Вся жизнь конспирация. История семьи нелегалов

СЕП И ЖАННА

В судьбе каждого человека наступает момент, когда становится возможным заявить: главная жизненная цель достигнута. Для ученого это может быть крупное открытие, для писателя — широкое признание его литературного таланта, для артиста — триумф на сцене или в кино. Одни становятся популярными, даже знаменитыми, другие, а их подавляющее большинство, ждут своего признания, оставаясь малоизвестными. Знают их лишь родные, близкие друзья, кое-кто из окружения по работе. А что считать вершиной деятельности разведчика? Например, Дмитрия Быстролетова, Рихарда Зорге, Николая Кузнецова, Рудольфа Абеля и Конона Молодого? Добытую ценнейшую информацию, выполнение важного задания, мужественное поведение в застенках противника? В чем заключается их конкретный подвиг? Непростые вопросы.

Сейчас, с дистанции прожитых лет, скрупулезно осмысливаешь пережитое, анализируешь собственную судьбу разведчика-профессионала и, конечно, ставишь перед собой эти же беспокойные вопросы. По нашей оценке, мы в меру сил скромно выполняли порученное дело. И на это ушла вся жизнь… Где-то в других странах также внешне неприметно трудились и трудятся другие наши коллеги, разведчики-нелегалы. Для них разведка — главное содержание и смысл всей жизни.

С того времени, когда мы работали за рубежом, многое изменилось в мире и в нашей стране. Раскрепощается общественная мысль, сознание людей. Идет переоценка исторических событий, явлений и фактов. Признан авторитет общечеловеческих гуманистических ценностей. Мы стали больше знать о нашем прошлом, как о давнем, так и вчерашнем.

В этой новой обстановке, естественно, проявился повышенный интерес к деятельности органов государственной безопасности, внешней разведке и ее роли в поддержании мирного международного климата, о чем прежде люди знали крайне недостаточно. По жизненной логике, серьезный общественный интерес подлежит безусловному удовлетворению. Поэтому, видимо, естественно, что на эти темы появились многочисленные публикации, которые очень различны по подходу и позициям авторов. От серьезных, профессиональных, убедительных публикаций до материалов очень легковесных, дилетантских, подчас неприязненных и очернительских.

Не считаем уместным затевать дискуссию с отдельными авторами, поправлять их малокомпетентные суждения, оценки и выводы. Скажем лишь, что ничего нового отечественные недоброжелатели не придумали. Все это уже было и продолжает сохраняться за рубежом. Там мы вдоволь наслушались и начитались всякого рода небылиц и тенденциозных статеек, сногсшибательных сенсаций о «злодействах советских шпионов» и прочих «кознях» Москвы. Может быть, наша книга поможет таким авторам серьезнее и ответственнее подходить к теме, реальнее представить механизм взаимодействия разведки с внешнеполитическими органами и возможную роль разведчика в условиях обострения международной обстановки.

…Однажды, как рассказал знакомый журналист, двое молодых парней выразили удивление по поводу нашего возвращения домой. По их мнению, нам было бы лучше остаться там, где мы имели хорошие условия жизни: свой собственный дом, машину, престижную работу, добились прочного положения в обществе. Это суждение молодых людей нас глубоко оскорбило. Ответ напрашивается сам собой: здесь наша земля, здесь могилы наших родителей, здесь наш дом, где мы родились, учились и выросли, здесь наши соотечественники. Кроме того, мы оба русские и Русь — наше Отечество, а это главное в жизни каждого любящего свою Родину человека, не страдающего комплексом космополитизма. Родина всегда одна! Тургенев был прав: «Без каждого из нас Родина может прожить, но любой из нас без Родины прожить не может».

ЖАННА

Так уж сложилось, что разведывательная работа стала в основном мужской профессией. Это, с одной стороны, пожалуй, справедливо. Раз они, мужчины, — «сильный пол», то пусть и рискуют больше и сами несут тяготы и невзгоды, связанные с этим занятием.

Если обратиться к прошлому, то обнаружится, что история сохранила имена в основном лишь мужчин, которые тем или иным образом приобрели известность на поприще разведки. Правда, в их ряду называют и немногих женщин, например голландку Маргарет Целле, более известную как Мата Хари. Но она, по утверждению некоторых авторов, не совершила и малой доли того, что ей приписывалось. Фактом, однако, является то, что женщин нередко привлекают к разведывательной работе и таким опытом наша разведывательная служба располагает.

Заявить, что в разведку я пошла по зову сердиа, очень стремилась попасть на эту службу, не могу, ибо в юности не имела о ней ни малейшего понятия. Все мои девичьи мечтания были связаны с получением хорошего образования, и я отважилась с этой целью приехать из провинции в Москву, к родственникам. Из всех школьных предметов больше всего любила химию, математику и преуспевала в них. После окончания десятилетки стала работать в Наркомфине СССР. И тут последовал неожиданный перевод в органы госбезопасности. Началась совершенно новая для меня сфера деятельности.

Я стала постепенно познавать суть, вникала в детали, приступила к изучению иностранных языков. Перенесенные в годы войны трудности послужили выработке определенных волевых качеств, становлению характера, а главное — формированию убежденности в том, что и мой скромный труд даже в должности секретаря отдела контрразведывательного управления МГБ тоже нужен. На практике убедилась, что в интересах выполнения оперативной задачи я научилась преодолевать еще сохранившуюся робость, скованность, окрепла уверенность в собственных силах. Вероятно, накопленный к тому времени жизненный опыт и предопределил мое решение согласиться с предложением о переходе из контрразведки во внешнюю разведслужбу, причем в подразделение, которое занималось разведкой с нелегальных позиций. При этом я уже была способна осознать, что данная работа будет связана с риском, физическими и психологическими перегрузками, что жизнь будет полна тревог и напряженной деятельности.

Меня часто спрашивают, правильно ли вообще, что женщин привлекают к делам разведки, а еще прямолинейнее — зачем они нужны разведке? У меня, наверное, есть некоторые основания судить о месте и роли современной женщины в разведывательной службе. Работая над этими воспоминаниями, я постоянно думала о моих будущих читательницах. Испытывала немалое волнение в ожидании того, что скажут они о нашей книге. Кто-то, видимо, согласится со мной, поймет порыв молодости, связавший меня пожизненно со службой в разведке. Другие, возможно, не одобрят этот выбор или вообще останутся равнодушными. Кто-нибудь меня пожалеет… Все это вполне понятно: сколько людей, столько и мнений. Мои суждения на тему «женщина и разведка», естественно, ограничены собственным опытом, личным оперативным кругозором; уверенно могу говорить лишь о работе, аналогичной нашему случаю, когда муж и жена совместно находятся, по профессиональной терминологии, на «особом положении». Конечно, это не вся разведка. И вот после такого вступления осмелюсь заявить и даже утверждать, что женщине в разведке принадлежит заметная роль. Еще раз хочу подчеркнуть, что выражаю здесь только свое личное мнение, не исключаю, что могут существовать и иные точки зрения.

Полагаю, что задача, которую мы выполняли за рубежом, могла быть поставлена только перед супружеской парой. С трудом представляю себе, как разведчик-одиночка, мужчина, мог бы создать условия для обеспечения регулярной связи с Центром на протяжении длительного периода. Работа вдвоем гарантирует большую безопасность при проведении разведывательных операций. Здесь точно по пословице: «Один ум — хорошо, а два — лучше». Десятки и десятки раз у нас с мужем возникали ситуации, когда по одному и тому же вопросу могли быть приняты различные решения. В поисках оптимального варианта нередко возникали дискуссии, даже споры. В конечном итоге всегда приходили к согласию и принимали, видимо, наиболее верные решения. Во всяком случае, за все время мы не допустили серьезных оплошностей.

Муж и жена — это уже коллектив. Поэтому есть возможность распределить обязанности в зависимости от того, кому какое дело «сподручнее», помогать друг другу. Так, работа с тайнописью требует длительной сосредоточенности, внимания, большой аккуратности. У меня она получалась лучше, чем у мужа. На мне лежала техническая подготовка информации и оперативных сведений в Центр. Я взяла на себя большую часть обязанностей по подбору тайников, проведению операций по закладке и изъятию материалов. Очень важно постоянно чувствовать локоть надежного, близкого друга. Возрастает уверенность в действиях, всегда есть возможность откровенно высказать свои мысли, поделиться сомнениями, переживаниями, будучи убежденной, что встретишь полное понимание. Отсутствие этого ложится тяжелым бременем на психику каждого разведчика, работающего в одиночку.

Во многих случаях я подстраховывала Сепа на пути следования по маршрутам. Мы вместе проверялись, нет ли за нами слежки. Вдвоем это делать удобнее. После встреч, как правило, полученные материалы на всякий случай переносила я, когда мы возвращались домой. Здесь невольно приходит в голову мысль, что если бы у Конона Молодого была подобная поддержка, то он наверняка сумел бы своевременно выявить наружное наблюдение британской контрразведки.

Как уже упоминалось, с рядом знакомых мы поддерживали довольно тесные дружественные отношения. Каждый из них рассматривался и изучался нами как бы с двух позиций, в разных ракурсах. При этом что-то чисто женское было недоступно мужу, и наоборот. Получавшаяся сумма знаний помогала практически безошибочно определять, с кем мы имеем дело. Такой подход очень помог при общении с семьей Мориса Добривое, особенно в то время, когда нас активно изучали спецслужбы.

Мне думается, что в принципе контрразведывательные органы гораздо пристальнее, с большей подозрительностью относятся к мужчинам, чем к женщинам. Это мы ощутили на себе, когда в течение ряда лет находились «под колпаком». Может быть, это и не совсем так, но мы, тем не менее, ориентировались на эту посылку при выполнении некоторых заданий.

При характерной на Западе корректности во взаимоотношениях к женщине все же проявляется большее внимание, часто искусственное, но все равно благосклонное. Особенно, конечно, со стороны мужчин. Когда нам нужно было навести какие-либо справки в государственных учреждениях, чаще туда обращалась я. Как уже подмечено, женщине и растолкуют поподробнее, и ответ дадут пообстоятельнее.

В связи с этим вновь вспоминается случай, когда было необходимо установить местопроживание одного человека, интересовавшего Центр. Приехав в нужный город, я без особого труда нашла городскую префектуру, при которой имелся адресный стол. Заполнила формуляр с указанием данных на разыскиваемое лицо и оплатила стоимость по тарифу. Пожилой служащий без лишних слов, даже не посмотрев на меня, взял формуляр и удалился. Немногочисленные посетители держались обособленно, занятые своими делами.

Первичные поиски результатов не дали, проживающим там, где предполагалось, этот человек не значился. Это меня удивило, и я настойчиво, даже настырно, просила проверить еще раз, дав понять, что для меня это очень важно.

— Вы что, сомневаетесь в правильности ответа? — недоуменно взглянул на меня клерк.

— Как вам сказать… Посмотрите, пожалуйста, еще раз. Мне очень нужно найти его.

— Скрылся? Не хочет алименты платить? — сокрушенно качая седой головой, участливо спросил служащий.

В первый момент я внутренне возмутилась: «Кто скрылся? Какие еще алименты?», но быстро сообразила и молча, в знак согласия, кивнула головой. Такой сентиментальный аргумент подействовал, и чиновник удалился.

В ожидании ответа я села в сторонку к столику и стала просматривать лежащие там журналы. Меня тревожил отрицательный ответ, а также вопрос, правильно ли я поступила, решив вторично произвести проверку. Этим я обратила на себя внимание служащего. Выполняя какое-либо задание, мы старались оставаться незаметными, растворяться в общей массе. Длительное отсутствие служащего меня обеспокоило. «А вдруг на карточке стоит специальная пометка, предписывающая уведомлять полицию в случае проявления к этому лицу интереса?» — подумала я и бросила тревожный взгляд на входную дверь.

Но вот появился клерк, добродушно улыбаясь:

— Вам повезло. Надеюсь, такой ответ вас устроит и поможет вам в дальнейших поисках.

В моих руках оказался адрес, а на прощание чиновник доброжелательно пожелал мне успеха. Действительно, оказалось, что интересующее Центр лицо выехало в другой город, название которого было указано на формуляре, что впоследствии и помогло нам его установить.

Пусть это не покажется странным, но серьезной нашей заботой за рубежом было планирование, то есть распределение времени на дела разведки и на все остальные занятия. В этом вопросе наше семейное положение также позволяло изобретательно выходить из цейтнота. Время радиосвязи с Москвой строго фиксировалось в расписании, поэтому в обусловленные часы нам следовало быть свободными от всяких посторонних обязательств перед деловыми партнерами и от случайных гостей в нашем доме. Если на эти дни поступали какие-либо приглашения в гости, мы ссылались на якобы уже данное согласие быть в другом месте или говорили, что подойдем, но, вероятно, с опозданием или же придем, но ненадолго. Иногда приводили самую банальную причину — от женской мигрени до зубной боли.

Сложнее обстояло дело, когда из Центра поступали по радио срочные задания: провести встречу или обработать тайник с указанием точной даты исполнения. Чаще всего поступали указания с пометкой «завтра» или «послезавтра». В таких случаях приходилось ловчить, чтобы обеспечить себе полную свободу действий. Случались накладки, были срывы оговоренных заранее совместных с друзьями посещений театра, ресторана или проведения уик-энда. Занятость другими делами у нас никогда не служила причиной невыполнения в срок заданий Центра.

Некоторых читателей, вероятно, удивит, как мы, атеисты, могли позволить себе соблюдать религиозные ритуалы? Ответ однозначный. Наше поведение и образ жизни не должны были отличаться от манер и привычек местных жителей. Являясь по документам католиками, мы вскоре после оформления прописки получили письменное уведомление от настоятеля католического прихода по месту жительства, к которому были приписаны, пригласившего нас на мессу.

Наш адрес и религиозную принадлежность настоятель, видимо, получил из бюро прописки. Чтобы не быть «белыми воронами», естественно, посещали церковь в воскресные и праздничные дни. Обзавелись молитвенником, четками, выучили наизусть основные молитвы — «Отче наш», «Святая Дева Мария», несколько песен, которые исполняются детьми еще в школе, делали приходу небольшие денежные пожертвования. Изучали в деталях поведение верующих в церкви: как пользоваться «святой водой», преклонять колени перед алтарем, как и когда креститься, учитывая, что католики в отличие от православных перекладывают руку с левого плеча на правое. Мы также побывали и познакомились с храмами в соседних городах, чтобы наше отсутствие по каким-либо причинам в своем приходе можно было бы объяснить окружению посещением другой церкви, в которой более красивый алтарь или где священник поинтереснее читает проповедь.

В общем, дорогие читатели, если бы вы меня увидели в те годы коленопреклоненной у алтаря церкви, то, безусловно, сказали бы: «Истовая католичка».

Наш рассказ о жизни и работе пары разведчиков-нелегалов был бы неполным, если опустить очень важный и, несомненно, многих интересующий вопрос о создании семьи в период длительного пребывания в стране назначения. Ведь разведчики работают за рубежом в лучшие, молодые годы своей жизни, именно тогда, когда обычно создается семья. Этот вопрос стоял перед нами практически постоянно в нашу бытность за границей. В принципе Центр не возражает против того, чтобы нелегалы обзаводились детьми, и мы знаем случаи, когда разведчики возвращались из заграничной командировки домой, имея даже двоих детей.

Однако в своем сознании мы не могли объединить в одно целое два понятия: с одной стороны, нашу работу, ради которой мы прибыли в страну назначения, с другой — рождение детей, наличие и воспитание которых, несомненно, создали бы нам множество дополнительных разноплановых трудностей, что сильно ограничило бы нашу оперативную работу. Кроме того, возникал определенный риск в соблюдении конспирации. Ведь дети известные назойливые «почемучки».

Мы прекрасно понимали позитивную сторону наличия детей: в глазах окружения создается положи — тельный образ семьи и тем самым снижается уровень подозрительности. И все же в своих рассуждениях мы поставили на первое место чувство долга, стремление быть максимально полезными и поэтому всецело отдавались порученному делу, своей нервной и напряженной работе. Желание принести большую пользу Родине всегда брало верх, поэтому создание семьи отложили до возвращения домой. Однако судьба распорядилась иначе: мы вернулись в возрасте, в котором обычно воспитывают уже внуков.

В общении с зарубежными друзьями нам неоднократно приходилось при постановке лукавых вопросов по поводу отсутствия детей лавировать. Сеп в таких случаях не уклонялся от разговора и брал вину на себя, обращал все в шутку, затевая разговор о «пустоцвете» у некоторых знаменитостей, как, например, у шаха Ирана, что в то время было широко известно и являлось одной из излюбленных тем салонных разговоров. Сегодня все это вспоминается с улыбкой…

СЕП

Через тридцать с лишним лет после окончания Великой Отечественной войны наконец-то я смог разыскать и восстановить связи со многими своими (к сожалению, уже не со всеми) боевыми друзьями военных лет. Надо сказать, что для них это оказалось совершенно неожиданным. И действительно, было чему удивляться.

Как уже читатель знает, после выполнения задания в тылу противника в конце 1944 года меня отозвали в Москву и поручили очередное задание по линии военной разведки. Характер новой командировки исключал всякие контакты с прежними друзьями. Поэтому для них я просто пропал, ибо, ни с кем не попрощавшись, уехал за кордон. Как мне потом рассказывали, боевые товарищи посчитали, что меня, владеющего немецким языком, снова забросили в тыл врага, в Германию. Такие операции тогда действительно проводились.

Закончилась война, страна возвратилась к мирным будням. Оставшиеся в живых бывшие партизаны искали и находили друг друга. Однополчане вспоминали и про меня, но шли годы, а сведений обо мне не поступало, и друзья решили, что я, вероятно, погиб в конце войны. Произошел и такой казус. В 1972 году комиссар отряда написал воспоминания о боевой деятельности нашего подразделения, и они были изданы в виде книги под названием «Своими глазами». Там в ряде мест упоминался радист отряда некто М. Федоров, что крайне удивило однополчан, поскольку в отряде радистом был Михаил Вронский (ряд товарищей, и я в их числе, выступали в тылу врага под вымышленными фамилиями, а настоящие были известны только командованию). В конечном счете все прояснилось, и я включился в ветеранское движение.

Кстати, еще об одном казусе. В начале 1943 года командиром нашего отряда Центр назначил начальника разведки старшего лейтенанта В.В. Алисейчика, который ранее был первым организатором Сешинского подполья. Позднее, повторюсь, в наши дни польский литератор Януш Шиманский и советский литератор Овидий Горчаков на документальной основе написали книгу об этом подполье, по мотивам которой снят известный телесериал «Вызываем огонь на себя». В этом фильме роль Алисей-чика сыграл известный актер Олег Ефремов. Маленькая деталь: в фильме, по воле авторов книги, Алисейчик погибает во время проверки документов у шлагбаума, а в действительности он тогда заболел тифом и был переправлен через линию фронта на «Большую землю». Полковник в отставке Алисейчик проживал после войны в Минске, где скончался в 1988 году.

Я с радостью узнал, что в московской спецшколе № 15 создан музей нашей войсковой части № 9903, начавшей боевую деятельность летом 1941 года в Подмосковье. Хочется сказать еще несколько слов об этом славном подразделении.

С первых дней войны при штабе Западного фронта была создана часть специального назначения, получившая необычный четырехзначный номер (остальные воинские части имели пятизначные номера). В ее задачу входили подбор, обучение и заброска через линию фронта разведчиков для выполнения заданий в тылу противника. Отбирались физически крепкие, выносливые, волевые молодые люди из Москвы и области. Среди них были комсомольские активисты, спортсмены, санинструкторы и медсестры, рабочие и работницы, студенты техникумов и вузов. Некоторые из них в определенной мере знали немецкий язык, что представляло ценность для разведки за линией фронта.

Командиром части назначили майора А.К. Спрогиса, его заместителем — майора А.К. Мегера. В нашу часть пришли и десятиклассница Зоя Космодемьянская и молодая учительница 47-й московской школы Елена Колесова, ставшая командиром женской группы. За проявленное мужество и стойкость обе удостоены посмертно звания Герой Советского Союза. Судьба не свела меня с ними — мы находились в разных группах. В этой же части набирался ума-разума как военный разведчик почти подросток (будущий автор документальных книг о войне) Овидий Горчаков.

Инициативу в создании школьного музея в/ч № 9903 проявила преподаватель 15-й московской спецшколы Ольга Алексеевна Гурычева. Стала действовать группа «Поиск». В работе со школьниками принимают участие ветераны части К.В. Сукачева, В.Ф. Коростылева, Ф.С. Фазлиахметов и другие. Ежегодно в первую субботу декабря ветераны собираются на свою традиционную встречу в школе, на которой бывают мои друзья по оружию С. Устоян, А. Балахнин, П. Бирюков, И. Белый, И. Герасимов, Н. и В. Данилковичи, иногда приезжают А. Халаджиев, Н. Колтун, И. Маценко, Л. Щелухина. Мы выступаем перед учащимися, школьники дают концерт художественной самодеятельности. Затем за чашкой чая вспоминаем боевое прошлое. А в День Победы, 9 мая, мы, ветераны, традиционно встречаемся в парке имени 50-летия Октября, где собираются партизаны Московской области. Общение проходит в теплой, сердечной обстановке. Дух военного братства жив и свято хранится!

Сейчас, когда пишутся эти строки, мы находимся, как это принято говорить, на заслуженном отдыхе, Став пенсионерами, не порываем со службой, ведем общественную работу. Занимаемся с молодежью, приходящей в разведку на смену ветеранам, делимся опытом, помогаем освоить «технологию» нашей нелегкой профессии, выступаем с воспоминаниями.

Сейчас нередко можно встретить сетования, что разведка, мол, требует серьезных финансовых затрат. Обычно я задаю встречный вопрос: а сколько, по-вашему, стоит добываемая разведкой информация, во сколько можно оценить образцы передовой технологии, что она поставляет, позволяя экономить собственные средства на подобные разработки? Вопросы риторические. Как в деньгах оценить секретные сведения, полученные нашими разведчиками в начале 1941 года о подготовке Германии к нападению на нашу страну? Или о позиции в то время Японии как союзника фашистской Германии? Или об «урановом проекте» нацистов, готовивших «орудие возмездия»? Или о ракетном полигоне в Пенемюнде? Или во что оценить (в рублях или долларах) технические сведения, полученные из секретных центров по разработке американской атомной и водородной бомб и позволившие нашей стране быстрее ликвидировать монополию США на обладание столь страшным оружием? Или… Перечень можно было бы продолжить.

Как известно, правительства всех стран скрывают точные размеры своих расходов на разведку. Признавая такую позицию обоснованной, выскажу предположение. Эти расходы, несомненно, весьма значительны. Отдельные сведения на сей счет иногда проникают в западную печать, и по ним можно приблизительно представить, о каких суммах идет речь. Так, американское информационное агентство Ассошиэйтед Пресс со ссылкой на источники в конгрессе сообщило, что разведывательному сообществу США на 1993/94 финансовый год палата представителей конгресса ассигновала 28 млрд, долларов, чуть урезав сумму, которую запрашивала администрация президента Клинтона.

Нужно сказать, что во все времена наша разведка довольствовалась гораздо меньшими суммами, чем разведывательная служба Вашингтона. Мы можем подтвердить это, отталкиваясь от собственного опыта: нам приходилось экономить на всем. Удивительно в связи с этим слышать безответственные суждения о якобы чрезмерных и неконтролируемых расходах «шпионской службы Кремля». Они абсолютно беспочвенны и возникают, полагаю, в основном из-за недостаточной информированности наших людей о деятельности отечественной разведки, ее конкретных делах и сотрудниках, механизме взаимодействия ее звеньев, а также о практических результатах ее деятельности для нашего государства и его позиций на международной арене.