Встреча с демонами

Глава 33

Я легла в постель, как велел Лукьян. На это я была готова, но не могла заставить себя раздеться в присутствии всех этих людей в комнате по ту сторону окна. Без Лукьяна я чувствовала себя уязвимой, беззащитной. Так или иначе, позволить Лукьяну ласкать меня и демонстрировать прелести толпе казалось нормальным, пока он был рядом. Я не была уверена, было ли это из-за заклинания Вознесения, или просто он ослабил мои запреты. Я посмотрела на пару, которая сидела в углу и пристально наблюдала за мной, будто предполагали, что я устрою им ещё одно шоу. Они сменили позу, и я уткнулась в место, соединения их тел. Он медленно поглаживал её клитор пальцем, и хотя я знала, что должна, я не отвела от них взгляда. Было что-то эротическое в наблюдении за тем, как её бедра покачиваются в медленном ритме.

Я вздрогнула, когда дверь открылась, и вошёл Лукьян, его взгляд скользнул по мне, а затем по комнате за стеклом. Они остановились на Элейн, прежде чем двинуться дальше, когда он подошёл к окну и коснулся его. Я выдохнула, хотя и не осознавала, что задержала дыхание, когда прозрачное стекло превратилось в зеркальную поверхность. Я почувствовала облегчение, получив возможность уединиться и проигнорировать тот факт, что его бывшая была в той комнате.

— Ты не разделась; а значит, это платье тебе не так уж и нужно. Жаль, ты в нём отлично выглядишь.

— Без тебя так холодно, — соврала я. Я не мёрзла; на самом деле, заклинание заставляло каждую часть меня гореть, а некоторые места неприятно пульсировали. Он подошёл к креслу и одарил меня несколько удивлённой, понимающей улыбкой.

— Сейчас будет по-настоящему жарко, Лена, а теперь раздевайся, — приказал он, развернув кресло и усевшись в него, хотя взглядом вызывал меня на неповиновение.

— Заставь меня, — ответила я, не понимая, почему хочу, чтобы он сам меня раздевал. Я встала с кровати, и Лукьян отмечал взглядом каждое моё движение. Он был охотником, а я — его добычей. Я обошла кровать, стараясь держаться от него подальше.

— Ты не представляешь, как сильно я хочу трахнуть тебя, маленькая ведьма, или как сильно я хочу услышать, как ты кричишь, иначе ты бы не дразнила меня, — хрипло прорычал он.

— Это должно меня напугать? — Я рассмеялась и отшатнулась, когда он обошёл вокруг кровати. — Ты часто прибегаешь к запугиванию? — продолжала я безрассудно. — Ты же знаешь, что не сможешь меня напугать.

— Правда? — спросил он, когда что-то шевельнулось в глубине его глаз, и улыбка стала хищной. Я бросилась прочь, а он сделал выпад, и мне не хватило скорости. В одну минуту я думала, что одержала верх, а в следующую меня прижали к стене, задрав руки над головой и заставив обхватив ногами его талию. Глаза Лукьяна улыбались, хотя губы — нет. — Поймал тебя, — прорычал он, прежде чем позволил мне скользнуть вниз по его телу, прижав налитый и твёрдый член к моему животу.

— Да, — прошептала я, покусывая нижнюю губу. — Что теперь? — спросила я, т спираль, которую он создал у меня животе, затянулась.

— Теперь я претендую на то, что принадлежит мне. — Он наклонился к моей шее и нежно поцеловал. — Боишься меня, ведьма?

— В ужасе, — прошептала я, задыхаясь, когда почувствовала, как он скользнул руками к подолу моего платья.

— Так и должно быть, — ответил он, задирая платье и открывая наготу своим жадным глазам. — К тому времени, как я закончу с тобой, не останется ничего, кроме дрожащего беспорядка. — Он прижал меня к стене и поцеловал. Жадно целуя, он отнёс меня на кровать, на которую бросил разорвав поцелуй. — Сними туфли, — потребовал он, и я села, снимая их и чулки, чувствуя прилив неуверенности в том, что собираюсь сделать. Этот мужчина — дикий, властный и откровенный мудак. Он признал, что нехорош, и не плевать на всё хотел. Он мог заполучить любую девушку, но хотел меня.

Вспомнив, что его бывшая, красивая, как фарфоровая кукла, в соседней комнате, а он хотел меня. Я замерла, гадая почему?

— Прекрати, — прорычал он, увидев выражение моего лица, которое, вероятно, превратилось в хмурое. — Перестань думать о сегодняшнем вечере, Лена, просто забудь. Ты не можешь изменить то, что произошло.

Он подумал, что я думаю, о Вознесении и хмурюсь из-за того, что меня не выбрали. Стоило согласиться, что проблема в этом, но я этого не сделала.

— Почему я? Ты можешь взять кого угодно, и всё же хочешь меня.

— Потому что, Лена, ни у кого нет такого же света в глазах. Немного солнечного света вперемешку с ураганом. Большинству этим женщин плевать на всех, кроме себя, но тебе — нет. Ты грёбаный цветок в зоне боевых действий, который даже посреди хаоса и разрушения цветёт ярким цветом. Ты отличаешься от других, ты боец, и сияешь изнутри, а это нельзя купить или подделать.

Мне на глаза навернулись слёзы, и я тряхнула головой, не желая их лить.

— Я не вся блестящая, — возразила я.

— Нет? — спросил он, снимая рубашку. — Каждый грёбаный день меня окружают красивые люди, и многие из них — пустые, жалкие существа. Ты вторая женщина в моей жизни, которая стала мне небезразлична, и я чертовски ненавижу это момент, Лена. Я не должен заботиться о тебе, потому что изо всех хреновых сил стараюсь отстраниться от тех, кто меня окружает. Но ты заявляешься сюда в этом чертовски сексуальном платье, и все остальные бледнеют под красотой, которая вырывается из тебя. Ты выгнала служанку, потому что хочешь, чтобы испорченный и извращённый я научил тебя трахаться. — Он фыркнул. — Насколько это хреново?

— Думаю, тебе нужны очки, — рассмеялась я.

— Может, тебе нужны очки, — возразил он, расстёгивая брюки, и мои глаза остановились на его громадном члене.

— Нет, со зрением у меня всё в порядке, — ухмыльнулась я и сглотнула, осматривая его и отметив, что он даже в возбуждённом состоянии немного кривил вправо. — Не думаю, что он поместиться в меня. Он просто огромен. — Я побледнела, поняв, что сказала это вслух.

— Поместится, — ответил Лукьян с дерзкой улыбкой, переместился на кровать и резко толкнул меня вниз, лишь взглядом удерживая меня в лежачем положении. — Везде, — буркнул он, убедившись, что я поняла, о чём он.

— Уверен? — прошептала я, теряя браваду и чувствуя, как жар начинает закручиваться внутри меня, как вихрь. — Думаю, у нас могут возникнуть проблемы.

— Точно. Скажи, принимаешь ли ты противозачаточные? — продолжил он, раздвигая мои ноги, чтобы осмотреть насколько я стала для него влажной.

— Да, — прошептала я. — Я же сказал: никаких детей.

— Я также, кажется, помню, как ты сказала, чтобы я пошёл и заделал детей, — он ухмыльнулся, будто пошутил про себя, затем наклонился и поцеловал внутреннюю сторону одного и второго бедра.

— Никаких детей, — захныкала я, раздвигая ноги и чувствуя, как он улыбается. — А как насчёт болезней? — спросила я, надеясь, что это не испортит настрой, но этот мужчина управлял секс-клубом, и вопрос уместен.

Лукьян хрипло рассмеялся, и в глазах загорелись смешинки.

— Поверь, я не могу ни поймать, ни переносить заразу. Я защищён от венерических заболеваний; считай, что это сверхъестественный репеллент.

— Понятно, — ответила я, когда его губы снова коснулись моей плоти, заставляя забыть обо всём, кроме его действий.

— Хорошо, потому что я ничего не хочу между нами, когда сделаю тебя своей. — Он ущипнул меня за бедро, вырвав удивлённый вскрик. — Поиграй со своей плотью, Лена, скомандовал он, и, не раздумывая, я опустила руку, чтобы погладить себя там, где хотела его. Двигая пальцами, я посмотрела Лукьяну в глаза и заметила, как жар накапливался в полуночных глубинах. Он опустил руку на мою, прижимая к естеству, и я застонала. Лукьян посмотрел туда, где наши руки ласкали плоть, а затем перевёл взгляд на моё лицо. — Твою мать, женщина, не могу дождаться, чтобы трахнуть тебя.

— И не жди, — прошептала я и увидела, как он улыбнулся.

— Если татуированный мудак чувствовал то же, что и я при мысли о том, чтобы заполнить твою сладкую плоть, неудивительно, что он продержался не больше минуты. Мне действительно жаль этого придурка. Я почти уверен, что твоё тело соблазнило бы и святого стать грешником.

— Ты слишком много болтаешь, — ответила я, и он хмыкнул. Затем оттолкнул мою руку и вошёл пальцами глубоко внутрь, заполняя так, что я подумала, будто взорвусь.

— Используй их, мне нужно, чтобы ты была влажной и растянутой, чтобы я мог поместиться в тебе, — приказал он и придвинулся, проникая пальцами глубже, рассчитанное движение, которое должно было заставить меня лучше их чувствовать. — Двигай бёдрами, трахай себя моими пальцами, Лена, покажи, что ты планируешь сделать с моим членом. — Он следил взглядом за тем, что я делала, и я послушалась его приказа, но закричала, когда он вытащил пальцы, прежде чем толкнуть их обратно сильнее. Мышцы, о которых я даже не подозревала, горели от его вторжения.

Он поцеловал меня, а затем прикусил нижнюю губу. Боль пронзила меня, направляясь прямо туда, где двигались его пальцы. Лукьян отпустил губу, но вновь прикусил, и я в лихорадочной спешке начала насаживаться на его фаланги. — Вот так, девочка. Кончи для меня, Лена, покажи, как сильно хочешь, чтобы я тебя трахнул, — подбодрил он и опустил голову, чтобы прикусить мой сосок, посасывая сморщенную плоть.

Я взорвалась, выгибая спину над кроватью, шепча проклятия, когда тело разбилось вдребезги, а он продолжал двигать рукой, большим пальцем лаская клитор.

— Чёрт возьми, ты такая тугая и такая жадная, — протянул он, продолжая трахать пальцами, чтобы продлить оргазм, пока я не задрожала и не выкрикнула его имя.

В тот момент, когда дрожь утихла, я ожидала, что он окажется сверху, но с Лукьяном всё не так просто. Он улыбнулся, наблюдая, как я фокусирую взгляд и шепчу его имя.

— Готова к уроку, какой я на самом деле больной, извращённый урод, крошка? — прорычал он с ухмылкой, от которой у меня по спине побежали мурашки.

Я кивнула, наблюдая, как он двинулся вверх по кровати, пока его член не оказался близко к моим губам, и остановился. Затем прижал головку к моему рту, заставляя взять его под испытующим взглядом Лукьяна. В момент, когда я вобрала его внутрь, напрягая челюсть, он мягко сдавил мне горло и вышел. Лукьян посмотрел мне в глаза, и я поняла, что так он судит, смогу ли я справиться с тем, что он собирался делать. Когда я не отстранилась, он стал грубее, сильнее надавливая и входя мне в рот. Я застонала и попыталась открыть рот шире, но было больно, толстый член слишком сильно давил на горло. Оно горела, и мне не хватало воздуха, и мы оба это знали. Вместо того чтобы отодвинуться, он толкнулся дальше. Я не могла дышать. Моя жизнь находилась в руках Лукьяна. Он прищурился на меня, наслаждаясь моментом, и я поняла, насколько попала, если он решит увеличить давление. Он толкнулся глубже, и напряг руку. Я поднесла свои руки к его, и его хватка усилилась, пока я не подумала, что моя шея сломается. Тогда я опустила руку на лоно, что привлекло его внимание. Он ослабил давление и вышел настолько, что я смогла сделать вдох. Лукьян посмотрел мне в глаза и стал ждать, вот только чего я не представляла.

Когда он не пошевелился, я приподняла голову, чтобы взять его снова. Он округлил глаза от удивления, и сделал паузу, как будто не мог поверить, что я такое сотворила. Я бы и не стала, но так как ласкала себя, а его взгляд прожигал меня насквозь, решилась. Ухмыльнувшись, он слегка сдавил мне горло, давая нам обоим понят, что он полностью контролирует ситуацию.

Затем он занёс другую руку и шлёпнул меня по естеству, заставляя меня застонать. Но стон был задушен, когда Лукьян двинул вперёд бёдрами, используя моё отвлечение в своих интересах. От шлепка разряд боли прошёл прямо в сердцевину, перерастая в удовольствие, и я попыталась взять Лукьяна глубже. В моих движениях не было мастерства, только отчаянная потребность угодить ему, как он мне. Он ухмыльнулся, убирая волосы с моего лица, пока я нагло сосала его член. Он протиснулся внутрь, а затем вышел. Я поднесла руку к горлу, а он наблюдал за мной, и что-то холодное мелькнуло в его глазах.

— Я сделал тебе больно?

— Немного, — ответила я.

— Но тебя возбуждало то, что я держал твою жизнь в своих руках.

— Да, — ответила я.

Он ухмыльнулся и кивнул, опускаясь между моих ног. Он не спросил разрешения, и не проверил готовность, прежде чем начал пожирать мою плоть. Какое-то мгновение я наблюдала за ним, пока он не вытянул руку; бутылка вина, забытая на стойке, пролетела по воздуху и легла ему в руку. Он вылил несколько капель на моё лоно, и мои глаза расширились, когда я увидела, как он облизывает и смакует его, смотря мне прямо в глаза. Затем он влил немного вина мне в пупок и шумно отхлебнул, что заставило меня рассмеяться. Он продолжал двигаться, пока не оказался у рта, но не поцеловал меня, вместо этого сунул палец в кончик бутылки и поднёс к моим губам, обводя их вином, а я наблюдала за его реакцией на то, что он делал со мной.

Он поцеловал меня и отправил бутылку обратно туда, откуда переместил. Его поцелуй был жёстким, требовательным, и я уступила, зная, что он претендует на владение. Пальцем он гладил мою плоть, а другой рукой держал меня за подбородок. Когда он отпустил меня, я наблюдала, как он двигается у меня между ног.

Он сел, глядя на моё тело, и потёрся кончиком члена о лоно, дразня. Время от времени он шлёпал головкой по моей обнажённой плоти и смотрел, как я реагирую на боль. Или рукой ударял сердцевину, которую затем целовал до тех пор, пока не приходило удовольствие. Он делал это некоторое время, иногда толкаясь головкой в тело, только чтобы выйти и продолжить свою игру. Когда он, наконец, поправил мои ноги, я почувствовала, как страх ползёт вверх по позвоночнику, пока он готовился заявить на меня свои права.

— Будет больно, потому что ты слишком узкая. Нет никакого способа облегчить боль, хотя я этого и не хочу; видеть твою боль чертовски опьяняет, — сказал он, наклоняясь и нежно целуя меня, будто не мог насытиться моими губами. — Я хочу услышать, как ты кричишь, когда я уничтожу твоё тугое тело, — признался он. — Я очень надеюсь, что ты не ждёшь от меня нежности, потому что планирую трахнуть тебя так жёстко, что ты ещё несколько дней будешь чувствовать последствия и точно знать, кому принадлежишь, становясь чертовски влажной при одном только воспоминании. Твоё тело будет красным и будет болеть, и в тот момент, когда начнёт забывать, что принадлежало кому-то, я напомню.

— Лукьян, — прорычала я, когда он уложил меня, подтягивая ноги к своей талии, и поощряя меня скрестить лодыжки на его пояснице, отчего подняла задницу, давая ему проникнуть ещё глубже, стоит только войти. Я прижалась к его члену, который был нацелен и упирался во вход в тело. — Просто заткнись и… ах!

Я закричала, когда он рванулся вперёд, и тело яростно содрогнулось от того, что он вошёл в меня на всю длину, а затем начало гореть. Я выгнулась и изо всех сил пыталась уползти. Его член расколол меня надвое, и слёзы потекли из глаз, но я попыталась взять себя в руки, несмотря на боль. Не было никакого предупреждения, и его проникновение в тело было насильственным. Я чувствовала, как мышцы пульсируют и горят. Несмотря на то, что он не двигался, мышцы затвердели от напряжения, которое требовалось ему, чтобы оставаться неподвижным, пока тело приспосабливалось к его размерам.

Я хотела уйти. Эта тварь хренов монстр, и тело яростно отвергало его. Только когда я заплакала и покачала головой, пытаясь заставить Лукьяна прекратить это, он опустил руку мне на клитор и начал кружить, вызывая водоворот ощущений. Я перестала сопротивляться.

— Это было нехорошо, — прошептала я, покачивая бёдрами, чтобы он вошёл глубже. Лукьян оставался неподвижным, хотя я знала, что это требует чертовски больших усилий.

Как только я обрела некоторое подобие разума, он, наконец, начал двигаться. Сначала медленно, следя за выражением моего лица, когда боль смешивалась со сладким шёпотом удовольствия. Тело продолжало сопротивляться, желая избавиться от огромного члена, даже когда наслаждение овладело мной, и я двигала бёдрами с каждым толчком, нуждаясь в большем. Лукьян продолжал набирать скорость, пока мне не осталось ничего иного, кроме как принять то, что он делал. Я начала подстраиваться под каждый его толчок, и потерялась в танце наслаждения. В конце концов, я перестала двигаться и просто чувствовала. То, как он контролировал каждый рассчитанный толчок, находя зону удовольствия глубоко внутри меня. Я уже не могла сказать, где кончается он и начиналась я. Но это не имело значения. Он создавал бурю внутри, которая выходила из-под контроля. В этот момент Лукьян склонился надо мной, крадя поцелуй, и стон вырвался из его лёгких, и я его испила. Я дико сопротивлялась, хотя плакала от прекрасного шторма, который угрожал опустошить мой мир. Его зубы крепко сжали мою губу, потянув и не отпуская, пока он вбивал член в мою плоть. Лукьяну нравилось слышать мои стоны боли, даже когда они превращались в удовольствие от того, как он уничтожал меня. Я никогда не думала, что мне может нравиться боль с удовольствием; это не должно быть опьяняющим сочетанием, но с ним так и было. Ему нравилось причинять боль, одновременно доставляя удовольствие, и я поймала себя на том, что хочу этого, нуждаюсь. Это красиво и взрывоопасно. Его член разрушал меня, как он и обещал. Он растягивал меня, наполнял, и мне нужно было больше.

Лукьян не переставал трахать меня, но его руки и рот добавляли больше боли к удовольствию. Зубы царапали плоть, покусывали, руки щипали, шлёпали и тёрли, пока комбинация не стала слишком сильной. Я взорвалась, яростно крича, а он продолжал жёстко трахать меня. Звёзды и огни вспыхнули под веками, даже когда он потребовал, чтобы я открыла глаза, чтобы посмотреть на него. Я сделала, как он приказал, и он посмотрел на меня из-по полуопущенных ресниц, продолжая двигать бёдрами, продлевая сокрушительный оргазм. Мышцы сжимались и боролись против каждого толчка, пока он не напрягся, не запрокинул голову и не издал гортанный рёв, пока опустошал член глубоко внутри меня. Он ещё не закончил; перевернул меня и взял сзади, раздвигая мне ноги так, чтобы достичь мест, до которых не мог добраться в другом положении. Он сосал мою плоть, целуя её, прежде чем трахать снова и снова, пока я не превратилась в стонущую, плачущую мешанину наслаждения.

Когда я решила, что хватит, он взял ещё. Когда я подумала, что больше не выдержу, он доказал, что я не права, пока мы не рухнули на кровать вместе. Но он ещё не закончил, и снова становился твёрдым внутри меня. Этот мужчина ненасытен и придал совершенно новый оттенок зависимости. Я была на крючке и ни разу не попросила остановиться, даже когда всё начало болеть и опухать от издевательств, которые он изливал.

— Чёртова собственность, — прорычал он.

Я улыбнулась, чувствуя, как что-то внутри меня встаёт на свои места. Мой желудок болезненно горел, и я застонала, когда жар охватил внутренности. Я вздрогнула, когда он начал двигаться, раздвигая мои ноги для большего. Я прошептала его имя, зная, что что-то не так. Будто что-то внутри меня открылось, а затем волна силы пронзила тело, заставив дёрнуться от боли. Я закрыла глаза от боли и сосредоточилась на удовольствии. Пока я позволяла Лукьяну продолжать, тело двигалось в унисон с его, как идеальные пары, которые были соединены вместе.

После того, как я ещё несколько раз перешагнула через край, закрыла глаза, но мне нужно было что-то выпить, прежде чем позволить себе заснуть. Я была почти уверена, что Лукьян выжал каждую каплю влаги из моего тела. Я села, когда он отодвинулся от меня, и посмотрела на окно, которое больше не было зеркалом, а за прозрачным стеклом переполненная комната, и все наблюдали за нами. Я слышала и видела их, а впереди стояла Элейн с ехидной улыбкой на лице. Она прижимала руку к окну со злорадством в глазах, когда люди начали хлопать в ладоши тому, чему только что стали свидетелями.

— О Боже, — прошептала я, глядя на лица тех, кто продолжал аплодировать Лукьяну.

— Спайдер, — прорычал Лукьян. Мужчина, казалось, появился из ниоткуда и скользнул рукой по окну, делая непрозрачным. — Лена, — начал Лукьян, смотря на то, как я побледнела.

— Это должно было быть между нами, а не для зрителей, — ответила я сквозь всхлипы, когда реальность обрушилась на меня. Я не давала разрешения на то, чтобы за мной наблюдали, потому что не хотела участвовать в шоу. Я чувствовала себя оскорблённой. Произошедшее на прошлой неделе меркнет по сравнению с этим её жестоким поступком. По щекам начали течь слёзы, и я повернулась к Лукьяну. — Ты знал?

Я уже встала и одевалась. Холодным взглядом он наблюдал за мной, его молчание было оглушительным и дало мне нужный ответ. Возможно, он не открывал окно, но должен был знать, что за нами следят.

— Я не знал, что она это сделала, Лена. Я был занят тобой! — рявкнул он, и я повернулась к нему с сердитым взглядом.

— Эта сука не имела права! — закричала я, указывая пальцем на стекло, и оно разбилось.

Я стояла и смотрела, как крошечные осколки падают на пол. Затем посмотрела на палец и покачала головой. Лукьян больно сжал моё запястье, и я ахнула от кельтского символа нового начала, который оказался на внутренней стороне моего запястья. — Невозможно, — всхлипнула я. Это клеймо для только что пробудившихся ведьм, ещё в первый год получавших свои силы. Это означало начало, что мы заняли своё место в ковене.

— Похоже, не только тебя сегодня обманули или нарушили права, ведьма, — усмехнулся он. — Я уже говорил, что не хочу участвовать ни в одном из мероприятий Вознесения. Или они с самого начала планировали послать тебя ко мне, чтобы ты забеременела, и оставить бизнес в городе? Ты вообще принимаешь чертовы противозачаточные или просто обманула, убеждая, что не забеременеешь? Это всё притворство? Лишь ложь?

Меня трясло от гнева.

— Ты всё видел, Лукьян, и прекрасно знаешь, что меня не выбрали, и я была здесь с тобой, а не на празднестве… — Он всерьёз только что предположил, что я стала частью какого-то грёбаного плана украсть его долбаную сперму? Я не хотела этого! Не хотела беременеть. — Пошёл ты, Лукьян. Пошёл к черту за одну только мысль, что я могу сделать что-то настолько низкое…

— Уходи, — перебил он меня, отодвигаясь и начиная одеваться.

— Отсоси, придурок, — огрызнулась я, и всё внутри меня начало расти. Я не могла поверить, что после того, как случилось нечто столь прекрасное, он оказался настолько глуп, думая, что я украду ребёнка. Проклятье, Хелен могла бы, но я? Никогда. Это низко, и нельзя даже предполагать нечто подобное. Не говоря уже о том, что он сказал это перед комнатой, полной незнакомцев.

— Нет, это ты сосала, Лена, — пробормотал он, проводя пальцами по волосам. — А потом трахалась.

— Жаль, что всё прошло хорошо, мудак, — пробормотала я, натягивая платье, и наблюдая, как огонь зажегся в его глазах. Я не стала возиться с туфлями, просто схватила их и сумочку, и вытащила ключи, игнорируя факт, что у нас была аудитория, или что он пошёл за мной через дурацкий клуб.

Люди останавливались, чтобы посмотреть на нас, и я надеялась, что некоторые из них не были свидетелями моего абсолютного унижения от рук его бывшей сучки. Я не останавливалась, пока не вышла на улицу и не направилась к машине. Лейлиния остановила меня, обрушив ещё один прилив силы. Я обернулась и увидела, что Лукьян, одетый только в дурацкие идеальные джинсы, смотрит на меня. Я почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы, развернулась и пошла дальше к машине. Я уже была на половине пути, когда пьяный парень перехватил меня и толкнул к машине. Его рука рванула моё платье, и прежде чем я успела ответить, Лукьян повалил его на землю и ударил кулаком в лицо.

— Лукьян! — закричала я, пытаясь спасти придурка от гибели. — Остановись, — продолжала я, пока его глаза не обратились на меня с холодностью, которой я никогда раньше не видела. Я попятилась, встряхнулась и отпёрла дверь так быстро, как только трясущиеся руки могли повернуть ключ, затем скользнула внутрь. Захлопнув дверцу, я пристегнула ремень безопасности, повернула ключ в замке зажигания и завела мотор, отказываясь оглядываться. Я оказалась права: надо было просто свернуться в грёбаный клубок и плакать, пока не усну. Но меня каким-то образом допустили к Вознесению, и я оказалась с силами. Что-то действительно не так. Я сердито вытерла слёзы, когда в моей голове промелькнули лица злобных зевак.

Я безумно хотела секса с Лукьяном, но потом личное дело, закончилось шоу для всего грёбаного клуба, и Лукьян не видел в этом ничего плохого. Дьявол, может, он планировал, что это будет именно шоу. Бармен упомянул, что Лукьян проворачивал такое, но я слишком стремилась сделать то, что откладывала, и, возможно, заслужила.

Я не ханжа, но демонстрировать чей-то интимный момент без разрешения неправильно. Так какого хрена он не разозлился? Или был шокирован тем, что стал звездой шоу? Все наши разговоры слышали те, кто находился за стеклом. Я покачала головой и нажала на педаль газа. Всё закончено, но боль внутри ещё росла; мне нужно сосредоточиться на ней, а не на чём-то, что я не могла исправить. Я свернула с шоссе на дорогу, которая вела к аббатству, к моей семье и людям, у которых мог быть ключ и ответы.