Впередсмотрящий

ПОВОРОТ СУДЬБЫ

осени роман был закончен. Жюль Верн отдал его Франсуа Бюлозу, редактору одного из лучших журналов «(Ревю де де Монд», и в назначенный день пришел за ответом.

— Неплохо придумано, — похвалил Бюлоз, одарив автора щедрой улыбкой. — Вы первый ученый среди писателей и первый писатель среди ученых! Но где это видано — роман без любви? Ни одного женского образа. Одни мужчины, да и те… в воздухе! Вряд ли читательницы будут в восторге. И кроме того…

— Значит, моя рукопись не подходит?

— Напротив! Я решил рискнуть. Считайте, что роман принят!

— Я вам очень признателен, мсье Бюлоз, но мне хотелось бы знать, какой я получу гонорар?

— Гонорар? Вы еще говорите о гонораре! Неужели вы не понимаете, что я вам открываю дорогу? Быть напечатанным в «Ревю де де Монд» для молодого писателя большая честь!

— Прошу прощения, мсье, — сказал Жюль Верн, забирая рукопись. — Дела мои не столь хороши, чтобы принять подобную честь.

Бюлоз ничуть не обиделся:

— Знаете, что я вам посоветую? Обратитесь к Этцелю. Улица Жакоб, восемнадцать. Он охотно издает книги для юношества и поощряет новых авторов. Вполне возможно, что он заинтересуется вашим романом: аэростат… Африка… приключения… Думаю, с ним скорее вы найдете общий язык.

Жюль Верн последовал совету Бюлоза и был очень удивлен, когда вместо обычного делового кабинета его провели в полутемный будуар. Окна были закрыты тяжелыми портьерами, стены и даже потолок затянуты фландрскими гобеленами, большой ковер, подобранный точно по размерам комнаты, заглушал шум шагов. Этцель работал по ночам, поздно просыпался и не выносил резкого света. Первых посетителей он принимал в домашнем халате, не выходя из спальни. Жюль Верн обратил внимание на его красивое удлиненное лицо, усталые задумчивые глаза, тонкие выразительные руки. Всем своим обликом он чем-то напоминал Дон-Кихота.

Визит был недолгим. Прежде чем взять на просмотр рукопись, издатель поинтересовался содержанием романа, посетовал, что придется разбирать такой бисерный почерк, и, заглянув в календарь, предложил наведаться в конце следующей недели. Но не прошло и двух дней, как прибежал мальчик-рассыльный:

— Письмо от мсье Этцеля. Патрон велел еще передать на словах, что вы ему очень нужны, и он сегодня же хотел бы вас видеть!..

Пьер Жюль Этцель, издатель сатирических альманахов, публицист и детский писатель, в 1848 году выдвинулся как политический деятель и занимал видные посты в республиканском правительстве вплоть до министерского. Он был дружен с Бальзаком, Гюго, Жорж Санд, Мюссе, Мерные, крупнейшими писателями Франции, нередко собиравшимися у него в доме. После государственного переворота Этцель вместе с Гюго и другими видными республиканцами очутился в изгнании. За границей он не прекращал борьбы с реакционным режимом Наполеона III. Этцелю, в частности, принадлежала заслуга издания и нелегального распространения во Франции сборника политических стихов Виктора Гюго «Возмездие», доставивших «Наполеону Малому» немало неприятных минут.

Как только была объявлена амнистия, Этцель вернулся на родину и возобновил издательскую деятельность, поставив своей жизненной целью работать для юного поколения.

— Дети — каше будущее, — не уставал повторять Этцель, — им нужно внушать веру в прогресс, веру в человека, претворяющего сверхъестественное в естественное, способного стать господином природы и хозяином собственной судьбы. Мы должны учить и воспитывать, развлекая…

Когда Жюль Верн набрел на издателя, Этцель подыскивал способных сотрудников для нового детского журнала, который задумал выпускать вместе с прогрессивным педагогом, поборником всеобщего обучения Жаном Масе. Наряду с «Журналом воспитания и развлечения» затевалось издание одноименной библиотеки новинок детской литературы.

По первым же страницам рукописи опытный издатель безошибочно угадал, что счастливый случай привел к нему именно того автора, какого ему больше всего не хватало для осуществления столь широких замыслов.

Жюль Верн, как никто другой, уловил дыхание времени. Газеты пестрели сенсационными сообщениями о рекордных полетах на воздушных шарах и ужасных катастрофах в воздухе. Внимание парижан было приковано к Надару, который заканчивал сооружение «Гиганта». Еще не улеглось волнение, вызванное открытием в Экваториальной Африке Великих озер, как мир облетела новая весть: английские путешественники Спик и Грант углубились в африканские дебри в поисках истоков Нила. Навстречу им снаряжались новые экспедиции, а Жюль Верн уже отправил доктора Фергюссона исследовать Африку с птичьего полета!

«Пять недель на воздушном шаре»… Лучшего заглавия не придумать. Да и сама «Виктория» — победа писателя! Аэростат с температурным управлением, послушный воле аэронавта: приспособление для нагрева таза позволяет подниматься на нужную высоту, избавляя от сбрасывания балласта. Такого, кажется, еще никто не придумал! В распоряжении Фергюссона — и батареи Бунзена, и самые точные измерительные приборы, и даже ослепительный дуговой свет, так удачно примененный для спасения миссионера.

Все у Жюля Верна продумано, рассчитано до мелочей, подкреплено цифровыми выкладками. Здесь и воздухоплавание, и география, и астрономия, и электричество. И какое обилие научных сведений, так умело вплетенных в авантюрный сюжет!

События, почти как в газете, приурочены к текущим дням. 14 января доктор Фергюссон докладывает Лондонскому географическому обществу о предстоящей воздушной экспедиции. 26 июня — с тех пор не прошло и четырех месяцев! — воздухоплаватели с триумфом возвращаются в Лондон, и Географическое общество присуждает им золотые медали «за эту экспедицию, самую замечательную в текущем 1862 году».

От присуждения награды до вручения обычно проходит не менее полугода. Надо полагать, что свои медали они получат уже после того, как роман выйдет в свет. Все сведения так правдивы, датировка так точна, что создается иллюзия полной достоверности. Взять хотя бы концовку. Как определенно и внушительно сказано: «Экспедиция доктора Фергюссона, во-первых, подтвердила самым точным образом все факты, установленные его предшественниками — Бартом, Бёртоном, Спиком и другими, все съемки, сделанные ими. Экспедиции же, недавно предпринятые Спиком и Грантом, Хейглином и Мунцигером к истокам Нила и в Центральную Африку, вскоре дадут нам возможность проверить открытия, сделанные Фергюссоном на огромном пространстве Африканского континента между четырнадцатым и тридцать третьим градусами восточной долготы».

Ничего подобного в литературе еще не было. Это нечто совсем новое. И все-таки в рукописи немало изъянов: просчеты в композиции, ненужные эпизоды, затянутые, не идущие к делу описания. Иногда роман начинает походить на статью из географического журнала. Автору хочется сообщить так много интересного, что подчас ему изменяет чувство меры. Разумеется, все эти недостатки исправимы. Надо только помочь Жюлю Верну их почувствовать. А в целом какая удача, какой свежий талант!..

Так или приблизительно так думал Этцель, когда закончил чтение рукописи.

Знаменательная встреча обоих Жюлей на этот раз состоялась в обыденной обстановке, в рабочем кабинете издателя. Он подробно изложил свои планы и принципы, сообщил о намерении издавать журнал и «Библиотеку воспитания и развлечения».

Разговор затянулся до позднего вечера. Прощаясь со своим новым автором, Этцель сказал:

— Исправьте ваш роман как можно скорее. Я опубликую его без задержки.

В декабре 1862 года первый роман Жюля Верна вышел из печати. На обложке стояла дата: 1863.

Успех превзошел все ожидания. Жюль Верн мог повторить слова, сказанные некогда Байроном после выхода поэмы «Чайльд-Гарольд»: «Сегодня я проснулся знаменитым».

«Викторию» доктора Фергюссона рецензенты сразу же сопоставили с «Гигантом» Надара. Два воздушных шара, воображаемый и реальный, в течение нескольких месяцев волновали умы парижан. Доброжелательный Бюлоз, уловив господствующие настроения, поспешил загладить свой промах.

«Книге Жюля Верпа, — заявил он на страницах „Ревю де де Мокд“, — суждено произвести сенсацию и стать своего рода классической».

На этот раз Бюлоз не ошибся.

Географические открытия в Африке, сделанные доктором Фергюссоном, героем фантастического романа, подтвердились меньше чем через год, когда стало известно, что Спик и Грант достигли тех самых мест, где Нил вытекает из озера Виктория, образуя ряд водопадов… Точь-в-точь как об этом сказано в романе «Пять недель на воздушном шаре»!

На странное совпадение фактов и вымысла обратил внимание маститый географ Вивьен де Сен-Мартен. Рекомендуя Жюля Верна, как младшего собрата, в члены Парижского географического общества, ученый отметил и дальновидную мысль писателя о будущем процветании Африканского континента, который раскроет свои сказочные богатства, когда ресурсы европейских стран в значительной мере истощатся:

— К сожалению, мы не сможем выяснить, — сказал профессор, — так ли это будет в действительности. Романист вправе загадывать. Выть может, наши потомки вспомнят о прогнозе мсье Верна и сопоставят его с реальными фактами…

Дополнительные допечатки романа Жюля Верна расходились так же быстро, как и первый тираж. Вскоре поступили сведения, что книга издана в Петербурге и готовятся переводы в Лондоне, Риме, Берлине. Но Жюль Верн, кажется, так и не узнал, что в России первым откликнулся на его сочинение передовой журнал «Современник»[7].

Этцель не замедлил заключить с писателем обоюдовыгодный договор: автор брал на себя обязательство передавать издателю по три книги в год, каждая до 10 печатных листов, из расчета 1925 франков за том, причем издатель предварительно мог их публиковать на страницах «Журнала воспитания и развлечения». По тем временам это была высокая плата. Даже такие корифеи, как Бальзак и Жорж Санд, получали приблизительно столько же.

В дальнейшем условия договора еще не раз пересматривались в пользу автора, приносившего фирме наибольший доход. С 1871 года он должен был передавать издателю уже не по три, а по две книги.

После встречи с Этцелем судьба Жюля Верна определилась до конца его дней. Теперь он мог без помех осуществлять свои замыслы.

— Контракт, который вы со мной заключили, — сказал он издателю, — избавит меня от насущных забот. Мне хватит задуманного на несколько лет, а новые сюжеты будут рождаться в ходе работы. Их подскажет сама жизнь. Подскажет наука. Подскажут маршруты путешествий по всем частям света. Я уже приступил ко второму роману. Это, как вы знаете, будет путешествие к Северному полюсу.

— Мы откроем вашим вторым романом «Журнал воспитания и развлечения», — ответил Этцель. — Пусть юные читатели завоюют Северный полюс сначала на его страницах. Теперь, дорогой мсье Верн, вы будете писать книгу за книгой, роман за романом. Длинная серия ваших книг… да, именно серия… Надо придумать для нее какое-то общее название. Как мы озаглавим ее?

— Мы назовем ее, — ответил Жюль Верн после минутного размышления, — мы назовем ее «Необыкновенные путешествия».