Встреть меня на полпути

Глава 11

— Переверни его еще дальше на свою сторону.

— Я не могу, оно свисает до пола и загораживает дверной проем.

— Ну, здесь он не останется, стул слишком высокий. Одеяло соскользнет, все это рухнет на нас сверху, и один из нас подавится попкорном и умрет. Что важнее, дверной проем или жизнь?

Стоя на подлокотнике дивана, я недоверчиво уставилась на Лейлу. — Мы не собираемся задыхаться и умирать от того, что на нас упадет одеяло.

— Это говоришь ты. Это плотное стеганое одеяло класса А. Если оно ударит тебя по лицу во время страшной сцены, и ты засосешь косточку прямо себе в горло, я не буду разыгрывать над тобой Геймлиха³.

Я могла разобрать приглушенное хихиканье Джейми из-под нашей импровизированной палатки.

— Прекрасно, несчастная ты женщина. — я натянула одеяло, накинула его на диван и обеденный стул, насколько смогла, прежде чем спрыгнуть вниз. Поправив толстовку, которую я надевала каждый вечер поверх леггинсов, я уперла руки в бедра и полюбовалась нашим творением.

Честно говоря, я чертовски гордилась нами. У нас было не так уж много одеял, и наш диван был таким крошечным, каким только мог быть — колени Гаррета практически касались его груди в ту ночь, когда он играл в игры с Джейми, — но форт был достаточно большим, чтобы мы втроем могли втиснуться в него. Останется ли это после того, как мы выпустим собак из комнаты Лейлы, — это уже другая история.

— Тебе лучше не есть весь попкорн, чувачья морда, — я наклонилась, просунув голову под край одеяла, и поискала в темноте его лицо.

— Я не даю обещаний.

Смеясь, я поднялась и подошла к нашему DVD-плееру, чтобы запустить фильм. Большинство людей сочли бы отсутствие подставки для телевизора дерьмовым, но наличие телевизора прямо на полу было невероятно удобно для вечеринок кино.

Лейла ночевала у своего парня, но когда Джейми попросил ее соорудить палатку и посмотреть с нами фильм, она и глазом не моргнула. Она позвонила Рику и предупредила, что задержится. Я улыбнулась ей, чувствуя, что мне чертовски повезло, что она стала образцом для подражания для моего ребенка.

Открыв газировку, которой я нас угощала, мы уютно устроились на полу, повсюду были разбросаны подушки. Мы запихивали попкорн себе в лицо, вероятно, размазывая масло по подбородкам, и смотрели фильм на Хэллоуин о доме, пытающемся съесть детей. Это было именно то, что мне было нужно, чтобы оправиться от абсолютного ада на этой неделе.

Прошло три дня после неудачи с Робом и Аароном, и с тех пор я почти не спала. Работа шла нормально, руководители с обеих сторон компании заглядывали, чтобы убедиться, что у меня все в порядке, но я не могла избавиться от напряжения в плечах.

Я все ждала, что Роб появится где-нибудь и накажет меня. Идея была нелепой, реальность заключалась в том, что я, вероятно, никогда больше его не увижу, но мое воображение не слушалось.

И я не услышала ни звука от Аарона. Ни смс, ни звонка, ни случайной машины на улице. Ничего. Я должна была бы испытывать облегчение, но мой уровень стресса был единственным, что было высоким.

Хотя я никогда бы не призналась в этом вслух, мне было нелегко. Я не могла заставить себя сосредоточиться на чем-либо так, как мне было нужно, но я также не могла расслабиться. Я застряла в порочном круге проигрышей, и, честно говоря, я была катастрофой, ожидающей своего часа.

Но, лежа на полу в гостиной, в окружении двух моих лучших друзей, я на мгновение смогла вздохнуть и забыть обо всем, что находится за пределами нашей палатки счастья.

Когда фильм закончился, и мы все выбрались из домика, я уставилась на этот беспорядок. Обычно я была помешана на уборке и всегда заставляла Джейми помогать, но в тот момент мне было все равно.

— Эй, мам?

— Да?

— Как ты думаешь, я мог бы записаться на футбол?

Я повернулась, чтобы уделить ему все свое внимание, и увидела, что Лейла делает то же самое. Джейми редко просил о чем-то, что не было связано с видеоиграми или книгами. Спорт обычно не был его коньком. — Что заставило тебя захотеть попробовать себя в футболе?

Он опустил глаза, нервно постукивая носком ботинка по ковру. — Мне всегда нравился футбол. Я играю в него со своими друзьями каждый день на переменах, и мой учитель физкультуры считает, что мне следует записаться.

Мои брови нахмурились, — Всегда? Не пойми меня неправильно, я думаю, что это потрясающе, приятель, но я ни разу не слышала, чтобы ты говорил об этом. У нас даже футбольного мяча нет.

Он еще немного пошевелил пальцами ног, не встречаясь со мной взглядом. Тихо, почти шепотом, он сказал: «Я не хотел, чтобы тебе пришлось искать другую работу, если я попрошу поиграть».

Мои руки безвольно повисли по бокам. Мое сердце сильно сжалось, останавливая циркуляцию крови по телу и посылая холод по телу.

— Что?

Он взглянул на Лейлу, прежде чем посмотреть на меня.

— Школьная лига стоит дорого. Я не хотел, чтобы тебе приходилось больше работать, чтобы заплатить за это. — он поднял руки, как будто боялся, что я соглашусь и прекращу разговор. — Но мой учитель физкультуры сказал мне, что есть форма, которую ты можешь заполнить, чтобы тебе не пришлось платить за мое вступление. Тебе придется заплатить только за форму.

Я сглотнула. А потом еще раз. Он хотел заниматься спортом. Он всегда хотел заниматься спортом, но скрывал это от меня, потому что, черт возьми, я собиралась его потерять. Трещины в плотине били фонтаном и осыпались, и я ничего не могла поделать, кроме как держаться изо всех сил и надеяться добраться до безопасного места до того, как она рухнет полностью.

— Да, приятель, — мой голос дрогнул, и мне пришлось проглотить комок в горле, — ты можешь присоединиться. Когда состоится регистрация?

Его глаза загорелись, как будто это было рождественское утро. — На следующей неделе.

— Хорошо. Иди приведи себя в порядок и готовься ко сну. Мы поговорим об этом подробнее завтра и решим, что мне нужно сделать.

Он развернулся, обходя груду одеял, но остановился у входа в коридор. Повернувшись, чтобы посмотреть на меня через плечо, он сказал, — Я люблю тебя, мама.

Я смотрела, как он исчезает в ванной, когда первая слеза скатилась в уголке моего глаза. Мое время истекло.

— Продолжай. — Лейла похлопала меня по руке и указала на входную дверь. — Иди, сломайся, все в порядке, мама-медведица. Я почитаю с ним сегодня вечером. Ты хочешь, чтобы я осталась дома?

Я задохнулась, слеза потекла по моему лицу, когда еще больше влаги скопилось и обожгло глаза.

— Нет, со мной все будет в порядке.

Она одарила меня легкой улыбкой, которая не соответствовала ее глазам, — Да, ты всегда такая. А теперь иди.

Я практически побежала, моей единственной целью было выбраться наружу до того, как Джейми вернется и увидит, что я разваливаюсь на части. Моя задница только коснулась цемента, когда слезы полились по-настоящему, оставляя горячие дорожки на моих щеках и капая с подбородка на одежду.

Я свернулась калачиком, уткнув голову в колени и подняв руки, чтобы обхватить себя сзади за шею. Моя грудь вздымалась, когда я делала большие глотки воздуха, тихие слезы текли по моим бедрам.

Я перепробовала все, считая в обратном порядке, перечисляя информацию о судебном деле, которую мне нужно было проверить, щипая себя и задерживая дыхание. Но слезы продолжали литься, и теперь мне отчаянно хотелось высморкаться. Блядь. Почему мне казалось, что каждый раз, когда я поднималась на дюйм выше, что-то пинало меня в лицо, пока я не откатывалась назад на фут?

Мое сердце болело; физическая боль, которая не уменьшалась, как бы сильно я ни старалась. Ничто не могло заставить меня чувствовать себя хуже, чем осознание того, что я не знала, что мой ребенок хочет чего-то такого простого, как занятия долбаным спортом, потому что он слишком нервничал, чтобы сказать мне об этом. Ничего.

— Эй, все в порядке?

Но это может быть очень близко к истине.

Я вскинула голову, мои опухшие глаза и влажный нос были полностью выставлены на обозрение мужчине, который не мог бы выглядеть лучше. Я натянула рукава до запястий, вытирая глаза и изо всех сил жалея, что у меня нет мантии-невидимки, которую я могла бы накинуть на себя.

Гарретт стоял в нескольких футах от моего крыльца, казавшийся тенью в своих черных спортивных штанах и футболке. Он, должно быть, замерз, и от внезапного осознания того, что на мне была его толстовка, мое лицо воспалилось. Так что теперь я была мокрой, опухшей и с ярко-красной задницей, используя его одежду в качестве своей личной салфетки. Идеально.

Я подумала о том, чтобы солгать и сказать, что со мной все в порядке, но это только выставило бы меня глупой. Я явно была не в порядке. Отрицать очевидное было бы бессмысленно.

— Нет. Не совсем.

— Да, это был глупый вопрос.

Я поморщилась, незаметно вытирая нос о колено и плотнее подтягивая ноги к груди.

— Что ты здесь делаешь? — спросила я.

Он переступил с ноги на ногу, засунув руки в карманы. — Я шел к своей машине, и мне показалось, что я что-то услышал.

Я взглянула на его ноги, мои глаза сузились, что было не так уж и много, поскольку они были практически закрыты. Я и не думала, что произвела какой-нибудь шум.

— Ты собирался куда-то пойти без обуви? — я икнула, отчего мои слова прозвучали пискляво и жалко.

Его язык высунулся наружу, прежде чем он втянул нижнюю губу в рот. Я подсознательно крепче сжала бедра, приковав взгляд к его рту по причинам, которые я не хотела исследовать.

— Я… искал кое-что.

— А

Он вытащил руку из кармана, указывая на мое крыльцо. — Не возражаешь, если я присяду?

Немного, да. Я вышла на улицу, чтобы избежать зрителей, наблюдающих за моим срывом, а не афишировать это самому сексуальному мужчине, которого я когда-либо видела. Но я перенеслась в тот день, когда нашла его в похожем положении — без пятен от слез.

— Конечно. Я имею в виду, конечно, как будто все в порядке, — я снова икнула и опустила голову, отводя наши взгляды. Почему я была такой, какой есть? Если бы у неловкости было имя, оно было бы моим.

Гаррет поднялся, медленно сгибая свои длинные, толстые ноги, чтобы сесть рядом со мной. Нас не разделяло и фута, и его тепло и запах окружали меня даже сильнее, чем толстовка, и это каким-то образом успокаивало меня и будило одновременно.

Только когда я почувствовала настоящий запах, я поняла, что его толстовка с капюшоном давным-давно перестала пахнуть им самим. Я слишком много раз надевала её в постель, покрывая своим собственным, менее сексуальным ароматом. По крайней мере, так было бы легче убедить себя вернуть её. Что я бы сделала… как только он бы ушел.

— Ты хочешь поговорить об этом?

— Ничего особенного. Мне просто нужна была минутка.

— Это не выглядит как «ничего особенного», и я хороший слушатель.

Новые слезы потекли по моим щекам. Теперь, когда я начала, мне казалось, что я не могу это прекратить. — Все в порядке.

Он наклонился вперед, уперев руки в бедра и искоса поглядывая на меня. — Это из-за твоего бывшего мужа?

Я резко вдохнула, подавившись собственной слюной, и у меня начался легкий приступ кашля. — Нет, — прохрипел я.

— Ты уверена? Я всегда могу пойти и сломать этому ублюдку нос, если это вызовет улыбку на твоем лице.

Тогда я рассмеялась, громко и от души. Это было шатко и совсем не привлекательно из-за моего заложенного носа, но я почувствовала освобождение. Несколько кирпичей, которые лежали у меня на сердце, отвалились.

Его голова повернулась в мою сторону, и он уставился на меня так, что я не совсем поняла, но это заставило меня почувствовать, что он что-то ищет. Я снова вытерла лицо руками, беспокоясь, что размазала сопли или еще что-нибудь ужасное. — Я возьму это на себя в другой раз.

Он не настаивал, казалось, понимая, что мне нужна тишина, чтобы собраться с мыслями. Я села прямо, вытянув ноги вниз по лестнице и борясь с иррациональным желанием положить голову ему на плечо.

— Джейми хочет присоединиться к футбольной команде. Очевидно, он уже давно этого хотел.

Гаррет откинул голову назад, нахмурив брови, услышав объяснение моих слез. — И это плохо?

— Я не знала. Он сказал, что каждый день играет с друзьями, а я даже не знала, что ему это нравится. Он не хотел говорить мне из-за денег. Он боялся, что мне придется искать другую работу. Как будто он думал, что не будет этого стоить.

Я судорожно вздохнула, стиснув руки на коленях и мысленно поклявшись, что больше не начну плакать. Черт возьми, я была взрослой.

Он согнул одну ногу, повернувшись, чтобы поставить ее на крыльцо и повернуться ко мне. — Сколько у тебя рабочих мест?

— Три.

— Ты просто… что делаешь? Меняешь их местами, чтобы они соответствовали полной занятости?

Я глухо рассмеялась. — Нет. Я работаю по одному и тому же графику каждую неделю, обычно от шестидесяти до шестидесяти пяти часов.

Он попятился назад, едва удержавшись от того, чтобы не удариться головой о перила. Его глаза были такими широкими, какими я их когда-либо видела. — Ты делаешь дохрена.

— Просто так сложилось.

— Каждую неделю?

— Каждую неделю.

Он уставился на меня так, словно у меня выросла не только третья голова, но и голова волшебного единорога. — Ты не получаешь никакой помощи от своего бывшего? — он подвигал челюстью, глядя на дорогу, — извини, это не мое дело.

Я проигнорировала намек на то, что Аарон был отцом Джейми. Большинство людей так и предполагали, а я была слишком эмоционально истощена, чтобы выложить всю свою заплесневелую историю.

— Все в порядке. Нет, я не получаю алиментов на ребенка или что-то в этом роде. Я пыталась в течение многих лет, но он берется за работу, за которую платят из-под полы, так что этого никогда не случалось.

Мне не нравилось думать о том, насколько проще могла бы быть наша жизнь, если бы донор спермы просто захотел помочь с ребенком, которого он помог произвести на свет.

Язык Гаррета скользнул по внутренней стороне его щеки, и по тому, как он смотрел на меня, я поняла, что он хотел спросить что-то еще, но промолчал. — Итак, твой сын пожертвовал чем-то, что ему нравится, пытаясь облегчить вам жизнь?

Мое лицо сморщилось, слезы снова потекли ручьем. Говорить об этом таким образом чертовски больно. Моя грудь наполнялась кровью из ножевой раны, которую Гаррет только что любезно нанес мне.

— Да, — всхлипнула я, — наверное, да.

— Ты, должно быть, чертовски хорошая мама, раз этот мальчик так сильно тебя любит.

— Нет, он просто удивительный ребенок сам по себе. — я шмыгнула носом, подтягивая ноги к груди, как младенец.

Он наклонился ко мне, и я замерла, но он всего лишь стряхнул комара с моего запястья. — Мои родители развелись, когда я был немного старше Джейми. Мой папа…он не был хорошим человеком. Моей маме потребовалось больше времени, чем следовало бы, чтобы обрести достаточную уверенность, чтобы уйти от него.

Он замолчал, достал из кармана пачку и достал сигарету. Я не могла говорить; я, черт возьми, не могла дышать. Я знала, как разворачивались эти истории, как это происходило не только со мной, но и с Джейми. И мое сердце болело за ребенка, которым был Гаррет, и за то, чему он, возможно, стал свидетелем.

— В любом случае, я хочу сказать, что могу гарантировать без тени сомнения, что я не стал бы и вполовину таким хорошим, как был, если бы мне пришлось жить со своим отцом. Ребенок может родиться счастливым, но именно любовь, которую он получает, учит его сердце быть нежным.

Он взглянул на меня, и легкий румянец окрасил его щеки, когда он увидел, что я откровенно пялюсь на него. В этом человеке было гораздо больше, чем я могла предположить после наших первых нескольких встреч. Я мельком увидела булочку с корицей, скрывающуюся под его сексуальной, стоической глазурью, и мне это понравилось.

Я улыбнулась и поддалась своему порыву, склонив голову ему на плечо. — Спасибо.

— Я ничего не делал, — сказал он грубым голосом, но не отстранился.

Наконец-то испытав чувство удовлетворения, я наблюдала, как его пальцы перекатывают сигарету взад-вперед. — Знаешь, не хочу быть мамой или что-то в этом роде, но тебе действительно не следует курить.

Он фыркнул, сжимая её в кулаке. — Я не зажигал ни одной почти две недели.

Я предположила, что это объяснило бы незажжённую сигарету прошлой ночью. — Помогает ли держание одной из них справиться с желанием?

Он пошевелился, и моя голова поднялась и опустилась от легкого движения его плеча. — Это дает мне повод посидеть снаружи.

Я кивнула в ответ, но не была уверена, что он имел в виду. Зачем кому-то нужен предлог, чтобы выйти на улицу? Если только то, чего этот кто-то на самом деле не хотел, не было предлогом посмотреть, нет ли его соседа снаружи. Я отогнала эту странную мысль. Эта идея была нелепой.

Мы сидели так, не чувствуя необходимости разговаривать, пока звук открывающейся входной двери не заставил меня вскочить. Это была всего лишь Лейла. Она вышла, резко остановившись, когда увидела нас на лестнице, и ее брови сошлись на линии роста волос.

Увидев, что Гаррет встал и протянул руку, я взяла ее, позволив ему поднять меня на ноги.

— Я лучше пойду внутрь. Вот… — я схватила край его толстовки, стянула ее через голову, прежде чем сложить пополам и протянуть ему. Оставшись на свежем воздухе в одном лишь тонком топе, я поежилась. — Спасибо, что одолжил мне её. Прости, что я размазала по ней свои слезы.

Он мгновение смотрел на нее, прежде чем протянуть руку и взять. Его взгляд опустился туда, где я беспечно пыталась спрятать свои торчащие соски, и его кулаки сжались вокруг ткани.

— Нет проблем. — слова прозвучали резко, как ругательство, и я нахмурилась. Почему он выглядел сердитым?

— Что ж, тогда спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Мэдисон.

Я смотрела, как он уходит, чувствуя за спиной требовательный зад Лейлы. Стряхнув с себя внезапную перемену в поведении Гаррета, я повернулась и увидела, что она пишет сообщение.

— В чем дело? — спросила я.

Она бросила на меня сердитый взгляд. — Я сказала Рику, что все-таки не смогу прийти. Я собираюсь купить немного вина. Заходи внутрь и сядь своей задницей на диван. Ты можешь налить чай.