Возвращение королевы

Глава 9

Вопреки собственным намерениям, Тамир уже потеряла надежду в ближайшее время отправиться в Атийон. Слишком много дел оставалось в Эро.

Весенние дожди продолжались. Дорожки между рядами наскоро выстроенных хижин и шатров зачастую больше напоминали канавы, чем тропы. Не было времени разделить город на районы. Знатные люди, которым настолько не повезло, что у них не оказалось поместий, куда можно было бы уехать, вдруг обнаружили, что вынуждены жить бок о бок с семьями торговцев или полуголодных нищих, сумевших добраться сюда в надежде на щедрость королевы.

От рассвета и до заката Тамир либо занималась делами двора, либо сидела в седле. И зачастую ела прямо на ходу, довольствуясь куском хлеба и мяса.

Во всем этом было одно явное преимущество: никто не пытался заставить ее носить платье за стенами дома Иларди. Выйдя за порог, она была вольна нестись куда угодно в воинских башмаках и бриджах.

Из Атийона прибыли наконец первые припасы, целый караван привела леди Сира, которую леди Лития назначила своей помощницей.

Когда караван еще только приближался к поселению беженцев, Тамир вскочила в седло и отправилась навстречу.

— Твое высочество! — Сира присела в реверансе, потом четко доложила о доставленном из Атийона грузе. — Я привезла холст, одеяла, эль, муку, соленую баранину, сушеную рыбу, сыр, сухие бобы, дрова и целебные травы. Следом везут другие припасы. Леди Лития устроила временные прибежища в городе и во дворах крепости — для тех, кого ты туда отослала.

— Спасибо. Я знала, что она все сделает лучшим образом. — Тамир достала из рукава туники пергамент с печатью и протянула леди Сире. — Я отвожу сто акров пустоши между северной стеной и морем под расширение города. Люди могут строиться и селиться там и платить налоги замку. Передашь ей этот указ.

— Да, твое высочество. Но значит ли это, что ты решила не восстанавливать Эро?

— Дризиды говорят, что земля и источники сильно заражены. На их очистку потребуется больше года. А все жрецы в один голос твердят, что здешняя земля проклята. Мне даже посоветовали сжечь все, что осталось, чтобы очистить местность. У Скалы должна появиться новая столица, более укрепленная. Пока это будет Атийон.

— Ага, будет, если мы заставим тебя туда отправиться, — пробормотал Ки, и кто-то из компаньонов хихикнул.

Весть о прибытии каравана быстро разнеслась между хижинами, и возле обоза собралась большая толпа. На лицах Тамир заметила не только выражение благодарности, но и гнев, жадность, нетерпение и отчаяние. Около восьми тысяч осталось без крова, и это не считая солдат; среди беженцев то и дело вспыхивали жестокие стычки. Ежедневно бейлифы представляли ей донесения о кражах, изнасилованиях и прочих преступлениях. Поскольку законы никто не отменял, Тамир отдавала приказы о повешении в таком количестве, что сама не решалась как следует задуматься об этом, — но ничего другого в такой ситуации просто не оставалось.

К тому же им выпала лишь временная передышка, постоянно напоминала себе Тамир. Та часть зимнего урожая, что не погибла от вредителей и болезней, могла вот-вот погибнуть, если все не будет вовремя убрано с полей, а весенний урожай подоспеет еще не скоро. К зиме люди должны иметь и пищу, и надежный кров, иначе смерть унесет еще тысячи и тысячи.

Как ни уставала Тамир, она лишь радовалась, занимаясь делами дни напролет. Это давало ей предлог не встречаться с волшебниками и не думать о том, что принесет с собой ночь.

Днем Брат оставлял ее в покое, но с наступлением темноты гневный дух являлся в ее комнату или в ее сны, требуя правосудия.

И что было еще хуже — после нескольких неловких и почти бессонных для них обоих ночей Ки перебрался спать в гардеробную комнату при ее спальне. Он ничего не сказал, просто молча устроился там. И еще время от времени он просил разрешения отправиться на верховую прогулку после ужина — без нее. Прежде он никогда не нуждался в одиночестве. Тамир гадала, не ищет ли он себе какую-нибудь девушку — настоящую девушку, горько уточняла она в мыслях, — чтобы поразвлечься с ней.

Ки обращался с ней точно так же, как и всегда, но что-то неуловимо изменилось в их отношениях, и не было смысла не замечать этого. Когда Ки вечером уходил в свою маленькую комнатку, он оставлял дверь открытой, но с таким же успехом он мог уехать хоть в Атийон.

Тот вечер ничем не отличался от других. Ки выглядел вполне счастливым, когда вместе с Тамир и другими компаньонами играл в бакши, но немного погодя вдруг извинился и ушел. Следом за ним ускользнул Лисичка, как иногда это делал. Тамир ужасно хотелось спросить, куда отправился Ки, но гордость заставила ее промолчать.

— В конце концов, я ведь ему не жена, — проворчала она себе под нос, возвращаясь в спальню.

— Что ты говоришь, твое высочество? — спросила Уна, оказавшаяся гораздо ближе, чем думала Тамир.

— Ничего, — огрызнулась Тамир, смутившись.

Балдус уже все приготовил ко сну. И с ожидающим видом заглянул за спину Тамир, когда та вошла в комнату. «Ждет Ки», — сердито подумала она.

Уна помогла ей снять ободок с головы и башмаки, а Балдус повесил ее перевязь с мечом на вешалку вместе с кольчугой и латами.

— Спасибо. С остальным я справлюсь сама.

Но Уна не спешила уходить, она явно хотела что-то сказать.

Тамир вскинула брови:

— Ну? В чем дело?

Уна замялась, бросив быстрый взгляд на мальчика. Потом, подойдя ближе к Тамир, тихо сказала:

— Ки… Знаешь, он ушел не для того, чтобы поискать подругу.

Тамир поспешно отвернулась, чтобы Уна не заметила, как вспыхнули ее щеки.

— Откуда ты знаешь?

— Я нечаянно слышала, как Фарин поддразнивал его на днях. Ки просто разъярился из-за того, что Фарин вообще мог предположить такое.

— Неужели это так заметно? Наверное, все мои компаньоны сейчас только и сплетничают обо мне, — с несчастным видом сказала Тамир.

— Нет. Просто я подумала, тебе станет немного легче, если ты узнаешь правду.

Тамир со стоном села на кровать и закрыла лицо руками.

— Как же мне не нравится быть девушкой! Ничего хорошего в этом нет.

— Очень даже есть. Ты просто еще не привыкла. А вот когда выйдешь замуж и начнешь рожать детей…

— Детей?! Потроха Билайри! — Тамир попыталась представить себя с огромным животом и заскрежетала зубами.

Уна рассмеялась.

— Королева не может только вести войны и произносить речи. Тебе понадобится наследник, а то и не один. — Уна помолчала. — А потом ты узнаешь, как…

— Спокойной ночи, Уна! — решительно оборвала ее Тамир, снова залившись краской.

Уна мягко засмеялась.

— Спокойной ночи.

После такого разговора Тамир только обрадовалась бы появлению Брата. Уж лучше с ним повидаться, чем сидеть в одиночестве с подобными мыслями. Отправив Балдуса на его тюфяк, она переоделась и села в кресло у очага с кубком вина в руке.

Ну да, разумеется, любая королева должна иметь детей. Если она умрет, не оставив преемника, страна окажется ввергнутой в хаос, группировки соперников начнут добиваться установления нового порядка наследования престола. И в то же время, когда Тамир пыталась вообразить, как она ложится в постель с Ки… или с кем-то еще ради продолжения рода, ее охватывали очень странные чувства.

Конечно, она знала, чем занимаются мужчины и женщины в постели. Именно Ки первым просветил ее на этот счет, и уже давно, когда он говорил еще не как придворный, а как настоящий безземельный рыцарь, объяснил простым и грубым языком. Теперь Тамир хотелось смеяться над такой усмешкой судьбы.

Она допила вино, ощущая, как разливается тепло в теле. Потом, убаюканная мерным гулом волн под окном, она расслабилась и задремала. И тогда, в полусне, ей вспомнилось то, что когда-то рассказывала ей Лхел. Да, Лхел говорила о некоей особой силе, заключенной в женском теле, в приливах и отливах крови, что следуют за лунными фазами.

Накануне у Тамир снова началось кровотечение, и она долго проклинала неизбежные неудобства и внезапные приступы боли, вспыхивавшие в ее животе. Это была одна из самых жестоких шуток судьбы, вроде того, что ей теперь приходилось писать, сидя на корточках. Но в бесцеремонных словах Уны была правда. За всем этим скрывалась некая цель.

Но все равно мысль об огромном животе под туникой тревожила Тамир.

Балдус пошевелился и тихонько всхлипнул во сне. Она подошла к нему, натянула одеяло на плечи мальчика, потом всмотрелась в его лицо, такое невинное во сне. Каково это будет, думала она, смотреть на собственного ребенка? Будут ли у него такие же синие глаза, как у нее?

«Или карие?»

— Проклятье! — пробормотала она и решила налить себе еще вина.

Скакун, которого Ки взял в конюшне, стремительно рванулся сквозь облако едкого дыма, принесенного ветром с обугленных развалин возле разрушенных северных ворот. Лисичка, скачущий позади, придержал своего жеребца, нервно всматриваясь в темноту площади, которую они объезжали.

— Эй, потише! — Ки похлопал жеребца по шее, успокаивая.

Он поправил пропитанную уксусом повязку, закрывавшую его рот и нос. Каждый, кто отправлялся к городским развалинам, обязан был надевать такую повязку, чтобы защититься от болезни. Ки знал, что бессмысленно рискует, забравшись сюда. Предполагалось, что он помогает бороться с мародерами, и он действительно убил нескольких, но, по правде говоря, его просто тянуло в город снова и снова, хотелось увидеть знакомые места. Но когда он проезжал мимо гостиниц, театров и таверн, в которых так часто бывал вместе с Корином, его сердце лишь сильнее болело…

Отвратительный запах уксуса бил в нос, но он был намного лучше вони, все еще наполнявшей улицы и переулки. В воздухе висел тошнотворный запах гниющей плоти, пожарищ и нечистот, смешиваясь с ночными испарениями, поднимавшимися из засоренных сточных канав.

За целый час блужданий по городу они с Лисичкой не встретили ни единой живой души. Лисичка держал наготове меч, а его глаза над повязкой смотрели внимательно и настороженно.

На улицах все еще валялись трупы. Несколько уцелевших похоронщиков день и ночь грузили на телеги черные раздувшиеся тела и увозили их на площадки для сожжения. Многие трупы были уже наполовину съедены собаками, свиньями или крысами. Лошадь Ки снова испуганно шарахнулась — на этот раз ее напугала огромная крыса, метнувшаяся в ближайший переулок; крыса тащила в зубах нечто похожее на детскую ручонку.

Пожары в столице были столь яростными, что даже спустя две недели кое-где под руинами тлели угли, тая смертельные ловушки для грабителей или несчастных домовладельцев, пытавшихся спасти хоть что-нибудь из своего скарба. Наверху на фоне звезд вырисовывались черные провалы вокруг Нового дворца, обозначая те места, где еще недавно красовались величественные дворцы и изящные особняки знати. Да, вокруг царило уныние, но оно вполне соответствовало настроению, что мучило Ки в последние недели.

— Пора возвращаться, — пробормотал наконец Лисичка сквозь повязку, закрывавшую лицо. — Я вообще не понимаю, зачем ты тут болтаешься. Здесь просто ужасно.

— Ну так возвращайся. Я тебя не просил ехать со мной. — Ки тронул коня с места.

Лисичка последовал за ним.

— Ты уже столько ночей не спишь, Ки.

— Я сплю.

Он огляделся по сторонам и обнаружил, что они находятся во дворе театра. Некогда знакомые места выглядели теперь как пейзаж из ночного кошмара. Ки даже почувствовал себя призраком вроде Брата. «Но лучше уж здесь бродить, чем метаться в одинокой постели», — с горечью подумал он.

Днем было полегче. Тамир по-прежнему отказывалась постоянно носить женскую одежду, и иногда Ки казалось, что он видит Тобина. Но во сне ему снились печальные глаза Тобина на незнакомом лице.

Поэтому, не в силах бороться с горькими видениями, он, как и в прошлые ночи, умчался в сожженный город. Лисичка навязался ему в попутчики без приглашения. Ки не знал, то ли Тамир приказала ему присматривать за своим оруженосцем, то ли юноша сам решил взять на себя такую обязанность. Может, это было просто привычкой, еще с тех пор, как он был оруженосцем. Но как бы то ни было, в последние ночи Ки не удавалось сбежать одному. Конечно, он не мог сказать, что Лисичка был неприятным спутником, нет. Он почти не разговаривал, не мешая Ки погружаться в мрачные мысли, что по-прежнему преследовали его, как он ни старался их отогнать.

«Как же я ничего не замечал все эти годы? И как Тобин мог скрывать от меня такую тайну?»

Эти два вопроса постоянно жгли его разум, хотя Ки провалился бы сквозь землю от стыда, если бы произнес их вслух. Конечно, страдания Тобина были несравнимо сильнее. Он… то есть она несла бремя своей тайны в одиночку ради спасения всех. Аркониэль устроил все весьма умно.

Все вокруг, даже Фарин, приняли перемену довольно легко. И только Лисичка, похоже, понимал его по-настоящему. Ки видел это во взгляде своего молчаливого друга. Ну, в определенном смысле они ведь оба потеряли своих лордов.

Когда Ки прокрался в спальню, Тамир не спала. Она тихо лежала под стеганым одеялом, всматриваясь в его лицо в слабом свете ночника, когда он шел к гардеробной. Ки выглядел усталым и печальным, таким она никогда не видела его днем. Тамир ужасно хотелось окликнуть его, пригласить в слишком большую кровать. Почему Ки должен страдать из-за своей верности, это несправедливо. Но прежде чем она набралась храбрости и успела поправить неудобную влажную повязку между ногами, он уже исчез. Тамир слышала, как он раздевается, как скрипнули веревки его кровати.

Она повернулась на бок, наблюдая за тенями, которые бросала сквозь открытую дверь его свеча. И думала, не лежит ли и Ки без сна, не смотрит ли и он на эти тени?

На следующее утро Ки зевал за столом и выглядел необычно бледным и утомленным. После завтрака Тамир все же собралась с духом и отвела его в сторону.

— Может, ты хотел бы, чтобы на ночь со мной оставалась Уна вместо тебя? — спросила она.

Ки искренне удивился.

— Нет, что ты! Конечно нет!

— Но ты не спишь! Откуда у тебя возьмутся силы защищать меня? Что не так, Ки?

Он лишь пожал плечами и улыбнулся:

— Дурные сны. Мне было бы намного спокойнее, если бы ты перебралась в Атийон, вот и все.

— Ты уверен?

Она подождала, давая Ки возможность высказаться. Ей всем сердцем хотелось этого, даже если она и не желала услышать то, что он мог сказать, — но он лишь улыбнулся и легонько хлопнул ее по плечу, и оба они оставили свои мысли при себе.