Встреча с демонами

Глава 9

Я перемерила девять нарядов, пока не остановилась на белом топе с запахом, который обнажал много кожи, и джинсах с низкой посадкой, которые обтягивали меня, как перчатка руку. Я скользнула в туфли от Джимми Чу, которые купила в секонд-хенде в Сиэтле, и посмотрела на своё отражение. Я не понимала, почему хотела выглядеть сексуально, но чувствовала в этом острую необходимость.

Горло сдавили чьи-то руки, я закашлялась и моргнула, глядя на отражение. Что, чёрт возьми, со мной не так? Я нанесла немного блеска на губы и туши на ресницы, а затем направилась за сумочкой. Тоже прикупленной в секонд-хенде, в котором потратила три зарплаты и ни капли не пожалела об этом.

Будучи из семьи, экономившей каждый пенни, я научилась не брезговать вещами, которые отдавали состоятельные люди. Я торговалась, как могла, чтобы всегда оставаться модной. Работа меня не пугала, и я не боялась замарать руки. У меня не было той роскоши, в которой родилась Кэссиди, получавшая всё, что хотела. Мама и бабушка всегда напоминали нам, что ценишь вещи больше, если приходится тяжело работать ради них, и, кажется, они были правы. Магазин кормил нас и покрывал необходимые нужды, включая содержание поместья, но шиковать мы не могли. Мы с Кендрой работали в мамином магазине до моего отъезда, и должна признать, я многому там научилась.

Я направилась к двери, убедившись, что у Луны есть еда и вода, а затем посмотрела на карту, которую Кендра нарисовала. Ковен запретил ей идти со мной, что очень пугало; казалось важным, чтобы она пошла со мной. Но почему? Я знала, Лукьян нечто большее… Поэтому хотела привести её к нему?

Я пошла к гаражу, где стояла машина Джошуа, и остановилась, когда почувствовала лёгкий укол боли. Я не видела машину с момента, как отвезла Джошуа в Спокан, чтобы он сел на самолёт в Джорджию и прошёл базовую подготовку в Форт-Беннинге. Тогда я видел Джошуа в последний раз.

Я заставила ноги шевелиться и достала ключи из сумочки. Джошуа оставил свою гордость и радость, свою детку мне. Я помогала ему собирать машину, которая стала очередным доказательством нашей братско-сестринской близости. Я смахнула пыль с лица, ожидая, когда глаза привыкнут к темноте гаража, который, на самом деле, был самым простым сараем. Джошуа превратил его в личное пространство, которое использовал для ремонта машины, на заработанные от доставки пиццы и работы в ресторанах быстрого питания, деньги.

Я сняла с машины пыльный чехол и отбросила в сторону, а затем открыла большие двойные двери, впуская свет внутрь.

Детка Джошуа — это красавица Шевроле Камаро 1967 года, красного цвета. Джошуа потратил много денег на детали, включая двухцветную плиссированную обивку, восстановил двигатель мощностью в четыреста тридцать лошадиных сил. Красотка с урчащей V-образной восьмёркой и выхлопной системой Флоумастер.

Лучший друг Джошуа — Брюс поддерживал машину на ходу, пока меня не было. Машинам нужно внимание или же они погибнут, так же как и мы. Надо бы не забыть заехать на окраину города, где жил Брюс, и поблагодарить его. Я у него в долгу. Когда уезжала, я не готова была её забрать, и он согласился приезжать каждые три месяца и осматривать её.

Я повернула ключ в замке зажигания и закрыла глаза от знакомого звука, пробуждающегося к жизни, мотора.

— Мне так чертовски тебя не хватает, — прошептала я Джошуа, желая ещё хоть раз поцеловать его в щеку или просто обнять. Самое обыденное, что я принимала, как должное тогда, я сделать больше не смогу.

Я выехала на дорогу и вдавила педаль акселератора, наслаждаясь рёвом мощного двигателя. Я так задумалась в дороге, что поездка прошла мимолётно. Я остановилась на парковке и уставилась на огромный клуб.

Клуб «Хаос» больше всех клубов, что я видела, пока была в Портленде и Сиэтле. Снаружи здание выкрашено в чёрный цвет, а большие двери, у которой стояла скамейка, но никто на неё не садился, покрашены неоново-малиновым. Я перевела взгляд на вывеску: «Клуб «Хаос», добро пожаловать, грешники».

Снаружи клуб казался невзрачным, но стоило открыть дверь, и я обомлела. Правда, далеко зайти мне не удалось. Мужчина с пучком на голове остановил меня, стоило занести ногу над порогом.

— Только по приглашениям, милая, — прорычал он, оглядывая меня голубыми глазами. Я открыла рот, чтоб сделать замечание по поводу его пучка, но передумала. Он отлично его сделал. Обычно я бы над этим посмеялась — большинство мужчин не умели носить пучки и завязывали его весьма забавно. Только когда парень скрестил забитые татуировками руки на широкой груди в устрашающей позе, я поняла, что пялюсь. Я подняла глаза к его кристально голубым, и в голове вспыхнул образ — ночь, лопата. Он копал могилу для собаки. Я не особо хорошо его рассмотрела, тем более, потом он погнался за мной через лес.

— Я тут от имени ковена, чтобы извиниться перед Лукьяном. Он тут? — спросила я, и надеялась на всех богов, что его не было.

Парень улыбнулся, опустил руки и приблизился ко мне, заставляя попятиться. Его кожа разительно контрастировала с рубашкой лососёвого цвета, и я на мгновение задумалась, доказывает ли он, что настоящие мужчины могут носить розовое, просто не признают этого? Его улыбка была такой же, как и у Лукьяна — хищной, говорящей «я-съем-тебя-живьём-маленькая-девочка».

— Машина парня? — спросил он, смотря мне за спину, на одиноко стоящую на парковке «детку». Она прекрасна.

— Нет, моего брата, была его.

— Была? Что ты сделала малышка? Угнала её, чтобы прокатиться с ветерком? — промурлыкал он.

— На самом деле, она моя, — пробубнила я, ощутив маленький укол вины и боли.

— Он нашкодил, ты всё узнала и надавила на него, да? — спросил он, снова на меня взглянув.

— Он погиб в Афганистане, — прошептала я, сквозь ком в горле.

— Чёрт, — пробормотал он, снова посмотрел на машину и отодвинулся, чтобы я могла войти. — Босс в своём офисе, встречается с людьми. Проходи.

Я вошла в клуб и остановилась. Наконец, я могла тут осмотреться. Я работала в двух клубах, но только до тех пор, пока не получила работу, которую хотела. Я сняла номер в отеле и попытала счастье в Портленде, работая в ночном клубе, но оплата была не ахти, даже учитывая, что чаевые мы делили поровну. Первый клуб был меньше, и чаевые паршивые. Через полторы недели я ушла в другой, где посетителей было больше, но график такой, что я не то, что не могла ходить в колледж, а спать не успевала. В итоге, я оказалась в Пасифик-Сити, и могла посещать занятия в колледже, да и к тому же получила работу в цветочном магазине. Я училась на вечернем курсе колледжа Тилламук Бэй и платила за него из зарплаты флориста и стипендии. Правда куча долгов за степень, которую мне ещё предстоит получить, не уменьшилась.

Ни один из тех клубов, в которых я работала, не был похож на этот. Много пространства с тёмной подсветкой, которая очерчивала танцпол сверху вниз. Были и другие полосы света, а ещё стробоскопические и гелиевые лампы, но в середине дня они были выключены, вероятно, ради экономии на счёте за электричество. Однако те, что были вмонтированы в бар — зелёные и синие — пульсировали неоновыми оттенками.

Внутри оказалась пара посетителей, сидящих в уютных кабинках и парочка, разместившаяся в одной из угловых кабинок, чьи лица я едва могла рассмотреть, так, как она целовалась.

Я перевела взгляд на дверь с табличкой «Лаундж Грешников», и любопытство укрепилось, заметив, что, стоящий у этой двери, накаченный вышибала, смотрел прямо на меня. Я проигнорировала его и продолжила осматриваться, пока не нашла лестницу, которая, как думала, вела в кабинет Лукьяна. Я уже собиралась шагнуть вперёд, когда женщина положила руку мне на плечо.

— Ты на собеседование, крошка? Иди дальше по коридору, — сказала она, указывая пальцем в противоположном направлении от того места, где я думала находиться кабинет. — В конце коридора лестница, которая приведёт тебя к множеству комнат. На его двери табличка «Владелец». Удачи! — прощебетала она и ушла к бару.

Я пошла по указанному ей пути и оказалась в коридоре из тёмных окон, который заканчивался такой же стеной из затемнённого стекла. У меня разыгралось любопытство, но огромная дверь с табличкой «Владелец» стояла ровно посередине, поэтому я подошла к ней, остановилась, набралась смелости и заставила себя постучать.

Дверь открыла женщина под тридцать лет. Идеальные волосы цвета воронова крыла нежными локонами обрамляли овальное, с прекрасным носиком-пуговкой, лицо. Она казалась очень хрупкой. Кожа цвета слоновой кости, гладкая, без единой морщинки, и мне начало казаться, что она гораздо моложе. Я перевела взгляд на её фиалковые глаза, а затем на прекрасные розовые губы, которые она растянула в приветливой улыбке.

— Ты должно быть Дана? Ты опоздала, но он ещё хочет с тобой встретиться. Очень тяжело найти хорошего союзника, — сказала она.

— Вообще-то меня зовут Магдалена, и я тут от имени ковена, — поправила я. У меня вспотели ладони, и сердце бешено колотилось, когда её поведение от приветливого сменилось на злобное.

Ого, ни хрена себе.

— Лукьян, — нежно протянула она, на что я выгнула бровь. — Это ведьма, хочешь, чтобы я её вышвырнула? — предложила она.

— Впусти её и сходи, поторопи остальных. Нужно, чтобы они были готовы к завтрашнему дню, — нежно с той же теплотой, с какой говорила с ним она, ответил он.

Женщина отступила в сторону, давая мне пройти, и я почувствовала, что от неё исходила… Ненависть? Ревность? Какие на хрен проблемы у неё с ведьмами? Она вернулась в комнату, словно намеревалась остаться, но Лукьян одарил её нежным взглядом, и она без колебаний ответила тем же.

— Оставлю тебя самого разбираться с делами, любовь моя, — сказала она.

Кабинет у Лукьяна огромен, и мебель стояла дорогая. Я раз десять прикрепляла фотографии такой мебели на Pinterest с подписью «То, что я смогу купить, если выиграю долбаную лотерею». Лукьян, с холодным выражением на красивом лице, от которого моя уверенность поколебалась, сидел за большим столом. Я принялась изображать, что очень занята рассматриванием кабинета. Который был обставлен роскошной мебелью из тёмно-красного дерева и чёрной кожи… чисто мужской во всей красе. Я осмотрела стеклянную стену, которая была затемнена, но не так, как другие. Я пробежала глазами по старой картине, но задержалась на ней, заметив тонкие черты нарисованной женщины.

Неосознанно, я подошла ближе… прямо впритык. Изображённая женщина выглядела так, будто была моей сестрой или близким родственником. То же лицо в форме сердца и тонкие черты, как у нас с Кендрой. Те же карамельно-белые с несколькими тёмными прядями волосы. Я не слышала, как подошёл Лукьян, но в момент, когда повернулась, спросить о ней, уткнулась в его грудь. Подняв взгляд, я посмотрела ему прямо в глаза.

— Зачем ты тут? — спокойно спросил он.

— Пришла извиниться за обвинения, — прошептала я и почувствовала, как пот начал стекать по спине.

— Ковен прислал тебя сюда одну? — спросил он, отходя. Тогда из головы и пропало желание убежать в безопасность машины и быстро отсюда смотаться.

— Я просила, чтобы сестре разрешили пойти со мной, но не повезло. К тому же она занята приготовлениями к празднику, — пробубнила я.

— А ты нет? — спросил он, переводя взгляд с меня на картину.

— Я не пойду, — решительно заявила я и начала прохаживаться по кабинету, иногда посматривая на картину, от которой меня бросало в дрожь. Лукьян принялся следить за мной.

— Почему?

— Меня наказали.

В глазах Лукьяна вспыхнул интерес, и я отвернулась, затем подошла к стеклянной стене — к самому удалённому от него месту во всем кабинете. С моим телом происходило нечто ужасное — соски затвердели, в животе порхали бабочки, я выпячивала грудь и раздвигала ноги в приглашающем жесте.

Комната внизу была практически пустой, если не считать тех, кто отмывал её, вероятно, отбеливателем и множеством других дезинфицирующих средств. В углу находился невысокий — где-то мне по колено — пьедестал. На таком вряд ли будет выступать группа, да и отсутствие динамиков говорило о том, что там вообще не пели. Огромный деревянный крест с цепями подтверждал мои догадки. Видимо, остальной инвентарь унесли отмывать. Стулья, которые тоже мыли, были сдвинуты в сторону. Странно.

— Для чего эта комната? — спросила я, не подумав, и обернулась. Лукьян опять, чёрт его дери, стоял за мной. Он что, блин, ниндзя и двигается бесшумно?

Его улыбка превратилась в опасную самодовольную ухмылку, и я задумалась, не разбудила ли в нём что-то зловещее? Не надо было задавать этот вопрос.

Одет Лукьян сегодня был не в костюм, а в простую белую рубашку, рукава которой были закатаны до локтя, открывая взору тату. Я украдкой бросила на него взгляд… До охреневания сексуальный мужик, одетый в брюки и дорогие итальянские кожаные ботинки, которые должны производить больше шума, учитывая мраморный пол кабинета.

— Для личных целей, — ответил он после того, как одарил испытующим и беззастенчивым взглядом. Внезапно я почувствовала себя голой и беззащитной. Такое ощущение, что Лукьян мог посмотреть прямо в меня, в самые тёмные глубины моей души.

— Насколько личных? — прошептала я, а в голове вновь всплыли воспоминания о его губах, касающихся моих губ и не только. Между ног у меня стало влажно. Лукьян глубоко вдохнул, словно почувствовал запах моего возбуждения — доказательство того, как предательское тело реагировало на эти воспоминания.

— Не твоё дело, — предупредил он и направился к столу, кивком головы указывая мне последовать за ним. — Может там я убил женщину прошлой ночью, — добавил он, похотливо смеясь.

На меня нахлынуло чувство вины, заставляя покраснеть. Я подошла к столу, на который Лукьян облокотился и скрестил мускулистые руки на груди, словно ожидая, что я присяду. Хрена с два. Если я сяду, а он останется на ногах, у него будет больше силы и власти. Я осталась стоять и засунула руки в карманы джинс, которые заметно оголяли живот. Лукьян посмотрел на него, и я улыбнулась, чувствуя себя сексуально в его присутствии, чего не было уже очень давно. С момента, как меня предали. Даже если я не чувствовала больше боли от предательства Тодда, уверенность в себе пошатнулась, и я лишилась чувства собственной значимости. Хотя, сейчас оно очень медленно возвращалось.

— Послушай, я сожалею о том, что натворила. Просто мне привиделся труп, я не знала, что это была собака. Думаю, кровь сбила меня с толку, и я не стала разбираться, что было на самом деле. Поэтому извини.

Он кивнул, но ничего не сказал, а просто продолжал смотреть на меня, будто у него, своего рода, рентгеновское зрение, благодаря которому он видел мою душу и всё, что я пережила до встречи с ним.

— А ещё я пришла, чтобы служить тебе, — пробормотала я и покраснела от подтекста своего предложения.

Он выгнул бровь и прищурился, а улыбка стала зловещей.

— Не уж-то?

— Я пришла помочь тебе, — исправилась я, и ещё сильнее покраснела. Что, чёрт возьми, со мной не так? Из всех раз, когда я ставила себя в глупое положение, это самое ужасное.

— Скажи мне Лена, и как ты можешь служить мне? — В его глазах плясали искорки веселья. Он явно забавлялся от моего дискомфорта.

— В ковене хотели, чтобы я помогла с возникающими вопросами касательно церемонии или же с клубом, у меня есть опыт, — сказала я.

— Ты думаешь, мне нужна помощь? — спросил он, опускаясь в кресло, не сводя с меня взгляда.

— Ты набираешь работников, так мне сказала девушка, когда я искала твой кабинет, — возразила я, сев напротив.

— А она тебе не сказала, кого именно я нанимаю? — непринуждённо парировал он.

У меня во рту пересохло.

— Нет.

— Я так и думал, тебя не заинтересует подобного рода работа. Поэтому мы возвращаемся к первоначальному вопросу.

— Почему бы не закончить с этим дерьмом? Чем я могу загладить вину?

— Ты обвинила меня в убийстве, а затем в том, что я закопал труп на своей же собственности, — сказал он, сложив руки домиком.

— Не формально. Формально я обвинила тебя в закапывании трупа, — мягко возразила я, не отрывая взгляда от Лукьяна. Не сложно понять, чего он хотел на самом деле, но я не стану давать это из-за того, что должна ему.

— А если бы ты могла сама выбрать себе наказание, что бы это было? — продолжал он.

— Трижды прочитать «Аве Мария» и немного постоять на коленях… — улыбнулась я и соблазнительно облизнула губы, — в саду, конечно же, или же вымолить прощение, — закончила я таким голосом, которым никогда не говорила — чертовски сексуальным.

Он тяжело сглотнул и прищурился, а на щеке задёргался нерв. Опустив руки, он откинулся на спинку кресла и взглядом предлагал бросить вызов. Я не знаю, с чего решилась на такой жёсткий флирт.

— А что ты можешь сделать, что не привело бы к глубокому минету? — просто заявил он, а я чуть языком не подавилась.

— Всё что угодно, что не привело бы к этому? — тихо ответила я.

— Значит, я могу уложить тебя на этот стол и трахнуть? Такие извинения ты предлагаешь тем, кого обвиняешь в убийстве? — продолжил он.

Я застонала и покачала головой.

— Я поняла, мне не следовало сюда приходить.

— Именно так, — легко ответил он. — Как бы там ни было, я не трачу время на неопытных.

— Кто сказал, что я неопытна? — Почему я это спросила? Где, чёрт возьми, я сегодня оставила свой мозг?

— После того, как ты обвинила меня в убийстве, я проверил твоё прошлое. Чтобы заполнить пробелы времён, когда тебя не было в ковене. Представь, как я удивился, прочитав про Орегон и Портленд.

— Я всего лишь обвинила тебя в закапывании трупа, — пробубнила я, покраснев.

— Оказалось, что никто не заметил там твоего присутствия. Ты не спала с мужчинами, как случается с большинством ведьм, покидающих ковен, и после того одного единственного секса, на вопрос бармена, как, ты ответила — нормально.

— Ты меня проверял? — яростно спросила я. Невероятно, блин. Я просто в шоке.

— Ты обвинила меня в убийстве, а я очень богатый человек. Я проверяю всех, кто меня в чем-либо обвиняет, и ищу мотив. Попросту говоря, я хотел знать, специально ли ты меня оклеветала. Поэтому проверил все даже самые незначительные детали твоей жизни вне ковена.

— Тебе нужно было знать о моей сексуальной жизни, чтобы понять планировала ли я обвинить тебя в убийстве?

— Я приказал своим людям найти о тебе всё, что можно, — спокойно ответил он, барабаня пальцами по столу. — Мисс Фитцджеральд. Ты сказала бармену, что всё прошло нормально, когда она тебя спросила о сексе, которым ты занималась у её бара. Ты отсутствовала менее десяти минут, поэтому я могу сделать вывод, что в нём не было ничего нормального. Ты хотела знать, почему и что привело твоего жениха в чужую постель. Ради чего он разрушил твои идеально-выглядящие отношения. Только ответов не нашла. Просто позволила какому-то козлу, который даже не знал, что ты девственница, трахнуть тебя в грязной машине. Должно быть до тебя, он трахал в ней сотни женщин, руша ожидания. А потом ты просто вернулась в бар и больше не собиралась трахаться. Даже не пробовала, потому что думала, что секс это скучно, больно и просто нормально.

Я стиснула кулаки, едва веря в то, что он узнал так много, как за такое короткое время. Хоть он и сказал правду, было больно. Но я не могла понять, как он догадался, что я была девственницей? Может, он надеялся, что я выдам себя выражением лица… или, может, кто-то из его людей прорицатель. Тем не менее, моя сексуальная жизнь — не его ума дело.

— Видишь ли, секс — это не просто «нормально». Если для одного… или обоих он был просто нормальным, этих людей нужно убить. Секс должен быть первобытным, прямо-таки офигительно грязным. После такого секса ты должна жаждать ещё и ещё. После правильного секса, ты должна зациклиться на мысли, как могла раньше без этого жить. Он вызывает привыкание. Чувственный и примитивный. Лена такова основная человеческая потребность. Тот парень разрушил твою заинтересованность в сексе, и это нужно исправить.

— И дай-ка угадаю, ты жаждешь мне в этом помочь? Спасибо, но нет. Между прочим, то, что ты сделал, называется преследованием. Ты не имел права копаться в моей жизни. Я же не копалась в твоей, а сделала то, чему нас обучали. Когда видим то, что не можем объяснить, или что связано с закапыванием улик, мы звоним в ковен. Я не сказала, что ты меня изнасиловал. Мотива у меня тоже не было. Я просто не то увидела. Была ли я неправа? Да, и сожалею. Не стоит искать у меня скрытые мотивы, потому что у тебя нет ничего, что бы мне было нужно.

Он прищурился и осмотрел меня нечитаемым выражением лица. Затем остановил взгляд на оголённом животе, где топ не скрывал тату.

— Ты у него набила тату, — мягко заметил он.

— Некоторые, да, — нерешительно подтвердила я.

— Постоянное напоминание, что секс был просто нормальный, — самодовольно улыбнулся он. — Почему ты не попробовала снова с кем-то ещё?

— Мне это не нужно, — солгала я. Потому что боялась секса после того, как в первый раз всё было не совсем гладко. Лукьян прав насчёт одного — секс для меня погублен. Было много крови из-за того, что парень не подготовил моё тело. Секс был не просто болезненным, а ужасным.

— Ты так легко сдалась?

— Я не сдалась, попробую снова через несколько недель. Согласно словам старейшин, мои предки выберут мне идеальную пару, и я смогу продолжить с того момента, где остановилась, поэтому не слишком переживаю. А сейчас, если ты закончил копаться в моей злополучной сексуальной жизни, я пришла, чтобы помочь во всём, что не касается секса со мной. Как ты уже знаешь, моя сексуальная жизнь ограничена. И она тебя не касается. И что ещё сыпет соль на рану — всю следующую неделю я могу ходить только на те мероприятия, на которые ты выберешь.

— Касайся меня твоя сексуальная жизнь, она была бы потрясающая. Если я предложу твоё тело на празднование, что бы они сказали? — интересуется он, скользя взглядом мне на грудь. — Хелен отчаянно хочет, чтобы я остался и вложил ещё больше денег в казну ковена. Что, если взамен потребую тебя?

Я побледнела и покачала головой.

— Со слов старейшин, так не бывает. И даже если так, лучше попроси Кэссиди — у неё есть опыт. Я не продаю душу ни за что и ни за кого.

— У каждого есть то, за что он отдаст душу; нужно только подобрать цену.

— Это капец, — сказала я, не желая отводить от него взгляд. Мы сражались в молчаливой битве воли. Находиться в одной комнате с Лукьяном всё равно, что сидеть в клетке с диким львом — ты понимаешь, что если разозлишь зверя, он разорвёт тебя на части, но отвести взгляд не можешь.

— Это правда, — тихо сказал он. — Я не буду препятствовать посещать события, до тех пор, пока ты меня не взбесишь. Не беси меня, Лена. Тебе не понравиться моя реакция.

— То есть, ты даже не будешь что-то просить взамен? — поинтересовалась я, не обращая внимания на то, что он не стал привлекать меня к ответственности… по большей части. — Ты же должен быть победителем, проливать кровь… Это всё видно у тебя в глазах. Тебе нравятся бои, победы. Мне это не интересно, я совсем не вхожу в твоё меню. И мне точно нравится, что секс это нормально. Если только ты или кто-то из твоих людей не предсказатель, понятия не имеешь, нравится мне это или нет, но хочешь знать. И проверял меня не для того, чтобы узнать, преследую ли я тебя, а потому что помешан на контроле. Хочешь знать правду? Мы вышли и трахнулись. Я раздвинула ноги, и он принял приглашение. Всё прошло нормально. Ты меня не знаешь, но сидишь и осуждаешь. Почему? Какое на хрен тебе дело? Из-за того, что поцеловал меня? Или потому что я едва на траве не раздвинула перед тобой ноги?

— Если бы я хотел трахнуть тебя в лабиринте, так и было бы, поверь, — сказал он, вставая и обходя стол. Я не успела уйти, как Лукьян поднял меня и прижал к себе. Намотав волосы на кулак, он задрал мне подбородок, заставляя смотреть ему прямо в глаза. — И секс был бы не просто нормальным… как и ты. И уж точно ты не встала бы сегодня с постели. Когда я трахаю кого-то, владею ей, доминирую и трахаю беспощадно. Я заявляю права. Когда я с кем-то заканчиваю, они, мать их, не уходят, и не говорят, что всё было нормально.

Я задрожала. Комната завертелась перед глазами, а предательское тело, воспылало страстью. Я чувствовала силу, исходящую от Лукьяна, и близость к нему в замкнутом пространстве опьяняла. Словно он грёбаный трансформатор, питающий весь город электричеством. Он смотрел прямо мне в глаза, и мне пришлось напомнить себе, как дышать, когда он приблизился, но не поцеловал.

— Тебя нужно оттрахать, — проговорил он у моих губ. — Тебе нужно забыть, что такое «нормально», и понять, что такое секс, от которого дрожат конечности, перехватывает дыхание, и без которого ты не мыслишь жизни. Лена, от одной мысли, ты уже становишься влажной, да?

— Нет, — ответила я, наслаждаясь быстрым касанием его губ.

— Сними трусики и покажи, что ты не влажная, и я сейчас же остановлюсь и больше никогда тебя не потревожу.

— Иди к чёрту, — прошептала я, но тело дрожало, желая, чтобы он перестал говорить и принялся за дело.

— Я уже побывал там. И в аду не так жарко, как говорят. Разденься и воспользуйся мной, чтобы понять — секс это не нормально, — громко сказал он.

— Ни за что, — ответила я, включив голову. — Если бы я хотела секса, уж точно не искала бы его тут. В ковене много мужчин, жаждущих секса без обязательств. Я бабочка и летаю свободно, — прошептала я и почувствовала, как его губы изогнулись в улыбке. Я закрыла глаза.

— Если ты бабочка, малышка, то запуталась в собственном коконе, пытаясь из него выбраться, — сказал он. И от его голоса по спине пробежала дрожь.

— Ты ошибаешься, — ответила я дрожащим голосом. — Я просто пытаюсь широко распахнуть крылья и поймать поток воздуха. Мне не нужна поддержка, а теперь отпусти. Ты мне не нравишься.

— Ты мне тоже не нравишься, — прорычал он.

— Хорошо, — ответила я.

— Хорошо, — бархатным голосом ответил он. — Иди и найди Дейзи. Скажи ей, что будешь работать в баре пару дней. Спроси о чёрной униформе, и Лена, если не придёшь на работу вовремя или же не наденешь униформу, остаток вечера проведёшь тут, со мной. И уверяю, не будет забавно или нормально.