнес:

– Ничего страшного! При необходимости Синанджу разрешает ползать на коленях.

– Я не собираюсь пресмыкаться перед тобой!

– Жаль, я уже собирался принять к рассмотрению твою нижайшую просьбу, о покинутый всеми...

– Я не буду ползать на коленях! – решительно заявил Римо.

Чиун по-птичьи наклонил голову и сказал:

– Даю тебе последний шанс коленопреклоненно молить о прощении.

– Ни за что!

– Ладно, я согласен на то, чтобы ты меня слезно умолял...

Гордо расправив плечи, Римо заявил:

– Мастер Синанджу никогда не ползает ни перед кем на коленях и никогда никого не умоляет!

– Достойный ответ! – радостно воскликнул Чиун. – Теперь, пожалуй, ты можешь сесть рядом!

Ученик опустился на свой татами, стараясь перехватить взгляд старика, но тот всячески прятал глаза.

– Мне было одиннадцать, когда мой отец, Чиун-старший, взял меня за руку и сказал: «Мы отправляемся в путь». Я спросил: «Куда, отец?» И Чиун-старший ответил: «У меня есть одно дело в соседнем ханстве, и поскольку после меня ты станешь мастером Синанджу я возьму тебя в это небольшое путешествие». И вот мы отправились пешком по Шелковому Пути. Этой дорогой наши предки много веков уходили из Жемчужины Востока, чтобы служить императорам, халифам и королям.

– Так вы пешком пошли по Шелковому Пути?! Чиун небрежно пожал плечами.

– Да это же совсем рядом! Каких-нибудь семь, восемь сотен ваших английских миль, – снисходительно произнес он.

Римо изо всех сил старался сдержать скептическую ухмылку.

Тем временем мастер Синанджу продолжал:

– Это было самое начало двадцатого века, а может, самый конец девятнадцатого. Не могу сказать точно, потому что мы, корейцы, ведем летосчисление не так, как вы в Европе. Немало чудес повидал я на Шелковом Пути. В те дни по пустыне еще ходили многочисленные торговые караваны, и моим изумленным глазам представали арабские жеребцы, одногорбые верблюды дромадеры, монголы, турки, китайцы... По дороге отец рассказывал мне, как дед в свое время брал его в путешествие по Шелковому Пути. В те дни кратчайшей и безопаснейшей дорогой к тронам правителей, жаждавших воспользоваться услугами мастеров Синанджу, был именно Шелковый Путь, потому-то мне как будущему мастеру важно было познакомиться с каждым городом, каждым базаром, чтобы в будущем ради благополучия своей деревни я смог бы преодолевать большие расстояния, не став при этом жертвой разбойников, грабителей или диких зверей. Однажды вечером мы остановились неподалеку от Бухары в караван-сарае, который держал хитрый узбек по имени Хоя-хан, славившийся вином собственного изготовления.

Там мы с отцом плотно поужинали. И тут я впервые увидел настоящего монгольского наездника, а также человека белой расы – круглолицего, белокожего, с огромными глазами, большим носом да к тому же косолапого! Один его вид поверг меня в ужас, и я бросился к отцу, который рассказал мне про варваров из малоразвитых западных земель, простиравшихся за Галлией, где люди не знали риса, кимчи и не почитали своих предков. Варвары в тех далеких землях вели себя подобно диким псам, кусавшим тех, кто пытался их накормить...

– Ладно, я все уже понял, – буркнул Римо.

Чиун с сомнением покачал головой и, недоверчиво фыркнув, продолжил:

– Тот узбек по имени Хоя-хан с гордостью показал мне дрессированного бурого медведя. Животное вселило в мое юное сердце дикий ужас. Прежде мне никогда не доводилось видеть медведей, и теперь в его красных маленьких глазках я отчетливо читал желание отведать моей плоти. Пришлось рассказать обо всем отцу, но он только посмеялся, сказав, что я, должно быть, объелся гранатами.

Ночью, когда отец заснул, я тихонько выбрался из палатки и наткнулся на Хоя-хана. Тот с головой ушел в приготовление вина из сорго и сушеных яблок с абрикосами и потому не заметил моего присутствия.

Меня же разбирало любопытство.

И вот Хоя-хан снял с полки плетеный короб, в котором сидели неизвестные мне живые существа величиной с широкую монгольскую ладонь с восемью волосатыми лапками и восемью блестящими глазками, выражение которых было ужасающим.

– Это были тарантулы? – спросил Римо.

Чиун жестом велел ему замолчать и продолжил:

– Потом Хоя-хан положил в короб с отвратительными тварями абрикосы и сушеные яблоки. Они моментально набросились на фрукты, вонзив в мякоть свои страшные зубы.

– Ну и ну, догадываюсь, что было потом...

– Утром я вернулся в палатку к отцу, но так и не сомкнул глаз. Чуть позже мы уже спешили на завтрак. На большом столе, за которым сидели другие путешественники, стояли кувшины с красным вином из сорго. Хоя-хан любезно придвинул один из них моему отцу, утверждая, что вино сдобрено сладкими абрикосами и яблоками. Я тут же вскочил и обрисовал Чиуну-старшему картину прошлой ночи. Внимательно выслушав меня, отец встал и, схватив Хоя-хана за шиворот, поднес к губам этого негодяя кувшин с его собственным вином. Мерзавец пить отказался, тогда Чиун-старший ткнул его носом прямо в ядовитое пойло. Когда он наконец выпустил коварного узбека, тот стал яростно отплевываться и жадно набросился на воду, причем пил в огромных количествах.

– Дальше можешь не рассказывать, – не утерпел Римо. – Твой отец тут же покончил с негодяем.

– Ничего подобного.

– Нет?

– Нет. Он преподал хороший урок мне, своему сыну и наследнику. Именно поэтому коварному узбеку была дарована жизнь, хотя он свалился в горячке после того, как отведал своего же яда. Засим рассказ окончен.

– А что потом было с этим подлым отравителем Хоя-ханом?

– Какая разница! – махнул рукой Чиун. – Меня поражает твое желание услышать счастливый конец, когда справедливость торжествует. Это так по-американски! Надеюсь, мой урок пошел тебе на пользу.

– Можешь не сомневаться, я все понял.

– Ой ли? Ты еще не знаешь морали. Я как раз собирался ее высказать, но ты грубо оборвал меня.

Римо мгновенно закрыл рот.

Чиун, опустив глаза, сказал:

– Уже много лет не ходил я по Шелковому Пути, а мне так хочется там очутиться! Поселиться в деревне своих предков, ходить по пыльным караванным тропам, видеть правителей, издревле поддерживавших мою деревню, мою семью...

– Так ты возвращаешься в Корею?

– Там я провел лучшие годы своей жизни. Мне хочется снова вдохнуть прохладный воздух моей родины, испить ее сладкой воды, увидеть цветущие сливовые деревья, полет серой цапли...

Римо с трудом сглотнул ком, подступивший к горлу.

– Лучше бы ты остался в Америке.

Чиун печально покачал головой.

– Увы, не могу.

– Почему?

– Здесь меня мучают горестные воспоминания. Жизнь моя подошла к концу, а я все никак не обрету заслуженный покой, потому что я, последний Верховный мастер Синанджу, лишился того, кто мог бы впоследствии надеть мои кимоно и сандалии.

– Я много думал об этом, – проговорил Римо. – И готов взять на себя бремя ответственности Верховного мастера Синанджу. Ты не раз говорил, что хочешь удалиться на покой. Отныне пусть сердце твое не болит по этому поводу.

В ответ Чиун не сказал ни слова. Он поник головой и почему-то крепко зажмурился, словно от боли. Наконец он заговорил:

– Раньше твои слова несказанно обрадовали бы мое измученное сердце. Но ты предал меня, бросил, словно престарелую бабушку! А теперь явился сюда просить прощения, ползать на коленях и умолять принять тебя обратно под свое покровительство.

– Я вовсе не ползаю перед тобой на коленях! – взорвался Римо.

– Ты умоляешь меня принять тебя обратно в лоно Синанджу, – продолжал Чиун. – Но как же теперь тебе верить?!

– Назови свою цену, – мрачно произнес Римо.

– Синанджу купить нельзя! Его можно только нанять на временную службу. Я не торгую положением Верховного мастера Синанджу!

– Мое место здесь, рядом с тобой.

– Два дня назад ты клялся мне, что ни за что на свете не станешь больше ассасином!

– За это время кое-что произошло, мне стало ясно, кто я на самом деле.

Тут Чиун в первый раз поднял на Римо глаза.

– Готов ли ты принести жертву?

– Все, что потребуешь, – клятвенно пообещал Римо.

– Перестань есть кукурузу! Поклянись, что твои губы больше никогда не коснутся этого мерзкого желтого зерна!

– Клянусь! – не без труда выдавил ученик.

Выражение лица и голос Чиуна заметно смягчились.

– Ладно, даю тебе испытательный срок. Докажи, что достоин стать моим преемником.

– Ты не пожалеешь, учитель.

– Ну, это мы еще посмотрим. Я объявил всему миру, что Дом Синанджу готов рассмотреть предложения от новых потенциальных клиентов.

– Знаю.

– Сказал Смиту, что не стану возобновлять контракт, – добавил Чиун.

– Значит, со Смитом покончено.

– Нет, не покончено. Ситуация изменилась, но не могу же я брать свои слова обратно! Мастеру Синанджу не пристало каждый день менять свои решения. Чего не скажешь о его подмастерье.

– Подмастерье? Что-то не припомню, чтобы ты когда-нибудь рассказывал о подмастерьях.

– Ты станешь первым подмастерьем в истории Дома Синанджу. У тебя белая кожа, к тому же нездоровая страсть к мерзкой кукурузе. Вполне естественно, что тебе нельзя доверить высокий пост без достаточно длительного испытательного срока.

– И сколько он продлится, этот самый срок?

– Лет десять, ну, может, пятнадцать.

– Я думал, ты хочешь отойти от дел и удалиться на покой.

– Да, со временем. Прежде тебе придется убедительно доказать, что ты достоин меня заменить. Для начала надо вступить в переговоры со Смитом. Пойди к нему и скажи, что Дом Синанджу можно убедить пересмотреть его нынешнюю позицию насчет дальнейшего сотрудничества с Америкой. Только не переусердствуй и ничего не обещай. Пусть твои речи будут несколько туманными, и помни, ничто не действует на собеседника так сильно, как внезапное молчание, сопровождаемое пристальным взглядом прищуренных глаз. Ну-ка, Римо, покажи, как ты умеешь это делать!

Ученик нахмурился и грозно сощурил глаза.

– Похоже, ты просто не способен сощуриться так, как надо. Я дам тебе зеркало, потренируйся хорошенько и только потом отправляйся к Смиту. Да постарайся так заговорить ему зубы, чтобы он согласился на любые уступки.

– Понятно, – кивнул Римо, вскакивая на ноги. Потом глубоко вздохнул и сказал: – Спасибо, что дал мне еще один шанс.

– Шанс – это шанс, а мне нужно дело!

Римо повернулся к двери, но тут Чиун вновь окликнул его:

– Ты кое-что забыл!

Подумав, ученик повернулся лицом к учителю и отвесил ему низкий поклон. Настоящий поклон в сорок пять градусов.

– Ну как? – спросил он, выпрямляясь.

– Великолепно, но я не это имел в виду.

Римо недоуменно пожал плечами.

– Разве не ты просил меня рассказать тебе предание о каменотесе?

– Ах да!

Римо уже хотел было снова сесть на татами, но Чиун махнул рукой.

– Слишком поздно! Если бы ты искренне хотел выслушать предание, то никогда бы не забыл об этом.

– Но я правда хочу послушать!

– Все, хватит. Потом когда-нибудь, если ты меня хорошенько попросишь.

– Понятно, учитель.

У самой двери Римо остановился и сказал:

– Еще раз спасибо. Ты никогда не пожалеешь, учитель!

Мастер Синанджу тихо буркнул себе под нос:

– Будем надеяться, ты тоже.