Война все спишет

Глава 19

— Жаль, Алексея Николаевича, но дай бог, он все же оправится от ранения, — голос наместника прозвучал искренне, чуть ли не со слезой, вот только глаза, зло прищуренные и холодные, говорили совсем об ином отношении. Евгений Иванович прекрасно знал о последствиях руководства бывшего военного министра и его притязаниях на власть главнокомандующего. Причем велась жесткая «подковерная борьба», и в конечном итоге, Алексеев бы проиграл. Но не сейчас — авторитет адмирала, после нескольких морских побед значительно возрос, как и лимит доверия со стороны императора.

— Хорошо бы ему оправиться от ранения, — столь же фальшивым голосом произнес Фок, потупив на всякий случай глаза. И как положено в таких случаях, поинтересовался, но как бы невзначай:

— Я только знаю, что генерал Куропаткин тяжело ранен. Но как такое могло случиться?

— Стрелок, очень хороший стрелок, меткий. Затаился на чердаке дома поздно вечером. А как Алексей Николаевич подошел к окну вагона, которое было освещено, узнал его и сразу выстрелил. Пуля попала в грудь, хорошо, что врачи успели сделать операцию, — голос Алексеева прозвучал совершенно спокойно. — Удивительно другое обстоятельство — с той позиции, где залег этот охотник, были видны только два окна вагона, в котором находился командующий армией. И убийца о том хорошо знал!

— У японцев большая агентурная сеть развернута, я не сомневаюсь, что у них есть агенты не только среди китайцев или иностранных подданных, но и наши военные. Средства для этого есть надежные — долги, для выплаты которых нужны деньги, политическое мировоззрение — среди так называемых революционеров много тех, кто желает поражения своему отечеству. Есть и «медовые ловушки», когда подставляют в любовницы женщину, которая является шпионкой…

— Постой, сейчас именно такой случай в Порт-Артуре. Там есть американская журналистка, которая влюбилась в одного лейтенанта флота, что состоял при штабе адмирала Макарова. Вроде офицер невиновен, но все же есть что-то мутное в этой истории. Со мной прибыл жандармский ротмистр Маслов — ты уж сам поговори с ним, все же служил на данном поприще в былые времена. Я на тебя в сем деле надеюсь!

— Хорошо, поговорим, посмотрим, что к делу подшить можем, — покладисто согласился Фок — история его сразу заинтересовала. Да и свои люди среди жандармов тоже не помешают.

— Вот и хорошо, тогда я тебе их сразу подчиню, как командующему 2-й Маньчжурской армией. Бывшая «южная группа» в составе 1-го, 3-го и 4-го Сибирских армейских корпусов преобразована будет в отдельную армию. Фронты у тебя будут прежние — Дагушань и Ляохе. А 1-й армией станут войска в Лаояне и «восточный отряд», который примет генерал Иванов вместо оскандалившегося генерала Засулича. Командующим генерал-лейтенант Линевич, которого я уже отозвал телеграммой — хорошо, что Николай Петрович был во Владивостоке и сразу же выехал в Лаоян литерным поездом. Сегодня вечером уже прибудет, и я как раз подъеду.

— Это хорошо ты решил, Евгений Иванович — от драки с Куроки Линевич уклоняться не станет, — кивнул Фок, все прекрасно понимая. Такая реорганизация полностью сосредотачивала всю власть в руках наместника, как главнокомандующего, и делала командующих отдельными Маньчжурскими армиями полностью зависимыми от него.

— Мой Полевой штаб останется с тобою — не стоит городить еще одно управление, Яков Григорьевич справится — а то и так без реального дела долгое время пребывали. Да и незачем, если я в Порт-Артуре с флотом пребываю. А ты, как нужда будет, общие действия двух армий направляй — а приказания, как мои собственные, Жилинский пусть Линевичу передает напрямую, чтобы тебя от дел не отвлекать.

Фок постарался сделать на лице «хорошую мину» — наместник на всякий случай держал его на «привязи», контролируя действия. Но на это нельзя было обижаться — любой главнокомандующий решает все сам, а он собственно при нем в качестве помощника с функциями советника. Но это касается всего ТВД, а вот на Ляодуне у него фактически самостоятельность, и под командованием три корпуса.

— И вот еще что, Александр Викторович — ты ведь «тройную систему» не зря внедряешь, я сам понимаю ее достоинства. Но прибывающие из России корпуса, дивизии и бригады в их структуре трогать нельзя — то не в моей власти. Но ничто не мешает тебе реорганизацию провести среди собственно сибирских войск — территория огромна, дивизий требуется много, пусть и несколько ослабленного состава. И учти — чем лучше будут сражаться сибирские корпуса, тем больше будет доводов в твою пользу у нашего государя-императора Николая Александровича.

— Тогда нужно бригады сибирских пехотных дивизий на штаты стрелковых дивизий перевести. В двух полках четырех батальонного состава 32 роты, а в дивизии их столько же, вместе с егерями и охотничьими командами при полках. Тогда можно будет еще один 5-й Сибирский корпус развернуть из вторых бригад пехотных дивизий, да и бывший отряд генерала Засулича в 6-й корпус переименовать, да в тех сибирских дивизиях реорганизацию провести. Но то пусть генерал Линевич выполняет — 1-я армия в его подчинение входит, да и от меня далеко находится.

— А чем эта структура лучше нынешней в бою?!

— Меньше по штату дивизия, Евгений Иванович, ей и управлять легче. А вот нынешняя пехотная дивизия в 16 батальонов вдвое больше — 64 роты, и очень громоздкая. В этом она серьезные затруднения создает, и в управлении, и в маневренности, — Фок как бы подводя черту, стал приводить достоинства дивизий РККА «июльских штатов» трагического сорок первого года, когда их начали спешно формировать десятками.

— «Тройчатка» проверена за долгую войну с противником, с германцами, а они не чета нынешним самураям. Автомобили на две повозки заменены, нестроевых по штату только в полках больше, да китайцы носильщики. Вместо разведбата пешие и конные егеря, ПВО и ПТО здесь без надобности — так что изменения небольшие, и они вполне вписались в нынешние реалии, потому что командиры полков привыкли к постоянным «выдергиваниям» в разные отряды не то, что рот, батальоны тасуют как карты в колоде. Нельзя этого делать, Евгений Иванович, дивизия должна кулаком единым быть, а вот «растаскивание» недопустимо.

— Так, понятно — все Восточно-Сибирские стрелковые дивизии со штата в четыре полка на три переведем. Было девять дивизий, а станет двенадцать — добро. Две «лишние» у тебя уже созданы, одна у Линевича появится. Число пехотных дивизий, что из запасных сибирских губерний и областей набраны, удвоим, переведя на стрелковые штаты. Артиллерию в достатке имеем, так что проблем больших не вижу, — наместник задумался, внимательно пересмотрел еще раз лежащие перед ним бумаги.

— Да, вот еще что — ты тяжелую артиллерию к Ляохе направляй, и долбите там японцев без передышки, постоянно, вымотайте их. Мне потом с кораблями меньше стрельбы будет, да и генералу Зарубаеву атаковать станет намного проще — оборона ведь разрушена порядком будет.

— Уже перебросили все что имели — и третий поезд со снарядами туда отправляем. Повозки вместе с китайцами собираем. Вот только бы еще конницу придать — а то только приморские драгуны, сибирских казаков дюжина сотен, да конные пограничники.

— С казачьими полками вопрос решим, не зря великий князь Борис находится сейчас в Лаояне — к тебе его отправлю. Чин у него невысок, дерзок сверх всякой меры, но то молодые годы дают о себе знать. Поручик гвардии, нос кверху задран, армейскому штабс-ротмистру равен. Хотя двадцать лет от роду, пора бы и поу…

Наместник остановился, но и так стало понятно, что он хотел сказать. Видимо, и Евгения Ивановича «достал» до печеночных колик этот «родственничек». Но тут, видимо, замешена высокая политика, и наместник тут же подтвердил это предположение.

— Так что сам найди для него доводы — если поддержит, считай, высокий покровитель будет. И отправь его повоевать, что ли — а то он как то на передовую не рвется, хотя не трус вроде.

— Устрою его, пусть пороха нюхнет, — пожал плечами Фок, и как бы, между прочим, спросил:

— Убийцу, что в генерала Куропаткина стрелял, нашли?!

— Поймали, жаль, что мертвыми только взяли, — от ответа Алексеева Фок похолодел до кончиков пальцев — к акции он привлек непосредственно двух китайцев, остальные только обеспечивали и не знали ровным счетом ничего. Но хорошо хоть живыми не дались, успели яд принять — хотя «36-го» жалко, большие надежды подавал.

— Студент, да еще один с ним, из малороссов — эсеры проклятые, революционеры. Жаль, что живыми не взяли — отстреливаться вздумали, вот ротмистр, дурак, приказал обоих застрелить!

В голосе Алексеева не прозвучало никакого осуждения, сразу возникло ощущение, что наместник доволен таким исходом дела. А Фок пребывал в этот момент в прострации, удивленный донельзя…