Возвращение королевы

Глава 21

Тамир задержалась в Эро до дня рождения Ки. В этом году праздник прошел скромно, на пиру присутствовали лишь компаньоны и несколько близких друзей, зато было много вина и медового печенья. Тамир тоже пила и шутила, но уже совсем по-другому смотрела на Ки, когда он дразнил новых оруженосцев и дергал их за косы. Оруженосцы были еще детьми, а Ки стал уже зрелым мужчиной.

«В его возрасте начинают думать о женитьбе», — думала она.

С той ночи, когда они пировали в честь победы, Ки вернулся на свою узкую кровать в гардеробной, как будто между ними ничего и не происходило. «А может, и в самом деле так», — с грустью думала Тамир.

В день его рождения она выпила больше вина, чем обычно, и на следующее утро проснулась с тяжелой головой. Когда же отряд отправился в Атийон, она увидела, что большинство вчерашних гостей тоже морщатся и кривятся на ярком солнце.

Ки выглядел лучше, чем остальные.

— Что, нездоровится? — поддразнивал он Тамир и усмехался в ответ на ее мрачные взгляды.

Тамир скакала в окружении компаньонов и волшебников, ради торжественного выезда она под латы и перевязь для меча надела платье для верховой езды.

За стенами замка дорога была уже заполнена огромным отрядом; знамена и латы сверкали в лучах солнца. Замыкали шествие груженые телеги и пехота. Но в этот день отряд состоял не только из солдат. Иларди, Айя и Никидес потратили несколько недель, разыскивая оставшихся в живых писцов и чиновников, служивших при дворе Эриуса, и проверяли их преданность молодой королеве. Большинство с радостью принесли присягу Тамир — одни искренне верили ей и в ее предназначение, другие просто надеялись сохранить свои места при новом дворе.

Теперь рядом с хозяйственным обозом скакало около четырех десятков писцов, управляющих, камергеров, архивариусов, ливрейных лакеев и судебных приставов. Это уже выглядело как настоящий королевский двор.

Но вдоль дороги, чтобы проводить их, собралось гораздо меньше народа, чем в день победоносного возвращения Тамир; многие смотрели невесело, даже подавленно.

— Не оставляй нас, твое величество! — кричали они. — Не бросай Эро!

Аркониэль, скакавший позади Тамир с другими волшебниками, видел, как эти крики ранят Тамир. Она была молода и страстно желала завоевать любовь своего народа.

Когда город остался далеко позади, Аркониэль вернулся в хвост процессии, чтобы проверить, как чувствуют себя его юные подопечные: им предстояло совершить долгое путешествие в повозке.

Повозка была просторной, с высоким тентом, а ее дно устилал толстый слой соломы, чтобы детям было удобно лежать. Этни, правда, была расстроена тем, что ей пришлось ехать с малышами, и настояла на том, чтобы самой править повозкой. Вместе с ней на козлах сидел Витнир. Завидев Аркониэля, он помахал рукой. Рядом шагали солдаты-пехотинцы, восторгавшиеся мелкими чарами, которые демонстрировали им дети. Воины уважительно кивнули Аркониэлю и расступились, чтобы он мог подъехать к повозке. Волшебник видел, что после победы солдаты стали куда лучше относиться к магии.

Когда Аркониэль приблизился к ним, дети радостно вскочили, держась за борта повозки.

— Как тут у вас дела? — спросил Аркониэль.

— Мне надо пописать! — тут же заявил Дэнил.

— Он уже два раза писал с тех пор, как мы выехали! — наябедничала Рала, округлив глаза.

— С такими делами вы должны справляться сами, — сказал Аркониэль. — А ты как? — Он посмотрел на Витнира.

Мальчик в ответ лишь пожал плечами.

— Ну-ка, в чем дело? — поддразнил его Аркониэль, уже догадываясь, каким будет ответ.

— Ни в чем, — пробурчал мальчик.

— Твое кислое лицо говорит о другом.

Витнир опустил голову и неохотно заговорил:

— Я думал, ты опять уехал. Как в прошлый раз.

— Когда я оставил вас в горах, да? Ты об этом?

Малыш кивнул.

— И когда ты отправился воевать, — добавил он.

Этни уже рассказывала Аркониэлю, как тосковал в те дни мальчик, но тут уж ему ничем нельзя было помочь. Он должен понять, что долг Аркониэля перед Тамир всегда будет на первом месте.

И все равно Аркониэль делал для мальчика все, что было в его силах. Он ведь мог лишь догадываться о том, какой была жизнь ребенка до того, как он попал к Колину в качестве уплаты долга. Конечно, насколько знал Аркониэль, Колин не был жесток с малышом, просто обращался с ним немногим лучше, чем с охотничьей собакой, прежде чем передал Витнира Аркониэлю.

Аркониэль подвинул висевшую на седле сумку и протянул Витниру руку; подняв мальчика, он посадил его в седло перед собой.

— Но ты же видишь, — сказал он, обнимая Витнира одной рукой за талию, — в этот раз я взял тебя с собой, и мы едем в тот большой город, о котором я рассказывал. Теперь мы все будем жить в крепости, в замке.

— Лорд Нианис говорит, там полным-полно кошек и котят, — сообщила из повозки Рала. — А королева Тамир позволит нам играть с ними?

Аркониэль хихикнул.

— Кошки Атийона живут по собственным правилам, — сообщил он. — И играют только с теми, кто им нравится.

— А ты останешься там с нами, учитель? — спросил Витнир.

— Конечно. Если только королеве не понадобится моя помощь, как это было в день сражения. Но я же вернулся, правда?

Витнир кивнул.

— Да. Теперь вернулся.

Когда несколько дней спустя Тамир увидела вдали Атийон, ярко светило солнце и величественные башни сверкали ослепительной белизной.

— На этот раз они все-таки вывесили твои цвета, — заметил Ки.

На башнях и стенах крепости и над крышами городских домов развевались яркие знамена, как в дни больших праздников.

Лития встречала их с целой толпой слуг перед городской стеной. Седовласая экономка остановила свою лошадь рядом с боевым жеребцом Тамир.

— Добро пожаловать домой, твое величество! Твой замок в полном порядке, а к вечеру мы готовим пир. Я рассчитала на две сотни гостей. Я не ошиблась?

— Да, прекрасно! — ответила Тамир, как всегда изумленная деловитостью этой женщины. — Ты отлично заботишься о моих владениях и замечательно справилась со снабжением Эро. Я надеюсь, мои люди, прибывшие сюда, не оказались для тебя слишком тяжкой обузой?

— Атийон богат и могуществен, — заверила ее Лития. — Здесь есть все, и для нас честь — поделиться с теми, кому не повезло в Эро. А правда, что ты собираешься сжечь столицу?

— Другого выхода нет.

Лития кивнула, но Тамир видела, как взгляд женщины скользнул по ее прекрасному городу, словно Лития пыталась вообразить, что подобное несчастье случилось здесь. Как экономка, она привыкла распоряжаться делами самостоятельно в отсутствие владельцев. Фарин говорил, что его семья служит семье Тамир с незапамятных времен. Его тетушка относилась к своим обязанностям весьма серьезно и любила город и замок, как будто они и в самом деле принадлежали лично ей.

Горожане тоже вышли навстречу Тамир, встречая ее за городскими стенами. Тамир огляделась вокруг. За винокурнями, на огромном лугу, раскинувшемся вдоль реки, что протекала между Атийоном и морем, появился целый городок из новых деревянных домов на каменных фундаментах — эти земли Тамир отвела для беженцев из Эро.

— Я вижу, вы потрудились на славу.

— Мы уже устроили больше тысячи человек, твое величество. Они назвали свою деревню Королевское Милосердие, в твою честь.

Тамир улыбнулась, услышав это, но когда они приблизились к воротам крепости, ее поразило весьма неприятное, даже наводящее ужас зрелище. Наверху, между зубцами стены по-прежнему висело то, что осталось от тела герцога Солари, — почерневший, наполовину рассыпавшийся скелет в поблекших обрывках желтого шелка.

— Почему его до сих пор не сняли? — резко спросила Тамир.

Скакавший рядом с ней лорд Нианис побледнел, увидев останки своего бывшего друга.

— Он был предателем, и его постигла участь предателя, — ответила Лития. — Таков обычай: оставлять труп подлеца птицам в назидание остальным.

Тамир мрачно кивнула, но ей стало больно за герцога. Да, возможно, он и стал предателем, но ведь она знала его всю свою жизнь.

— А что с леди Савией и детьми?

— Они вернулись в свои владения. Но старший сын, Невус, собрал остатки гвардейцев своего отца и дал клятву верности Корину. Я слышала от леди Савии, что он намерен отомстить тебе за смерть отца.

— Что ты собираешься с ними сделать? — спросил Нианис.

Тамир вздохнула.

— Если леди Савия поклянется мне в верности, она сохранит свои земли, — сказала она.

— Я бы ей не слишком доверял, — предостерег Фарин. — Ее муж был изменник и мерзавец. У его вдовы нет причин питать к тебе добрые чувства.

— Думаю, с этим я разберусь позже. Если ее сын увел с собой все оставшееся войско герцога, она не может представлять для нас серьезную угрозу прямо сейчас, ведь так?

Лужайка между внешней и внутренней стенами крепости была заполнена домашним скотом и птицей. Все дворы были полны солдат, а в садах пышно цвели яркие летние цветы. Огромная толпа слуг, одетых в цвета Тамир, взорвалась приветствиями, когда молодая королева соскочила на землю и передала поводья конюху. Она сказала несколько добрых слов слугам и вошла в замок.

Тамир ненадолго задержалась у домашнего святилища в зале для приемов и вознесла моление Великой Четверке. Когда она бросала перья на жаровню Иллиора, что-то коснулось ее ноги. Тамир посмотрела вниз и увидела Рингтэйла, безмятежно изучавшего ее зелеными глазами. Она подхватила огромного рыжего кота на руки и чуть поморщилась, когда он сильно боднул ее лбом в подбородок. Теребя семипалыми лапами ее руку, кот мурлыкал громким басом.

— Похоже, он тоже рад снова тебя видеть, — хихикнув, сказал Ки.

Тамир опустила кота на пол, и тот потащился следом за ней по галерее к большому холлу. Тут же появилось множество других кошек — они выбирались из-под столов или спрыгивали с полок, как будто ждали ее и теперь спешили поздороваться.

Полуденное солнце проливало лучи в высокие окна, освещая роскошные гобелены и трофеи на стенах, бесчисленное множество серебряных и золотых сосудов в потемневших от времени дубовых буфетах. Длинные столы стояли так, чтобы сидящие за ними видели возвышение с главным столом, и были накрыты белоснежными льняными скатертями и яркими шелковыми дорожками. Слуги в голубых ливреях уже суетились вокруг, расставляя тарелки и кубки.

«Дом», — подумала Тамир, примеряя это слово к тому, что видела вокруг. Но даже после многих лет, проведенных в королевском дворце, она пока не могла от души назвать Атийон домом. Иное дело — Алестун.

Вокруг сновали королевские слуги и слуги знатных лордов, стремясь устроить в замке все, как подобает королевскому дворцу. А комнат в огромном замке были сотни.

— Здесь все так, как было при твоем отце, — сказала Лития, провожая Тамир в спальню, где на пологе кровати красовались лебеди. — Благодаря тебе в этом замке вновь кипит жизнь. Собираешься проехать по своим владениям? Праздник был бы весьма кстати. Люди пока не имели возможности отпраздновать начало твоего правления, а те бедняги, что бежали из Эро, определенно нуждаются в небольшой толике веселья.

— Может быть.

Тамир подошла к окну, пока Балдус и Ки присматривали за слугами, принесшими ее скудный багаж. Рингтэйл вспрыгнул на подоконник, и Тамир погладила его, сама не замечая, что делает.

Из этого окна были видны стада, переведенные под защиту стен.

— Больше похоже на подготовку к осаде, чем к празднованию, — заметила Тамир.

— Я подумала, так будет лучше в такие тревожные времена, — ответила Лития. — От принца Корина что-нибудь слышно?

Тамир отрицательно качнула головой, гадая, сумел ли ее герольд благополучно добраться до Сирны.

На следующий день Тамир объехала все свои обширные владения и осталась довольна докладами управляющих и домовладельцев. На полях созревал летний урожай, виноградные лозы клонились к земле под тяжестью спелых гроздьев. Новый управляющий табунами — еще один родственник Фарина — сообщил, что этой весной в королевских табунах прибавилось три сотни новых жеребчиков и кобылок и что это самый большой приплод за последние годы.

Выбор младших придворных Тамир предоставила Никидесу и Литии, и эта пара в очередной раз доказала свою неоценимость в подобных делах. Королевский двор нуждался в целой армии чиновников.

Но главных министров Тамир назначала сама, хотя и при помощи Фарина и волшебников. Лорды Джорваи и Киман не желали иметь ничего общего с придворными обязанностями и с должным уважением обратились к ней с просьбой оставить их просто военными. Обаятельный умница Нианис тоже хотел оставить за собой военный пост, но согласился служить и в качестве главного эмиссара, чтобы помочь привлечь ко двору знатных лордов, которые еще не заявили о преданности Тамир.

Герцог Иларди уже доказал свою неоценимую пользу в Эро, и Тамир назначила его лордом-канцлером. Фарин наконец сдался под ее напором и согласился принять титул герцога и тут же был назначен лордом-протектором Атийона с обязанностью защищать замок и королевскую особу. Ки продолжал упорно отказываться изменить свое положение при дворе и недвусмысленно давал понять, что он думает об этом, когда они с Тамир оставались наедине.

Никидес пока оставался компаньоном, но принял назначение на должность королевского секретаря, чтобы заниматься почтой королевы и поступающими к ней петициями. И уже сам занялся организацией службы писцов, которых требовалось невероятно много.

По просьбе Тамир одним из первых он призвал ко двору молодого Бизира, которого Тамир знала еще в доме лорда Оруна. Она не забыла о его доброте и о том, как он целую зиму провел вместе с ними в занесенном снегом Алестунском замке.

— Ты оказываешь мне великую честь, твое величество! — воскликнул Бизир, когда явился ко двору по ее вызову.

Он был все таким же хорошеньким и говорил все так же тихо и мягко, но доброта, некогда проявленная к нему Тамир и женщиной, обучавшей его в Атийоне, избавили его наконец от затравленного взгляда.

— То были тяжкие дни для нас, — напомнила ему Тамир. — Ты один из немногих, кто был тогда добр со мной. А еще ты видел в доме лорда Оруна многих его друзей, склонных к интригам и заговорам. И я полагаюсь на твои знания. Будь внимателен и сообщай мне о тех, кого узнаешь, а если получится — постарайся разузнать об их прошлых делах с моим опекуном и моим дядей.

Бизир серьезно кивнул.

— Я никогда и не мечтал, что мне выпадет счастье служить тебе, твое величество. Почту за честь сделать для тебя все, что смогу.

Нужно было еще как-то решить вопрос с волшебниками. Многие из вельмож, кто не был с Тамир в Эро, все еще испытывали сильную неприязнь к чародеям.

— Очень важно, чтобы они видели в нас твоих союзников, таких же как твои генералы, — посоветовала ей Айя. — Из-за Нирина люди не любят магов. Но Третья Ореска должна быть выше всяких подозрений, и никто не должен сомневаться в ее преданности королеве.

— Я уверена, ты сможешь убедить их в этом, — ответила Тамир.

Лития подготовила для волшебников удобные комнаты в западной башне с окнами во внутренний сад.

Каждый день Тамир заходила в зал, где практиковались волшебники, и всегда встречала там теплый прием, особенно ей радовались дети. Они с восторгом хвастались недавно освоенными умениями и со счастливым видом устраивали вокруг королевы водоворот из ложек и желудей, круживших в воздухе, и еще показывали, как они умеют зажигать огонь без единой щепки.

Почти ежедневно прибывали гонцы из городов, расположенных вдоль побережья и на западных склонах холмов. Урожай везде был хорошим, болезни не возвращались даже в самые жаркие летние дни. На побережье по-прежнему оставалось много опустевших деревень, и слишком много сирот и вдов бродило по дорогам, но из Атийона к людям приходила надежда.

Тамир разделяла эту надежду со своей страной, но у нее самой не было особых поводов для веселья.

Ее дружба с Ки ни для кого не была секретом. Он всегда находился рядом с ней, занимая соседнюю комнату. Другие компаньоны тоже разместились недалеко от покоев королевы, но ни о ком не сплетничали столько, сколько о лорде Киротиусе. Завистливые придворные шептались о «безземельном рыцаре» и «королевском фаворите», думая, что Тамир ничего не узнает. Но она знала, и Ки тоже знал. Он выносил слухи стоически, но никогда не говорил об этом с Тамир. Вместо того он стал более осторожным и проводил наедине с королевой в ее комнате меньше времени, чем прежде, находя разные причины пригласить Лисичку или кого-нибудь еще, и уходил с ними. Они вместе отправлялись на верховые прогулки, вместе тренировались в стрельбе из лука, как это было всегда, но та тонкая нить влечения, которая, как казалось Тамир, протянулась между ними в ту последнюю ночь, что они провели вместе, порвалась. Лежа одна в огромной кровати, в компании лишь Балдуса и кота, Тамир боялась кошмарных снов и появления Брата в ночной тиши; сердце ее разрывалось от боли — она заботилась о чести своего друга, но гордость не позволяла ей обратиться к кому бы то ни было за помощью. Ей такое даже в голову не приходило: с самого раннего детства она привыкла все тяготы выносить в одиночку.

Но от этого боль не становилась слабее. Иногда, не в силах заснуть, она застенчиво исследовала собственное тело, ощупывая его рукой под одеялом, изучая его изгибы и выпуклости дрожащими пальцами. Ее груди слегка округлились, но все равно оставались маленькими. Ребра готовы были проткнуть кожу, как и прежде, и тазовые кости тоже, и лишь широкий женский кушак не позволял юбкам сваливаться с узких бедер. Бедра Тобина, мрачно думала она. Труднее всего Тамир было прикоснуться к той расщелине, что скрывалась между ногами. Даже после всех прошедших месяцев она ощущала недостаток того, что было на этом месте раньше, ей все еще не хватало успокоительной тяжести мужских достоинств. Под треугольником пушистых волос, оставшихся в нижней части живота, теперь притаилась таинственная щель, до которой Тамир было просто противно дотрагиваться. Но сейчас она заставила себя сделать это и задохнулась от возникших ощущений. Там было тепло и влажно, совсем не так, как было прежде, и на ее пальцах почему-то остался запах океана. Тамир перевернулась на живот и уткнулась пылающим лицом в прохладную подушку, не в силах справиться с мощной смесью изумления и отвращения, разом охвативших ее.

«Что же я такое на самом деле?»

А следом пришла другая мысль: «Что он видит, когда смотрит на меня? Может, именно поэтому он сторонится меня?»

Никогда еще она так не скучала по Лхел. Кто еще мог бы ее понять? Борясь со слезами во мраке ночи, Тамир поклялась вернуться в старый замок как можно скорее. И когда в эту ночь явился Брат, она почти обрадовалась ему.

— Что ты видишь, когда смотришь на меня? — тихо спросила она.

— То же, что и всегда, сестра, — ответил он. — Я вижу ту, кто владеет моей жизнью. Когда наконец ты освободишь меня?

— Я очень хочу, чтобы ты стал свободен, — сказала Тамир. — Чтобы мы оба стали свободными. А больше ты ничего мне не скажешь?

Но Брат, как обычно, не ответил.

При свете солнца мрачные мысли отступали, но на смену им тут же приходили другие заботы. Каждый день, неделю за неделей, Тамир искала взглядом своего герольда в зале для приемов, но он не появлялся.

Заметив ее рассеянность, Аркониэль однажды после утреннего приема увел Тамир на галерею. Ки, как всегда, пошел следом за ними. Днем он всегда был ее преданной тенью.

— Ты ведь не заглядывал в мои мысли? — с подозрением спросила Тамир.

— Конечно нет. Просто я заметил разочарование на твоем лице при каждом приезде нового герольда.

— Ох… Ну, тебе я могу сказать. Я отправила Корину письмо.

— А, понятно. Ты все еще думаешь, что Корина можно как-то урезонить?

— Может быть, если бы удалось оторвать его от Нирина.

— А ты что думаешь, Ки? — спросил Аркониэль.

— Тамир знает, что я думаю, — ответил Ки, нахмурившись. — Я с самого начала говорил, что он лишь дудка в чужих руках.

— Дудка?

— Так мой папаша называл людей, которыми легко управлять. Корин, может, и неплохой человек, но бесхарактерный. Мы же видели его бессилие в нашей первой битве против разбойников, а потом то же самое повторилось в Эро. Раньше Албен с дружками запросто втягивал его во все тяжкие. Теперь им управляет Нирин.

— Хм… Допустим, но ведь Корин действительно верит в то, что он законный наследник престола, этого ты не станешь отрицать?

— И что же мне делать? — с отчаянием в голосе спросила Тамир.

— Эйоли вызвался отправиться на север. Он проникнет во дворец и станет твоими глазами и ушами при дворе Корина. Его магия не настолько сильна, чтобы привлечь внимание Гончих, но она позволит ему передвигаться там почти свободно.

— Опять он будет рисковать жизнью ради меня? — Тамир покачала головой. — Наверное, он самый храбрый из твоих чародеев.

— Он предан тебе. Ты позволишь мне отпустить его?

— Да. Даже если он ничего не добьется, мы хотя бы узнаем, живы ли Лута и Бареус.

Когда Аркониэль ушел, Ки вздохнул и тряхнул головой.

— Если они до сих пор с ним, значит, они сами так решили.

Больше он ничего не сказал, но Тамир знала, о чем он подумал. Значит, в предстоящей битве им придется сразиться еще с двумя друзьями.

Тамир повернулась, чтобы уйти, но Ки схватил ее за руку и шагнул ближе, пристально глядя ей в глаза.

— Ты так бледна в последние дни, и похудела, и… — Вторая его рука поднялась к ее плечу, как будто он боялся, что Тамир сбежит. — У тебя ужасно усталый вид. Нельзя же так.

— Как? — спросила она, думая, не прочитал ли он ее тайные мысли.

Ки улыбнулся, и по спине Тамир пробежали мурашки. Сквозь рукав платья она ощущала тепло его руки. Ее щеки касалось его дыхание, и Тамир почувствовала запах спелой груши, съеденной им во время собрания. Онемев, она вдруг подумала, не сохранился ли на его губах вкус сочного фрукта?

— С тех пор как пал Эро, ты не даешь себе ни минуты передышки, — продолжал Ки, не замечая ее состояния. — Тебе просто необходим отдых, Тамир. Сейчас нам не с кем сражаться, а все эти придворные доведут тебя до болезни. Давай поедем на охоту, на рыбалку — куда угодно, лишь бы отвлечься от всего этого. — Он махнул рукой в сторону зала для приемов. — Проклятье, я боюсь за тебя, и все боятся! — Его голос звучал так же, как в прежние времена, и от этого на глаза Тамир навернулись слезы. — Ну, теперь и сама понимаешь? — пробормотал он и обнял ее.

И вновь Тамир почувствовала, как борются в ней два человека: Тобин, который все еще жил в ее душе, радовался дружеской поддержке Ки, и Тамир, охваченная необъяснимыми для нее самой чувствами, думала лишь о том, какой вкус у губ Ки.

Она слегка отодвинулась, уже не пытаясь скрыть катившиеся по щекам слезы, и заглянула ему в глаза. Их губы были так близко…

«Как в моих снах», — подумала она. Стоит лишь сделать один маленький шаг и…

Но прежде чем она решилась, послышались чьи-то шаги, Тамир вздрогнула и отпрянула от Ки. Мимо прошли двое молодых вельмож и, заметив ее за колонной, на ходу торопливо поклонились.

Она с достоинством кивнула в ответ, сумев справиться с собой, а когда молодые люди удалились, увидела, что Ки отчаянно покраснел.

— Извини. Я не должен был… Слушай, я пойду распоряжусь насчет лошадей, и мы отправимся на прогулку! Давай забудем обо всем хотя бы до ужина. Только мы и компаньоны, хорошо?

Тамир кивнула и отправилась разыскивать остальных, думая на ходу: «Точь-в-точь как во сне…»