Войны клонов

ГЛАВА 20

ДВОРЕЦ ДЖАББЫ — ТАТУИН

— Правитель Джабба, мы нашли Скайуокера, — доложил капитан стражи-никто. — Он приближается ко дворцу на мотоцикле. Снайперы на крыше ждут приказа, устранить его?

Чтобы не позволить отчаянию захватить себя целиком, Джабба сосредоточился на мести. Ярость иногда очень отрезвляет.

— Нет. Доставьте мне его живым. Я хочу, чтобы он рассказал мне, что сделал с телом моего сына. А потом я убью его, только очень медленно. Может быть, на это уйдет несколько недель. А потом, может быть, тысячу лет Сарлакк будет переваривать его останки. Да, Скайуокер умрет в страшных муках.

Джабба сидел на троне в окружении всей своей свиты. Ему хотелось забраться в самый темный угол и кричать, пока рана в его душе не затянется, но он не имел права показывать слабость. Эти жалкие создания должны видеть, что его власть по-прежнему сильна, иначе их мир поглотит хаос, иначе все хатты будут обречены на смерть. Ему нужна была публика, чтобы показать, что даже в такой момент он не утратил своей власти.

В дальнем углу неррианский музыкант играл печальную мелодию. Рядом с помостом стояла пустая колыбелька Ротты.

Наконец, послышались тяжелые шаги дроида. ТЦ-70 вошел в зал с лазерным мечом в руках.

— Скайуокер сдал оружие без боя, мой господин, — сообщил дроид. — Он хочет видеть своего падавана.

В коридоре послышались шаги слуг-гуманоидов и стражников-никто. Они привели в зал Скайуокера, который был совсем не похож на человека, ожидающего, что его убьют. Первым делом он принялся оглядываться, как будто что-то ища. На секунду его взгляд остановился на пустой колыбельке, потом он посмотрел на музыканта.

— Правитель Джабба, где мой падаван? — спросил он на хаттском с сильным акцентом Мас-Эспана. — Где ваш сын?

Музыкант резко оборвал мелодию. Джабба старался не отводить взгляда от джедая, чтобы поддерживать в себе необходимую сейчас ярость.

— Мой сын… там, где ты бросил его тело, мерзкий убийца.

Ваш сын жив, если только магнагарды Дуку не убили его вместе с моим падаваном. Она несла малыша вам и должна была уже быть здесь.

Джабба подался вперед.

— Если бы ты был простым смертным идиотом, я бы решил, что это глупая попытка оттянуть твою смерть. Но ты, Скайуокер, вырос здесь, ты жил здесь как простой раб, и ты понимаешь, что оскорбляешь меня в моей скорби.

Скайуокер на секунду замер, недоуменно моргая, потом протянул руку, и его лазерный меч вырвался от ТЦ-70 и аккуратно лег ему в ладонь. И тут же стражники отлетели к стене, как будто их разбросал невидимый взрыв. Скайуокер зажег меч, небрежно отбил залпы бластеров, подскочил к помосту и прижал меч к горлу Джаббы.

Джабба вдруг подумал, что смерть — это даже неплохо, с ней уходят страдания. Но потом он взял себя в руки и замер неподвижно, всем своим видом выражая возмущение. Хатты не могут спасаться бегством. Единственное средство защиты у них — это хладнокровие.

— Значит, Дуку был прав, — проговорил он. — Ты убил моего сына и теперь явился убить меня.

Джабба знал, что стражники побоятся открыть огонь, чтобы не ранить своего господина. К тому же Скайуокер может прикончить его, изменив траекторию бластерных выстрелов.

— Нет, я явился сюда не за этим. — Скайуокер смотрел ему прямо в глаза, и Джабба знал, что джедаю это нелегко дается. — Я пришел сюда, чтобы заключить договор.

— Как бы там ни было, ты умрешь.

— Где-то там, по пустыне, идет мой падаван и несет Ротту. Я знаю, что на нее напали магнагарды. Я сам дрался с Дуку по пути сюда. Так что лучше бы ты послал своих головорезов ей на помощь, здесь от них никакого толку.

— Очередная джедайская хитрость, да?

Скайуокер понимал, что не может вечно держать меч у горла Джаббы. Он знал, что рано или поздно его схватят, и тянул время. Джабба не испытывал страха. В душе старого хатта не осталось места для страха.

— Стража! Отыщите падавана этого джедая и уничтожьте.

Он заглянул в глаза Скайуокера — человека, который смог убить младенца. Люди — самые жалостливые из всех рас — всегда тают перед маленькими и беззащитными детенышами. Это их врожденный инстинкт. Джабба и сам считал, что человеческие детеныши довольно милые — конечно, пока не вырастут.

Но Скайуокер смог убить младенца, а значит, он не такой, как другие люди, он опасен и непредсказуем. В утешение Джабба представил, как хрупко человеческое тело, сколько способов его уничтожить.

Время шло.

И Скайуокер это тоже чувствовал. Джабба видел, что его лоб покрылся испариной.

— Правитель Джабба! — закричал охранник, не успев еще влететь в зал. Джабба заметил, что, кажется, впервые в жизни видит, чтобы никто проявлял эмоции. — Джедай здесь с дроидом! Она принесла его! Это не бомба!

Его?!

Джабба не сразу понял, что это значит. Он медленно повернулся, готовясь выдержать боль. Не может быть… не может быть…

В зал ввалилась тогрута в лохмотьях, в лазерных ожогах, вся в песке. Она несла что-то за спиной. Тогрута повернулась, чуть не упав, и поставила свою ношу на помост.

Нет, это была не бомба.

— Молодец, Цап-царап, — сказал Энакин и с глубоким вздохом убрал меч. — Выглядишь ужасно.

Тогрута развернула тряпку, и Джабба едва сохранил самообладание.

— Мой… сын, — ахнул он. Услышав голос отца, Ротта заулыбался и радостно заагукал. — Дайте… мне его.

ТЦ-70 перевел:

— Правитель Джабба просит передать ему сына.

Она передала. Из последних сил подняв Ротту, она положила его в руки Джаббы. Его сын похудел, но он был жив. Жив и здоров.

— Ну вот, вонючка, — сказала она и улыбнулась, обнажив острые зубы. — Ты снова с папочкой. Я буду скучать.

Джабба мог бы ответить ей на всеобщем языке, но не стал. Это бы разрушило его имидж. Иностранцы говорят с ним на его языке, а не наоборот.

Слуги облегченно вздохнули и зашумели. Музыкант заиграл что-то более радостное.

Джабба получил назад своего сына. Он не мог в это поверить. Дуку обманул его, но так же его обманули и джедаи. Люди все одинаковые, готовы причинить любую боль, если это нужно ради их мелких войн. Нет, радость не должна мешать ему вести дела.

— А теперь, — сказал он джедаям, — готовьтесь к смерти.

Энакин даже не удивился: этого стоило ожидать. Глупо было надеяться, что как только хатт получит сына, он станет менее опасным хаттом.

— Тебе нужен я, — сказал Энакин. — Отпусти Асоку с моим астромехаником. Она сотню раз спасала твоего сына с тех пор, как мы нашли его на планете Тет. Она не заслуживает смерти.

Асока переводила взгляд с Энакина на Джаббу — она не знала хаттского. Она не понимала, что происходит, но сообразила: до счастливого конца еще далеко. Вид у нее был такой, будто она дралась с целой армией. Да, магнагарды — это не обычные тупые дроиды. Энакин вообще не мог поверить, что она выжила.

«Она спасла Ротту. В конечном счете это она спасла его, а не я, — думал Энакин. — Я никого не могу спасти, даже если очень хочу».

— Скажи Правителю Джаббе, — попросила Асока ТЦ-70, - что с ним хочет говорить сенатор Амидала.

Мне пришло сообщение, как только связь перестали блокировать. Генерал Кеноби сказал, что она должна срочно поговорить с Джаббой о его дяде Зиро. Его арестовали.

Не успел ТЦ-70 перевести, как Джабба повернулся к комлинку. «Выходит, он отлично все понимает», - отметил про себя Энакин. Он всегда подозревал, что хатты знают всеобщий язык. В первую секунду Энакин даже не подумал о том, что речь идет о Падме — его жене. «Черт, это же моя жена!» — наконец дошло до него.

Голограмма появилась мгновенно, как будто Падме давно ждала, когда с ней свяжутся.

— Правитель Джабба, — проговорила она и поклонилась. — Ваш дядя Зиро был арестован после того, как сознался в том, что граф Дуку подговорил его похитить вашего сына, чтобы подорвать вашу власть, очернить джедаев и сделать невозможными ваши переговоры с Республикой.

— Докажи, — процедил Джабба сквозь зубы. ТЦ-70 перевел:

— Правитель Джабба просит доказательств.

— Вы можете сами поговорить с Зиро, Правитель Джабба. — Падме наклонилась, что-то переключила, и в тронном зале возникла голограмма хатта.

— Надеюсь, у тебя есть оправдания, Зиро… — угрожающе начал Джабба.

— Племянник, я бы никогда не причинил зла Ротте! — заныл Зиро. — Это Дуку меня заставил! Он угрожал мне, говорил, что убьет меня…

— И ты еще пожалеешь, что он этого не сделал. Как только я доберусь до тебя, я сделаю все, чтобы ты понял: хатты не предают своих. Довольно. Верните меня к сенатору.

Снова появилась Падме. Энакин передвинулся в поле проектора, чтобы она тоже смогла его увидеть. Она улыбнулась отстраненной улыбкой — сейчас она политик и дипломат, и их брак надо держать в тайне от всех.

— Генерал Скайуокер, — поприветствовала его она и коротко поклонилась. — Спасибо за вашу помощь в этом трудном деле.

— И вам спасибо, сенатор. — Энакин постарался придать своему лицу выражение сурового вояки. Но одного косого взгляда на Асоку было достаточно, чтобы понять: ему это не удалось. Когда висишь на волоске от смерти и вдруг видишь любовь всей своей жизни, трудно сохранять хладнокровие. — А еще надо благодарить падавана Тано, капитана Рекса и легион 501-й.

«И Падме, которая спасла меня», - мысленно закончил он.

Она улыбнулась официальной улыбкой и… подмигнула.

— Правитель Джабба, — продолжила Падме. — Думаю, теперь мы можем заключить соглашение по торговым путям и положить конец войне.

ТЦ-70 перевел.

Джабба выслушал, качая на животе Ротту так, как люди качают детей на коленях, и рассмеялся. Он снова стал собой.

— Передай сенатору, что я согласен. Но я требую, чтобы они привлекли Дуку к ответу.

Вот тут Энакин почувствовал наконец облегчение, у него подкосились ноги. Чтобы не упасть, он осторожно спустился с помоста, потом позвал Асоку и дроида и вышел из зала, надеясь, что еще нескоро снова попадет на Татуин.

НА КОРАБЛЕ ДУКУ, ПОКИДАЮЩЕМ КОСМИЧЕСКОЕ ПРОСТРАНСТВО ХАТТОВ

Дуку ждал выговора от Сидиуса, но не дождался. Властелин ситхов сидел спокойно, как будто ему сообщили о незначительной помехе.

— Учитель, мне очень жаль, но джедаи победили. Теперь они заключили соглашение с хаттами, — сказал Дуку. — Это сильно ослабит нашу власть над мирами Внешнего Края.

— Знаешь, что говорят о битвах и войнах, граф Дуку? Можно проиграть битву и выиграть войну.

— Да, Учитель.

— Так пусть радуются победе. Она не играет никакой роли в ходе войны. Теперь им потребуется больше ресурсов, чтобы держать все под контролем. А еще эта победа сделала их более уверенными в себе и менее осторожными. Вполне возможно, что через много лет историки напишут об этой битве как о поворотной в ходе войны, которую Республика проиграла.

Дуку тоже об этом думал, но скорее как о слабом утешении. А Сидиус так все объяснил, будто в поражении и состояла их главная задача.

— Вы очень великодушны, учитель.

— Нет, граф Дуку. Я прагматичен.

Голограмма исчезла, и Дуку остался один в темноте своего кабинета. Если бы не мелькающий экран, можно было бы подумать, что это зал в каком-то великолепном замке.

Снова ему вспомнился заснеженный Галидраан и другая отчаянная битва, которая кончилась не так, как он хотел, и Дуку спросил себя: «Что мы наделали?»

Он выполнил свой долг.

И тогда, и теперь. Он будет выполнять свой долг до самой смерти, до того дня, когда Орден Джедаев будет уничтожен, до тех пор, пока Мустафар не покроется льдом так же, как Галидраан.