Выход Силой

8. Руна Ир

На переменах только и говорили об упырях, драуграх. На одном из новостных порталов утверждалось, что их корреспондент стал свидетелем нападения вампира на группу обывателей. Были представлены фотографии, но что-либо на них разобрать — это нужно иметь прямо-таки безграничную фантазию.

Местные телеканалы тоже не остались в стороне. Обозреватель одной из аналитических программ договорился до того, что прямо обвинил в необычайном всплеске проявлений «дикой» магии правящую семью княжества. Мол, это из-за бездействия Летовых на улицах вольного города продолжается вакханалия оживших мертвецов. Клинический идиот. Он сам-то понял что сказал? Берхольм две с лишним сотни лет назад изъявил желание управляться по так называемому Хольмгардскому Праву. То есть, городом с тех пор управлял не назначенный князем чиновник, а совет лучших, самых уважаемых жителей. Которые, в свою очередь, представляли поселение, как коллективного вассала, напрямую императору. Естественно, и налоги горожане платили мимо кассы местного князя.

Ну, так и чего они от Летовых теперь хотели? Защиты от упырей? Так довольно и того, что девяносто процентов собираемых в княжестве налогов уходило на оплату невероятно размножившейся городской полиции. Такой вот странный договор предок с Советом Мастеров заключил.

Возможно, на тот момент, соглашение было даже в чем-то выгодным. Имперские князья имеют право иметь личную дружину не особенно большой численности. Изначально называлась цифра эквивалентная экипажам десяти боевых кораблей. Это около трехсот человек. Но потом привязку к лодьям убрали. Большой десантный корабль, при экипаже в сотню моряков, может нести десант в триста бойцов. Не считая боевой техники и тяжелого вооружения. Десять таких БДК — перевозят довольно серьезную армию профессионалов, способную подчинить и удерживать небольшую африканскую страну. А если три или четыре князя объединят усилия? Да еще пару наемных отрядов наймут. Тут и до серьезной замятни недалеко.

Понятое дело, что теперь далеко не в каждом княжеском роду считали нужным содержать дружин максимальной численности. Все-таки хирд, это не только, а по нынешним временам — и не столько воины, сколько кадровый резерв. За годы, что дружинники пребывали подле князя, тот прекрасно понимал, в чем именно силен каждый из воинов. Наиболее верные и башковитые постепенно становились администраторами высоко ранга на предприятиях рода. Или навсегда покидали хирд. Потому что глупых и продажных в близком круге не станет терпеть ни один здравомыслящий аристократ.

В общем, в современном Уложении значится просто число бойцов. Триста, и ни человеком больше. А тут, в Берхольме, совершенно официально получают жалование из княжеской кассы почти десять тысяч человек — сотрудников правоохранительных органов. Ну, пусть двести лет назад их было в десять раз меньше. Все равно: тысяча бойцов, кормящих семьи дарованным с руки повелителя этих мест. Недруги десять раз подумают, прежде чем открытую вражду затевать.

Правда, с тех пор городская полиция из скрытой дружины превратилась в настоящий хомут на шее. И совершенно забыла, из чьих рук получает блага. Я уж не говорю о коррупции и давным-давно состоявшемся слиянии берхольмской префектуры с организованной преступностью.

Отписал сообщение старикам-воспитателям. Предложил отправить официальный ответ княжеской канцелярии на требования этого горе-обозревателя. Напомнить, что город — вольный, и князю не подчиняется. И что на землях, оставшихся верными древним вассальным клятвам, проявлений «дикой» магии нет.

Но моих одноклассников не интересовали официальные и достоверные сообщения новостных агентств. Куда милее им было перетирать сонм рождающихся и исчезающих слухов. Тат-то там-то видели то-то то-то. Соседка, племянницы коллеги по работе вечером у подъездавстретилась с целой группой вурдалаков, которые будто бы жутко воняли застарелым перегаром, грязно ругались, и требовали от прохожих деньги на апохмел.

В общем, все как всегда. Обывателям не хватало скучной и скудной, но достоверной информации, передаваемой новостными порталами. Плебсу требовались кровавые подробности, жуть, кишки и оторванные конечности. С хлебом в империи давно уже все в полном порядке, а вот зрелища — набившего оскомину телевизора и выхолощенной от нечистоплотных журналистов компьютерной сети было явно недостаточно.

«Сибирский край» разместил у себя на портале интерактивную карту «белых», лишенных силы, пятен города и окрестностей. Не один я заметил, что проявления «дикой» магии всегда сопровождались активным оттоком энергии. Причем, в эпицентр этого пятна, поднявшиеся мертвецы, чаще всего, и стремились попасть. Совершенно игнорируя находящихся совсем рядом живых людей. И вот это было совершенно удивительно. Привлеченные эксперты только разводили руками, не в силах объяснить невероятный факт. Но, тем не менее, ресурс все-таки вызывал интерес. Хотя бы уже тем, что перемещение эпицентра позволяло прогнозировать место очередного инцидента.

Имперские аттестационные экзамены стремительно приближались. Учителя заваливали нас заданиями на повторение давным-давно пройденных материалов. Выкроить немного времени для занятия какими-то своими делами становилось все сложнее. И, на этом фоне, уроки по основам магияведения меня лично раздражали. Простые, всем известные сведения, подаваемые чуть под другим углом, никакого интереса не вызывали, а бездарно потраченное время вызывало досаду. Однако последние новости заставляли ждать очередной урок «медведя» с определенным интересом.

И тем более разочаровывала тема, начертанная мелом на классной доске: «Магические взаимодействия. Металлы и кристаллы».

— Запишите тему сегодняшнего урока, — заявил Рославский сразу после звонка. — С точки зрения Потентики, все материалы, как то природные материалы или искусственно созданные вещества, разделяются на активные и пассивные…

— Ратимир Ратиборович, — в присущей ему, нагловатой манере, перебил учителя мастерок. Впрочем, нужно быть справедливым. Варнаков даже дисциплинированно поднял руку, прежде чем подать голос. — Можно вопрос?

— Эм… — запнулся «медведь». — Ну-с. Слушаю вас внимательно.

— Можете озвучить ваше мнение относительно происходящего в городе? Ну, все эти упыри с вурдалаками… Настоящая же эпидемия, в сам деле. Как-то же это все объясняется… С точки зрения Потентики.

И тут в классе наступила тишина. Такую называют еще звенящей. Это когда вдруг стало слышно даже то, как об стол цокают дужки очков Рославского, которые он приподнял, да так на нос и не нацепил.

Варнаков-младший конечно тот еще господин. Нахальный, самодовольный и неоправданно властный. Уже после минуты с ним общения, хотелось разорвать этого мерзкого типа на сотню маленьких мастерков. Но, вороны! Вопрос он задал самый, что ни на есть, актуальный.

— Пожалуй, — совсем немного склонил голову учитель, спустя долгих три минуты. — Соглашусь с вами. Эта тема ныне действительно более значима, чем магические свойства металлических руд и кристаллов… Вы знаете? Не далее чем вчера, я имел честь беседовать на эту же тему с господином префектом, который тоже вполне озабочен этой, как вы выразились: эпидемией.

Еще минуту Ратимир Ратиборович молчал, разглядывая нечто нам всем недоступное на дальней стене класса. После, все-таки встал, надел очки, и, хитро блеснув стеклышками, продолжил.

— Чтобы мы, все вместе, могли, так сказать — вычислить виновника этого переполоха, нужно сначала определить, что мы знаем о способах поднятия нежити. Что, кстати, совсем не так просто сделать, как это утверждается народной молвой. Даже умерщвленных криминальными способами людей, в том случае, когда их трупы прячут безо всяких ритуалов, и те становятся нежитью исключительно волей нечистоплотных потентиков, а никак ни волею Богов, или какого-то «дикого» волшебства. Особенно это касается должным образом оформленных мест упокоения.

Дело в том, что в ходе ритуалов принятых в среде приверженцев религий предписывающих закапывать покойников в землю целиком, прилагаются некоторые усилия… эм… да… усилия, препятствующие повторному оживлению мертвецов. Устанавливаются охранительные памятники или обелиски. Захоронение огораживается надлежащим образом оформленными, а зачастую и заговоренными чародеями оградами. В местах массовых захоронений строятся места поклонения соответствующим Богам, что придает этим землям некий священный статус.

Все это, практически исключает восстание живых мертвецов. И одновременно, именно эти мероприятия… эм… да — мероприятия, послужили основной причиной, что так сказать виновник инцидента выбрал их своей мишенью.

Ратимир Ратиборович медленно прошел по проходу между партами, и остановился, почему-то в точности возле нашей с Баженовой. Излишнее внимание «медведя» начинало меня напрягать.

— В ходе ритуала окончательного упокоения, — продолжил учитель. — Некая часть силы передается ближайшему окружению покойника — гробу, посмертным дарам или даже трупу на прямую, одаренным… Это может быть жрец какой-либо из религий, или банальный зачарователь. Не суть важно. Нам важно лишь то, что определеннаяэнергия там, так или иначе, присутствует. И чем свежее тело, чем меньше времени прошло с момента ритуала, тем больше силы накоплено в… гм… теле…

Учитель сделал еще одну паузу, стремясь видимо хорошенько нас заинтриговать. Хотя, куда уж больше? Город, да и мы все, жители лицейского кампуса, вместе с ним, и без того уже неделю были в возбужденном состоянии.

— Понимаете? — стягивая очки и взмахивая ими, как дирижерской палочкой, воскликнул Рославский. — Целиком! Без предварительной кремации или отделения головы тела похороненных людей являются, в некотором роде, магическими батарейками! Это вы понимаете?

— Понимаем, учитель, — с явной ленцой в голосе, вставил Варнаков. — Не ясно только, кто или что именно пришло в наш город за подзарядкой. И почему не сработали как надо заговоры и святые места?

— Ну, с последним, как раз все понятно, — брезгливо поморщившись на вальяжный тон вопроса, отмахнулся учитель. — Что заговоры, что места поклонения Богам рассчитаны в первую очередь от вмешательства чародеев, наделенных силой от, так сказать, отрицательных божеств. Испросивших и получивших потенцию у Чернобога, Хель, Дьявола или им подобных. Мы же здесь имеем… Не берусь в точности определить вид явившегося к нам существа, но то, что в реке завелся детеныш — могу утверждать со всей определенностью!

— Детеныш? — переспросила Баженова.

— Именно так! — оскалился в тридцать два зуба Рославский. — Некое магическое существо — рыба, морской змей или даже какая-нибудь выдра — появившаяся на свет в одном из подводных природных источников силы, и вытесненная оттуда более старыми, более сильными особями. Река привлекла его тем, что в воде содержится некоторое количество энергии, несомой с верховьев. Мы все помним, откуда именно проистекает наша река? И что именно там находится?

— Голова Дракона, — процедил я сквозь зубы. Но «медведь» меня отлично расслышал.

— Именно! Огромное, насыщенное Силой озеро. Голова Дракона. Телецкое[29], или на языке тюркоязычных туземцев — Алтын Кёль.

— Там находится крупнейшее в Западной Сибири родовое хранилище заряженного Силой серебра! — продолжал восторгаться учитель. — На спутниковых картах магических потенциалов, берега Головы Дракона светятся густым малиновым! Ну, и собственно, главное! Именно там, в озере, постоянно обитают настоящие огромные Морские Драконы! Не зря мы можем их видеть на гербе правящей в княжестве фамилии!

— Да откуда им в пресном озере взяться, — натянуто, через силу, засмеялся мастерок. — Озерные? Речные? Но морские-то откуда?

— А это нам скажет господин Летов, — ткнул в меня очками Рославский. — Ну? Антон? Откуда там морские магические чудовища?

Отвечать категорически не хотелось. Ну, зачем мне открыто признавать существование связи между мной и правящей в княжестве семьей? Кто-то, быть может, и не обратит внимания. Другой — только удивится моей осведомленностью в былинах и легендах клана Летовых. А вот тот же смазливый красавчик Рославский определено сделает выводы.

На счастье, выручила меня Баженова.

— Дракона привел с собой князь Ингемар, — с явными нотками превосходства в голосе заявила девушка. — Первый князь Летов. Я в сети читала. Люди говорят, древнего морского змея часто видят неподалеку от княжеской родовой усадьбы. И будто бы даже не одного.

— Верно, сударыня, — ткнул сложенными очками в сторону девушки учитель. — Есть определенные сомнения, что в озере все эти прошедшие века обитает одно и то же магическое существо. Повадки измеренных силой животных вообще пока еще слабо изучены. Возможно людям посчастливилось стать свидетелями брачных игр редчайших зверей. Или, по крайней мере, увидеть представителей нескольких поколений драконов. Тем не менее, уверен, что в Голове Дракона морские змеи все-таки есть. Больше того, есть основания полагать, что некие эманации летовского тотемного зверя могли привлечь из океана в нашу реку подобного же детеныша.

Дракон? Здесь? В Берхольме? Та здоровенная тварь, что на миг показалась из черных вод в речной полынье — морской змей? Я почувствовал, как холодная волна пробежала по позвоночнику. И даже затрудняюсь сказать, чего именно было больше: ужаса от осознания всей безграничной, подавляющей мощи волшебного существа, или восторга от мысли, что население глубин моего родного водоема может… не увеличится, нет! Восстановиться. И терзающее душу чувство вины, наконец, навсегда меня покинет.

Потому что ценой обретения мной Силы стал тот самый, сомнительный, тысячелетний дракон. Один из тех двух, что морской конунг Ингемар Свинец привел с собой с холодной Балтики во время завоевания Сибири.

Память — забавная штука. Мы можем всю жизнь помнить мельком брошенную в наш адрес обидную фразу, и совершенно позабыть подробности важнейшего в жизни события.

Не помню ни единого слова, из того потока ругательств, богохульств и невнятных клятв, что орал, задыхаясь от ярости и ненависти к равнодушию Неба. А вот то, что под сапогом явившегося передо мной на берегу озера Бога не скрипела галька — навеки отпечаталось в мозгу.

Высоченный одноглазый старец в синем плаще и мятой шляпе, опирающийся на простое, с изрядно потертым древком, копье. Взгляд, пронзающий тебя насквозь, видящий всего тебя разом, от кончиков волос до самых потаенных глубин души. И вспыхнувший и исчезнувший в этой вспышке древний, как сами горы Алтая, дракон. Погибший, развоплотившийся в облаке сияющих брызг, и тем даровавший мне, десятилетнему, вожделенную Силу. А спроси меня: какого цвета глаза у Небесного Отца? Я не найду что ответить. Не помню.

Еще потрясло то, с какой легкостью Бог стер могучего волшебного зверя из нашего мира. Так мы, бывает, сдуваем в сторону мельтешащую перед глазами мошку. Но и то — нам для этого требуется хотя бы втянуть и выдуть струю воздуха. Старец в синем плаще не пошевелил и пальцем. Просто пожелал. Просто лишил одну «мошку» жизни, чтоб другая стала чуточку сильнее.

Понимаю, что от моих желаний или предпочтений ничего не зависело. О, да! Я не просил у небожителей Силу. Я требовал! Я оскорблял молчаливые небеса. Я бросал камни во врата Вальгаллы, и выл от неспособности причинить им даже малейший вред. Я вызывал отвернувшихся от нашего рода Богов на бой. Но я и предположить не мог, какую цену придется заплатить. Пара живущих в нашем озере уже более тысячи лет морских змеев казалась незыблемой. Вечной. Как само озеро или укутанные в пух облаков горы вокруг. И тем тяжелее было чувство вины, которое я испытал, очнувшись на следующий день.

Хотел бы я это забыть. Изощренная пытка — помнить то, что хотелось бы забыть.

И вот, у меня появился реальный шанс хоть как-то искупить, исправить совершенный не мной и не по моей вине проступок. Вернуть озеру дракона. Если конечно в той темной полынье промелькнуло именно это чудесное существо. А не какой-нибудь гигантский кальмар, или медуза.

— Значит ли это, — заставила меня спуститься с горних высей другая моя одноклассница. Мельникова — статная красавица с изумительной фигурой и вызывающе выпирающей грудью. Кстати, дочь известного на всю Сибирь владельца мукомольных предприятий и целой сети элеваторов. Я с ней общался на уровне «привет-пока», и, признаться, одно ее присутствие где-нибудь в непосредственной близости выбивало все умные мысли из головы. Не раз размышляя об этом феномене, прекрасно отдавал себе отчет, что дочь богатого промышленника мне никак не пара. Тем не менее, девушка обладала какой-то необъяснимой притягательностью. Чем-то этаким, что на уровне инстинктов заставляло самцов пускать на нее слюни вожделения.

— Значит ли это, — еще чуть-чуть повысив голос, чтоб перекрыть шум в классе, задала вопрос Мельникова. — Что Государыня не повинна в появлении упырей? И тот факт, что все началось в ночь на день Мораны — это всего лишь совпадение?

— Ну конечно! — вдруг обрадовался Рославский, легонько ударив себя по лбу многострадальными очками. — Вы, сударыня — Кромешная дева?

— Кто-то ведь должен передавать дары Матушке Марене, — пожала плечами Мельникова. И от этого ее упругие груди совершили этакое волнообразное движение. Даже моя, кажущаяся стальной, воля дала трещину. Клянусь Вороном, если бы она призывно мне улыбнулась, я запрыгнул бы на нее прямо там, на уроке. Представляю, что чувствовали остальные парни нашего класса!

— Покровительница наделила вас сильной женской привлекательностью, — с укором выговорил учитель. Не сомневаюсь, что мельниковская магия его тоже затронула. — Вам надлежит использовать ее только вне стен этого учебного заведения… Что же касается Навьего дня и ночи перед ним, так вот что я могу утверждать со всей определенностью: если в праздник Государыни Морены нам явятся ожившие мертвецы, то у этого «чуда» непременно отыщется имя, фамилия и социальный статус. Имеются определенные подозрения, что и устроивший переполох в нашем городе детеныш магического существа — появился в силу чьего-то умысла, а не простого стечения обстоятельств.

Это действительно все объясняло. И я не об восставших в Моренин день мертвецах. Здесь я с учителем полностью сходился во мнениях. В семейных летописях несколько раз описывались встречи предков с драуграми. И каждый раз это происходило по чьему-то злому умыслу, а не в силу явленного Богами чуда.

Я о кромешной деве.

Морана — парадоксальная богиня. У славян вообще все боги какие-то… Необычные. Но Зимняя Государыня даже среди них выделяется. Как можно быть одновременно проводницей умерших в загробные миры, Хозяйкой Стужи и повелительницей молодых, весенних побегов? Как, тролль меня задери, это может сочетаться в одном божестве? Хранительница Кромки, отделяющей мир живых от мира мертвых и живые растения, выросшие из неживых зерен? Так что ли?

В свадебных обрядах второй титульной нации империи, молодоженов принято посыпать зернами злаковых. Считается, что это придаст супругам плодовитости, и гарантирует хорошие урожаи на их полях. И одновременно, этот обычай является неким актом жертвования Матушке Моране.

Так вот. Раз зимняя богиня — главный славянский пограничник, то и добровольные ее жрецы и жрицы называются кромешниками. Жрецы-мужчины — оскопленные в момент посвящения Богине, и во время богослужений одевающиеся в женскую одежду — это отдельная тема. Говорят, в обмен на силу мужскую, эти… гм… трансвеститы получают могучую силу магии. Кромешников-мужчин в патриархальных славянских семьях уважают и даже побаиваются. Как, впрочем, уважают и побаиваются и всех других отмеченных благословением Богов.

К жрицам Мораны же отношение иное. Их любят и чтут. Посредницами между смертными и богиней могут быть только не рожавшие женщины. Ну, или девственницы — у них связь с Государыней особенно крепка. Взамен Морана наделяет кромешных дев особенной привлекательностью в глазах мужчин, крепким здоровьем и колдовской силой. Зелья и снадобья изготовленные руками кромешниц обладают особыми свойствами, а проклятья, произнесенные вслух, всегда исполняются. Мои старики-воспитатели особенно не рекомендовали ссориться с вёльвами[30] и молодыми жрицами Мораны.

И, судя по поведению Варнакова-младшего, не одного меня поучали подобным образом. Во всяком случае, не припомню ни единого случая, когда бы, что сам мастерок, что его свитские подпевалы, позволили бы себе грубо пошутить, или высмеять Мельникову. Думал, всему виной богатство ее отца. А тут выяснилось, что у девушки есть куда более значительный покровитель.

Дальше, и без того сорванный урок превратился в какой-то фарс. Женская часть класса завалила растерявшегося учителя совершенно бессмысленными с мужской точки зрения, но, на счастье — не требующими ответа, вопросами об «ути-пусички» детенышке милого морского змея. Я лично что-то не припомню, чтоб Рославский высказывался однозначно в пользу дракона. Помнится, он говорил, что это может быть любое морское существо. От собственно дракка, скажем, кальмара или морского огурца.

Мне, кстати, этот девчячий базар даже нравился. С удовольствием разглядывал воркующих одноклассниц, не переставая удивляться им, вдруг открывающимся с неожиданной стороны. Всматривался в, ставшие вдруг почти незнакомыми, лица.

Ратимир Ратиборович еще несколько раз подтвердил, что, по его мнению, заплывшее из океана существо испытывает острую потребность в магической энергии. Но бомбардировка уточнениями и комментариями завершилась только после того, как он рявкнул:

— Да-да-да! Оно питается! Да! Если бы нашелся человек с достаточно большим потенциалом, согласившийся передать часть Силы пришельцу, мы могли бы в точности определить видовую принадлежность этого существа…

Мелькнувшую в голове идею спугнула Ксения. Заметил, что она стала как-то нервно реагировать на оказываемое мною внимание другим девушкам. А я, благоразумно не стал открывать свой маленький секрет. Не стал объяснять ей, что, на самом деле нет никаких других. Потому как ее саму я в качестве особы женского пола не воспринимал. Соратник, друг с несколько вывернутым способом мыслить, интересный собеседник с нечеловеческой логикой — да. Девчонка, которую хотелось бы затащить в постель — нет.

— Все в силе? — прошептала Баженова. — Я про твой поход.

— Конечно, — кивнул я. Идиотская привычка и не собиралась меня покидать. — Что ты решила?

Разведчики из начальных классов уже давно, в самом начале урока, обнаружили «бубнилку» на территории кампуса, и теперь отслеживали его перемещения. Не забывая сообщать об этом, конечно. Потом, когда наступит время, шустрые одноклассники Добружко Утячича завлекут человека в укромное место. А дальше в дело должен был вступить я. Ну, или мы с Ксенией, если она примет верное решение.

О сути и причинах операции я ей не рассказывал. Сказал только, что поход может закончиться большими проблемами для нас, что с напарником все решится гораздо легче и проще, и что, когда все закончится, я смогу ей полностью доверять. Ине солгал ни единым словом.

Оказалось, что для принятия решения девушке нужно было больше информации.

После уроков, так и не дождавшись от Баженовой окончательного ответа, заторопился домой, в общежитие. А Ксения, как та дрессированная собачка, которой не нужен поводок, чтоб идти рядом с ногой хозяина, семенила следом.

— Постой. Да остановись же ты. Твоя милость…

Сообщения от малолетних разведчиков сыпались почти непрерывно. Телефон, переведенный в беззвучный режим, вибрировал без пауз. Ребятишки, устав бегать за чрезвычайно деятельным шофером Ормссона, паниковали, опасаясь привлечь внимание лицейской стражи и, в частности, самого колдуна-начальника. Время поджимало, и тратить даже лишние секунды на объяснения с дочерью наемников, было просто преступно.

— Да или нет, — прорычал я, останавливаясь и разворачиваясь лицом к девушке. — Выбор прост. Ну?

— Ты же не собираешься никого убивать? — заглядывая в глаза, торопливо выговорила та. — Ведь так?

— Тебе-то что? — дернул я бровью. — За твои поступки все равно отвечаю я.

— Ну, да-да. Я помню. Мне следует переодеться во что-то более удобное?

— Бегом. Встречаемся у гаража стражи.

Совсем не просто в кампусе полном любознательными детьми было найти укромное место. И, клянусь, без советов облазивших здесь все закоулки, приятелей Утячича, ничего бы у меня не вышло. В жизни бы не догадался, что с задней сторонылицейской котельной, которая сама, в свою очередь, скрывалась за гаражами стражи, имеется еще одна пристройка. Старый, сбитый из потемневших от времени досок, сарай, в котором складировали вышедшую из употребления мебель. Парты словно с картинок о школе конца прошлого века, комоды, где-то потерявшие выдвижные ящики, допотопные табуретки и несколько длиннющих лавок. Еще что-то в этом роде, но покрытое таким толстенным слоем пыли, что идентификации не поддавалось.

Амбарный навесной замок на широких, двустворчатых дверях в этом месте упокоения старых досок был чисто символический. Большой и с толстенными дугами, но настолько ржавый, что легко открылся, стоило дернуть посильнее. Куда сложнее было пристроить его потом обратно, чтоб при беглом осмотре казалось, что все осталось по-прежнему. Но справился, закончив на этом основные приготовления к грядущему допросу наглеца, посмевшего рыться в моих вещах.

Пока бежал в свою комнату — в школьной форме не особенно удобно заниматься физическими упражнениями, так что следовало надеть что-то более удобное — перебирал в уме давно приготовленный список вопросов. Опасался, что после адреналинового шторма в крови, могу позабыть спросить у «бубилки» что-нибудь важное.

Числившийся водителем шпион опытным бойцом не выглядел, но я не хотел, даже в мыслях, недооценивать противника. В конце концов, в лицейскую стражу наверняка набирали людей с определенными навыками, а далеко не всех желающих. Так что любой из местных охранников вполне в состоянии, в случае необходимости, применить силу. А это означало, что затеянное мною предприятие легкой прогулкой могло и не стать. Впрочем, к подготовке я относился чрезвычайно серьезно. Даже советовался пару раз со стариками-воспитателями. Которые, кстати, и предложили привлечь к делу Ксению, сразу обозначив все плюсы и минусы. Да, собственно, минусов и не было. Зато плюсов сразу несколько: это и возможность в слегка незаконном предприятии проверить решимость девушки, и привязать ее к себе окончательно, и, конечно же, собственно сама помощь в противоборстве со здоровенным взрослым мужиком, который наверняка не будет гореть желанием поделиться со мой своими секретами.

В комнате быстро похватал с полок нужные тряпки, и торопливо скинул школьную форму. Еще минута ушла на то, чтоб надеть нужное. Полушубок застегивал уже на бегу вниз, к уличным дверям. И только там, в сумрачном холле общежития, до меня дошло, что в комнате что-то было не так. Что-то неправильное.

Возвращаться и выискивать не стал. Этим можно было заняться и после акции. Потом, когда огонь возбуждения в крови утихнет, мысли перестанут скакать с пятого на десятое, и понадобится чем-то отвлечь мозг от обдумывания результатов.

Конечно же, прибежал к гаражу раньше Баженовой. Но, к чести дочери наемников, не на много. Пока шли к сараю, коротко ввел девушку в суть плана. Причины пообещал раскрыть потом. После всего. Да она и сама должна была все понять, услышав ответы фальшивого шофера. Поделился лишь своими опасениями в отношении бойцовских качеств человека-цели.

— И запомни, — закончил я свою краткую речь, отправляя мелким разведчикам команду на начало операции. — Он нужен мне живым и относительно здоровым. Я хочу получить ответы на свои вопросы, а не молчаливый труп и кучу проблем в придачу.

— Принято, — коротко кивнула девушка. И поинтересовалась:

— Владеешь навыками полевого допроса?

— Теоретически, — пришлось признаться мне. — Прежде не на ком было испытывать умения. Но я справлюсь. Даже не сомневайся.

— И не думала, — фыркнула та, пристраивая шубку поверх моего полушубка на относительно чистом участке досок. — Ты же велел никогда в тебе не сомневаться… Свою задачу поняла… Страхую тебя в случае, если твой шофер окажется крутым воякой…

— Все верно. Ну и в процессе допроса… надеюсь на твои особые способности.

— Угумс, — протянула Ксения, сделала шаг в сумрачный угол сарая, и тут же словно бы растворилась в тенях. Вот как это у нее получается? Каждый раз, когда мне кажется, что узнал все ее секреты, выяснил обо всех ее умениях, она демонстрирует что-то новое.

Время разговоров закончилось. Мелкие лицеисты привели к сараю «бубнилку». На самом деле, ничего сложного. Мужик все-таки стражник, и должен реагировать на сообщение, что «в старом сарае незнакомая девка продает старшеклассникам какие-то таблетки».

Шофер замирает на пороге. В пристройке сумерки, нужно время чтоб глаза привыкли. У нас с Баженовой появляется минута на то, чтоб хорошенько разглядеть противника.

Тяжелый. Не слишком высокий, но широкоплечий и крепко сбитый. Простое лицо и мешковатая одежда создает обманчивое впечатление. Тогда только, в те секунды, на которые он замер у входа, осознал, что здорово просчитался. Это был матерый, битый и стреляный воин, а не чрезмерно любопытный рохля. Если у него еще и экипировка…

Отступать было уже не куда. Оставалось положиться на внезапность, боевые навыки и численное превосходство.

«Бубнилка» шагнул внутрь, я плавно скользнул ему за спину, и с размаха ударил ладонью по затылку. Он провалился вперед, прямо на древний комод, который конечно не выдержал веса взрослого человека, и окончательно превратился в груду мусора. В воздух взметнулось целое облако пыли. И именно ей благодаря, я успел заметить слабенькую вспышку Силы от сработавшего артефакта.

Ну, конечно! Как я мог быть таким безрассудным?! Все сотрудники всех силовых ведомств империи снабжаются амулетами «второго шанса». Слабенький, не моему валькнуту чета, но все же, способный уберечь своего обладателя от пары выстрелов, или сильных ударов. Если бы я вспомнил об их существовании раньше, то начал бы бой совсем по-другому.

Гадская серая хмарь и не думала оседать на землю. Что «бубнилка», что Ксения, превратились в темные пятна. Кляксами, очертаниями слабо похожие на людей. Понятно было лишь, что силуэты двигаются, и слышны были удары, которыми награждала стражника девушка. А я вдруг, остался не у дел. Чтоб атаковать, требуется, хотя бы видеть противника. А в той мути, нитролля было не разобрать.

«Пыль — грязь — мусор — беспорядок — не заправленная к моему приходу кровать, — выдал мозг цепочку ассоциаций. — Нисси, впервые с момента моего вселения в общежитие, не выполнившие свои обязанности». Мозг рассказал мне о том, на что смотрели мои глаза, но не видели ничего необычного.

Разозлился ли я? О, да! Я разозлился. Да я просто в ярости был! Настолько, что выпустил на волю силу Рода. Без долгих раздумий — может ли это навредить моему инкогнито.

Мига хватило, чтоб свинцовый сумрак придавил к полу всю болтающуюся в воздухе пыль. Еще секунда, и я вступаю в бой. Мне, в отличие от попавших в зону подавления «бубнилки» и Ксении, ничего не мешает показать все, на что способен. Противник уже лишился защиты амулета, наш родовой дар давит на плечи свинцовым грузом, и вытягивает из мышц остатки сил. Исчезли звуки, цвета и запахи. Пропал ветерок, игравшийся прежде с распахнутыми дверьми. Весь мир сузился, сжался до размеров безысходности. Это моя свинцовая аура — знак власти, и гнёта. Попавший под его тяжкое бремя познает, как выглядит мир в котором правит Хель.

Был бы фальшивый стражник одаренным, ему было бы еще хуже: подобно металлу, в честь которого способность названа, дар вытягивает не только энергию тел, но и магическую Силу. Баженовой, например, не позавидуешь. Ей досталось куда серьезнее.

Пнул шпиона под колено. Одновременно с ударом схватил за плечо, и дернул, обрушивая умелого воина на грязную землю. Тот упал с каким-то чавкающим звуком. Рухнул на бок, как мешок с вилками капусты, и даже не нашел в себе сил попробовать подняться. Можно было и добавить, воздать, так сказать, за обыск моих вещей, и за мгновения, когда я тупо пялился на мелькающие в пылевом облаке силуэты, вместо того, чтоб сражаться. За страх и растерянность. Усилием воли отбросил эту идею. Бить человека не способного даже закрыть лицо руками — недостойно воина и аристократа.

— Мамочки, — цепляясь пальцами за ненадежную створку дверей чтоб не упасть, стонет девушка. И я, спохватившись, отозвал выплеснутый вовне гнев.

Чисто технически, подавление энергий было направлено в первую очередь на стражника. Не на Баженову — ее зацепило самым краешком. Но я легко представляю: каково это. Пережить болезненную перестройку организма, обуздать полыхающий в груди огонь, научиться управлять этим пламенем, взрастить его так, как растят детей, и вдруг, в одно мгновение всего лишиться. Словно бы у тебя отрубили руки. Или отняли зрение. Мир в котором нет течения энергий и без того не особенно привлекателен. Лишившись же выстраданного дара Богов, все вокруг и вовсе превращается в Хельхейм.

И — да. Тридцать пять поколений подряд Летовы обладают умением призывать Свинец, и тем сильно замедлять бесконечный ток всевозможных сил вокруг. И за эти тысячу двести лет, мы, конечно же, научились этим управлять. Сужать до состояния узкого луча, распахивать по всю ширь до впечатляющих размеров или ограничивать стенами какого-то помещения, воздействовать на одного конкретного человека, наконец. Единственное что так и осталось непокорным — это обязательное наличие какой-нибудь сильной эмоции, без которой дар просто отказывался активироваться. Слава Богам, в том пыльном сарае с этим никаких проблем я не испытывал.

Признаться, при планировании операции, я даже не рассматривал возможность получения мною или Ксенией какого-либо ущерба. Конечно, опытный ektemann был бы вполне в состоянии справиться с двумя молодыми людьми. Даже будь они столь же хорошо обученными, как мы с Баженовой. Все-таки грамотное комбинирование переплетений Силы и отточенных навыков рукопашного боя — это вообще почти непобедимая штука. Да только откуда ему взяться, этому эктеману, в нашем второсортном лицее?! Быть может в империи и нашлись бы заинтересованные лица, способные подослать ко мне этакого суперсолдата, но не подослали же до сих пор! «Бубнилка» и тот почти случайно кому-то пока неведомому пригодился. Стражник уже несколько лет возил Ормссона — это я первым делом выяснил — а не появился в Лицее вслед за мной.

Так или иначе, но Ксения после короткого боя выглядела не особенно хорошо. И это меня… раздражало и злило. На счастье, я смог удержать эти, разрушительные для соратников, чувства в себе, и не выплеснуть их случайно на девушку. К тому же виновник пышущего жаром, как угли в горне кузнеца, гнева у меня тоже имелся.

— Ты как? — усилием воли разжав сведенные от злости зубы, поинтересовался я у девушки. — Прости, что пришлось подвергнуть тебя такому испытанию.

— Ничего, — криво улыбнулась Баженова, мельком глянула на стражника, и добавила:

— Потом расскажешь, что это было.

— Что-что, — хрюкнул носом «бубнилка», и приподнялся, опираясь на руку. — Родовой дар Летовых, конечно. Что? О таком не пишут в этих ваших Сетях? А я вот читал, да все одно не готов оказался. Жуткая штуковина, правда? Ты, кстати, в курсе, что имперские суды приравнивают применение родового дара к магическим проявлениям? Со всеми вытекающими последствиями…

— Кто тебе позволил пасть разевать?! — вспыхнула Ксения. Ей, похоже, честь наемника бить поверженного наземь врага не запрещала. И хоть веса во фрёкен было всего ничего, удар ногой по печени у нее вышел на славу. Быстрый, точный, сильный и неожиданный. Ормссоновского водителя аж скрючило всего.

— Расскажу, — покладисто согласился я. Не смотря на то, что все-таки ничего серьезного с вассалом не случилось, испытывал легкое чувство вины. — Вот с этим типом поговорим, и расскажу.

— Так вы всего лишь поговорить хотели? — наигранно удивился «бубнилка». — А я-то голову ломаю, с чего это двое школьников напали на сотрудника лицейской стражи! Да еще с магией! Что, на территории Лицея, полностью запрещено!

— Какой из тебя стражник? — фыркнул я, и присел рядом на корточки. Чтобы воздействовать даром на одного человека, желателен физический контакт. — Настоящие сотрудники в вещах лицеистов не роются… Нашел, что искал?

— Понятия не имею, о чем ты говоришь, — засмеялся мне в лицо шпион.

— Значит, не хочешь по-хорошему, — констатировал я. — Зря.

И, положив прежде руку ему на голову, призвал дар подавления энергий.

Без цвета, без вкуса, без запаха, без силы и без надежды. Только гнет свинцово-серой хмари и тело — предатель. После такого, даже пыльный сарай на задворках провинциального лицея станет казаться восхитительно живым и полным ярчайших красок местом.

— Каждый следующий раз будет все сильнее и сильнее. И все дольше и дольше. И это будет продолжаться до тех пор, пока ты либо не расскажешь все, что я хочу узнать, либо пока твой разум не останется в царстве Хель навсегда, — прошипел я в ухо облегченно выдохнувшему, когда все закончилось, шпиону. — Продолжим?

Разрешения мне не требовалось. И давать вражине время перевести дух, подготовиться морально, тоже не собирался. Родовая способность, которой не так уж и часто доводилось покидать пределы моего разума, теперь вызывала что-то близкое к эйфории. Едва не физическое наслаждение от ощущения всемогущества. Трудно иметь почти божественную мощь и раз за разом заставлять себя останавливаться. И если бы не общее ощущение неправильности происходящего — пытать людей, ниже достоинства для дворянина — мог бы не выдержать искушения, и пропасть, раствориться в этом океане энергий.

— Ну зачем же? — голосом Ормссона отвлек меня от борьбы с собственным даром темный, на фоне светлого дверного проема, силуэт. — Зачем же вы, ваша милость сами-то?

— Очень мало верных людей, — пожаловался я, убирая ладонь с головы Бубнилки, и вставая. — А в этом деле, господин Ормссон, нужны именно такие.

— Ой, — пискнула Ксения, и прикрыла рот ладошкой.

— Ductor[31], — облегченно выдохнул бледный водитель, и хрипло засмеялся.

Тем более катастрофичным было крушение его надежд, когда начальник Стражи Лицея продолжил:

— В некотором роде, ваша милость, мы с этим… субъектом, и теперь уже являемся вашими служащими. Я же и более того… В расчете на то, что будущие… подобные дела, вы мне станете поручать… готов продолжить… гм… процесс дознания.

— Вот как? — слегка удивился я. Технически, Орсмссон, в купе со всеми прочими работниками Лицея, действительно могли считаться княжескими служащими. Хотя бы уже потому, что львиную долю бюджета учебного заведения составляли дотации из казны Летовых. Однако трудовые соглашения все-таки заключались с «прослойкой» — администрацией Лицея — а не с кем-либо из представителей правящей в княжестве династии.

Основа основ имперского законодательства, древняя традиция и главный обычай аристократии: служат конкретным людям, или, в крайнем случае — родам, а не идеям. Присягают императору, не империи! И так сверху до самого низа. Ормссон, как впрочем, и все остальные служащие Лицея, в какой-то мере, вассал моего вассала. То есть — мне никто. И его заявление — завуалированная заявка на занятие должности руководителя службы безопасности. Моей службы безопасности. Моей, а значит: всего княжества. После Лицея, прямо-таки стремительная карьера.

И даже если бы был склонен позволить этому человеку делом доказать профпригодность и верность, назначать Ормссона без консультаций со стариками-воспитателямия не стал бы ни в коем случае. Хотя, конечно же, был согласен воспользоваться услугами профессионала в добывании сведений из головы Бубнилки. Вслух это не прозвучало, но явно подразумевалось: невместно княжичу собственноручно допрашивать шпиона. Так не заметишь, как молва припишет тебе склонность к садизму. Уж чего-чего, а такой славы я себе не желал.

— Впрочем… — я сделал вид, будто бы задумался. — Забирайте. Список вопросов, ответы на которые меня интересуют, перешлю чуть позже.

— Как же так? — жалобно вскричал Бубнилка. — Ductor? Как же так? Это же я. Свой!

— Свой? — прорычал Ормссон, ловко выхватывая из кармана полицейские наручники. — Свой? Свои не обыскивают комнаты лицеистов, и не вынюхивают тут всякое разное…

— Один вопрос, господин Ормссон, — показательно игнорируя Бубнилку, отвлек я главу лицейской стражи от малоприятного процесса сковывания рук бывшему личному водителю. — Ваше здесь появление. Ведь это не случайность? Верно?

— Конечно же, нет, ваша милость, — тот чуточку изогнул тонкие губы в намеке на улыбку.

— Вот это мы с тобой влипли, — шмыгнула носом Ксения, когда главный лицейский стражник увел Бубнилку.

— Что, прости? — вскинулся я, размышляя о куда более серьезных делах.

— Влипли, встряли, попали впросак! — зло выкрикнула девушка. — Так тебе понятно? Слыханное ли дело? Напасть на сотрудника стражи! Применили магию! Повезет, если отделаемся исключением из Лицея! Мать меня убьет!

— Все будет хорошо, — отмахнулся я. — Дальше Ормссона это никуда не уйдет.

— Скажи еще, что ты это сам спланировал, — Баженова зябко передернула плечами, и потянулась за шубкой. — Только «забыл» меня поставить в известность.

— Не планировал, — пришлось мне признать. — Но вышло даже лучше. И шпиона наказали, и… гм… нашли потенциально полезного роду человека.

— Знаешь что, Летов, — ткнула меня пальчиком в грудь фрёкен. — Если, как ты говоришь: все будет хорошо, и нас не исключат, я скажу, что ты редкостный везунчик. Прямо, любимчик Богов!

— Куда хёвдингу без удачи, — хмыкнул я. — Пора бы уже привыкнуть.