Всегда на переднем крае

Ел. Хмельковская, А. Гладкий Детектив не состоялся

В тесном кабинете с двумя сдвинутыми столами, дерматиновым диваном и тяжелым шкафом думалось плохо. Тут не станешь расхаживать, заложив руки за спину… Привычка школьного учителя — мыслить на ходу. Привычки приходится забывать. Только от одной никак не избавиться: стоит сесть за рабочий стол и уже машинально снимаешь часы, как будто ты по-прежнему на уроке черчения и обязан уложиться в 45 минут. Проведешь на доске линию, другую и покосишься на часы: сколько там до звонка?

Вот-вот прозвенит звонок с последнего урока. Внизу уже ожидает машина, а Полевой безуспешно роется в ворохе бумаг и чертыхается: «Часы сотрудника уголовного розыска должны быть всегда на руке! Давно уже не в школе, а все…» Наконец «пропажа» найдена. Полевой еще раз ругнул себя за несобранность и сбежал по ступеням во двор. Усевшись на заднее сиденье машины, тронул водителя за плечо:

— К школе…

Может, и не стоит выслеживать Севку? Сказал же — сам принесет… Но теперь его, работника детской комнаты милиции, разбирает не столько профессиональное, сколько какое-то мальчишеское любопытство: куда Севка додумался запрятать такую махину?

В горланящей толпе учеников, вывалившихся за школьную ограду, Полевой разглядел Севку не сразу. Услышал его голос и не поверил себе: показался непривычно озадаченным.

— Чао! — преувеличенно бодро крикнул Севка товарищам и, засунув руки в карманы, торопливо свернул в ближайший проулок. Потом пошел, всем видом показывая, что не торопится.

— Трогай, — сказал Полевой шоферу.

Машина тихо двинулась за Севкой. Парень, казалось, бесцельно бродил по одним и тем же улицам. «Сколько он будет кружить? Темноты дожидается!» — смекнул Полевой. И впрямь: едва длинные тени домов и деревьев легли на мостовую, Севка, будто вспомнив что-то, решительно зашагал к школе. Полевой видел, как ловко, по-кошачьи, он перемахнул через ограду и скрылся в саду. Машина замерла невдалеке.

Вскоре Севка вынырнул из темноты сада с доской в руках. Огляделся ню сторонам и, не заметив никого ни в притихшем школьном дворе, ни на улице, принялся разгребать доской листья. Извлек из ямы тяжелый ящик. Долго примеривался, как его лучше взять — под мышку или на плечо. Взял, наконец, в охапку и осторожно направился из сада. Потом вернулся — завалил яму.

Машина по другой стороне улицы неслышно заскользила следом, пока Полевой не убедился: несет-таки раскопку в милицию. Шофер дал газ: Полевой торопился к себе в кабинет. Едва успел снять часы и включить настольную лампу, как в дверь не постучал, а скорее поскребся тихонько Севка. Он неловко протиснулся со своей громоздкой ношей, пытаясь поплотнее затворить дверь.

— Вот! Сказал принесу — и принес! — Он положил ящик на диван и уставился на Полевого.

— А-а-а, это ты, Сева? — будто оторвался тот от бумаг. — Я, видишь ли, засиделся. Ну, показывай свою музыку…

— Хороша штука! — восхищался лейтенант, снимая крышку с магнитофона. — В нашей работе очень необходимая вещь…

Севка удивленно вскинул белобрысые брови.

— Понимаешь, вот мы с тобой, к примеру, побеседуем… Ты слово дашь: «Дядя Вася, в первый и последний раз»… А машина эта твое слово — на ленточку! Как бы увековечит клятву твою. В случае чего, я щелк-щелк — слушай собственный голос. Ты бы себя узнал? Как бы тебе стало, если б слово не сдержал? Это я к примеру говорю…

— Лучше бы что другое, — буркнул Севка.

— Что другое?

— Ну, не клятву… А что-нибудь хорошее записать.

— А клятва, брат, — дело святое! Ты знаешь, у комсомольцев двадцатых годов какое правило было? Данное слово кровью подписывать. Не сдержал, значит, дрянь человечишко!..

Ко всему был Севка готов — пристыдит, колонией припугнет и начнет выпытывать: зачем да как стащил, где прятал магнитофон? Севка готов рассказать, как влез в школьный радиоузел, как вынес и закопал магнитофон в саду, а вот зачем он ему понадобился, теперь, пожалуй, и сам себе не объяснит.

Но дядя Вася не допытывался. Будто больше всего на свете его сейчас занимало — можно ли быть революционером сегодня, как в двадцатые годы.

— А ты как думаешь?

Севка никак не думал об этом…

— Если бы спасти какие-нибудь важные документы… — оживился он, поразмыслив, — или выследить преступника! А вы могли бы меня взять в помощники? Ну, там, пробраться куда-нибудь… Или что другое. Я через любую высоту прыгаю!

Полевой нарочитым зевком подавил улыбку: видел, как Севка через забор сигает…

Телефонный звонок («К ужину будешь? Или опять…» — устало спросила трубка) напомнил: пора кончать. Полевой стал собирать бумаги. Севка на лету подхватил свалившиеся со стола часы, покрутил завод:

— Точные?

— Как в аптеке. Давай, Севка, договоримся: с этой минуты… — стукнул пальцем по циферблату.

— Я становлюсь вашей правой рукой, — подхватил Севка.

Они, не сговариваясь, одновременно взглянули на забытый на диване магнитофон — свидетель их договора.

— А если когда-нибудь придется — щелк-щелк? — засмеялся Полевой. — Слово?

— Слово! — заверил Севка. — Только, чур, — он приподнялся на цыпочки, чтобы дотянуться до уха Полевого, — про него, — покосился на магнитофон, — между нами.

— О чем разговор!

Севка проводил своего старшего друга до дому. У крыльца помялся в нерешительности и первый протянул на прощание сложенную лодочкой ладошку.

Весь уголовный розыск был поднят на ноги. Автомобили в районе угоняют не так уж часто. Хозяин пропажи в который раз рассказывал…

— Выпивши был, не поехал в гараж. Поставил у дома… И раньше случалось: оставлял — ничего. Ключ-то вот он, в кармане…

Похитителем оказался… его собственный сын.

Полевой догнал машину на окраине Рыбницы, в районе Дубоссарской горки. Мальчишка лет четырнадцати возился с мотором. Полевой затормозил мотоцикл. Пацан будто только этого и ждал.

— Вот влип! — пожаловался он. — Ни туда, ни сюда. Отцу на работу надо… Ну и всыплет!

— А ты давно, что ли, прогуливаешься?…

— Да не прогуливаюсь! На шофера учусь. На автобазе отцу давно уж помогаю. А за руль, сколько ни прошу, не пускает. А вчера, смотрю, — машина не заперта…

— Ну-ка, дай взгляну: не повредил ли чего? А это чье? — Полевой держал в руках затрепанную колоду карт и заложенную между ними трешницу. — Твое или отца?

Мальчишка вмиг утратил словоохотливость. Насупился.

— Вот что, карты я у тебя заберу. После школы зайдешь ко мне. Знаешь, где детская комната?

— А что я сделал такого? За машину отец и без милиции вздует.

Он не пришел. Ни сегодня, ни завтра. Полевой знал, где живет юный «автолюбитель», как называл про себя нового знакомца. После школы он с соседскими мальчишками гонял во дворе мяч. Но, забив последний гол, в отличие от ребят, разбегавшихся по домам, направлялся всегда на Дубоссарскую горку, где произошла их первая встреча.

…Полевой оставил служебную машину, чтобы не привлекать внимания, и пошел пешком. Участок он знал хорошо. Какой из домов может привлекать мальчишку? Не в гости же сюда ходит. Интуиция привела лейтенанта к старой водокачке, мрачно глядевшей на город незастекленными окнами. Обошел ее вокруг: не похоже, чтоб была обитаема.

С усилием приоткрыл дверь и замер пораженный: кучка мальцов увлеченно резалась в карты. На кону лежало 5 рублей. Игроки набросились на неловко схитрившего рыжеголового парня. В перепалке они не заметили пришельца, а он, привыкнув к сумраку, вдруг узнал «автолюбителя»:

— А, старый знакомый! — присел на корточки. — Ну, здравствуй.

Ребята оторопели.

— Давайте знакомиться. Оперуполномоченный Полевой. А ты кто? — обратился к «старому знакомому».

— Спец, — отрекомендовался тот.

Мальчишки, как сидели кругом, так по цепочке и стали представлять друг друга:

— Рыжий.

— Биба.

— Это Румын.

— А он Макарон.

Настоящих имен не называли. Но Полевой знал некоторых в лицо, а других и по фамилии.

Компания, застигнутая врасплох, решила не запираться. Ребята один перед другим старались произвести впечатление одержимых мечтой романтиков.

…Деньги сэкономили на пирожках и на сдаче от покупок. Вот пятерка и накопилась. Кто ее выиграет — купит лотерейные билеты. Может, выпадет кругосветное путешествие!

— Или «Волга»! — воодушевился Спец. — А на ней до Сингапура доедешь?

— Если разогнаться с Дубоссарской горки… — компания обрадовалась шутке, дружно загоготала.

— А правда, что там бананы прямо на улицах растут? — явно заговаривал зубы Румын.

— Да что в них хорошего-то? Я пробовал, тьфу, — сплюнул Рыжий, словно только что вкусил от тропического плода.

— В Сингапур по лотерее — дело, конечно, заманчивое, — рассуждал Полевой. — Но неужели у вас одна мечта на всех?

— Это коллективная. А у каждого есть еще по несколько своих мечта… Э-э, как это сказать? — смутился Спец.

Ребята расхохотались и со всех сторон стали подсказывать.

— Мечтей…

— Мечтов!

— Мечтаний, — выручил Полевой.

— Мне бы, например, на классного шофера выучиться. — Это Спец.

Операция «Дубоссарская горка» закончилась совершенно неожиданно для самого лейтенанта.

— Ну, ладно! С вами хорошо. Но я ведь по делу. У вас бананы на уме, у меня — сахарная свекла.

И поделился заботой:

— Таскают из вагонов ворюги.

— Это не ворюги, это самогонщики! — уверенно заявил Биба.

«А ведь соображает парень», — весело подумал Полевой, а вслух сказал:

— Может, и самогонщики. — И стал прощаться.

— Ну, банановая республика, по домам! Кто у вас президент? Подавай команду.

— Могу уступить должность! Хотите? — Спец совсем освоился и всячески подчеркивал свою старую дружбу с гостем.

— А что, принимаю назначение, — серьезно ответил Полевой. — И, пользуясь высоким президентским правом, объявляю эту резиденцию закрытой до особого распоряжения.

«Банановая республика» в полном составе явилась в милицию с повинной: в резиденции «Водонапорная башня», вопреки воле «Президента», произведен самосуд над преступниками, пойманными на краже свеклы.

— Ох, и дали мы им!

Полевой не находил места. Хватался то за сердце, то за голову.

— Да знаете ли вы, чем это пахнет?!

В райотделе встревожились. Начальник смотрел на Полевого так, будто и он был участником этой расправы.

«Доигрался, воспитатель! — читал Полевой в глазах товарищей. — Вместо колонии какую-то дурацкую республику придумал!»

Ребята отлично понимали, в каком положении оказался их друг.

— Мы можем и помириться, — посоветовавшись со своими, заявил Спец. — Нам же тоже сдачи давали, будь здоров!

Пятеро «грабителей» с побитыми носами явились по первому зову победителей и сложили к их ногам железные крючья, какими таскали свеклу по заказу самогонщиков.

Теперь мальчишек было пятнадцать. Полевой вглядывался в насупленные виноватые лица: «Картежники? Ворюги?.. Да полно!»

— Ну, теперь, когда вы померились силами, думаю, у вас разногласий не будет. Объявляем поход против хулиганов и прочего жулья. Кто не с нами — тот против нас! Девятнадцатый участок — район Дубоссарской горки — объект номер один. Там — гнездо самогонщиков…

Шалопаи притихли.

— Э-х, был у меня когда-то боевой штаб! — продолжал лейтенант, как бы рассуждая сам с собой. — «Таинственная рука» назывался. Возглавлял его отчаянно храбрый малый — Михаил Кошевацкий. Какие мы дела с ним проворачивали! Между прочим, Михаил до этого воровал кроликов, голубей… Шпана считала его своим.

— Пусть и наш штаб так же называется, — запальчиво предложил Рыжий. Ему не терпелось приступить к делу.

Расходилась «вольница» без ума от новой затеи.

Через несколько дней Полевой получил первое донесение: «Таинственная рука» сжимается в кулак!»

— Только без кулаков! — предупредил Полевой, опасаясь как бы и в самом деле чего не случилось.

…На складе Горторга попались трое. Но на сей раз обошлось «без кровопролития». «Таинственная рука» накрыла их, когда они делили «добычу» — игрушечные пистолеты, надувные шарики, бенгальские огни.

— Разрешите трофеи оставить при штабе?

Полевой удивился:

— Зачем?

— Оружие и сигналы «Таинственной руке» нужны для работы!

— Ой, пойдемте-ка, чего покажу! — без стука и без обычного «здрасьте» с порога начал ушастый, взъерошенный парнишка. Он тяжело дышал и, глотая слова, докладывал:

— Мы, это, за семечками… Ну, хотели купить. На базаре, где теплотрасса — знаете? Смотрим…

Маленький гонец бежал впереди, увлекая Полевого к месту чрезвычайного происшествия:

— Наши уже там! Штаб решил до вашего прихода бенгальские огни не зажигать…

У траншеи, где шла теплотрасса, часовыми замерли на посту «штабисты». Их лица выражали готовность к самой рискованной операции. Бенгальские огни они держали наготове. По знаку Полевого, освещая ими дорогу, как факелами, стали по одному пробираться к колодцу. Заглянув в люк, Полевой обмер: двое не то трое детей — не различишь, сидели, прижавшись друг к другу. Они дружно ойкнули.

— Не бойтесь, ребята. А ну, давайте наверх! Ух, какие чумазые! Вы как сюда попали, орлы?

— У меня брат в колонии, там хорошо: кормят и одевают, — рассказывал один из обитателей колодца. — Только кого попало туда не берут. Надо, чтобы было приводов побольше.

Ясно. Этот зарабатывал право попасть в колонию. Не от хорошей жизни, видать. Лейтенант вспомнил: отца у парня нет, а мать…

У другого была история проще:

— Батя сказал: ты мне больше не сын. Я и убег…

И уж совсем просто оказался в их компании третий:

— Шел я в кино, а они говорят, — кивнул на приятелей, — идем с нами…

Полевой переглянулся со своими:

— Ну, что будем делать?

— Пускай переночуют в штабе, а завтра что-нибудь придумаем, — дружно решили члены организации.

Всю ночь «найденыши» не давали Полевому покоя.

В семью ни одного из них возвращать нельзя. Отправлять в колонию — нет оснований. И тут он вспомнил недавно полученное письмо от Севки — похитителе магнитофона, которому он после той истории помог поступить в профтехучилище: «И этих бы туда! Мысль!»

Севка писал, как на духу:

Полевой видел, как у входа в райотдел разворачивался бензовоз. Водитель хлопнул дверцей, взбежал на крыльцо и спросил у кого-то:

— Полевой у себя?

Через минуту Полевой услышал:

— Можно, Василий Владимирович? Здравствуйте! Не ожидали?

Полевой шагнул навстречу, всматриваясь в лицо вошедшего.

— «Фантомас!» — И тут же спохватился. — Ей-богу, запамятовал, как тебя по батюшке.

— «Фантомас» сменил профессию. Он теперь работает геологом, — объявил гость.

— Да ну?!

— Завязал, дядя Вася! Честное слово, завязал! Кончил я автошколу по вашей рекомендации. И поступил — куда бы вы думали? — и горный институт. В Москве учусь! Да вот на практике в обвал попал. Пострадал немножко. Дали академический отпуск для поправки здоровья. Я сюда и прикатил. И вот первым рейсом — к вам…

Парень не скрывал волнения. Да и Полевой растроганно слушал гостя.

— Кто по приезде к любимой девушке идет, кто к учителю…

— А я вот — к любимому милиционеру!

Они рассмеялись.

— Ну, а вы как? Не жалеете, что надели шинель?

— Что ты! Поверите ли (Полевой не знал, как надлежит обращаться с «Фантомасом», если он работает геологом, — на «ты» или на «вы»?), я в детстве видел форму, аж дрожал весь! По ночам снилось, как ловко «узлы» распутываю. Одна история мне до сих пор покоя не дает. Убили у нас двух братьев… Все кажется: будь я тогда оперативным работником, — нашел бы убийцу! Но, как видишь, детектив из меня не получился. Был педагогом, собственно, им и остался.

Они сидели на старом дерматиновом диване, на том самом, на котором когда-то часами играли в «молчанку». Милиционер и его бывший подследственный. Ох, и задал же тогда «Фантомас» работы!

Теперь признался:

— Ведь я, Василий Владимирович, уводил машины чужими руками — сам баранку крутить не умел. И как это вы догадались меня в автошколу определить? Психологический прием?

— А что, сработало?

— Безотказно.

Помолчали. Полевой первым нарушил тишину.

— Недавно приходил тут один, тоже вроде тебя… Он одному шкурнику в детстве доски воровал со стройки… За пятьдесят копеек. А потом у него же спер велосипед и укатил на Украину. Задержали, конечно. Не стал я на него дело заводить. Устроил в СУ-15 на работу. И вот получил он первую зарплату, да прямо от кассы — ко мне: «Проверь, дядя Вася, — 70 рублей как одна копеечка! Несу домой». На другой день с родителями является. Одет — с иголочки! Новые брюки, ботинки… На днях в армию проводили…

— Я, может, задерживаю вас?

— Да нет. Чтоб жена не ворчала, что поздно сижу, я и ее к нам устроил в отделение. Вон за стенкой, слышишь, стучит на машинке?

…Гость ушел. А хозяин кабинета перекладывал бумаги, разыскивая часы: привычка педагога — снимать их за рабочим столом.