Война в Ветёлках

II

В Ветелки вода пришла через день, тихим солнечным утром. По мелководной, тощей степной речушке Ембулатовке она докатилась до немудрящей плотники, что насыпали перед самой войной километрах в двух от хутора, остановилась было, как войско перед крепостью, а затем стала обходить насыпь.

Первой наступление воды увидела Настя Чинарева. С трехгодовалым братишкой Андрейкой она сидела на завалинке и глядела в степь на дорогу, по которой должна была вернуться мать. Увидев что-то блестящее, ползущее по дороге к хутору, она привстала, не выпуская Андрейку из рук, и вдруг закричала:

— Федька… а… а, вода идет, вода!

Четырнадцатилетний Федя больными ногами кое-как доковылял до калитки и, высунув на улицу голову, громко спросил:

— Чего это ты, дуреха?.. Какая еще вода? — Он знал, что в Ветелках при его жизни никогда большого наводнения не было.

Но Настя кричала свое:

— Вода, вода!.. Мамка-то теперь как? По-то-пнет!

Федя, с большим трудом волоча ноги, дотянулся до лежащего у забора бревна и сел. А по улице уже бежали на край хутора люди. Настя стояла с братишкой на руках и причитала:

— Мамка-то теперь как? Мамка-то…

Теперь и Федя, немного привстав, увидел в конце улицы сверкающую искрами, зловеще переливающуюся разноцветьем воду. Кружась, она медленно, словно чего остерегаясь, змеей вползала в улицу.

— Вот это да! — с удивлением воскликнул Федя и затем успокоил Настю. — Не бойсь… Тетя Поля еще, чай, в городе. Переждет. Давай сюда Андрюшку-то.

Вода настолько заворожила детей, что они не заметили торопившегося из плотницкой деда Феди, бородатого, высокого, со здоровенными ручищами старика. Фома Лупыч бежал что есть мочи, задыхаясь, оглядывался, задирая кверху голову, откуда доносился гул самолета. Подбежав к ребятам, он показал в сторону мельницы.

— Глядите!

И они увидели самолет, который на мгновение скрылся за макушкой ветряной мельницы, потом, будто вынырнув, низко-низко пролетел над хутором.

— Фашист! — что есть силы закричал Федя.

Настя увидела на самолете крест и свастику.

А Фома Лупыч, вытянувшись и задрав голову, стоял в безмолвии, со сжатыми кулаками.

— Ишь, куда достигнул?! — не то удивлялся, не то сетовал старый Чупров.

Словно онемели дети. Даже маленький Андрейка не лепетал, не хватался руками, а только вопросительно поводил большими голубыми глазами то на Федю, то на Настю.

Улица хутора гудела от людского гвалта. Народ был взбудоражен, испуган, поражен теперь уже не столько продолжавшей наступать водой, сколько пролетевшим немецким самолетом.