Введение в Ветхий Завет Канон и христианское воображение

Глава 10. Книга Иисуса Навина

Переход от Второзакония к Книге Иисуса Навина — не просто передача руководства молодому поколению (Втор 31:1–8, Ис Нав 1:1–9). Это переход от последнего свитка Торы — основополагающих текстов, главное действующее лицо в которых — Моисей, — к Ранним Пророкам, корпусу текстов, посвященных описанию кризиса в земле Израиля; от нормативной литературы, чей статус связан с личностью Моисея, к более спорной последующей части. Это также переход Израиля от оптимистического предощущения получения земли обетованной к исполненному конфликтов ее действительному завоеванию.

Эта очень важная перемена описывается в тексте Ис Нав 5:12 следующим образом:

Пока ГОСПОДЬ питал Израиль манной (вероятно, дар манны, впервые появившейся в Исх 16, сохранялся вплоть до конца повествования в Торе), жизнь народа зависела только от Его милости. Когда Израиль входит в землю обетованную, Бог перестает поддерживать людей материально, вынуждая их обрабатывать землю. Манна, посылаемая ГОСПОДОМ, освобождала Израиль от забот, связанных с самообеспечением. Теперь они были вынуждены заняться сельским хозяйством и ознакомиться с реальной жизнью в данной им земле. Частью этой реальности стало местное население, крайне чуждое в своем мировосприятии по отношению к еврейским социальным и богословским воззрениям.

Обычно в Книге Иисуса Навина выделяют две основные части, а также введение и заключение, служащие девтерономическим обрамлением для текста. В первой части речь идет о том, как происходило завоевание земли «ханаанеев» и как она перешла во владение Израиля (Ис Нав 2–12). Эта часть собрана в единое целое из отдельных, не зависящих друг от друга повествований. Материал здесь самый разнообразный.

Главы 3 и 4 рассказывают о пересечении реки Иордан. Вероятно, этот текст был когда–то частью периодически совершавшегося литургического действия, связанного с пересечением реки, — центральным актом богословской драмы вхождения Израиля в землю обетованную. Пересечение Иордана оказывается реминисценцией и повторением событий исхода:

Эти главы обрамлены главами 2 и 6, рассказывающими о разрушении Иерихона и о первых военных победах, совершенных сразу же после пересечения Иордана. Основной мотив этих фрагментов — прославление разрушений, произведенных Господом (6:15), но в них также уделяется внимание рассказу о заключенном с Раав «сепаратном мире», указывающему на то, что отношения с нееврейским населением Ханаана не были простыми и однозначными (6:24).

Глава 7 говорит о поражении Израиля в долине Ахор (7:26), описывая при этом жесточайшую дисциплину, существовавшую в стане израильтян, обусловленную их пониманием Бога и основанную на безоговорочной верности общине в период военной опасности.

Глава 8 описывает победу в битве при Гае, захват которого был подобен захвату Иерихона.

Глава 9, представляющая собой историю, близкую повествованию о Раав в главах 2 и 6, рассказывает о гаваонитах. Это еще одна история о взаимоотношениях израильтян с нееврейским населением земли обетованной.

Главы 10 и 11 продолжают рассказ о великих завоеваниях Иисуса Навина, в главе 12 снова кратко описываются все завоевания Израиля.

Таким образом, первая часть посвящена рассказу о том, как Израиль под руководством Иисуса Навина по приказу ГОСПОДА завоевал важнейшие части земли Ханаанской.

В последние десятилетия вокруг этих глав не прекращаются споры. Если, хотя бы условно, допустить, что здесь мы имеем дело с реальными историческими событиями, без ответа останется вопрос о природе «завоевания». В современной библеистике наиболее популярны три версии.

1. Завоевание было стремительным. В результате яростной атаки Израиль захватил землю Ханаанскую посредством высочайшего военного мастерства. Военное мастерство, равно как и военная жестокость, безусловно, связано с волей ГОСПОДА. Главная цель одного из величайших повествований о военных подвигах — описать силу и эффективность руководства ГОСПОДА и Его верность. Эсхатологическое «свидетельство» такого завоевания с современной точки зрения весьма проблематично. Этот материал, вне какого бы то ни было контекста, представляет собой сильный довод в пользу веры Израиля.

2. Завоевание больше походило на инфильтрацию, в ходе которой небольшие группы евреев заселяли землю Ханаанскую в разных частях, захватывая только то, что они могли захватить. Эта версия более реальна, учитывая присутствие местного населения, которое не могло просто исчезнуть с лица земли. Такая оценка соответствует описанию Книги Судей 1:1–2:5, в пользу этого говорит и «исключение», сделанное для Раав (Ис Нав 6:24) и для гавваонитов или хиввеев (9:22–27), которым позволили жить вместе с Израилем.

3. Согласно третьей точке зрения, очень популярной среди современных исследователей и принимаемой автором данной книги, повествование о завоевании отражает внутреннюю борьбу между разными слоями населения Ханаана (без вторжения извне). Эта внутренняя борьба велась между городской элитой, облагавшей налогами и эксплуатировавшей сельское население, и крестьянами, восставшими под руководством Иисуса Навина во имя ГОСПОДА против господствовавших ханаанейских городов–государств ради создания новой социально–экономической системы. Эта гипотеза, наиболее четко сформулированная Готвальдом, подтверждается списком городов, бывших символом и сосредоточением эксплуататорской власти, приведенном в 12:7–24 (Gottwald 1979). Движение, начатое Израилем во славу ГОСПОДА, понимается в контексте этой гипотезы как восстание против господствующей эксплуататорской политико–экономической системы.

Все эти гипотезы по–разному оцениваются учеными и постоянно пересматриваются, но все они говорят о том, что главы 1–12 Книги Иисуса Навина представляют собой основу исторической памяти Израиля. Однако важно учитывать, что этот текст в нынешней форме очень далек от «историчности». Его следует воспринимать как художественное произведение, цель которого — богословское и идеологическое обоснование заселения Ханаана. Акцент на идеологической направленности материала и пренебрежение его историческими корнями в конечном счете приводят к тому, что «исторические» элементы практически не имеют значения и мало интересуют традицию. Важнее всего то, что в этом тексте содержится метаисторическое обоснование израильских притязаний на землю. В любом случае следует признать, что каким бы ни было намерение авторов, реальной функцией текста стало именно обоснование притязаний израильтян, нивелирующее притязания других народов на эти территории.

Во второй части Книги Иисуса Навина, в главах 13–19, описываются границы территорий. Иисус Навин разделяет уже завоеванную землю между несколькими коленами, составляющими Израиль. Подробный перечень границ может отражать действительное разделение земли Иисусом Навином после завоевания. Однако, как уже отмечалось, «историческая» составляющая рассказа о завоевании крайне сомнительна. Историческая ценность описания разделения земли во второй части еще более сомнительна. По мнению исследователей, это описание было создано гораздо позже и отражает либо границы, существовавшие в одну из последующих эпох, либо вообще представляет собой идеализированный рассказ о том, «как все могло быть». В любом случае, этот текст служит все той же цели — легитимации земельных притязаний, основанной на авторитете Иисуса Навина, который, в свою очередь, был уполномочен Моисеем, получившим власть от Бога, главного хозяина земли. Как пояснял Вайнфельд, распределение земли между самыми угодными вассалами было во всем Древнем мире царской прерогативой (Weinfeld 1970). О власти царя над землей говорится, например, во 2 Цар 9. Подобное наблюдение дает нам возможность предположить, что это история о том, как ГОСПОДЬ, Бог Израиля, обладающий верховной властью над землей Ханаанской, дал ее своему любимому вассалу, Израилю.

На чем бы ни основывались эти тексты, узаконивающие владение Израилем Ханааном, — а к их историческим притязаниям следует относиться с изрядной долей скептицизма, — очевидно, что история, политика и география оказываются в глазах последующих комментаторов тесно связанными с богословием. Это особенно заметно в случае с Халевом, другом Иисуса Навина, известным своей верностью. Иисус Навин обещает Халеву землю:

Вместе с тем богословское описание распределения земли не чуждо некоторого «реализма», что наглядно демонстрируют два примера. В стихе 17:12 говорится о том, что «Хананеи остались жить в земле сей». Это утверждение полностью соответствует описанию Книги Судей 1:1–2:5. В стихах 17:14–18 распределение земли оспаривается частью «колена Иосифа». Видимо, даже поздняя, идеализированная версия разделения земли не казалась безупречной.

Особо следует отметить два замечания, сделанные в конце повествования о разделении земли. В стихе 19:51 говорится: «И кончили разделение земли». По мнению Бленкинсоппа (Blenkinsopp 1992), эта формула параллельна завершению рассказа Священнического кодекса о творении: «Так совершены небо и земля и все воинство их» (Быт 2:1, курсив добавлен), — и концовке рассказа о постройке скинии:

Параллели между тремя текстами очень важны и позволяют предположить, что авторы священнической редакции, сформировавшейся в плену, считали творение, постройку скинии и разделение земли тремя элементами преодоления хаоса. Благодаря этим параллелям становится ясно, почему разделение земли описывается так детально. Это описание параллельно подробному описанию постройки скинии в Исх 25–31 и 35–40.

Однако гораздо важнее другая заключительная формула в конце Книги Иисуса Навина, в стихах 21:43–45, выделенная фон Радом:

Этот текст стал подлинным завершением рассказа о распределении земли, поскольку слово «покой» означает, что все израильские племена и все социальные группы обрели свое место. Здесь мы имеем дело не просто с формулой, завершающей историю о разделении земли. Эта же формула завершает все повествование о завоевании Ханаана. Как заметил фон Рад, эти стихи не только завершают две части Книги Иисуса Навина (von Rad 1966, 70–74), но и служат логической концовкой всего Шестикнижия — длинной истории, рассказывавшейся на протяжении шести книг, которая началась с обещания, данного Аврааму. Эти слова говорят о том, что обещание, данное Богом Аврааму, затем его сыну и сыну его сына, а затем поколению, вышедшему из Египта (Исх 3:7–9), чудесным образом исполнилось. Тема обетования земли подошла к завершению. ГОСПОДЬ полностью исполнил свое обещание, и Израиль получил землю, в которой он мог жить в безопасности.

Остается только отметить, что две части, повествующие о завоевании земли и о ее распределении между коленами, обрамлены фрагментами с характерным для девтерономической традиции акцентом на послушании Торе. Возможно, изначально история обретения земли обетованной фокусировалась только на обещании ГОСПОДА и смелости Израиля. Благодаря девтерономическому обрамлению в историю был введен новый элемент: обретение земли оказалось в прямой зависимости от послушания народа заповедям Торы:

Эти стихи совершенно изменяют восприятие текста. Жестокость и воинская доблесть уходят в нем на второй план. По мнению Девтерономиста, обрести обетованную землю можно единственно через полное послушание Торе, что в данном контексте является не чем иным, как ссылкой на заповеди девтерономической традиции.

Более того, в главе 23 признается, что именно смешение Израиля с другими народами и, как следствие, отказ от бескомпромиссного следования Завету с ГОСПОДОМ содержали в себе главную угрозу неповиновения Торе (Ис Нав 23:7). Опасные последствия непослушания переданы при помощи характерной для Второзакония риторики божественной ревности: перечисляются все «беды» (Ис Нав 23:15), которые может вызвать строптивость:

Очевидно, что за этими девтерономическими фрагментами стоят реально пережитые разрушение и переселение 587 года. Как отмечал Мартин Нот, Книга Иисуса Навина служит основной цели девтерономической традиции — комментирует кризис 587 года до н. э. С самого начала, с момента обретения земли Израилю говорится об условиях, на которых он получил землю и которые он, согласно этому тексту, нарушил. Удивительнее всего то, что рядом со словами «все сбылось» (21:45) стоит предупреждение Израилю о несчастьях, которые наступят затем (23:15).

Особое внимание следует обратить на главу 24. Самые разные исследователи считают ее ключевой. Согласно Втор 11:29–30; 27:11–13 и Ис Нав 8:30–35, горы Гевал и Гаризим, расположенные близ Сихема, связаны с заключением Завета. В главе 24 описана церемония заключения Завета, в ходе которой Иисус Навин пересказывает еврейское предание, имеющее повествовательную форму (ст. 3–13), Израиль клянется соблюдать требования ГОСПОДА (ст. 16–24) и Иисус Навин связывает Израиль с Богом и Его заповедями узами торжественной клятвы (ст. 25). Этот текст, скорее всего представляющий собой литургическую стилизацию, становится завершением всего предшествующего повествования и указывает на формирование Израиля как особого народа на новой земле. Что касается историчности этого текста, то он представляет собой литературный, художественный пересказ событий, вероятно, когда–то действительно имевших место, а может быть, воплощает надежду Израиля на идеальное будущее. В любом случае, согласно описанию Книги Иисуса Навина, народ Израилев получил возможность мирно жить в земле, данной ему ГОСПОДОМ. Он получил эту землю благодаря верности ГОСПОДА, собственной смелости и воинской жестокости. В данном случае все эти характеристики сведены вместе без каких–либо комментариев или оговорок. Однако сочетание верности ГОСПОДА, смелости изральтян и жестокостей, описанных в рассказе, выглядит несколько странно и проблематично, хотя для автора библейского текста в них нет ничего странного.

Проанализировав текст, можно обнаружить три элемента, на которые читатель должен обратить особое внимание.

1. Книга Иисуса Навина, повествующая о завоевании и разделении земли в контексте девтерономической традиции, изначально, вероятно, была сосредоточена на рассказе о получении земли. Однако ее окончательная версия стала итогом богословских размышлений поколения, угнанного в плен, пережившего потерю земли и надеявшегося вновь ее обрести. Очевидно, что возвращение из плена и новое обретение земли не могли быть связаны с военным захватом. Напротив, в соответствии с девтерономическими воззрениями, уповать следовало исключительно на обретение земли через соблюдение заповедей Торы. Именно поэтому для общины эпохи плена и послепленного периода соблюдение заповедей оказывается основным признаком возрождения иудаизма. Трудно сказать, в какой мере был переработан древний текст, полный сцен насилия, и в какой мере переработанный материал еще сохраняет остатки этого повествования о жестокостях захватнической войны, предшествовавшего его переосмыслению с позиций Торы. Сочетание воспоминаний о совершенной с божественного ведома жестокости и требований следования заповедям Торы оказывается главной интерпретаторской проблемой Книги Иисуса Навина, для которой не существует простого и очевидного решения.

2. Для богословского осмысления Ветхого Завета нет вопроса более сложного, чем вопрос о пронизывающем значительную часть текста насилии, проявленном израильтянами (Schwartz 1997; Weems 1995; Dempsey 2000). Во всей Библии нет текста более жестокого, чем этот. В соответствии с древней традицией, сохраненной в Книге Бытия, земля была обещана народу Израиля, однако исполнение этого обещания оказалось сопряженным с жестоким военным захватом. Захват этот ничем не отличался от военных операций других государств Древнего Ближнего Востока. Как и теперь, так и тогда война была «адом». Как теперь, так и тогда ничто не могло оправдать войну. Сутью войны всегда остаются безжалостная агрессия, жестокие убийства, разрушение мира и уничтожение мирного населения, особенно женщин и детей, становящихся «случайными жертвами».

Рассказы о завоевании Иерихона (2, 6), Гая (8), разных царей (10:16–43), Асора (11) — это описания жестоких нападений Израиля, завершавшихся полным истреблением противника. Как уже было отмечено, все эти истории перешли в отредактированное повествование из древнего в процессе передачи традиций.

Разные комментаторы неоднократно задавались вопросом о том, как воспринимать преобладающую в тексте жестокость. В качестве самого частого объяснения предлагается мысль о том, что все подобные жестокости в тексте носят идеологический, а не исторический характер. Идеология же построена на представлении о праве, оправдывающем само себя и чуждом любой критической рефлексии. Подобный способ мышления в значительной мере способствует пониманию данного текста. Однако это объяснение не учитывает одного важного момента: описанная жестокость не являлась следствием человеческого произвола, но была следствием исполнения повеления ГОСПОДА, частью исполнения данного Им когда–то обещания. Можно было бы предположить, что эта идеология настолько сильна, опасна и самодостаточна, что она использует ГОСПОДА, чтобы обосновать право на жестокость. Как бы то ни было, в окончательной версии текста ГОСПОДЬ остается источником «оправдания» жестокости, допустимой, поскольку речь идет о действиях, совершаемых Его народом. Говоря о богословском «реализме» текста, мы вынуждены говорить о жестокости, присущей ГОСПОДУ и, более того, оказывающейся частью Его личности (Miles 1995). Возможно, нам очень трудно допустить подобное, но любое другое прочтение текста было бы нечестным и скрывало бы истинную природу ГОСПОДА, описанную здесь. Если наше допущение верно, то ГОСПОДЬ, Бог Израиля, способен проявлять жестокость не только по отношению к врагам Израиля, но — позже — и по отношению к самому Израилю. В качестве контраргумента можно было бы указать на христианскую традицию, предвосхищенную в стихах 11:8–9 Книги пророка Осии, согласно которой смерть Иисуса была жестокостью, направленной Богом на самого Себя. Подобный ход мысли лишь предположителен. Даже он не может полностью объяснить образ ГОСПОДА, рельефно отраженный в этом тексте. Он также не решает множества вопросов, встающих перед христианской традицией при размышлении о жестокостях, совершенных во имя Бога на протяжении долгой истории Западного мира.

Особое выражение жестокость, присущая ГОСПОДУ, обрела в понятии herem (Stern 1991). Оно обозначает архаичную веру в то, что посвященные ГОСПОДУ вражеские трофеи должны быть «преданы заклятию». Понятие herem несколько раз встречается, например, в главе 10 Книги Иисуса Навина и переводится именно как «предавать заклятию»:

Именно через представление о herem, глубоко укорененном в сознании Израиля, соединяются военная жестокость и воля ГОСПОДА: воля ГОСПОДА оправдывает и обосновывает уничтожение, вплоть до геноцида.

3. С чем бы ни было связано оправдание жестокости, даже при введении в текст мотива обусловленности овладения землей соблюдением заповедей Торы, Книга Иисуса Навина была и остается для Израиля богословским обоснованием земельных притязаний. «Земля Ханаанская» превращается сначала в «землю обетованную», а затем в «Святую землю». Основная цель этих богословско–идеологических притязаний — полностью вычеркнуть коренное население из истории этой земли, словно оно никогда там не жило и не имеет на нее никакого права. Без сомнения, текст служит для того, чтобы переписать историю Ханаана и историю его смешанного населения (Levenson 1985).

Нет никаких сомнений в том, что и сейчас текст имеет ту же функцию. Он очевидным образом связан с политикой

Книга Иисуса Навина очень важна для понимания Ветхого Завета. В ней содержатся очень глубокие богословские утверждения и вместе с тем, как мы видели, и очень трудные для понимания. Обращение к этому тексту требует максимальной осторожности в связи с теми «непредсказуемыми последствиями», к которым может привести его чтение.