Всегда на переднем крае

В. Кабанов Гордость

По огромному залу машинного отделения идет коренастый парень в милицейской форме. Красный околыш его фуражки то скроется за торцом турбины, то вновь выглянет уже с другой стороны. Размеренный гул турбин заглушает шаги. Что привело сюда офицера милиции?..

Вот он остановился около парня в рабочей спецовке. Тот, не замечая, продолжает варить стык. Офицер дотронулся до его плеча:

— Привет!

Парень в спецовке выпрямился, отложил в сторону инструмент и крикнул соседям:

— Хлопцы, Миша пришел!

Крепкие пожатия рабочих рук, светлые улыбки друзей, безобидные шутки и минутный перекур. Он понимает: ребятам некогда. Они обязались досрочно подготовить турбину к пуску. Это уже шестая на Молдавской ГРЭС. Скоро она тоже даст промышленный ток. И в каждой из них заложен ударный труд слесарей бригады Евгения Азаренко.

— Желаю успеха, хлопцы! — Михаил еще постоял несколько минут, ревниво поглядывая на занятых делом ребят.

Еще недавно и он вот так же, прикрыв глаза щитком, варил стыки труб, так же скрупулезно выверял зазоры. А после смены шагал по поселку с красной повязкой на рукаве. Иногда говорили ему:

— Брось ты, Миша, это дело. Своих же друзей-работяг помогаешь хватать…

Михаил возмущался:

— Хулиган мне не друг. У рабочего человека должна быть и своя, рабочая гордость. Трудом своим, делом своих рук должен гордиться рабочий человек, а не тем, сколько стекол выбил и сколько носов разбил.

И скупой на слова Азаренко говорил:

— Ты прав, Михаил.

А когда в Днестровске решено было организовать отделение милиции, Михаилу предложили быть участковым. Так слесарь-турбинист Михаил Потайчук стал офицером милиции.

Я встретил младшего лейтенанта Потайчука в дирекции ГРЭС, куда он заносил листки «Звонок из милиции».

Недавно принятый новый Указ об усилении борьбы с хулиганством не по вкусу пришелся дебоширам и пропойцам. По карману крепко бьет. Мало того, что штраф уплатишь, так еще и премиальных лишишься.

Михаил стал рассказывать о своей трудной работе, но по всему было видно, что она ему нравится. И форма милицейская тоже нравится. Даже сейчас, в свободное от работы время, он предпочел надеть именно ее.

— Мы тут с ребятами уже почти полный порядок навели. А сейчас на пусковые объекты человек триста новеньких приехало. Работы прибавилось.

Недавно вечером четверо здоровенных подвыпивших парней, разогнав танцующие пары, кривляясь и паясничая, дрыгали ногами посреди зала.

— Ребята, так не танцуют, — сделал им замечание Михаил.

— А у нас, в Одессе, только так танцуют. Понял, деревня…

Разговор был продолжен в отделении. У парней действительно была одесская прописка. Правда, временная. В общей сложности они не жили там и двух месяцев. А Михаил Потайчук родился и вырос в Одессе. И это больше всего смутило «танцоров». Когда они ушли, Михаил сказал:

— Эти больше не рискнут позорить Одессу.

Письмо из одесской милиции было лаконичным:

Сошину Михаил знал хорошо. Она обокрала общежитие. Вещи нашли у нее дома, в селе Граданицы. Это было как раз перед амнистией, и прокурор прекратил дело.

Удивился Потайчук другому: почему никто в Днестровске не заявил о пропаже вещей?.. Он стал дальше читать письмо. Ниже подписи стояли две буквы: «P. S.», а следом: «Сошина сказала, что у нее был еще фотоаппарат «Зенит», который она продала какому-то Лене», — дальше шло краткое описание его примет.

Михаил отложил письмо и достал из сейфа тонкую папку, просмотрел какую-то бумагу: точно — «Зенит-3».

Две недели тому назад в кабинет к участковому вбежал запыхавшийся Николай Диордиев. Работал он шофером на «Москвиче» Аптекоуправления. Михаил видел, как машина подъехала к аптеке (он как раз возвращался с патрулирования), из нее вышли заведующий Георгий Кривда и Николай. Потайчук подошел, поздоровался, помог им перенести медикаменты, которые они получили в Кишиневе со склада.

И вот спустя полчаса прибегает Диордиев:

— Михаил Дмитриевич, фотоаппарат украли!.. Из машины вытащили. А он не мой — брата…

— Подожди, не торопись, — остановил его Потайчук. — Давай по порядку.

Шофер сел, успокоился, затем начал рассказ. Брат узнал, что Николай едет в Кишинев, попросил его сдать «Зенит» в ремонтную мастерскую. И для верности на коробке написал адрес: «Кишинев, ул. Армянская, 51».

Но мастерская в тот день не работала. Так и остался фотоаппарат лежать на сиденье.

В Днестровске, когда они с Кривдой зашли на несколько минут в аптеку, кто-то утащил «Зенит». Это было не так уж сложно сделать — боковое стекло было открыто.

Несколько дней Михаил строил всевозможные предположения, опросил многих людей — фотоаппарат как в воду канул. И вот, наконец, ниточка отыскалась.

Участковый берет командировку в Одессу на три дня, но первым делом едет в Граданицу к матери Тамары.

— Да, из Одессы к Тамаре часто приезжает подруга Женя, — охотно рассказала Сошина-старшая, покопалась в комоде и достала фотокарточку.

— Вот эта, в центре, и есть Женя… Да, да. Вы можете взять фото.

Михаил поблагодарил женщину и отправился на автобусную остановку…

Начальник уголовного розыска Приморского РОВД, которому Потайчук представился, направил его к капитану милиции Кириллову, обслуживающему Одесский Привоз.

Капитан выслушал Михаила, внимательно посмотрел фото, затем сказал:

— Знаю такую. Рачками часто торгует…

В кабинет вошел старший сержант милиции, поздоровался, завидя постороннего (Потайчук был в штатской одежде), извинился: «Зайду попозже» и повернулся к двери.

— Нет, нет, Петро, не уходи, — остановил его Кириллов, — ты как раз кстати. — Он представил ему Михаила, коротко рассказал, по какому делу тот приехал, и показал фото.

— Женя, говорите?.. Какой же я был бы участковый, если б не знал своих «клиентов». Она снимает угол у одной бабуси по улице…

— Была, жила да вся вышла, соколики, — прошепелявила бабуся. — Вы ее поищите…

Но и на другой, и на третьей, и на следующей квартире ответ прежний: «Переехала…»

Поздно вечером, усталые, участковые распрощались. Договорились встретиться утром в райотделе и затем поискать Женю на Привозе.

Отвык Михаил от толкотни, в Днестровске такого не случается: «Чего суетятся? Куда спешат?» — удивлялся он. Петро же чувствовал себя на Привозе, как в родной стихии, — его участок.

Ходили, всматривались в лица. Особенно внимательны были в ряду, где торговали креветками.

Жени не было. И на другой, и на третий день она не объявилась.

— Спугнули, видать, — предположил Михаил, — а жаль, через нее я мог бы Леньку отыскать.

Старший сержант насторожился:

— Какого Леньку? Ты о нем мне ничего не говорил.

Потайчук без всякого энтузиазма рассказал историю с фотоаппаратом и упомянул о приметах человека, купившего его у Сошиной.

— Так что ж ты молчал, — возмутился одессит, — знаю я одного Леньку. Ханыга, нигде не работает, ничем не брезгует, в том числе и перепродажей вещей. Где-то в этих домах живет. Идем.

Улица Привозная. Дом 28. Они вошли во двор. У колонки пожилая женщина. Набирает воду в ведра. Михаил подходит к ней, спрашивает:

— Мамаша, в вашем доме есть Ленька?..

— Кучерявый, говоришь, черный и худой? — переспросила женщина. — А вы откуда будете?

Михаил показал на стоящего поодаль Петра, одетого в милицейскую форму, и ответил:

— Мы, мамаша, из милиции.

— А-а, понимаю, сынок, понимаю, — она поменяла ведра под колонкой, затем выпрямилась и, глядя в глаза Потайчуку, развела руками:

— Нет, такой у нас не живет.

На улице участковые встретили дворничиху.

— Знаю, милые, Леньку. Вот этот двор 30-го дома, а вы, зайдите в следующий — в 32-й. Направо первая дверь — там он и живет.

Ленька был дома. При виде милиционера он было заволновался, но узнав, что это только проверка паспортного режима, успокоился.

Пока старший сержант рассматривал штемпели в паспорте, Михаил изучал комнату. Его внимание привлекла коробка, лежащая на подоконнике. Он подошел поближе, на крышке коробки чернилами был выведен адрес: «Кишинев, Армянская, 51».

— Откуда у вас эта коробка? — спросил Потайчук у Леньки.

— Жена во дворе подобрала, — ответил он.

— Но, судя по паспорту, вы холостяк, — вмешался в разговор старший сержант.

В это время в комнату стремительно вошла молодая женщина, с первых же слов Михаил понял, что она подслушивала у дверей.

— А мы еще не успели расписаться, — с порога начала она свою речь, затем, перейдя на высокие ноты, зачастила: — Что вы пристали с той коробкой, у нас во дворе парфюмерный склад, я вам могу двадцать таких коробок хоть сейчас принести…

— Принесите две, — перебил ее Потайчук, — мы подождем.

Ленькиной подруге ничего не оставалось, как отправиться за обещанным. Пока она ходила, участковые беседовали с Ленькой.

— Вам эта женщина знакома? — спросил Михаил, показывая фото.

— Да, — ответил Ленька, — рачками торгует.

— Вы какие-нибудь вещи у нее покупали?

— Нет.

— А фотоаппарат за 15 рублей?

— Какой аппарат?

— «Зенит», — уточнил Потайчук, — вот он, на окне лежит.

Ленька взял коробку, открыл ее и, усмехаясь, показал участковым:

— Так это ж только тара.

— А что за адрес на ней написан? — не унимался Михаил.

— Не знаю, — пожал Ленька плечами.

В это время «жена» вернулась, как и ожидал Потайчук, с пустыми руками.

— По-хорошему решим или в райотделе продолжим разговор? — спросил старший сержант.

Ленька помолчал, затем спросил:

— А вы мне вернете 15 злот?

— Посмотрим. Где фотоаппарат?

— У матери. Она в доме 28 живет…

Велико ж было удивление участковых, когда они узнали в Ленькиной матери ту женщину, которая воду из колонки брала.

— Не стыдно, мамаша, обманывать, — не удержался Михаил.

— Обман? — искренне возмутилась она. — Скудова? Вы спросили, живет ли Ленька в нашем доме. Я сказала: нет, в нашем доме он не живет. Если б вы спросили: а в каком доме его живет…

…Через несколько дней Михаил вернул фотоаппарат владельцу.

С Евгением Зиновьевичем Ветчининовым Потайчук познакомился во время очередного ремонта мотоцикла. С тех пор участковый проникся уважением к трудолюбивому, немногословному мастеру.

Вот и на этот раз он дружески пожал руку, усадил Ветчининова у самого стола:

— Слушаю, Евгений Зиновьевич. Что привело вас ко мне?

Ветчининов кашлянул в кулак, поерзал на стуле и лишь затем сказал:

— Сына я, Михаил Дмитриевич, привез из Омска.

— Очень приятно, — начал было Потайчук, но Ветчининов в отчаянии махнул рукой:

— Мало приятного-то. Дорого он мне обходится…

И Евгений Зиновьевич рассказал участковому о своей беде.

В Днестровск он приехал с женой, а сына Анатолия оставили в Омске у бабушки, решили не отрывать парня от класса в разгар учебного года. Словом, хотели сделать лучше, а получилось… За восемь месяцев Анатолий с дружками в семи квартирных кражах участвовал.

— Дело на него прекратили, — сокрушенно вздохнул Ветчининов, — мал еще, пятнадцати нет, а в компании были и постарше. Правда, мне пришлось уплатить за свое чадо 450 рублей, вернее, возместить убытки, нанесенные им.

— Деньги, конечно, жалко, — продолжил Евгений Зиновьевич после короткой паузы, — сами понимаете, трудом, потом достаются… Но не с тем я сюда пришел, Михаил Дмитриевич, боюсь, как бы он и здесь не того…

— Понимаю, — Потайчук закурил, прошелся по кабинету, затем подошел к Ветчининову, положил руку ему на плечо: — Вот что, Евгений Зиновьевич, приведите его ко мне.

Через несколько дней беседа состоялась. Анатолий заверил участкового: «Больше никогда… ни за что… ни в чем…»

Михаил не поверил мальчишке: «Уж больно скор он на клятвы и обещания», — но не подал вида. И даже помог на работу устроиться в ремонтно-строительный цех Молдавской ГРЭС. Бригадиром там был его друг — Саша Титоренко. Его-то и попросил Потайчук присмотреть за Анатолием.

Вскоре стало известно, что Ветчининов-младший зачем-то заходил на склад. Затем видели его в мастерских, напильником какой-то металл обрабатывал.

Михаил догадался. Однажды встретил Анатолия возле дома, спросил:

— И не тяжело тебе столько металла в карманах носить?

— Какого металла? — удивленно переспросил Анатолий.

— Я имею в виду ключи…

Несколько раз отбирали у юного «Нельсона»[10] связки ключей.

…Прошел год. Анатолий ничего предосудительного не совершил. Лишь Саша Титоренко каждый раз упрекал Михаила: «Ну и лодыря ты ко мне пристроил…»

Но вот как-то летним утром к участковому прибежала продавец продовольственной палатки:

— Михаил Дмитриевич, кража!..

Потайчук внимательно осмотрел палатку: никаких следов взлома, замки открыты, отпечатков пальцев и подошв тоже не обнаружил. «Чистая работа», — подумал Михаил и даже усомнился: «Неужто пацан сумел вот так?..»

Ревизия установила недостачу товаров на 120 рублей. Украдена водка и разменная монета.

Дни идут, а преступник по-прежнему не найден, он ничем не выдает себя.

Михаил спокоен, он терпеливо ждет. А как же иначе: не пойман — не вор.

Но вот отпечатаны последние снимки, можно смело приниматься за дело. Потайчук просит Евгения Зиновьевича прийти с сыном.

Анатолий не дает договорить:

— Какую палатку? Знать ничего не знаю. Что вы мне шьете?..

Михаил молча достал фотографии, веером разложил их на столе. Вот Ветчининов-младший идет в сад, вот он выкапывает бутылки, перекладывает в карманы монеты…

— Узнаешь?

Анатолий молчит.

— А теперь расскажи, как ты умудрился и следов не оставить?

— Очень просто. Одел перчатки, к ботинкам привязал фанеру…

Михаил отправил Анатолия домой, а сам еще долго беседовал с Евгением Зиновьевичем.

— Да, дорогой у вас сыночек. Придется еще раз раскошелиться. А теперь давайте подумаем, где мы просчитались, что нужно предпринять, чтобы этого больше не случилось…

Пока Потайчук открывал ключом дверь кабинета, телефонные звонки прекратились. «Кто бы это мог звонить?» — размышлял участковый и машинально набрал номер.

— Начальник охраны Калилец, — отозвались в трубке.

— Павел Яковлевич, вы звонили мне?.. Да, Потайчук.

— Михаил Дмитриевич, час назад был задержан Маркин, пытался две семиметровые доски унести с объекта…

«Маркин, Маркин», — Михаил отыскал нужную бумагу. Маркин Николай Васильевич. Судим за кражу. 10 лет отсидел. После освобождения поселился в Незавертайловке, нашел вдовушку лет на десять старше себя. Работал грузчиком топливно-транспортного цеха ГРЭС. Однажды при разгрузке припрятал два мешка цемента. Пытался вывезти с территории, но был пойман. Начальник цеха уволил его.

Устроился рабочим котлоочистки. Спустя три месяца его разбирают на товарищеском суде за кражу 10-литрового бидона с жидким стеклом. Он клянется, божится. Ему поверили… И вот теперь — доски…

Через пять минут Потайчук был на ГРЭС.

— Павел Яковлевич, давайте-ка съездим к Маркину «в гости» в Незавертайловку, проверим, что у него на хозяйстве, — предложил участковый начальнику охраны.

Подъехали к дому, где жил Маркин. Крыша и веранда покрыты оцинкованным железом. Им же обиты стены сарая. Возле сарая стоит тележка, такую Михаил видел на промучастке у строителей. В углу двора аккуратно уложены в штабель металлические трубы.

К ограде стали подходить соседи, случайные прохожие. Некоторые даже вошли во двор.

Из дома вышла Акулина Бартко, числившаяся женой Маркина.

— Документы на железо есть? — спросил у нее участковый.

— Нет, Коля с ГРЭС привез.

— Сарай откройте, пожалуйста.

— Ключи у Коли, я этим делом не ведаю, — ответила Акулина, отводя взгляд от участкового.

— Михаил Дмитриевич, у меня такой же замок. Я сейчас, мигом, — сказал сосед Маркина Федор Фомич Бадюл.

Вскоре он вернулся со связкой ключей. Отперли сарай и чердак. Пригласили понятых — все как полагается — и начали проверку.

На чердаке лежали семиметровые доски, 14 листов кровельного железа, 50 метров электрокабеля, рулон металлической сетки.

Выбросили все это во двор, сфотографировали.

После тщательного осмотра усадьбы на огороде в яме обнаружили 10 рулонов оцинкованного железа. В другом месте было припрятано еще 7 рулонов. Всего железа в листах, в том числе и дюралюминия, изъяли 259 килограммов.

…Делом Маркина уже занялся следователь. Но Михаила Потайчука волнует другая сторона вопроса.

— Плохо, очень плохо у нас налажен учет материальных ценностей, — сетует он. — Подхожу, и заместителю начальника котло-турбинного цеха товарищу Прибытко, спрашиваю: «Как же вы не заметили утечку листового железа?». «На ремонт крыши отпущено 5 тонн, — отвечает тот, — подумаешь, 200 килограммов украли…»

Вечером Михаил встретил начальника промучастка Илью Обручкова.

— Илья, у тебя с участка что-нибудь пропадало в последнее время?

— Да, — отвечает, — тележка и электрокабель.

— Можешь завтра забрать свое хозяйство. А впредь о таких вещах необходимо сразу докладывать.

— Спасибо, Миша. Откровенно говоря, думал: «Все равно не вернешь, а хлопот человеку наделаешь…»

— Хлопоты эти — моя работа, — ответил Михаил, — а работать я привык добросовестно.

По огромному залу машинного отделения идет коренастый парень в милицейской форме. Размеренный гул турбин заглушает шаг. Член комитета комсомола стройки младший лейтенант милиции Михаил Потайчук пришел поздравить бригаду Евгения Азаренко с новой трудовой победой — пуском шестого блока.