Время наточить ножи, Кенджи-сан! 4

Глава 17

— Танака, давай без глупостей? — произнес я.

— Не нужно было тебе лезть в это дело, парень, — ответил тот.

— Тоже самое я могу сказать и тебе. Послушай, лучше бы тебе сейчас опустить оружие. Со мной журналисты, — я кивнул на замерших от удивления спутников. Я искренне надеялся, что они сейчас все снимают. — У них камеры. И они сняли то, что вы сейчас делали. От этого не отвертеться. Но у тебя есть шанс не закапывать себя глубже.

— То, что они сейчас что-то засняли, еще ничего не значит, — ответил Танака, злобно зыркнув на журналистов. — До тех пор, пока они здесь, мне ничего не угрожает.

— Ты что…

И не успел я договорить, как он вскинул руку и выстрелил. В огромном выставочном зале грохот усилился эхом. Я на мгновение подумал, что Танака попал в меня, но не почувствовал боли. Оглянулся, и обомлел. На полу лежал оператор. Пуля попала ему в живот. Парень был жив, но выглядел плохо. Однако же даже в таком состоянии он подтянул к себе камеру и развернул объектив в сторону Танаки. Красная лампочка, горящая возле глазка, говорила о том, что оператор продолжает все снимать даже сейчас.

«Ему бы кровь остановить», — подумал я, оценивая его состояние. Адреналин, который сейчас кипит в крови оператора, сужает сосуды, особенно брюшной полости. Так что на некоторое время это поможет. Но лишь на некоторое. Ему нужна специализированная помощь.

Помог второй журналист. Он подскочил к оператору, помог зажать рану.

— Танака, брось оружие! — рявкнул я.

Меня всего разрывало от ярости.

— Ты думаешь, что можешь убедить меня словами? — ухмыльнулся тот.

Я знал, что в стрессовых ситуациях у людей вырабатывается адреналин. Учащается сердцебиение, потеет тело, возможно даже появление тремора. Это явные признаки того, что человек находится в стрессе. Но Танака стресса явно не испытывал, потому что ни один из симптомов у него сейчас я не наблюдал. Танака был спокоен, как удав.

«Профессионал, — подумал я. — И наверняка оценивает ситуацию, чтобы принять наиболее верное решение».

И потому нужно было убедить его в том, что оставить нас в живых — это наиболее удачный исход для всех нас.

— Уходи, — произнес я. — Слышишь? Прямо сейчас. Мы дадим тебе пройти. Внизу никого нет, ты успеешь уйти до приезда полиции. Только нас не трогай.

На мгновение Танака задумался.

И именно в этот самый момент я и рванул к нему.

Я подскочил к противнику ровно за мгновение до того, как он вскинул оружие. Я навалился на Танаку и выбил у него из рук пистолет. Ствол ударился об пол и с глухим стуком отлетел к стене.

— Ты что творишь⁈ — прорычал Танака, явно не ожидая такого развития событий.

Но у меня не было времени отвечать. Он бросился на меня с яростью, его кулак полетел к моему лицу, но я успел уклониться. Его удар ушёл в пустоту, и я ответил боковым хуком, целясь в его корпус. Танака был крепок, и хотя мой удар пошатнул его, он не ослабил хватку. В ответ его локоть мощно врезался мне в рёбра. Боль обожгла бок, но я оставался на ногах.

Мы сцепились, и он пытался захватить меня за шею, но я выворачивался, чувствуя, как сердце бешено колотится. Он двигался стремительно и резко, но я держался, цепляясь за каждую возможность отбить его очередной удар. Мощный толчок в грудь отправил меня назад, и я почувствовал, как спина ударилась о стену. Прежде чем он успел приблизиться снова, я резко выбросил ногу, попав ему в живот, и Танака отлетел, споткнувшись и на секунду теряя равновесие.

Секунда — и он снова бросился ко мне, но в этот момент я поднырнул под его руку и, поймав его за плечо, прижал его к стене, пытаясь перехватить инициативу. Но Танака рывком высвободился, его глаза сверкнули от ярости, и он снова рванулся на меня.

Противник оказался ловчее, чем я ожидал. Прежде чем я успел выровняться, он поднырнул, ловким движением подсек мою ногу, и я рухнул на пол, больно ударившись спиной. Не тратя ни секунды, он бросился к пистолету, который все еще лежал в углу. На его лице читалась уверенность — он был в шаге от победы.

Я почувствовал, как холодный страх пробежал по спине. Сил было уже немного, но мысль о том, что всё может закончиться прямо сейчас, подстегнула меня подняться хоть бы на колено. Однако чего-то большего я бы уже не успел предпринять.

И в этот момент, когда, казалось, все было кончено, раздался стремительный топот. Из-за одного из стендов вдруг выскочил Хироки. Не теряя времени, он прыгнул на Танаку, сбивая его с ног. Танака, ошеломленный внезапной атакой, потерял равновесие и рухнул на пол, отпустив оружие.

Воспользовавшись моментом, я рывком поднялся на ноги и бросился вперед, пока Танака, опомнившись, оттолкнул журналиста и вскочил обратно в стойку. Его глаза вспыхнули ненавистью, но я уже был готов встретить его. Мы снова сошлись в ожесточенной схватке.

Он бросился с резким прямым ударом, но я уклонился, поймал его запястье и заломил руку назад. Танака рванулся, вывернулся из захвата, но тут же наткнулся на удар в ребра. На миг он отшатнулся, и я почувствовал, как наши силы уравнялись. Казалось, всё вокруг застыло: только мы, затихший зал, дрожащий воздух и напряжение, которое с каждой секундой становилось всё сильнее.

И в этот самый момент я вдруг почувствовал кое-что, чего никак не ожидал. Я ощутил силу. Не физическую, но несгибаемую, внутреннюю, которая никогда и не исчезала. Она все время была во мне. И в этот самый момент, когда враг с оружием противостоял мне, я не отступил и даже не испугался. Я вдруг отчетливо понял, что могу победить его.

Это же самое ощутил и Танака. Возможно, он увидел это в моих глазах, потому что вместо того, чтобы нападать на меня, он вдруг отшатнулся. Но было уже поздно.

С точностью, рождённой инстинктом, накопленным за последние месяцы, я нанёс последний удар. Мой кулак встретился с лицом Танаки, заставив его пошатнуться. Его глаза затуманились, и, покачнувшись, он обмяк, теряя сознание. Упал на пол с глухим звуком, и я наконец смог сделать долгожданный вдох, ощущая, как напряжение, будто выпущенное на волю, начинает отпускать.

Все было окончено, враг побежден.

Но праздновать победу было рано. Я тут же заметил, что неподалёку лежал оператор — его лицо было белым, а рука, прижатая к боку, окрасилась в тёмно-красный цвет. Рана.

Я немедленно рванул к нему.

Оказавшись рядом с ним, я почувствовал, как в сердце разгорается горячее желание помочь, хотя и понимал, что времени у нас не так много. Оператор едва шевелился, его дыхание было прерывистым, и по его лицу было видно, что боль сильная.

— Мне бы… — простонал тот.

— Тихо, — прервал его я.

И вновь это приятное ощущение силы. Я знал, как ему помочь. Я мог ему помочь. И я ему помогал.

Осмотревшись вокруг, я схватил ближайшее полотенце, которое откуда-то уже успел приволочь Хироки, свернул его и сжал так крепко, как мог, прижимая его к ране.

— Держись. Всё будет нормально, слышишь? — проговорил я, стараясь оставаться спокойным, хотя внутри понимал, что от меня сейчас зависит его жизнь.

Быстрый осмотр показал — рана не глубокая и жизненно важные артерии не задеты. Уже хорошо. Но больница ему все же нужна.

В этот момент, занятый тем, чтобы остановить кровотечение, я не сразу заметил, что Хироки поднял камеру и направил её на нас, снимая, как я борюсь за жизнь раненого. Честно говоря, камера была последней вещью, которая меня сейчас волновала. Весь мир для меня сузился до этого одного человека, который чуть ранее рисковал собой ради нас, чтобы зафиксировать события, против которых Танака и его люди пытались бороться так жестоко.

Сквозь звук своего ускоренного дыхания и прерывистого дыхания оператора я услышал, как Хироки прошептал:

— Это должно быть снято. Люди должны видеть правду.

Я лишь кивнул, оставив его снимать — в конце концов, что бы ни произошло здесь, важно, чтобы каждый, кто увидит запись, знал, что произошло по-настоящему.

Я перевёл взгляд на лицо оператора, пытаясь убедить его, что всё будет в порядке.

— Сейчас приедут медики. Ещё немного — потерпи, — тихо сказал я, зная, что в любом случае нужно поддерживать его бодрость, чтобы он не впадал в шок. На мгновение я поймал его взгляд — он казался спокойнее, даже с каким-то выражением благодарности, и это придало мне больше сил.

По мере того как я держал надавленное полотенце, контролируя кровотечение, в голове начали проноситься мысли обо всём, что привело нас к этому моменту: от первых попыток спасти закусочную до столкновения с Танака. Сколько времени и усилий потребовалось, чтобы противостоять им и защитить «Спящую Собаку»? Но сейчас этот человек, лежащий передо мной, казался важнее любых корпоративных игр. Он, как и Хироки, стоял за правду и был готов ради неё пострадать.

Хироки, не прекращая съёмку, шёпотом произнёс:

— Это будет лучшее доказательство того, что они готовы пойти на всё ради своих целей. Люди это увидят.

И я понял, что если эти кадры разойдутся, то больше не придётся прятаться в тени. У каждого, кто увидит, будет шанс понять, какой ценой удаётся бороться за правду.

Вдалеке раздался звук сирен — помощь была уже близко. Я с облегчением понял, что нам удалось продержаться достаточно, чтобы спасти оператора.

Уже через полчаса, когда оператора увезли на скорой, мой телефон буквально начал разрываться от звонков. Ничего не понимая, я принялся отвечать на них и с удивлением обнаружил, что это были журналисты с других каналов. Оказывается, пока мы спускали пострадавшего, Хироки успел переслать кадры съемки на телевидение и их пустили во внеплановом выпуске новостей.

Спустя еще два часа мне сообщили, что еще несколько владельцев зданий сообщили, что владелец офисного здания пытался купить или отнять их недвижимость, чтобы решить вопрос с дорогой.

Когда я увидел новости с кадрами задержания Танаки, то буквально ощутил, как огромный груз, который я тащил все это время, наконец исчез. Телевизионные экраны, социальные сети, газетные заголовки — всё пестрело сообщениями об аресте. Общество получило возможность увидеть, что происходило за закрытыми дверями, в темных уголках города, где немногие осмеливались ходить. Камеры показали Танака в наручниках, его ледяной взгляд под пристальным вниманием всей страны. Особенно пользовались популярностью кадры, где они вместе со своим подельником поливают зал бензином. И это стало эффектом разорвавшейся бомбы.

Но это был лишь первый удар. Почти сразу прокуратура объявила, что против владельца офисного здания, рядом с которым находилась «Спящая Собака», начато дело. Началось расследование, которое покопается в финансах, связях и намерениях человека, считающего, что ему подвластен любой уголок города. Их с Танака сеть и грязные методы начали всплывать наружу, и, похоже, уже ничего не могло предотвратить неизбежное.

Стоя на улице перед закусочной, я наблюдал, как на экране телефона появляются сообщения и комментарии от тех, кто никогда бы не поверил, что в какой-то момент обычная забегаловка станет символом чего-то большего. Люди видели меня, Хироки и его оператора, видели наш бой, и осознание, что правда наконец прорвалась, постепенно проникало в моё сознание.

Сквозь шум сообщений, звонков, и поздравлений, я вдруг понял: все, что мы прошли, было не напрасным. Каждая бессонная ночь, каждая тревожная минута, когда казалось, что опасность повсюду — всё это оказалось вложением, за которое теперь стоял результат.

Я ощущал, как ко мне приходит чувство, к которому не был готов: удовлетворение. Мы сделали это.

Но шумиха сопровождалась еще кое-чем.

Кадры с выставки, где я пытался помочь оператору, оказались на первых полосах. Момент, когда я останавливал кровь, когда звал на помощь, когда не отходил от него ни на шаг, казалось, разошёлся по всем экранам. Я не стремился стать героем. В тот момент просто пытался спасти жизнь, делать то, что, по правде, мог бы сделать любой.

Телефон буквально не умолкал, комментарии и поздравления сыпались от знакомых и незнакомых людей, от сотрудников «Спрута» и от самых обычных жителей города, которые раньше могли даже не слышать моего имени. Сообщения со словами благодарности и поддержки приходили даже от тех, кто не был знаком ни со мной, ни с историей «Спящей Собаки». Я не думал, что всё, что произошло в ту ночь, могло бы получить такой резонанс.

Старик Хаяси подошёл ко мне медленно, будто бы собирался с мыслями, прежде чем заговорить. Я заметил, как его плечи чуть поникли, как руки слегка дрожали, когда он поднял взгляд и встретился со мной глазами.

— Кенджи-сан, — сказал он тихо, но голос звучал твёрдо. — Я не знаю, что бы мы делали без тебя. Сначала я думал, что твоё появление в «Спящей Собаке» ничему не поможет. Думал, закусочная обречена. Но ты оказался надёжным человеком. Спасибо тебе… за всё.

Хаяси замолчал, явно подыскивая слова, которые передали бы, как много для него значили недавние события. Я видел, как тяжело ему произносить слова благодарности. Слышать такое от него было непривычно — обычно он избегал проявлять чувства. Но в этот момент всё выглядело иначе.

— Мне просто нужно было сделать то, что было правильно, Хаяси-сан, — ответил я, кивая ему в ответ. — И я рад, что всё закончилось хорошо… для всех нас.

Он лишь усмехнулся и взглянул на меня с какой-то смесью гордости и уважения.

— В наше время, Кенджи, далеко не каждый пошёл бы на такие риски ради обычного места, как эта закусочная. Ради людей, которых едва знает. Ты… поступил как настоящий человек чести.

— Хаяси-сан, ты главное не потеряй «Спящую Собаку» вновь. Забудь про азартные игры.

— Уж я то в этом ему помогу! — усмехнулась Момо, подходя к нам ближе.

— А что, если нам устроить вечеринку? — предложила вдруг Акико.

— А что, идея неплохая! — оживилась Момо.

Но отметить сегодняшнее торжество мне было не суждено.

Мой телефон зазвонил, как только я отошел от Хаяси. Взглянув на экран, увидел имя Ичиро. Я прижал телефон к уху, но прежде, чем успел поздороваться, услышал его сбивчивый, взволнованный голос.

— Кенджи, слушай. Ты должен выехать в Токио прямо сейчас, — произнёс он.

Я нахмурился, чувствуя, как напряжение начинает сжимать меня изнутри.

— В Токио? Прямо сейчас? — спросил я, хотя ответ был очевиден. Я был сбит тревожным голосом парня.

— Да, в офис «Спрут».

— Подожди, мы ведь в карантине, — возразил я. — Я никуда не смогу выехать — меня просто не выпустят.

— Я уже всё устроил. Тебя пропустят, — он говорил быстро, и в его голосе слышался стальной оттенок. Казалось, он не собирался тратить время на объяснения, только на убедительные команды. — Договорился кое с чем, Волк помог выйти на нужных людей. В общем, мы заплатили кое-кому. Тебя выпустят.

— Это незаконно! — вырвалось у меня, и я осознал, насколько неправильно мне всё это казалось. После всего, что случилось за последние недели, я не хотел идти на риск ради поездки в офис. Но что-то в интонации Ичиро заставило меня насторожиться.

С другой стороны линии повисло напряжённое молчание, как будто он колебался, но затем он наконец сказал:

— Другого выбора нет.

Я напрягся, прижав телефон к уху крепче. Ситуация с каждым мгновением казалась всё более непонятной и тревожной.

— Что произошло, Ичиро? — спросил я, стараясь сдержать собственное нетерпение и успокоить голову, которая уже начала выстраивать худшие сценарии. — Раз ты организовываешь такой выезд? Что-то ведь случилось?

После паузы, которая длилась дольше, чем мне хотелось, Ичиро ответил тихо, как будто сам не хотел верить в свои слова.

— Случилось. Господину Ямато плохо.

Эти слова эхом прозвучали в моей голове, заставляя осознать серьезность ситуации. Ямато, глава корпорации, пусть и бывший, человек, чьё влияние ощущалось по всей компании, находился в плохом состоянии. Но интуиция подсказывала мне, что это не просто обычная болезнь.

— Насколько?

— Совсем плохо, Кенджи.

Эти два слова заставили меня мгновенно забыть обо всём — о карантине, о закусочной, о происходящем вокруг. Если Ичиро был настолько встревожен, значит, дело и вправду обстояло серьёзнее, чем я мог предположить.

— Хорошо, я еду, — сказал я, коротко кивнув, словно Ичиро мог это увидеть. В этот момент все мои сомнения ушли — был только долг и необходимость сделать всё возможное.

— Спасибо, Кенджи, — ответил Ичиро, и я уловил облегчение в его голосе, будто моя готовность действовать хоть как-то могла исправить сложившуюся ситуацию.

Мы попрощались, и я почувствовал, как на меня наваливается груз ответственности. Моя рука слегка дрожала, когда я убрал телефон в карман. Слишком много всего происходило — напряжение, накопленное за последние дни, теперь перерастало в нечто большее. Но в этот момент выбора не оставалось.

Я взглянул на темное небо и подумал о том, что ждет меня в Токио.