Вся жизнь конспирация. История семьи нелегалов

ЖАННА

Мы пережили немало шумных антисоветских кампаний, связанных с конфликтными ситуациями в международной политике и различными происшествиями в разведывательной работе.

«Венгерские события», вспыхнувшие в конце октября 1956 года, нанесли большой урон международному авторитету нашей Родины. Антисоветская пропаганда поднялась до наивысшего уровня, накаляя эфир и ускоряя бег ротационных машин. На улицах собирали деньги в помощь беженцам из Венгрии.

Пережили и суэцкий кризис, когда Великобритания и Франция при участии Израиля в конце октября 1956 года прибегли к прямой военной интервенции против Египта. Суэцкий канал был поврежден, местами заминирован. Твердая позиция советского правительства, принявшего сторону Египта, намерение направить советских добровольцев в зону военных действий охладили агрессоров и привели к мирному разрешению кризиса. 24 апреля 1957 года, после завершения работ по очистке и разминированию, судоходное движение по каналу возобновилось. Однако через десять лет вспышка израильской агрессии 1967 года против Египта и некоторых других арабских стран вновь привела к прекращению движения судов по каналу.

Во время суэцкого кризиса в европейских странах да и во всем мире международная обстановка опять накалилась. Население страны начало запасаться продуктами, вследствие чего магазины на какое-то время опустели, случались задержки в доставке товаров. Мы не спешили с накоплением продуктов питания, не тратили время на очереди, а главное внимание сосредоточили на оперативной работе, так как в условиях кризисов развединформация, представленная вовремя, приобретает первостепенное значение.

Международное сообщество потрясло убийство в Далласе 22 ноября 1963 года президента США Джона Ф. Кеннеди, случившееся во время его поездки по стране. В средствах массовой информации сразу возникли различные инсинуации вплоть до якобы причастности «руки Москвы» к событиям в Далласе, так как обвиняемый Освальд до этого некоторое время находился в нашей стране, жил в Минске, работал на радиозаводе и был женат на гражданке СССР. Мы пережили эти моменты относительно спокойно, и на нашей оперативной работе данное трагическое событие практически не отразилось.

Происшествия в разведывательной деятельности, конечно, тоже сказывались на проводимых операциях. Под «происшествиями» я имею в виду печальные события, например, провал в США крупного советского разведчика полковника Абеля, арест нескольких сотрудников разведок стран Восточной Европы на Западе, объявление персонами нон грата ряда наших разведчиков, работавших в «легальных» резидентурах под прикрытием посольств и других организаций, а также радостные случаи, такие как знаменитый побег ценного советского агента Джорджа Блейка из английской тюрьмы, ставший сенсацией и принесший заслуженные лавры внешней разведке.

К сожалению, печальные события в то время преобладали. Средства массовой информации, смакуя детали проводившихся расследований и широко их комментируя, нагнетали атмосферу истерии. Пресловутое клише «рука Москвы» в сознании весьма широкой обывательской среды воспринималось уже не только как звонкая метафора, но принимало некие зримые, пугающие очертания. Кампания шпиономании нервировала западноевропейцев, давила на людей, тревожила и беспокоила.

Вот характерная картинка. В разгар пропагандистской шумихи в связи с арестом одного разведчика из восточноевропейской страны, придя на работу, я застала сослуживцев, живо обсуждавших это происшествие. Главный бухгалтер, высокий мужчина с мрачным одутловатым лицом, кивнув в мою сторону, хмуро бросил:

— Вот, хотя бы она… Откуда мы знаем, чем она занимается в свободное время?

Я задержалась, удивленно переводя взгляд с одного сослуживца на другого. Наконец, догадалась, о чем разговор, и мне как-то сразу стало не по себе. Но я старалась сохранить спокойствие.

Другой собеседник, у которого мать была иностранкой, с возмущением ответил:

— Что ты на нее киваешь? Чтобы заниматься шпионажем, не обязательно приезжать к нам из-за границы. Мы тоже не знаем, как ты проводишь свое свободное время.

— Вы совершенно правы, господин Левен, — спокойно заметила я и направилась к своему столу, стараясь подавить волнение.

Дальнейший ожесточенный спор мужчин (про меня, видимо, забыли) прекратился лишь с приходом начальника.

Но что примечательно (мы неоднократно в том убеждались): не всех в Западной Европе и не полностью убеждала работавшая на полные обороты пропагандистская машина, далеко не на всех действовала шпиономания. Приходилось слышать от простых граждан резкие высказывания по поводу трубадуров шумных кампаний: их называли «гангстерами от журналистики», «политическими мошенниками», «подпевалами американцев» и т. п.

Беспредельное культивирование шпиономании раздражало людей, получили распространение «шпионские» анекдоты, карикатуры и фельетоны в газетах и журналах, где преобладала самоирония. Даже когда пропагандистская тема являлась вроде бы «беспроигрышной», например, арест «шпиона» из-за «железного занавеса», она также не всегда достигала намеченных целей. Так, после суда над полковником Абелем нам в нескольких случаях приходилось слышать слова восхищения его выдержкой, мужеством, высоким интеллектом. Причем исходили эти слова отнюдь не от лиц, симпатизировавших нашей стране.

Припоминается, как во время одной бурной антикоммунистической кампании Центр отменил до особого распоряжения все встречи и тайниковые операции. Это указание поступило как раз накануне предполагавшейся передачи нам через тайник денег на оперативные расходы. Таким образом мы остались без финансовых средств. Надо было искать другой способ передачи валюты, что требовало тщательной проверки, согласования с Центром. На все это необходимо было время — и немалое. Шли дни, и мы сидели без денег. Центр, конечно, представлял наше сложное положение, но предпринять что-либо в данной ситуации просто не имел возможности.

Однако разведка есть разведка. Она должна идти своим чередом, непрерывно, не прекращаясь ни на минуту. Именно тогда, когда международная обстановка резко осложняется, разведчик должен быть особенно активен, целеустремлен и находчив. Понимая все это, мы по-прежнему продолжали вести оперативную работу, регулярно выплачивали из своего личного бюджета ежемесячное вознаграждение некоторым нашим помощникам, а также покрывали другие оперативные расходы. И только год спустя представилась возможность Центру организовать для нас передачу финансовых средств.

Но одно дело, когда политические кризисы или казусы в разведывательной деятельности не имеют прямого отношения к непосредственной работе нелегалов, и совсем другое — когда опасность возникает, хотя и опосредованная для нас, в результате проводимых операций.

Так, собственно, случилось, когда наша страна бросила вызов английской разведке, направив на британские острова с секретной миссией русского патриота Вано. В течение нескольких лет, несмотря на свой преклонный возраст, он успешно выполнял задания, находясь между Сциллой и Харибдой — между английской разведкой МИ-6 и контрразведкой МИ-5, пока последняя не расшифровала его.

Однако беда лишь косвенно коснулась нас благодаря стойкости Вано, его верности долгу и слову русского офицера, преданности России. Западная пресса немногим поживилась на этом деле и вскоре переключилась на более громкие шпионские скандальные истории. Но не будем опережать события.

В разведке, как, видимо, и в любой сфере человеческой деятельности, бывают операции, которые идут тяжело, с большой затратой душевных и физических сил и времени, чтобы создать подходящие условия, осуществить выход на интересующее нас ведомство или конкретного человека. Что-то срывается, приходится начинать сначала или искать обходные пути, прежде чем, наконец, в Центр не потечет бурный поток или мелкий ручеек секретной информации.

А случаются разработки, где все сразу идет как по нотам, события и обстоятельства как бы сами между собой стыкуются, одно следует за другим, нигде ничего не срывается, возникшие возможности подкрепляются адекватными действиями партнеров, открывая доступ к более широким разведывательным возможностям, и так стежок за стежком выстраивается вся комбинация. Последний случай как раз характерен для нашей работы с Вано.

Представьте себе ситуацию, когда в самом центре страны живет надежный русский человек, участник движения Сопротивления в годы войны, удостоенный британского ордена «За отвагу», поддерживавший переписку с Томасом Доннатом, бывшим заместителем начальника отдела «Сикрет ин-теллидженс сервис» по Западной Европе. И вот этот человек готов сотрудничать с нашей разведкой «во имя безопасности родного народа». Сам Томас Дон-нат к тому времени, как сообщил Центр, ушел на пенсию и работал на секретной военно-морской базе в Плимуте, что также представляло интерес для нашей разведки. Здесь до ареста располагал источниками информации наш разведчик Гордон Лонсдейл — Конон Трофимович Молодый.

Вано еще перед войной закончил курсы автомехаников, а в мирное время создал собственную авторемонтную мастерскую, которая разрослась в солидное предприятие, обслуживавшее нужды иностранных посольств в столице. Различные иномарки автомашин, поступавшие на профилактический, серьезный или косметический ремонт, требовали наличия запаса широкого ассортимента деталей, и Вано поддерживал переписку и личные контакты с представителями ведущих автомобильных концернов во Франции, Англии и ФРГ, имел возможность выезжать в эти страны. Да к тому же он, естественно, располагал обширными связями среди сотрудников посольств, обращавшихся к нему за помощью, в частности английского, которые регулярно присылали ему приглашения на приемы по случаю национальных праздников.

Видимо, на этой почве состоялось его знакомство с сотрудниками нашей легальной резидентуры, что позднее привело к известному письму-исповеди, последующей проверке и изучению объекта и, наконец, к решению о передаче его на связь нам. Действительно, как не использовать в интересах нелегальной разведки хорошо осведомленную, с многочисленными полезными связями колоритную личность, имеющую прекрасные разведывательные возможности.

Когда Центр дал «зеленый свет» на встречу с Вано и сообщил условия связи, ключевые слова пароля, мы стали прикидывать, как лучше и естественнее выйти на него. Тут я вспомнила, что моя хорошая знакомая на курсах усовершенствования иностранного языка Дороти Мэллоу, жена английского дипломата, неоднократно тепло отзывалась о фирме Вано и ее службе сервиса. Решили, что на первый контакт с директором фирмы пойду я, попрошу Дороти посодействовать косметическому ремонту нашей машины у Вано и по ходу обстановки найду момент, чтобы произнести слова пароля. Дороти Мэллоу живо откликнулась на мою просьбу, но предупредила, что договориться о ремонте будет не просто: «Это милый старик, но уж очень строгий, какой-то неприступный. Заказов у него невпроворот».

И вот мы с Дороти поднимаемся в конторку Вано, я слегка волнуюсь, но вида не подаю. За письменным столом сидит высокий статный мужчина, с открытым волевым русским лицом. Годы, кажется, не коснулись его, лишь только седина на голове да в коротких «юнкерских» усах выдает возраст. Одет просто, но безукоризненно: костюм, галстук и рубашка подобраны в тон, во всем облике ощущается порода. Встает навстречу, приветливая улыбка, блеск в глазах, приглашение присесть. Дороти щебечет насчет погоды, здоровья, детей, готовя почву для объяснения цели визита. Вано внимательно слушает, а я пока остаюсь «за кадром».

— Понимаете, какое дело, — начинает Дороти подходить к сути, — у моей приятельницы, — взгляд в мою сторону, — небольшая проблема с машиной, сущая безделица — не откажете помочь?

— Дороти, вы же знаете, — хмурится Вано, — это против наших правил: местных жителей мы не обслуживаем, только иностранцев.

— Понимаю, понимаю. Но только ваша фирма может сделать это качественно и элегантно. Ведь вы все можете, вы такой добрый, красивый и так нравитесь женщинам. Неужели вы откажете даме?

— Ну если за такую даму, — взгляд Вано в мою сторону, — просит краса Великобритании Дороти Мэллоу, как можно отказать? Что случилось с вашим автомобилем?

Так, пора и мне действовать. Вплетаю в разговор ключевые слова:

— Так получилось, в воскресенье выезжали с мужем в лес, на пикник. Прекрасно отдохнули. А на обратном пути неудачно разворачивались и на заднем крыле остался след.

Вано невозмутимо слушает, как врач обычно выслушивает больного, не проявляя эмоций. Думаю: уловил ли он смысл произнесенной фразы? Жду.

— После пикника всегда случаются маленькие или большие неприятности. Понятно, понятно… — отвечает он так, как условлено.

— У меня цвет автомашины голубой с отливом, я слышала, что только у вас имеется такой оттенок краски фирмы «Пежо».

— Не обязательно фирмы «Пежо», подходят некоторые красители и «Крайслера», и «БМВ», — Вано просматривает бумаги на столе. — Однако мы сейчас загружены до предела, так что свой автомобиль вы сможете получить обратно только через пять дней. Устраивает?

Итак, все необходимые слова произнесены, контакт состоялся.

— О да, — отвечаю с неподдельной радостью. — Премного вам благодарна. Вы очень любезный, воспитанный человек.

— Благодарите вашу подружку Дороти, — вторил мне Вано и затем: — Милая и дорогая Дороти, я оформлю этот заказ на ваше имя, не возражаете? Чтоб все было по нашим правилам. Договорились? Благодарю вас, дамы, за приятную беседу, но меня ждут неотложные дела.

— Спасибо, милый старикан, — Дороти послала воздушный поцелуй и уже на улице подытожила: — Я же тебе говорила, какой он строгий, но действительно очень любезный, милый, приятный человек.

Через пять дней, когда я появилась в конторке Вано, чтобы забрать автомашину, мы обговорили условия проведения его следующей встречи с Сепом, и он вышел проводить меня. На пути к машине одобрительно заметил:

— Аккуратно работаем.

— Как учили, — в тон ему ответила я.

— Хорошая школа, — улыбнулся Вано.

— А мои ключи?

— Они в машине.

— Ну, тогда до встречи.

— До свидания и до встречи, — ответил Вано и повернул обратно.

Открываю дверцу машины, ключи — в замке зажигания, а у ветрового стекла лежит букет алых роз. Вано! Оборачиваюсь — далеко видна его удаляющаяся высокая, статная фигура. Сразу видать — военная косточка. «Спасибо» — мысленно говорю ему и включаю зажигание.

СЕП

Действительно тяжелые времена наступали для нас, когда в поле зрения спецслужб попадали представители стран Восточной Европы. Словно по взмаху дирижерской палочки включались все средства массовой информации Запада и, не стесняясь в выражениях, захлебываясь от восторга, преподносили общественности далекие от реальности подробности. Печать, смакуя детали расследования, широко комментировала подобные случаи, помещая фотографии обнаруженной специальной техники и радиоаппаратуры. Каждый такой случай использовался для разжигания злобной пропаганды против нашей страны. Как разведчик, работающий за рубежом в условиях «холодной войны», я, естественно, не мог открыто защищать честь и достоинство Родины от очернительства в средствах массовой информации, от порочащих слухов, распространяемых среди населения, хотя внутри все кипело. Приходилось себя сдерживать, не вступать в полемику, но однажды не сдержался.

Помню такой эпизод. Как-то я оказался в сауне в обществе неизвестных мне мужчин. Один из них поднял тему о русских банях. Расписал прелести русской парилки и тут же добавил «клубнички», что, мол, в России женщины и мужчины до сих пор моются совместно.

— Хорошо бы попариться в баньке вместе с русской девочкой, — хихикая, продолжал он, — которая потерла бы мне спинку, а я бы…

Здесь я, сидевший на верхней полке, не выдержал, нагнулся и посмотрел на брехуна, критическим взором оценил его внешние достоинства и вмешался в разговор:

— Мне кажется, с вашими-то весьма скромными данными вы бы там только наш мужской пол скомпрометировали.

Надо было видеть гневный взгляд этого мужчины, брошенный в мою сторону под гомерический хохот присутствовавших.

Но в основном, повторяю, приходилось себя сдерживать и не вступать в полемику. Да и мысли мои в последнее время были заняты подготовкой выезда Вано в Англию. Говорят: не учи ученого, ибо учить ученого — только портить. Но в данном случае он сам снял возможную неловкость, заявив, что я для него представитель Москвы и он готов выслушивать мои советы и полностью подчиняться моим указаниям.

Вместе разработали «легенду» появления Вано в Лондоне. Предприятие его настолько солидное и пользуется доброй репутацией, что, мол, возникла идея создания международной организации по ремонту и обслуживанию автотранспорта и бытовой техники для иностранных посольств, то есть распространить свое влияние для начала на подобные службы сервиса в Англии, Франции, ФРГ, а если дело пойдет, то и на Австрию, Швейцарию и Скандинавские страны.

Столь смелый проект захватил воображение Вано, но он не раз сокрушался: «Ну где же вы были лет десять назад, когда я был помоложе? Почему эта идея не пришла мне в голову раньше? Я бы действительно провернул такое дело в интересах нашей службы. Ничего, вы найдете кого-нибудь помоложе, и он доведет проект до конца. Мне, главное, проложить первую борозду».

С нашей подачи Вано стал рассказывать окружению о своих деловых планах, беседовал со знакомыми дипломатами в посольствах, написал соответствующие письма своим контрагентам в Англии, Франции и ФРГ, то есть исподволь готовил почву. Я отрабатывал с ним условия радиосвязи, освежил его знания морзянки, навыки одностороннего приема, наметил адреса для почтовых сообщений, познакомил с приемами работы службы наблюдения.

Тем временем идея Вано получила позитивный отклик контрагентов, в том числе в Англии, что нам было крайне важно. Доложили в Центр о готовности Вано к выполнению задания, и, получив добро, в марте 1963 года он улетел в Лондон.

У меня остались приятные воспоминания от общения с этим обаятельным и серьезным человеком, «последним из могикан» дореволюционной русской разведывательной службы. Оказывается, возможен широкий спектр привлекательных черт в одном человеке. Лично мы больше не встречались, но результативность его работы я постоянно ощущал до последнего рокового дня, когда сотрудники контрразведки МИ-5 ворвались рано утром к нему в дом, застав Вано за приемом кодированного сообщения. Четыре года этот человек нес нелегкую и опасную службу.

Я задержу ваше внимание только на двух примерах из серии информационных материалов, поступивших от Вано, причем не технического плана, как, например, о защитном покрытии подводных лодок, размещенных на западе Англии и в Шотландии, или о системе гидроакустических постов на морском дне у побережья Норвегии, которая ведет слежение за передвижением советских подводных лодок. Нет, я коснусь политической информации, документальных данных, которые проливали свет на долгосрочные цели политики Великобритании и способы ее реализации по отношению к СССР и его союзникам по Варшавскому Договору.

В частности, был получен полный многостраничный текст секретного документа английской разведки — «Операция «Лиотэ». На заре века маршал Лиотэ — командующий французскими колониальными войсками в Марокко и Алжире — направлялся со свитой во дворец. Стоял полдень, нещадно палило африканское солнце. Изнывавший от жары маршал распорядился по обе стороны дороги посадить деревья, которые давали бы тень. «Деревья вырастут ведь только через 50 лет», — заметил один из приближенных. «Именно поэтому, — прервал командующий, — работу начните сегодня же». Тут я не кичусь своими познаниями в истории, данный эпизод приведен в преамбуле к документу. То есть заложенные МИ-6 в операции «Лиотэ» мероприятия, взятые в отдельности, вроде бы малозаметны и несущественны. Но в сумме они должны принести разрушительные плоды через 20–50 лет. А развалить предполагалось пакт восточноевропейских государств и, по возможности, дезинтегрировать Советский Союз.

Британская разведка, пожалуй, первой из спецслужб Запада пришла к выводу, что прочность режима каждой в отдельности страны и всего социалистического лагеря в целом держится на общности идеологии, на руководящей роли коммунистических и рабочих партий и на братстве и взаимодействии этих сил. Следовательно, если лишить общества цельной идеологии, заменив красивым суррогатом, если скомпрометировать стоящие у власти коммунистические или рабочие партии, чтобы они добровольно или вынужденно отказались от руководящей роли, и если перессорить между собой эти партии, чтоб не стало единства, то весь монолит рассыплется. Заметьте, что эти калькуляции, эти прогнозы были составлены в 1953 году! Над тем, какие силы заполнят образовавшийся вакуум власти, англичане не задумывались.

«“Лиотэ” — говорится в документе, — это непрерывно действующая операция, главной задачей которой является выявление и использование трудностей и уязвимых мест… внутри стран советскою блока. Входе операции должны использоваться все возможности, которыми располагает английское правительство, для сбора разведывательных данных и организации мероприятий. Планирование и организация операции поручены специальной группе, возглавляемой представителем министерства иностранных дел, которая создана на основе решения комитета кабинета министров по вопросам коммунистической деятельности за границей, принятого 29 июля 1953 года. Организация работы по сбору и анализу разведывательных данных и их дальнейшему использованию в свете поставленных задач возлагается на “Интеллидженс сервис”».

Эта «непрерывно действующая операция» состояла из трех постоянно повторяющихся циклов: «всасывания», то есть получения данных, «дистилляции» — обработки и искажения добытых материалов до «высшей степени ядовитости», и «излияния» — доведения до нужных адресатов. Прежде всего ценилась информация, которая могла бы служить подрыву престижа правящих партий, парализации деятельности правоохранительных органов, армии и органов государственной безопасности.

И еще одна цитата из проекта «Лиотэ»: «Даже самая незначительная информация, не представляющая при отдельном рассмотрении какого-либо интереса, может, как камешек мозаики, внести значительный вклад в воссоздание общей картины». Далее говорится, что в ход идут слухи и сплетни, искажение исторической правды, сосредоточение внимания только на негативных этапах истории государств восточного блока, постоянное смакование этого негатива. Все это позволит избавить жителей Восточной Европы от патриотических настроений, возбудить недовольство одной группы населения против другой, если возможно, натравливать большинство против меньшинства, поддержать тех, кто находится в оппозиции к законным органам власти, помочь оппозиционерам стать у государственного руля, пока полностью не расстроится способность управлять страной…

Видимо, позднее к плану присовокупили приложение к секретному документу 2279/НВ от 17 февраля 1959 года, в котором конкретизированы основные оперативные цели в отношении государств советского блока. Одна из главных — создать в этом блоке внутреннюю оппозицию против СССР по той же схеме: «всасывание» — «дистилляция» — «излияние», поддержка инакомыслия, затем постинакомыслия и так, видимо, до исчезновения способности мыслить вообще. Читал я этот документ со смешанным чувством недоумения, гнева и возмущения. Неужели подобные идеи рассматриваются на правительственном уровне?

Другой документ — «Меморандум № 5736/G», подготовленный сотрудником МИД Великобритании Фицроем Маклиным, был датирован 28 октября 1939 года, и я вначале удивился: зачем Вано прислал архивный материал? Но когда вчитался в документ, то понял, почему на первой странице кто-то от руки сделал пометки: «№ 5736/G закрыт для публики до 2015 года». Меморандум тоже из числа «долгоиграющих», как и операция «Лиотэ», и содержит долговременную программу действий британского правительства, направленную на дестабилизацию положения в ряде советских республик, расположенных у границ бывших британских владений.

«В Советской Средней Азии и Закавказье», — писал Фицрой Маклин, — следует использовать религиозные чувства, по-прежнему существующие у населения, а также националистические и антирусские чувства, которые могли возникнуть, и ту ожесточенную ненависть, которую должен вызывать к себе нынешний режим во многих слоях населения».

И далее: «Программа, сочетающая в себе такие требования, как независимость от Москвы, либеральная система управления, свобода предпринимательства, собственность на землю для крестьян, свобода вероисповедания, политическая амнистия и в первую очередь возможность обратить ненависть против угнетателей, обязательно будет пользоваться определенной поддержкой населения при условии, что ее шансы на успех будут достаточно убедительными».

Характерно, что Фицрой Маклин служил вторым секретарем посольства Великобритании в Москве в 1938–1939 годах, прежде чем был переведен в министерство иностранных дел, где и составил документ № 5736/G. Уволился он с дипломатической службы в 1941 году, добровольцем пошел в армию и в том же году стал членом палаты общин от консервативной партии. Позднее служил в первом особом военно-воздушном подразделении. В 1943 году был сброшен на парашюте на территорию Югославии, находившуюся под контролем Иосипа Броз Тито, где возглавил представительство английской военной миссии. Занимал пост государственного министра в послевоенных правительствах Идена и Макмиллана.

В меморандуме для достижения поставленных целей рекомендуется использовать жителей пограничных районов Афганистана и Ирана, которых практически невозможно отличить от соплеменников, проживающих на советской стороне границы, и которые могли бы «установить контакты с недовольными в Советском Союзе и вызвать волнения на возможно большей территории».

Далее, рассуждая, как Великобритания может противодействовать потенциальной «советской агрессии», английский дипломат высказывает более трезвые оценки: «До тех пор пока ситуация на Ближнем Востоке остается стабильной, а нынешние границы сохраняются в неприкосновенности, подрывные действия против советского правления в Средней Азии и на Кавказе будут нежелательны и почти наверняка непрактичны… Из этого, однако, не вытекает, что ситуация не может в свое время измениться».

В меморандуме утверждается, что повсюду в этом регионе «власть мусульманской религии настолько сильна, что уничтожить ее можно только постепенно», а не проводимой кампанией по искоренению религии. Упомянув о репрессиях и терроре ОГПУ, замечает: «Летом и осенью 1937 года Председатели Президиумов Верховных Советов среднеазиатских республик были устранены по фантастическим обвинениям в «буржуазном национализме», который представляет собой крайнюю форму сепаратизма, и почти во всех случаях их судьбу разделило большинство членов совнаркомов и партийных секретарей», а в этих условиях «препятствия чисто практического характера тому, чтобы нарушить стабильность Советского Союза, представляются настолько значительными, что они почти непреодолимы». Поэтому, считал Маклин, надо готовиться к лучшим временам, которые, мол, придут.

На чем базируется такая уверенность? Во-первых: «Не следует, однако, исключать возможность того, что мусульмане Средней Азии, Закавказья, а также армяне по-прежнему поддерживают тайные связи со своими братьями по религии за пределами Советского Союза»; во-вторых: «Считается, что еще 10 лет назад таджики в Советском Туркестане имели контакты со своими соплеменниками под руководством Ага Хана на территории Афганистана, а католикос армянской церкви до своей смерти два года назад из своей резиденции в Эчмиадзине руководил армянской церковью всего мира». Надо использовать эти тайные связи, но для этого нужны базы для проведения операций. Отвергнув в качестве возможной базы Афганистан, Турцию и Иран, Маклин называет китайскую провинцию Синьцзян «самой многообещающей из всех потенциальных баз», но и этот вариант отвергается из-за практической невозможности доставки агентов в саму провинцию».

Однако готовиться к лучшим временам надо, поэтому он рекомендует создать структуру, цель которой состояла бы в организации волнений на советских территориях Средней Азии и Закавказья: «Среди лиц, ответственных за осуществление этой операции, должны быть специалисты не только по Персии и Афганистану, но и военные, и государственные служащие, непосредственно знакомые с Советским Союзом… Безусловно, следует активно использовать услуги мусульман Индии, имеющих широкие связи с мусульманским миром, например Ага Хана. Предлагается также использовать английских предпринимателей, проживающих в Иране».

Да, по всему сдается, что этот меморандум весьма взрывоопасного свойства, раз его засекретили аж до 2015 года. Оба документа ушли в Центр, и, мне думается, их с немалым интересом изучили наши аналитические службы.

Сейчас я думаю о том, что эти два документа в свое время, к сожалению, не были оценены по достоинству политическим руководством Советского Союза, которому они, несомненно, докладывались. Ведь то, что случилось во второй половине 80-х годов — развал СССР и возглавлявшегося им блока государств, и то, что происходит сейчас, — превращение России во второстепенное государство, дальнейшее усиление Соединенных Штатов, ставших единственной в мире супердержавой, и установление мирового порядка по американскому образцу, — было главной целью подрывных операций, разработанных много лет назад в штаб-квартирах разведок Вашингтона и Лондона.

Конечно, мы не настолько наивны, чтобы считать деятельность спецслужб США и Великобритании единственной и главной причиной гибели советского блока и распада СССР. В том, что случилось, в первую очередь виноват сам коммунистический режим, сами кремлевские руководители, которые потеряли доверие общества из-за антинародной политики, длительное время проводившейся ими.

Но было бы неправильным совершенно сбрасывать со счетов подрывные операции западных спецслужб, прежде всего ЦРУ и СИС, по расшатыванию устоев Советского Союза и союзных с ним государств, которые проводились настойчиво и целеустремленно в течение длительного времени. План «Лиотэ» и другие ему подобные проекты, несомненно, способствовали поражению Москвы в сорокалетней «холодной войне», в результате чего с политической карты мира исчез коммунистический гигант и его союзники.

Можно только сожалеть, что усилия наших агентов, с риском для жизни добывавших такие важные документы, пропали даром.

Что касается Вано, то он умел находить «жемчужины» в потоке сведений, отсеивал информационный щебень. Он подобрал ключи даже к государственному архиву в местечке Кью. Диапазон его интересов был весьма широк. Временами казалось, что он спешит, чтобы многое успеть сделать, чтобы выложиться, пока позволяют годы, здоровье и, конечно, благоприятные обстоятельства. Так продолжалось до середины февраля 1967 года, пока агенты МИ-5 не появились на пороге его дома.

Пресса сразу же, конечно, подняла шум, началась очередная кампания шпиономании, но как-то быстро выдохлась. Из газет мы узнали, что на допросах, когда следователи касались выполняемых разведывательных заданий и старались узнать, кто его направил в Англию и кто снабжал информацией, Вано неизменно отвечал: «Это, господа, некорректный вопрос».

СЕП И ЖАННА

Сообщение об аресте Вано болью отозвалось в сердце, словно речь шла о тяжелой болезни самого близкого родственника. Мы следили по западной прессе за перипетиями этого дела, и — думаем, с нами согласятся — приятно было читать даже в злобной статье такие признания: «Удовлетворение от того, что квалифицированный и профессиональный агент, действовавший под отличным прикрытием и имевший почти неограниченные возможности для того, чтобы причинить ущерб безопасности страны, оказался за решеткой, было омрачено тем, что подлинные его хозяева так и остались неизвестными следствию».

И далее: «Несмотря на то что МИ-5 на протяжении полутора лет вела за ним слежку, разведывательная служба до сих пор не знает содержания шифровок, адресованных, видимо, в Москву, и масштабов ущерба, причиненного им безопасности Великобритании. Контрразведка не смогла схватить его при выполнении актов шпионажа во время поездок по стране и раскрыть шифр, которым он пользовался для передачи и получения важнейшей информации. Русский шпион унес тайну своей, видимо обильной, шпионской деятельности в тюремную камеру после того, как вчера в суде «Олд Бейли»[8] он был признан виновным».

Другие источники, в частности наша «легальная» резидентура в Лондоне, сообщили, что если бы сотрудники службы безопасности не застали Вано при приеме кодированного текста, когда ворвались в его квартиру, то он вообще мог и не предстать перед судом, настолько тонко вел работу. Единственно, что еще обнаружила МИ-5 во время обыска в квартире, так это список четырех мест, пригодных для проведения тайниковых операций, составленный, видимо, Вано. Одним из таких мест оказался бар в Плимуте, получивший кодовое наименование «Грета».

В ходе судебного процесса в «Олд Бейли» инспектор специальной службы Уилмор Хамели заявил: «Этот человек русского происхождения находился под наблюдением от года до полутора лет, и мы пришли к выводу, что он занимается не только бизнесом». В виду отсутствия серьезных улик контрразведка смогла предъявить Вано только обвинение в совершении действий, «представляющих собой подготовку к нарушению закона о государственной тайне», и не инкриминировала саму передачу и сбор материалов, которые могли бы нанести ущерб безопасности Великобритании. Срок тюремного заключения был определен в 18 лет. Местонахождение Вано после суда тщательно скрывалось.

Что еще установила контрразведка? Довольно мало. То, что Вано по делам бизнеса выезжал во Францию и ФРГ и в 1965 году побывал в Москве и Киеве, выступая в качестве переводчика делегации лондонских организаций, ведущих борьбу за права советских евреев. Это выглядело вполне логично, так как по прибытии в Англию он занял солидное положение в одной из таких наиболее активно действовавших организаций — в объединении «Совесть».

Здесь мы должны подтвердить, что Вано в составе делегации действительно приезжал в Москву, и эта поездка явилась волнующим возвращением на родную землю после почти полувекового пребывания на чужбине. Добавим также, что он съездил в Ленинград — хотел увидеть город, где прошла его молодость, и в Краснодар — там обошел места былых сражений времен гражданской войны.

Оперативный сотрудник в Москве, встретивший Вано, сразу узнал его по красочному описанию, сделанному Жанной: высокий, кряжистый российский мужик. Слово «старик» как-то не вязалось с его внешним видом. В облике — достоинство, благожелательность. На первой встрече Вано минут десять не мог произнести ни слова, настолько сильное волнение охватило его. Он только тряс сотруднику руку, влажными глазами смотрел на него, пока, наконец, не выдохнул:

— Премного благодарен, что поверили в меня.

А потом, когда чуть успокоился, тихо сказал:

— Не обращайте внимания, это сейчас пройдет. Минутная слабость. Я безмерно счастлив снова побывать в России. — Глубоко вздохнул и перешел на деловой тон: — Давайте работать. Хочу многое успеть.

Поработать предстояло немало. Позиции Вано в Англии были прочными, и предполагалось передать ему на связь еще одного источника в Плимуте, приобретенного в свое время Гордоном Лонсдейлом. К тому же руководство решило снабдить Вано портативной радиоаппаратурой, чтобы передавать в Москву срочную и наиболее важную информацию, обучить его пользоваться ею и шифровальному делу.

Отправляясь в Англию, Вано сказал на прощанье, что сил у него еще много, обстановку в Англии постоянно изучает, заводит новые полезные связи, приглядывается к некоторым возможным источникам информации. Он заверил: «Словом, сиднем не сижу. Обрел, как говорится, второе дыхание. Есть еще порох в пороховницах. Есть огромное желание быть полезным своему народу. Это неправду говорят, что, мол, старый конь глубоко не пашет. При поддержке России и ради нее я еще поборюсь. Ну а если что случится непоправимое, буду держаться до конца».

Порядочность и заботливость в отношениях с источниками информации, с добровольными помощниками и рядовыми бойцами незримого фронта — это, пожалуй, неизменное кредо нашей внешней разведки. Когда человека посылают на трудное задание, откровенно предупреждают и о грозящих опасностях.

И вот арест Вано, суд и тюремная камера.

На чужой земле, вдали от Родины и от своих. Да, Москва помнила о нем и неустанно предпринимала меры, чтобы вызволить его из неволи. Прежде всего пытались выяснить место содержания Вано, которое англичане держали в строгой тайне. Подключили несколько источников, но приходилось вести поиск чрезвычайно осторожно, чтобы не привлечь внимание контрразведки. Время шло. А пробиться сквозь завесу секретности никак не удавалось. Наконец от одного из источников поступила весть: на следующий день после состоявшегося процесса в суде «Олд Бейли» сердце Вано не выдержало пережитых волнений. Он скончался в тюремной камере. К сожалению, место захоронения неизвестно.

Как бывалые «морские волки» находят свой последний приют в морской пучине, так порой и безвестные разведчики-нелегалы за рубежом обретают погребение в море неизвестности: ни венка возложить, ни букета цветов. Памятником остаются разведывательные операции и добытая с риском для жизни секретная информация.

Центру стало известно, что даже после осуждения Вано МИ-5 не прекратила вести расследование масштабов его работы и поиск людей, которые снабжали разведчика секретной информацией. География следственных мероприятий, проводившихся ранее в пространстве между Лондоном и Плимутом, расширилась и была перенесена во Францию, Бельгию и ФРГ. Но английская контрразведка так ничего и не узнала.