Встреча с демонами

Глава 10

Прошло несколько часов с тех пор, как я ушла из клуба, и ничто, казалось, не могло унять жар, который вызвало в моём теле его прикосновение. Я ждала у коттеджа, ожидая, что мать и сестра вернутся в главный дом. Но устала ждать, переоделась в шорты, белую майку и кроссовки, после чего отправилась наводить порядок в саду.

Не знаю, сколько прошло времени, пока я вырывала сорняки, убирала травы, и сажала новые семена. Руки по локоть были в грязи, а маникюр испорчен. Я уже давно не чувствовала себя счастливее, чем сейчас в этом саду. Плечи начало жечь от беспощадного солнца. Учитывая, что сейчас поздняя осень, такого не могло произойти, и я пожалела, что не нанесла солнцезащитный крем, когда решила прополоть сад, чтобы высадить новые травы для теплицы, где они будут защищены от холода приближающейся зимы.

Почувствовав на себе чей-то взгляд, я подняла глаза от только что вытащенной мяты, которую можно сажать прямо в теплицу, и огляделась. Пот стекал по груди, и я стёрла его, прежде чем отбросить волосы, прилипшие к лицу. Никого не было видно. Я встала и подняла корзину с корнями, но так никого и не увидела. Окинув взглядом сад, я посмотрела на себя — вся в грязи и потная. Колени испачканы, поскольку я на них стояла, руки и локти тоже в грязи. Я чувствовала её в волосах и на лице, но мне было всё равно.

Тем не менее, меня очень беспокоило ощущение того, что кто-то за мной наблюдал. Я наклонилась и поставила корзину, направляясь туда, где забыла корень валерианы. Услышав хруст ветки, я обернулась, когда добралась до следующей грядки. Лукьян стоял в конце сада, смотря на меня с чем-то сродни ужасу в голубых глазах.

Он был одет в джинсы, сидящие чуть ниже бёдер, и белую рубашку, которая свободно облегала его тело, хотя и очерчивая контуры каждой отличной мышцы. Я сглотнула и сморщилась на то, какая грязная, но не отводила от взгляда от, медленно осматривающего мои грязные колени, руки, ладони и лицо, Лукьяна. Чёрт знает, что он делал на нашей территории. Я уж точно его не приглашала.

— Ты собиралась оставить хоть немного грязи в саду? — спросил он, выгибая чёрную бровь.

— Ох, глядите-ка, шутник какой, — пробубнила я, вытирая руки о шорты. — Тебе что-то нужно, или ты просто пришёл помочь мне сильнее испачкаться? — спросила я, а когда он изогнул губы в соблазнительной улыбке, закатила глаза на свои слова. — Я не это имела в виду, и ты это знаешь. — Рядом с ним мои слова всегда понимались не так.

— Сад — не моя тема, — поддразнил он, подходя ближе. — Поверь, я знаю много чего грязного, но садовая земля в число моих способов не входит.

— Ну, конечно. Разве богатенький мальчик может испачкать руки? — парировала я, хотя понятия не имела, почему продолжала болтать.

— Думаешь, я не умею пачкаться? — спросил он, и у меня появилось плохое предчувствие, что он говорил не о грязи в саду.

— Нет, думаю, не умеешь. Могу поспорить, ты не пачкаешься. У таких, как ты есть люди, у которых есть другие люди, и те как раз делают всю грязную работу. Я же не возражаю встать на колени и поиграть в грязи.

Он рассмеялся и покачал головой, после чего поднял корзину и поставил её возле грядки, с которой я хотела начать.

— Я так понимаю, никто не сказал, что лавка твоей матери закрыта, или что Кэссиди открыла свой магазин на Мейн-Стрит? — тихо спросил он, наклонившись поднять цветущий стебель валерианы. От цветков исходил замечательный аромат, который можно использовать в парфюмерии, а вот корни пахли старыми носками, но сильнее Тайленола, если хотите крепко уснуть.

— Кэссиди не знает разницы между валерианой и перечной мятой, не говоря уже о том, как использовать их в медицинских целях, — сказала я с большей яростью, чем хотела.

— На самом деле, она справляется. Кэссиди — хорошая, — сказал он и посмотрел на меня, будто хотел увидеть реакцию на слова. Мудак.

— Ошибаешься, хорошие — это плохие девочки, которых не поймали. У каждой из нас внутри живёт плохая девочка, которая хочет вылезти наружу.

Он хрипло рассмеялся.

— Большинство этого не признаёт.

— Большинство идиоты, — пробубнила я и опустилась на колени в грязь, поднимая растения, которые не были сломаны. — Зачем ты тут?

— Увидел ведьмочку, возящуюся в грязи, и подумал, что кто-то, имеющий волю, должен сказать, что она борется в проигранной битве. Я знаю ковены, и мать Кэссиди пытается уничтожить этот. Все остальные согласны, ещё и поэтому с магазином твоей мамы случилась беда.

— Беда, — фыркнула я. — Это катастрофа. Одна ведьма не командует ковеном. Он неспроста и называется ковеном. Для заклинаний требуется много ведьм, а одна — ничто без сестёр и братьев. А то, о чём ты говоришь, называется паства. Хелен ведёт всех, чувствуя себя важной. Как жалко.

— А ты не прихожанка этой паствы? — спросил он, бросая растения в корзину.

— Нет, — ответила я. — Я с ними не согласна и иду своей дорогой. Поэтому и работаю на тебя сейчас. Они говорят, что я — пример для других, но думаю это из-за того, как я вела себя в детстве.

— А что ты делала в детстве? Бросала грязь в людей? — рассмеялся он, и я улыбнулась.

— Если бы. Я самостоятельно бросила первое заклинание и почти сожгла сарай. В следующий раз, Офелия тогда продолжала звать меня поджигательницей, я зажгла несколько свечей рядом с ней, от которых, к сожалению, у неё волосы запалились. Откуда мне было знать, что она вылила на них полфлакона лака? Нам было по девять.

Наказание было быстрым и суровым. Кэссиди и её банда безжалостно дразнили меня годами, пытаясь заставить выйти за рамки, и вновь и вновь получать наказание.

— Тебе нравиться играть с огнём? — спросил он, и это не имело ничего общего с тем, в чём я только что ему призналась.

— Может, мне нравится медленно гореть, — ответила я, наклоняясь, чтобы подобрать луковицу лаванды. Я не была готова к шлепку по заду, поэтому оказался лицом в грязи. Я обернулась, но он приблизился и прижал меня к мягкой почве.

— Тебе к лицу грязь, — прошептал он и прижался к моим губам.

Я почувствовала, как у меня кровь закипела, но в момент, когда Лукьян начал углублять поцелуй, прозвучал гром, и на землю хлынул дождь. Я взвизгнула, когда Лукьян поднял голову, а затем рассмеялась, когда заметила его недовольный взгляд.

Лукьян вновь посмотрел на меня, лежащую в грязи. Я закрыла глаза и засмеялась ещё сильнее, пытаясь подняться. Лукьян опять толкнул меня на землю и целовал до тех пор, пока у меня кости не расплавились, а в голове были лишь грязные мысли. Я вся промокла от дождя, который лил, как из ведра. Лукьян отстранился и посмотрел в сторону своего особняка, а затем на коттедж, который был ближе.

— Похоже, ведьмочка, у тебя будет гость до конца дождя, — пробормотал он, вставая и увлекая меня за собой, а затем направился к коттеджу.

— Я не приглашала тебя, — я пыталась перекричать гром, идя к коттеджу и не останавливаясь, пока мы не оказались в безопасности.

— Ты вышвырнешь меня в бурю? — поинтересовался он, и я сморщилась, смотря на Лукьяна.

— На самом деле, с удовольствием бы, но только потому, что мне нечего тебе предложить из смены одежды, так что и душ предлагать не стану, — пробормотала я, снимая ботинки. — Я планирую помыться… чёрт! — выругалась я, подходя к двери и распахивая её в поисках корзины. Я рванула за ней, даже не смотря, пойдёт ли Лукьян за мной. Луковицы и саженцы не переживут бурю. И даже если не будет дождя, рисковать не хотела.

Я забежала в сад и поскользнулась на грязи, падая на землю с глухим стуком. Внезапно молния прорезала небо и ударила в одно из деревьев рядом. Оно раскололось пополам и с оглушительным звуком ударилось о землю. Ещё одна молния ударила в землю ближе к саду. Так близко, что у меня волосы встали дыбом. Я схватила корзину и врезалась во что-то очень твёрдое. У меня клацнули зубы, и закружилась голова, но меня подхватили на руки и понесли к дому.

— Корзина, — прокричала я сквозь гром.

— Глупая женщина, это всего лишь луковицы, — гневно прорычал он. — Они не стоят твоей жизни.

— Мне они нужны, — возразила я и обняла Лукьяна за шею, когда он наклонился, чтобы поднять корзину, после чего быстро направился к безопасности коттеджа. Внутри дома, он опустил меня, и я проверила себя на предмет увечий. Руки были в грязи, но, к счастью, не в крови. Я оглядела коттедж в поисках Луны, которую, казалось, не интересовало ни моё состояние, ни наш гость.

— У меня в душе есть полотенца. Сейчас принесу, — сказала я, уже идя к ванне. Я открыла маленький шкаф и достала два полотенца, взглянув на себя в зеркало. Я походила на грязную сумасшедшую. Грязь была везде. Я вернулась в комнату и осмотрела Лукьяна — рубашка в грязи и прилипла к телу как вторая кожа. Джинсы на низкой посадке едва ли не спадали с него. — Разувайся, и если тебе нужно ещё полотенце, найдёшь его в шкафу. Плита на кухне, если вскипятишь чайник, заварю нам чай, когда выйду из душа.

— Ты пойдёшь в душ, а я останусь грязным? — спросил он, смотря на меня взглядом «ты должно быть шутишь».

— Думаю, ты мне больше нравишься грязным, — засмеялась я, наблюдая, как он снимает рубашку. Избалованные городские мальчишки никогда не умели пачкать руки.

— Неужели? — спросил он. — У тебя что-то на лице, — прошептал он и поднёс руку к своему лицу. — Тут, — засмеялся он, обводя пальцем всё лицо. Естественно оно было грязное, потому что я убирала волосы с лица, пока работала. — Кроме того, ты даже не представляешь, насколько грязным я могу быть, — прошептал он, сексуально улыбаясь. Во мне проснулось желание спросить, что конкретно он имел в виду. Но я полностью это проигнорировала.

— Придурок, — ответила я, направившись к спальню, чтобы захватить себе спортивные леггинсы и футболку. Я порылась в шкафу и достала старую футболку Джошуа. А ещё мне удалось отыскать Лукьяну на смену чистые шорты Джошуа, скорее всего, он в них занимался физрой в выпускном классе. Несмотря на то, что Джошуа был довольно крупный, шорты и футболка всё равно будут тесноваты Лукьяну, но это лишний бонус для меня. Понимание того, что Лукьян будет без нижнего белья, пока не закончиться буря, так же радовало.

Я направилась в ванную, намереваясь по пути туда, отдать ему одежду, но остановилась, наблюдая, как он гладил Луну.

Я закрыла дверь насколько смогла, но не полностью из-за расшатавшихся петель. И сделала мыленную пометку утром заехать в магазин хозтоваров, посмотреть есть ли у них новые петли.

Я разделась и скользнула в душ, включила воду и снова наслаждалась ощущением чистоты, пока вода смывала доказательства проведённых в саду часов.

Мама и Кендра ещё не вернулись, а на улице буря, и это меня беспокоило. Они ездили на Джипе, и надеюсь, были в безопасности на дороге. Мне показалось странным, что я только что вернулась домой, а они бросали меня, ради всяких дел. Я почувствовала на себе взгляд и повернулась в душе. Но кроме теней, из-за мерцающего света, ничего не нашла. Внезапно лампа погасла. Великолепно! Будто этот вечер не мог стать хуже. Я прошептала заклинание, чтобы зажечь свечи, продолжая ощущать на себе взгляд, но в темноте ничего не видела.

Закончив мыться, я вылезла из ванны, сильнее затягивая вентили крана, чтобы вода не капала. Я выглянула за дверь и в окно, но никого. Странно. Я быстро вытерлась и оделась, затем пошла в комнату, которая оказалась пуста. Я направилась в кухню, где увидела очень-очень грязного мужчину, пытающегося зажечь старую, роскошную, красивую, с любовью реконструированную плиту. Я помогала дедушке очистить ржавую чугунную отделку, чтобы сделать бабушке сюрприз на день рождения за год до его смерти. Эта плита означала любовь, которая была чиста и сильна даже в их золотые годы, как в тот день, когда они полюбили друг друга.

— Это антиквариат, — заметил Лукьян, и я вздрогнула, вернувшись из раздумий.

— Дедушка переделал её для бабушки, — сказала я. — Она её обожала. Плита старая, но красивая и прекрасно работает. Плюс, просто не заменима, когда вырубает свет.

Я села за стол, наблюдая за каждым мускулом, который двигался под его рубашкой, когда он загружал в плиту дрова и поджигал их. Я вглядывалась в вытатуированные руны на его руках — старинные, и неважно, сколько бы времени я не смотрела на них, не могла понять, что они значили и для чего нанесены. Какие-то были похожи на руны мёртвого языка, который почти забыт. Другие ещё более странные. Мужчины, закрывавшие глаза и женщины, закрывавшие рты, будто у Лукьяна были секреты, о которых он не хотел ни говорить, ни показывать. Я затерялась в сказке, которую вещало его тело, когда Лукьян обернулся и поймал меня на том, что я пялюсь. Покраснев, я виновато улыбнулась.

— Я приготовила тебе одежду. Она лежит в ванной, кран с горячей водой заедает, так что поворачивай сильнее. Я приготовлю чай, а ты пока приведи себя в порядок.

— Спасибо, — сказал он, снимая рубашку, прежде чем я успела запротестовать. Я с голодом любовалась его телом, словно ничего аппетитнее не видела. Я тяжело сглотнула, опустив взгляд на тонкую полоску волос, исчезающую под поясом джинс. Облизнув, внезапно пересохшие, губы, я заставила себя посмотреть на что-то другое. Дождавшись, когда он выйдет, я достала чайник и налила его. Услышав, как в ванной включилась вода, я облегчённо вздохнула. В моём коттедже был Лукьян, и из маленького кухонного окна я видела, что буря лишь усиливалась.

Я подняла с кухонной столешницы телефон, проверила сообщения и убедилась, что не пропустила ни одного. После чего набрала номер сестры и тишина. Убрав телефон от уха, я посмотрела на экран, где была надпись «Поиск сети».

— Нет сети? — глубокий голос прогрохотал у меня за спиной. Я обернулась ответить, но не произнесла ни слова. Влажные после душа волосы Лукьяна были взъерошены, будто он расчесал их пальцами. Белое полотенце обёрнуто вокруг бёдер, и та чёртова дорожка была снова видна, мокрая, с капельками воды, которые заманчиво стекали вниз. Я устремила взгляд на проколотый сосок, и больше не могла смотреть куда-то ещё. Словно мои глаза приклеились к тому месту

— Я… я… что? — прошептала я, заставив себя взглянуть Лукьяну в глаза, уловив в его самодовольном взгляде удовлетворение, а затем жар, который плавил мои кости.

Чайник начал свистеть, заставив меня подпрыгнуть от неожиданности. Я тихо выругалась на своё поведение, отодвинулась, чтобы снять чайник, и налила горячую воду в чашки. Дрожащими руками я зачерпнула немного сухой мяты и лаванды в два маленьких ситечка и бросила их в кружки.

Я знала, что Лукьян стоял за мной. И оборачиваться смысла не было, чтобы понять, как близко он стоял. В проклятом полотенце… Боги, о чём я только думала? Об этом: иди, прими душ, пока я заваривала нам чай, а потом можешь оттрахать меня на столе, да? Возьми себя в руки и думай. Серое вещество же у тебя есть. Этот парень — самовлюблённый засранец, который сорит деньгами, и не может тебе нравиться. Такие женщины, как ты не ведутся на таких мужчин. От тебя ему лишь перепих нужен, а ты не позволишь такому произойти.

— Вещи не подошли? — спросила я, положив себе сахар в чашку и обернулась, вопросительно посмотрев на Лукьяна.

— Свои я закинул в стиральную машину, и вскоре они постираются, — спокойно сказал он, опустив взгляд на мой рот.

— Подсластить? — спросила я, обходя его, чтобы приблизиться к столу. Этот мужчина излучал столько силы, и что ещё хуже, занимал всё пространство.

— Я как раз об этом думал, — хрипло прошептал он.

— Чай подсластить, — поправила я, под бешено колотящееся сердце. Вероятно, даже Лукьян видел, как шевелиться жилка у меня на шее. Я застряла с ним в крошечном коттедже, без света. А от свечей на стенах и в обольстительных глазах Лукьяна танцевали тени. А разделял нас лишь кусочек полотенца. Который совсем не скрывал то, как готов Лукьян. Нужно перейти в гостиную, где хотя бы Луна меня бы поддержала.

— Давай попьём чай в гостиной? — предложила я, хриплым, соблазнительным голосом, которому сама удивилась.

Раздался стук в дверь, и я чуть не споткнулась о свои же ноги, торопясь убежать от реакции на Лукьяна и его обалденных восьми кубиков пресса, блядской дорожки и чёртового проколотого соска.