Всегда на переднем крае

Е. Баранов «Такая наша работа»

Исколесив за день почти весь Оргеевский район, капитан Руссу вернулся домой поздно вечерам. Усталый, порядком продрогший, он жадно съел разогретый женой ужин и, постепенно отогреваясь, долго пил чай. Хотелось только одного: зарыться головой в подушку и заснуть.

Время от времени ветер бросал в окно охапки снега, который стучал о стекло, как сухой песок. Было слышно, как звенели провода на улице. Раскачивающийся за окном фонарь то освещал комнату неровным светом, то она снова погружалась в темноту.

«Тепло-то как!» — подумал капитан, как в вату, проваливаясь в сон.

А снег за окном все шел и шел, заметая следы запоздалых прохожих.

…Иван Яковлевич вскочил с постели и схватил телефонную трубку:

— Руссу слушает, — сказал он хриплым со сна голосом. — Что? Где? Так… Так… Ясно…

На Пересечинской птицеферме было спокойно. В эту ночь здесь находились только девушка-птичница да старик-сторож. Сторож только-только вернулся с мороза, весь запорошенный снегом.

— Ну и погодка! — бормотал он, отряхиваясь. — В двух шагах ничего не видно. Ох, и заметет нас, Наташка, за ночь!

— Ну и пусть, — засмеялась девушка.

Старик отошел в угол, сел на ящик, прислонившись к батарее парового отопления, задремал.

Наташа листала какой-то старый журнал без обложки. Вдруг она подняла голову, прислушалась.

— Дедушка, вроде машина идет, — сказала она.

Старик открыл глаза, прислушался, махнул рукой:

— Показалось. Какой дурак ночью, да еще в такую погоду сюда поедет?

— Да нет, правда. Машина.

Теперь и старик услышал шум мотора.

— Кого еще черт несет, — проворчал он, кряхтя поднялся и пошел к двери.

Но выйти на улицу сторож не успел. Дверь распахнулась, в помещение ворвались какие-то люди. В руках одного из них было ружье.

— Стоять тихо, — сказал высокий мужчина, переводя ружье со старика и а девушку.

— Что вы, что вы, ребята, — попятился старик. Он хотел незаметно ретироваться в угол, где стояло его ружье.

Раздался грохот, словно лопнула лампочка. Высокий выстрелил в потолок.

— Ложись на пол! — приказал он сторожу.

Старик поспешно лег. Один из вошедших опустился на колени и, завернув руки сторожа за спину, стал их связывать. Потом связал и ноги. Подумал, снял с руки старика старенькие часы.

Наташа, попятилась в угол. Она словно онемела. Да и кто услышит в ночи ее крик?

Парень схватил ее, больно выкрутил сначала одну, потом другую руку, стал вязать их проволокой. Наташа пыталась сопротивляться, но что она могла поделать против сильных мужчин? Ее схватил за волосы, ударили головой об пол. В глазах поплыли разноцветные круги. Наташа притихла.

Ей скрутили руки, притянули их к ногам, поволокли в угол и положили рядом со стариком. Кто-то накинул на них мешок.

Наташа и сторож лежали, чуть живые от страха. За спиной сновали люди, стучали крыльями куры. Было слышно, как поднимали и выносили ящики с яйцами.

Потом хлопнула дверь, взвыл мотор автомобиля.

— Уехали. И часы, сволочи, забрали, — выругался старик и зашевелился.

Наташа застонала. Проволока глубоко впилась в тело, резала руки. Девушка заплакала.

— Погоди, дочка. Придумаем чего-нибудь. — Старик вертелся, освобождаясь от мешка. Потом попросил:

— Повернись-ка, Наташа, попробую развязать.

Наташа, громко застонав, перевернулась на бок. Старик долго возился, старался зубами развязать узел. Наконец это ему удалось, и Наташа была освобождена. Изрезанными до крови трясущимися руками она стала развязывать старика.

…Когда сторож вышел на улицу, машины и след простыл. Он вернулся, бросил Наташе:

— Пойду милицию звать.

И ушел, хлопнув дверью.

Руссу еще одевался, когда за окном скрипнула тормозами машина. Иван Яковлевич, на ходу надевая шинель, пошел к двери. Жена молча смотрела ему вслед. Хотела, видимо, спросить, скоро ли вернется. Но не спросила. Потому что знала — такая уж у мужа работа: вскакивать по ночам, прыгать в машину. Иногда не возвращаться домой по нескольку дней. А вернувшись, — опять куда-то уезжать.

Капитан Руссу сел рядом с шофером, «газик» тронулся, набрал скорость. Ночь швыряла в стекло охапки снега — электрический «дворник» едва успевал его счищать.

— В такую погоду порядочный хозяин собаку из дома не выпустит, — пробормотал шофер, выводя машину из очередного заноса.

Руссу ему не ответил. Он сидел, полузакрыв глаза, думал. В такую погоду действительно работать трудно — все следы снег заметет.

А погода словно издевалась над капитаном: снег шел густо, «газик» то и дело заносило, иногда машина выезжала на обочину — поди разберись в этой круговерти, где дорога.

Наконец добрались до фермы. Светало. Капитан вышел из машины, огляделся. Какие уж тут следы, когда всю ночь метет метель…

Осмотр места происшествия ничего не дал. Рассказ птичницы и сторожа тоже мало чем помог Ивану Яковлевичу. Ни описать, как выглядели грабители, ни даже сказать, сколько их было, ни сторож, ни Наташа не могли. Руссу сумел выяснить лишь одно — машина ушла в сторону Пересечинского озера, в сторону шоссе.

И еще одну деталь заметил капитан — грабители приезжали на автомобиле «УАЗ». За фермой, рядом с ящиками, Иван Яковлевич обнаружил след протектора. Отгороженный ими, как стеной, клочок снега сохранил четкий след резины.

По шоссе машина могла уйти и в сторону Оргеева, и в сторону Кишинева. Куда она ушла? Капитан Руссу, начальник отделения уголовного розыска Оргеевского РОВД, начинал поиск.

Ревизия на птицеферме дала на первый взгляд просто ошеломляющие результаты — было украдено 500 кур и большой ящик яиц. «Как все это грабители уместили в кузове маленького «УАЗика»? — думал Руссу.

Проверка машин этой модели в Оргеевском районе ничего не дала. Ни на одной из них грабители не могли в ту ночь побывать на ферме. Это подтверждалось неопровержимыми доказательствами.

Версию о том, что грабители — местные колхозники, Руссу после тщательной проверки отбросил. «Нужно ехать в Кишинев», — решил он и, получив «добро» начальника райотдела, выехал в столицу республики. Другие оперативные работники были направлены в Страшены и Дубоссары.

Шел день, другой, а капитан Руссу все не мог напасть на след преступников.

И вот удача! «Погоди, может, это ложный след, — говорил себе Руссу, — может быть, эта ниточка оборвется?» Но шестым чувством понимал — он на верном пути.

В общежитии кишиневского кирпичного завода жил молодой шофер. Работал он на автомобиле, принадлежащем птицефабрике, которая тогда только строилась. Автомобиль был марки «УАЗ».

И вот в его машине были обнаружены куриные перья. Все это могло быть и совпадением. Но Иван Яковлевич осторожно разузнал, что в ночь ограбления шофер в общежитии не ночевал. Не было на месте и машины. Кроме того, некто Чуш, человек без определенных занятий, пьянчуга, ранее судимый, а теперь водящий знакомство с шофером, как свидетельствовали соседи, привез откуда-то и предлагал купить у него кур и яйца. Не слишком ли много совпадений?

Но вряд ли преступников было всего двое — сторож и птичница говорили, что их было пять или даже шесть. Да и управиться вдвоем так быстро грабители не смогли бы. Значит, есть и другие сообщники.

…Иван Яковлевич положил перед собой листы чистой бумаги и приказал привести Чуша. На квартире у вора были найдены пятнадцать живых, десять битых кур и двести яиц.

— Так где же вы их взяли? — спросил Руссу.

— Гражданин начальник, я же вам уже объяснял — брат мне их подарил. У меня такой хороший брат, чуткий, отзывчивый. Мы с ним душа в душу…

— Ладно, погудите, Чуш. Сейчас мы пригласим сюда вашего брата.

Чуш побледнел. Улыбочка сползла с его лица. В кабинет вошел мужчина.

— Вы знаете этого гражданина? — спросил его Руссу, кивнув в сторону Чуша.

— К сожалению. Это мой бывший брат.

— То есть как это бывший?

— А так, товарищ капитан, потому что я этого подонка и знать не хочу.

— Вот как? — удивился Руссу. — А он утверждает, что вы в знак любви подарили ему двадцать пять кур и две сотни яиц.

— Я? Ему? Да я ему куска хлеба не дал бы.

— Значит, не дарили?

— Нет.

— Ну, ладно, вы свободны.

И когда мужчина ушел, спросил Чуша:

— Ну, так где вы их взяли, Чуш?

— Ладно… Я все скажу. — Пальцы Чуша нервно теребили пуговицу на пиджаке. — Мы…

…Чуш рассказал все. Умело ведя допрос, Руссу не позволял грабителю лгать, и постепенно картина вырисовывалась все яснее. Руководил «операцией» крановщик Немцан, личность темная, любитель выпить, в основном за чужой счет, и поживиться тем, что плохо лежит.

Однажды он заехал к знакомому в село Микауцы. Тот-то ему и рассказал о Пересечинской птицеферме. Вызвался в «наводчики». Тогда-то у Немцана и созрел этот план.

Нужна была машина. И Немцан через Чуша «сагитировал» шофера. Выбрали погодку похуже, достали ружье, запаслись мешками для кур. Были уверены, — в такую погоду следов не отыщешь. Да и кто мог подумать, что они совершили такое «турне» из Кишинева?

Всего в шайке оказалось двенадцать человек. У них нашли сто сорок пять живых и около трехсот битых кур. Нашли ружье и часы сторожа. Так бесславно закончилась «операция» грабителей.

Не всегда жизнь человека складывается так, как ему бы того хотелось. Поначалу и Иван Яковлевич Руссу мечтал не о милицейской форме, не о розыске преступников.

Его отец был лесником, и сын тоже готовился к этой профессии. Он любил лес, природу, любил с ружьишком побродить в чаще, посидеть с удочкой на берегу Днестра. После войны поступил в сельскохозяйственный техникум. Но закончить его не успел — призвали в армию. Служил в железнодорожных войсках.

И когда, демобилизовавшись, ехал домой, о службе в милиции тоже не думал. А в военкомате вдруг предложили:

— В милицию работать пойдете? Там очень нужны люди.

Вспомнилось о лесе, задумался, но согласился, хоть и знал, что служба в милиции дело нелегкое. Решил: если не он — то кто же?

Направили в Оргеев. Пришлось уехать из родного села Чинишеуцы, что в Резинском районе. Службу начал в звании сержанта. Был участковым. Оказался работником толковым — способным, инициативным. Заметили — перевели на следственную работу. Заочно закончил школу милиции. А в 1960 году стал работать в уголовном розыске.

Много воды утекло с тех пор. Постепенно поднимался по служебной лестнице. Нет, не «делал карьеру», а набирался опыта, знаний. Присматривался, как работают старшие товарищи. Не стыдился попросить помощи. И ему помогали — Арсений Еустинович Михальчук, Иван Георгиевич Бабий…

Прибавлялись звезды на погонах. Упорный труд отмечен орденом «Знак Почета». Первые седые волосы заблестели на висках, хотя, казалось бы, рано им пробиваться. Да что поделаешь — и детство было нелегким, военным, да и после войны не сладко поначалу жилось. Ну, а работа в уголовном розыске — все-таки не самая легкая и спокойная.

Но он работал. Работал на совесть. В 1964 году стал начальником отделения уголовного розыска. Теперь вроде и сам — начальство, а хлопот не убавилось. Даже больше стало. Раньше отвечал только за себя, теперь еще и за подчиненных.

А Шерлоком Холмсом не стал. Спокойный, рассудительный, понимал — «всезнающих», «всевидящих» не бывает. Розыск — это холодный ум, внимательный глаз и труд. Много труда.

Так и живет человек, который не мечтал о милицейской форме. Но, надев ее, всю жизнь, все силы отдает нелегкому делу. Не ради должности, не ради звезд на погонах. Он коммунист и работает на совесть.

И о лесе не забыл, любит по-прежнему. И частенько думает: вот в воскресенье возьму сынишек, Кольку с Витькой, рюкзак за плечи — и в лес. Отдохнем! Думать-то думает, да не всегда начальник отделения угрозыска находит время для отдыха. И, положив телефонную трубку, после очередного звонка виновато говорит сыновьям:

— Ничего, братцы, поход переносится на следующее воскресенье. Что поделаешь, такая наша работа.

И капитан Руссу уходит из дома. Туда, где он сейчас, сию же минуту, нужен людям.