Виктор
Для мужчины кторый не видел дневного света почти четыре дня, я на удивление бодр, когда спускаюсь в свой офис. Но, конечно, причина, по которой я был заперт в своей комнате более чем на полнедели, имеет прямое отношение к моему настроению.
Я был с Фионой. Четыре ночи и три дня она была со мной—в моей комнате, в моей постели. В течение четырех ночей я был полностью потерян в ней. Я имел ее всеми способами, которые только мог себе представить, и все же я все еще жажду большего. Я не могу насытиться ею. Она как наркотик, которого я жажду. Фиона-это зависимость, от которой я никогда не хочу излечиваться.
Мои мышцы болят от постоянных занятий любовью. Мой член тоже на самом деле болит—мои яйца совершенно опустошены. Можно подумать, что это моя собственная ненасытность заставляла нас тянуться несколько дней. Но, по правде говоря, это она. Это монстр, которого я создал в Фионе—совершенно ненасытный, неутомимый, испытывающий много оргазмов маленький энергичный кролик сексуального монстра.
Я ухмыляюсь, спускаясь по лестнице в свой кабинет. У меня может быть боли, обезвоживание и недосыпание. Но я не могу перестать улыбаться. Не сейчас, когда она у меня есть.
В своем кабинете я опускаюсь в кресло. Лев, не дожидаясь подсказки, конечно, взял бразды правления в свои руки, как только стало ясно, что я не выйду из своей комнаты—и ясно, кто был там со мной. Но теперь мне действительно нужно наверстать упущенное за почти четыре рабочих дня.
Я набираю несколько электронных писем, делаю несколько быстрых, небрежных телефонных звонков и читаю некоторые отчеты. В конце концов, я беру свой телефон, чтобы связаться с Львом.
– Блудный сын возвращается, - ворчит он.
– Ты скучал по мне?
Он хихикает. – Не ты, просто твоя способность беседовать с людьми.
Я ухмыляюсь. Он имеет в виду мою способность рационализировать отношения с людьми—быть дипломатичным как с угрозами, так и с принуждением. Моя сила не только в моей дикости или готовности причинять людям боль. Это происходит от знания того, когда пряник будет работать лучше, чем кнут.
Именно по этой причине у нас с Львом такие позиции, какие мы занимаем. Дело не в том, что мой друг подчиняется мне как боссу. Дело в том, что у него нет желание быть главой этой организации. Нет. Он может быть фантастическим советчиком для меня. Но он ненавидит дипломатические переговоры, когда дело касается кого-то другого. У меня есть твердое убеждение, что после почти четырех дней ведения шоу без меня он готов снести несколько голов.
– Итак, ты официально вернулся из своего медового месяца?
Я закатываю глаза. – Очень смешно.
– Я еще не сделал тебе свадебный подарок, Виктор. Мне так жаль.
– Ты закончил?
Он хихикает.
– На данный момент, да. А ты? Как прошло твое свободное время?
– Прекрасно.
Он снова хихикает. – Он говорит" Хорошо’, - хихикает Лев. – Четыре дня гребаного ...
– Этого достаточно, - огрызаюсь я.
Он делает паузу. Но я почти слышу, как он улыбается. – Итак, - размышляет он. – Это... серьезно.
– Да, - рычу я.
Он снова хихикает. – Спокойно, Виктор. Полегче. – Он вздыхает. – Я рад за тебя, брат. На самом деле я очень счастлив. А она? – Он снова смеется. – Она мне нравится. И мне нравится, что она не принимает твое дерьмо, - я ворчу, когда Лев смеется. – Она хороша для тебя, мой друг.
– Об этом мы можем закончить.
– Итак, ты теперь вернулся? Я могу перестать прикусывать язык и быть "дипломатичным"?
– Я вернулся.
– Хорошо.
– О, есть еще одна вещь. – Я хмурюсь, постукивая пальцами по столу, вспоминая мысленную заметку, которую сделала себе несколько дней назад.
– Da?
– Там есть девушка—близкая подруга Фионы по имени Зои.
– И?
– Мне нужно, чтобы ты проверил ее.
– Что я должен проверить?
– Ничего, просто... – Я хмурюсь. – Фиона упомянула, что рядом с ней был парень постарше, который вынюхивал, будучи подонком .
– Ты хочешь, чтобы он ушел
– Нет. По крайней мере, пока. Просто проверь, как она. Убедись, что она в безопасности. Тебе даже не обязательно с ней встречаться. Может быть, просто осмотреть ее квартиру по периметру. Следи за ней, посмотри, не создает ли кто-нибудь проблем.”
– Я могу это сделать.
– Спасибо тебе.
Он вздыхает. – Ну, выпей немного воды и надень штаны, Виктор. Теперь, когда ты вернулся, у тебя есть работа, которую нужно сделать.
Я хихикаю и вешаю трубку. Я набираю еще одно электронное письмо, затем подумываю о том, чтобы вернуться в свою спальню и снова забраться между бедер Фионы. Но стук в дверь прерывает эту фантазию.
– Да, - ворчу я.
Дверь открывается, и входит Нина.
– Ты выглядишь... - она ухмыляется. – Я бы сказал, отдохнул, но...
– Вы с Левом координировали эту не подчиняющуюся перебранку?
Она широко улыбается. – Нет. Но теперь я жалею, что мы этого не сделали.
– Ну, почему бы тебе не отложить в долгий ящик то, из-за чего ты пришла сюда, чтобы подразнить меня. Лев все равно уже использовал их все.
Она кивает, но я вижу, что ее что-то беспокоит.
– Что-то не так?
Она хмурится. – Я... – Нина хмурит брови. – Мне нужно с тобой кое о чем поговорить. Но мне нужно, чтобы ты пообещал выслушать меня, прежде чем отреагируешь.
Мои брови нахмурились. – Конечно, Нина. Всегда.
– Нет, я серьезно, Виктор. Ты можешь подумать, что это окрашено моим... мнением о ней. Или мое менее чем доброжелательное отношение к ней, так как она ...
– Ты говоришь о Фионе, - тихо рычу я.
Она кивает. – да.
– Нина, - ворчу я предупреждающим тоном. – Мы уже говорили об этом. Я знаю, что ты хочешь для меня самого лучшего. И я знаю, что ты просто заботишься обо мне. Но тебе нужно ...
– Я думаю, что она и есть утечка информации.
Я замираю. Мой гнев нарастает, бурля, как буря, в моей груди. Мои глаза сужаются, когда я смотрю на нее, а губы скривились в оскале.
– Осторожнее Нина, – шиплю я.
– Виктор, я знаю, как это звучит, особенно в моих устах. Я не хочу чтобы это была она, но ...
– Тогда что?! – Я срываюсь. – Тогда зачем ты рассказываешь мне эту чушь!?
– Потому что ты не ты с ней! – Она кричит в ответ. – Мне очень жаль, Виктор. Мне жаль, что Лев этого не видит, как и никто другой. Но ты... - она качает головой. – Твоя охрана ослабла вместе с ней. Твои подозрения возникли не так, как следовало бы.
– Нина...
– Пожертвуйте ладьей, чтобы король мог пасть – Она пристально смотрит на меня. – Ты сам научил меня этому, когда учил меня шахматам, Виктор. Посмотри на Джоуи Друччи. Он задерживает тебя на несколько месяцев, а потом одна встреча с милой маленькой мисс адвокат, и он дает тебе это меньше, чем за половину того, что ты предлагал раньше?
– Она обманула его. Она использовала его паранойю федерального надзора, чтобы ...
– Или она обманула тебя , Виктор. Или она была идеально настроена, чтобы упасть тебе на колени в офисе Томаса. Молодая, красивая, невинная, с глазами лани? Она идеально подходит тебе, Виктор. Если вы это видите, то и ваши враги тоже.
Я медленно встаю. Я зол, но, по крайней мере, пытаюсь взглянуть на это с точки зрения Нины, пытающейся защитить меня.
– Я всегда ценю твои советы, Нина. Ты же знаешь это. Но я думаю, что мы закончили здесь ...
– Кто "наткнулся" на двух мужчин на территории завода на днях?
Я рычу. – Ей угрожали, Нина. Они собирались ...
– Они выглядели так как будто собирались. – Она смотрит на меня. – Пожертвуйте ладьей, чтобы король мог пасть. На фабрике? Эти низкоуровневые марионетки? Это была ладья Джоуи. Он вернет землю, когда король... - она тычет в меня пальцем. – Падает.
Я пристально смотрю на нее. – Ты действительно думаешь, что Фиона Мюррей, дочь окружного прокурора и, вероятно, нашего следующего мэра, каким-то образом работает с головорезом среднего звена, таким как Джоуи Друччи, чтобы убрать меня? Ты себя слушаешь?
– А ты?! – она огрызается в ответ. – Может быть, дело не только в Джоуи. Может быть, она и ее отец работают с ним, чтобы добраться до тебя. Я имею в виду, что ты вешаешь меч над его гребаной головой, Виктор. В какой-то момент Томасу должна была прийти в голову мысль, что, избавившись от тебя, он избавится от множества своих проблем.
У меня скрежещет челюсть. Мои глаза на одном уровне с ней.
– Мне очень жаль, Виктор. Мне не нравится вдалбливать эту теорию. Но кто знал, что ты вообще был на фабрике на днях?
– Лев этим занимается.
– Я уверен, что так оно и есть. Но мы оба знаем, что твои люди преданы тебе до смерти. - Она делает паузу. – Включая меня.
Я смотрю вниз. – Я знаю это, Нина.
– Так в чем же переменная? Кто это переменная?
Я свирепо смотрю на стол. Мои зубы скрипят, и мои руки сжимают его край с опасной силой.
– Мне нужна минутка, Нина.
Она спокойно кивает. – Мне действительно жаль. Я имею в виду это. Я просто...
– Я знаю, - тихо рычу я.
Когда Нина тихо выходит из моего кабинета, я рычу. Я меряю шагами пол за своим столом, кипя от злости. Я знаю, что она просто делает то, что делает. Но я ненавижу что она посеяла это семя сомнения в моей голове. Я тоже ненавижу, что это укореняется. Я меряю шагами пол еще минуту, прежде чем бомба замедленного действия в моей голове наконец щелкнет и лопнет.
Я сажусь за компьютер и включаю программное обеспечение, на котором зеркально отражен телефон Фионы. Я просматриваю ее историю , ее сообщения, журналы звонков—все, что я мог пропустить. В ее сообщениях ничего нет. Никаких электронных писем, ничего отрывочного в ее истории посещений. Но потом мои глаза прищуриваются на журнале вызовов.
Она звонила своему отцу— пять раз в последние несколько дней. Все это время, пока я был… озабоченный ней. Я и раньше следил за ее телефоном. Но я не был там с той ночи, когда затащил ее в постель. Когда я думаю об этом, я тоже на самом деле не так уж много следил за всем этим до этого.
Я оглядываюсь назад, и мое сердце становится тверже. Есть еще два звонка ее отцу с самого дня нападения на фабрику. И оба они были прямо перед нашим отъездом. Моя челюсть сжимается. Мои глаза впиваются в экран, прежде чем я яростно ругаюсь.
Я вылетаю из офиса. Мое настроение на обратном пути вверх по лестнице прямо противоположно тому, что было, когда я спускался. Я рычу, когда добираюсь до комнаты Фионы. Она все еще в моей комнате, наверное, ждет меня. Я знаю, что это грубое нарушение доверия. Но семя уже посеяно. Сомнения есть, нравится вам это или нет.
Я даже не уверен, что я ищу. Но я все равно смотрю. Я роюсь в ее ванной, вываливаю туалетные принадлежности и роюсь под полотенцами. Я вырываю одежду из шкафа и пустых ящиков, на моем лице ярость. Я хочу ошибиться. Я ничего не хочу найти. Но эти звонки ее отцу и люди Друччи, ожидающие нас? Это слишком большое совпадение, даже если оно болезненное.
Наконец я врываюсь обратно в спальню. Мой взгляд падает на туалетный столик, который она использовала в качестве письменного стола. Я яростно роюсь в бумагах и папках сверху, прежде чем выдергиваю ящик. Я собираюсь полностью его выбросить. Но мои глаза останавливаются на первом, что они видят, и я замираю.
– Какого хрена...
Я достаю блокнот, исписанный ее почерком, и смотрю на него. Это... улика, за неимением лучшего слова. Свидетельство. Это список вещей, которые она видела, находясь под моей крышей—все, начиная с того, что она была здесь против своей воли, и заканчивая мелкой ерундой вроде того, что мои охранники носили незаконное, полностью автоматическое оружие. Я смотрю на него, кипя от злости. Может, это и не дымящийся пистолет, но это еще одна пуля в мое сердце.
– Виктор?
Я поворачиваюсь к ней с рычанием на лице. – Что это блять такое? - шиплю я, размахивая блокнотом.
Ее лицо становится белым. – Виктор… Я...
– Ответь мне!
– Это всего лишь слова! – Она кричит в ответ. – Я была зла! –
Зла ? - рычу я. – Ты была зла , так что ты ...
– Я была зла, потому что ты похитил меня! Виктор, ты взял меня против моей воли, чтобы погасить долбаный долг Братвы! Вот и все! Полный стоп! То, что произошло с тех пор... - она краснеет и опускает глаза. – Это многое изменило, даже с тех пор, как я это написала.
– Но в конце концов, - тихо рычу я. – Ты все еще в плену. Это все? И я просто плохой парень из Братвы?
– Я не говорила, что ...
– Нет, ты это, блядь, записала! – Я киплю. Я свирепо смотрю на нее. – Ты разговаривала со своим отцом в день нападения.
Она смотрит на меня, нахмурившись. – Ты был ...
– Ты знала я прослушиваю твой телефон, Фиона.
– Да? Тогда вы видели, как он не реагирует? Как мой собственный отец—причина, по которой я вообще здесь, выполняю его долбаный долг—не перезванивает мне? - спрашивает она, ее голос напрягается.
– Я видел, что вы позвонили ему, а затем таинственным образом люди Друччи ...
– Пытался причинить мне боль! - кричит она. – Они пытались причинить мне боль, а потом ты остановил их. Ты серьезно думаешь, что это было частью какого-то гребаного генерального плана?!
Моя челюсть сжимается. – Я собираюсь спросить вас об этом очень прямо.
– Спрашивай, – огрызнулась она, свирепо глядя на меня.
– Ты сговорился со своим отцом или Джоуи Друччи, чтобы убить меня?
Она в ужасе смотрит на меня. – Ты чертовски недоверчив…
– Ответь мне! - Бум! - кричу я, в ярости шагая по комнате. Она задыхается, отступая, пока ее спина не упирается в стену.
– Ответь мне, Фиона, - шиплю я.
– Нет! – она лает в ответ. – Я этого не делала!
– Я собираюсь спросить тебя еще раз ...
– Что ты собираешься делать, Виктор, - она усмехается мне в лицо. – Пытать меня?
Я напрягаюсь. Нахальство, ее запах... Это, блядь, у меня в голове. Я хочу ее—я жажду ее, даже если я зол на нее. Но конечный результат тот же самый.
Это заставляет меня хотеть разозлить ее—заставить ее кричать для меня. Я рычу и хватаю ее, прижимая к стене.
– Виктор…!
Я глубоко рычу, когда разворачиваю ее, снова прижимая к стене. Она ахает, когда я хватаю ее штаны для йоги сзади и внезапно стягиваю их до середины бедра.
– О, черт, Виктор , – стонет она.
Я так чертовски возбужден для нее. Я тоже все еще в ярости. Но ее близость, ощущение ее кожи, ее запах—все это слишком сильно, чтобы сопротивляться.
– Скажите мне , – шиплю я.
– Сказать тебе что ? –
– Ты предала меня?
– НЕТ— о!
Фиона вскрикивает, когда моя ладонь внезапно шлепает ее по заднице. Она дрожит, тяжело дыша, когда румянец заливает ее щеки.
– Как насчет сейчас?
Она качает головой. Я рычу, и моя рука снова шлепает по ее тугой маленькой попке. Фиона издает жалобный мяукающий звук.
– Ты сделала это?
Она поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня сквозь спутанные волосы, тяжело дыша. – Может быть, тебе придется сделать это снова, чтобы посмотреть, изменю ли я свое...
Моя ладонь снова шлепает ее по заднице, и она вскрикивает. Но это не крик боли. Это стон. И это сводит меня с ума.
Я рычу, стягивая с нее трусики, а затем снова шлепаю ее по голой заднице. Я стону, мой член вздымается, когда я пью при виде ее розовых щек, дрожащих под моим наказанием. Я стягиваю штаны, и она стонет. Я глажу кулаком вверх и вниз по своему члену, а затем коленом раздвигаю ее ноги. Фиона нетерпеливо отстраняется, когда моя голова скользит по ее губам. Я сосредотачиваюсь, хватаю ее за бедра и вонзаю свой член глубоко в ее нетерпеливую маленькую пизду.
Фиона воет от удовольствия, постанывая. Я рычу, и мои пальцы впиваются в ее кожу. Я вонзаюсь в нее, жестоко—безжалостно трахая ее у стены. Но она тянется назад, чтобы схватить меня за бедра, подталкивая меня вперед.
Я врезаюсь в нее, почти трахая ее по самые кончики пальцев ног силой своих толчков. Она такая чертовски мокрая, что я чувствую, как она капает мне на яйца. Ее тугая маленькая киска сжимается и колышется на моем члене. Внезапно ее тело дергается и содрогается. Она кричит, когда начинает кончать на меня, громко постанывая, прижимаясь щекой к стене.
Я стону. Ощущение ее освобождения-это больше, чем я могу устоять. Я погружаю свой член глубоко в ее горячую маленькую пизду и отпускаю себя. Мои яйца вздымаются, закачивая мою горячую сперму глубоко в ее киску. Я так крепко сжимаю ее, тяжело дыша. Прижимаемся к ее шее, когда мы оба прислоняемся к стене.
Я все еще втягиваю воздух, когда она поворачивается ко мне лицом. Наши взгляды встречаются, и мы внезапно жадно ищем рты друг друга. Я крепко целую ее у стены, мое сердце колотится и набухает от любви к этой девушке.
– Виктор, – стонет она. – Я не ...
– Я знаю, - стону я, тяжело дыша ей в губы. – Я знаю, printsessa , и мне очень жаль. Мне очень жаль.
Она извивается в моих объятиях. Ее руки обвиваются вокруг моей шеи, когда она забирается в мои объятия. – Не стоит, - радостно напевает она, краснея. Она снова целует меня. – Виктор, я действительно никогда не предавал ...
– Я знаю, - шепчу я. Я заключаю ее в свои объятия. Я несу ее к туалетному столику, хватаю чертов блокнот и выбрасываю его в мусорное ведро. Мои губы находят ее губы, и я целую ее всю дорогу до своей комнаты.