Выпускница Академии Познаний. Благодать одинокого солнца

Глава 2

Южный Предел, пять лет спустя

— Подлец! Негодяй! Изменник! Шелудивый пес! — душевно жаловалась я, сопровождая стенания ощутимыми ударами ног и рук по дощатой двери одного из домов третьего северного поселения. И пусть сердце обливалось кровью от наносимого ущерба, пусть постройка и была добротной, я даже мысли о прекращении сего предприятия не допускала. А что делать — иногда приходилось прибегать к крайним мерам освобождения напарника из цепких женских лапок его многочисленных любовниц. Естественно, с непосредственного разрешения Синвайна. В этом плане между нами недомолвок не было никогда. У нас с ним вообще была негласная договоренность — этим я помогала ему прекратить изжившие себя отношения и броситься на поиски новых — тех самых, что непременно приведут его под венец. Обычно любые отношения Сина начинались стандартно: в то время, пока не нужно было плыть к гномам, а мы наслаждались жизнью в Южном Пределе, он мог случайно встретить на торговой площади незнакомую прелестницу, а потом ворваться ко мне с неожиданно блестящими в предвкушении истинной — и обязательно вечной — оборотневой любви глазами. Будучи превращающимся в один из подвидов местных кошачьих, дайгона, Син, конечно же, и темперамент имел соответствующий. В общем, март у него длился двенадцать месяцев в году. И каждый раз должен был стать последним. В смысле, последним перед свадьбой. А в связи с тем, что именно оборотней как существ с наличием магического дара в Южном Пределе не особенно жаловали, надеясь все больше стать истинными для демона или, чем черт не шутит, целого дракона, Син предпочитал скрывать наличие второй ипостаси, называясь всегда простым человеческим магом, приплывшим, чтобы разобраться с наследством внезапно скончавшегося дедушки. Наследством он по справедливости называл дом в Ромашковом городе, в котором, конечно же, с великого разрешения Прекрасной леди, некогда посвятившей себя быту Южного Предела, жила я. Естественно, услышав грустную историю приплывшего издалека странника, мало кто из развесивших уши девушек мог остаться безучастным…в общем, так и завязывались очередные отношения моего не устающего искать истинную любовь напарника. Правда, развивались они всегда по одной и той же схеме: что-то в партнерше со временем начинало мужчину раздражать, но он, в силу мягкости характера, первым бросить неудавшуюся суженую не мог. И вот тогда-то, если ничего не помогало, в игру и вступала я.

Дело в том, что далекий путник привозил на побережье не только свою скромную тушку. С ним, как оказывалось в итоге, самоотверженно терпя все невзгоды, приезжали ещё и жена с тремя малолетними детьми, которые тоже воодушевленно собирались дедушкины проблемы решать. Но, естественно, из-за благородства главы семейства к тяжелому труду не допускались. Они-то и проводили время в праздном любопытстве и экскурсиях по человеческим поселениям, пока верный муж и просто великолепный отец приближал момент обратного отплытия. Где Син собирался, в случае чего, искать тройку сорванцов, я, честно говоря, смутно представляла, но пока, слава Богу, спасительная операция под названием «Ревнивая жена выходит на тропу войны в поисках блудного мужа» обходилась и без них. Почему операция? Да потому что миледи Странник (супруга соответствующего милорда, конечно) в одном из местных трактиров нечаянно узнавала, что ее ненаглядного уже не раз и не два видели в обществе прелестной нимфы (феи, волшебницы, русалки — нужное подчеркнуть, все равно разлучницы), что законную половину, конечно, не могло не расстраивать. А поскольку в наличии имелась тройня, то и речи о разводе быть не могло. Вернуть — и точка, нужно было непременно вернуть козла в родной огород. Добрые люди, конечно, находились сразу же и подсказывали направление, в котором утащили яростно сопротивляющегося любовника неизвестные (они же русалки и феи), и вот теперь, вопреки всем законам логики и, несмотря на съедавший изнутри страх, наивернейшая жена пришла спасать мужа. Все вышеописанное она, конечно, быстро успевала в красках изложить сопернице, ожидая супруга под дверью гнезда разврата, которое называла так сразу же, и очередной бедной возлюбленной Сина не оставалось ничего иного, кроме как вытолкнуть наружу мечту всей своей жизни, чтобы тот скорее отправлялся восвояси. Так случилось и в нынешний раз: растрепанный Сивайн появился на пороге дома, после чего дверь быстро захлопнулась снова, с досадой почесал макушку, зато успел прилично одеться, и я, все ещё оставаясь в образе, запричитала снова:

— А как же дети, поганец? Как, я спрашиваю тебя, будут жить дальше дети?! — и, театрально развернувшись (мне точно завидовали бы все наши актеры), я зашагала прочь, считая миссию выполненной. Ждать оставалось недолго — приходила пора Синовой игры. В такие моменты он, словно прозревая, рвал на голове волосы и бегом отправлялся вдогонку за женой вымаливать прощение, понимая, насколько бесценное счастье однажды заполучил у алтаря. Беспроигрышный вариант. Разыгранный, как по нотам, спектакль, всегда собирающий кучу оваций (даже если они и раздавались в головах невольных зрителей). Единственное, о чем я переживала, так это о том, что вскоре в Южном Пределе просто не останется городов, в которых бы наше выступление не успели оценить по достоинству… — Ну что ты пыхтишь, как обиженный ежик? — развернувшись к напарнику, когда мы успели отойти на достаточное от дома любовницы расстояние, вопросила я. — Где я допустила ошибку, о, свет моих очей?

— Ты назвала меня шелудивым псом! — обиженно заявила жертва добровольного ночного изнасилования. — А я, между прочим, по градации существ твоего мира отношусь к кошачьим!

— Ну, прости, дорогой, я, очевидно, подумала, что словосочетание «блудливый кот» может оскорбить тебя больше, — съязвила я, едко улыбнувшись. А что — имела право! После такого-то фееричного выступления. — Так что же ты предпочтешь? Ну, чтобы я на будущее не беспокоилась о твоих задетых чувствах.

— Анька, не знал бы, что ты магиня, был бы уверен, что просто не вставшая на крыло драконица, — преувеличенно тяжело вздохнув, поделился наблюдениями напарник.

— За это ты меня и любишь, — не преминула я напомнить о том, что он, пытаясь выставить за недостаток, на самом деле путал с достоинством. — И вообще мог бы просто спасибо сказать.

— Спасибо, — искренне улыбнувшись, догадался все — таки отблагодарить меня Синвайн. — Я уж думал, никогда не отвяжусь от нее.

— То-то же, — подмигнула ему я. — Пошли, кот, нас ждут великие дела!

С симпатичным парнем с каштановыми волосами мы познакомились пять лет назад, в то самое памятное утро, когда я убегала из Академии Познаний с гордо поднятой головой, не замечая ничего вокруг. Почему убегала? Утро все — таки удалось испортить больше, чем я могла себе представить. Потому что когда с намерением отправиться к троллям я открывала дверь своей комнаты с собранными вещами, коих хватило, чтобы набить заплечный рюкзак под завязку, на пороге обнаружила застывшего Солейрана. Ему-то что здесь было надо?

— И как? — зло сверкая глазами, первым подал он голос. — Удался первый раз?

Ах, вот оно что! Неужели гордость взыграла, что кто-то посмел покинуть его постель до того, как его магическое величество прекратит видеть радужных единорогов и продукты их золотой жизнедеятельности? Меня такая ярость взяла, что я выпалила первое, что пришло в голову:

— А как же! Зато теперь не придется никого просить помочь с этой проблемой, а можно будет сразу же набираться опыта. Спасибо! — начав шипеть и из последних сил сдерживаясь, чтобы не устроить скандал прямо здесь, добавила я. — Век не забуду!

— Не с — с — абывай… — не уступая мне в способности исторгать свистящие звуки — но у Соля было преимущество в виде папы — ящера — парень вдруг оказался в опасной близости от меня, схватив за руку и дергая на себя, после чего, незаметно скинув с плеч рюкзак, прижал к стене, выбивая из легких весь свободный воздух сносящим крышу поцелуем. Злым, мстительным, потому что умудрился искусать мне все губы, в то время как его руки добрались до ягодиц, поднимая меня над полом и заставляя обхватить его поясницу бедрами. Мне бы возмутиться и попытаться оттолкнуть. А я вспомнила проведенную вместе ночь и поняла, что сопротивляться банально не смогу. Руки сами взлетели к его плечам, прошлись по напряженным мышцам и обняли шею. Я даже позабыла, что находимся мы в коридоре, где в любой момент может появиться кто — нибудь из студентов — так исступленно отвечала на яростные ласки Соля. Поэтому в себя пришла неожиданно, стоило сбоку раздаться ехидному улюлюканью:

— Ох, ты, неужели Соль и эту кобылку объездил?!

Стало стыдно. Жутко стыдно, особенно когда я почувствовала, что Солейран отстранился. И, открывая глаза, я уже знала, какую картину увижу. Огромных сил стоило не расплакаться тут же, второй раз за утро, потому что на меня смотрели с видом победителя, получившего свою добычу, и продолжали ласкать тело, несмотря на появившихся зрителей. Вот значит, как? Решил отомстить, чтобы все знали, что и я не устояла? Драконье отродье! Отметив, что свидетелей некрасивой сцены всего двое, я оттолкнула парня, что было силы.

Сначала он не хотел отпускать, удерживая мои ноги у себя на бедрах, потом получил хорошей ментальной затрещиной по мозгу и отступил, потирая виски с недовольным видом. Мне хватило времени, чтобы схватить рюкзак и ринуться в противоположную сторону, слыша позади угрожающее шипение:

— Мы еще не с-с — акончили!

— Закончили, придурок! — зло обернулась я и, заметив, что Соль пустился вдогонку, собрала все силы, чтобы поставить на его пути мощный щит. Нет, я не использовала для этого иллюзию — они были коньком как раз Солейрана. Я ставила купол любой плотности из сжатого воздуха, а сейчас ещё и зла была до невозможности, так что пробить его не смогла бы даже сильнейшая огненная струя. А огонь был главной стихией Соля. Не считая ментала, конечно. На мозг блок укрепила сразу же — чтобы не воспринимать идиотские команды остановиться. Бабник только что подтвердил свой статус, так что уходила я от него с мстительной улыбкой на лице, радуясь в душе, что он сейчас бессилен продолжить истязания, начатые из-за оскорбленной чести. Сердце невыносимо ныло, но я не собиралась показывать никому, насколько меня обидел поступок Солейрана.

— Аня! Анечка! — раздался сзади его последний зов, и на мгновение мне показалось, что ветер донес так и не произнесенное «прости…», но я тут же отогнала эту мысль как неудачное самовнушение. Из Академии выходила с гордо поднятой головой. До деревни троллей добралась своим ходом — тренировки милорда Эсхаала очень помогли в укреплении здоровья — а там по пути к порту заглянула в небольшую таверну. И вот за столом-то и позволила себе расслабиться, разрешив слезам свободно стекать из глаз, но вслух не всхлипнула ни разу. Хватит. Возможно, в чем-то Адариэль и оказалась права. И не любовь меня сейчас спасет, а именно холодный расчет.

— Всегда знал: плохие из драконов любовники, — раздался голос из-за спины, и я, обернувшись, обнаружила за соседним столом вальяжно рассевшегося парня с каштановыми волосами до плеч, торчащими во все стороны, с интересом разглядывающего меня. Оборотень, мелькнула догадка, подтвердившаяся почти сразу, поскольку пластика, с которой тот встал со своего места и перекочевал ко мне, могла принадлежать только существу со второй ипостасью — животным. Кошкой, если быть точнее — на это указывали насмешливые серебристые глаза. Я поспешно вытерла слезы, чтобы не выглядеть перед ним законченной плаксой, и сурово поинтересовалась:

— Почему вы мне это говорите? Особенно в свете того, что за стол я вас не приглашала.

— Ты плачешь, — отметил очевидное парень. — От тебя пахнет драконом и первой кровью, — нисколько не смущаясь, добавил он спокойно. — Из чего я могу сделать закономерный вывод, что ночка не пошла на пользу невинности, а? — смотрел он, конечно, все так же насмешливо, только вот глаза светились участием. Но я на уловку не купилась, насупившись еще больше:

— Стыдно обсуждать с первой встречной такие вещи, гражданин кошак.

— Кто? — округлил глаза парень, становясь похожим на типичного представителя своей ветви эволюции.

— Кошак, говорю, облезлый так поступает, когда на ручки к хозяину просится, — уже уверенней произнесла я, испытывая странное удовлетворение оттого, что поставила собеседника в тупик нетипичным для Пределов ответом.

— Иномирянка? — недоверчиво прищурился кот.

— Котик? — иронично улыбнулась уже я.

— Нет, такая хозяйка мне не нужна, — уверенно заявили мне. — К тому же объедки драконов не подбираю.

Скажите, пожалуйста! Я пожала плечами в ответ — не больно-то и хотелось, — после чего принялась поглощать принесенный троллем завтрак, перестав обращать на сереброглазого внимание. Тот, кажется, оскорбился. Еще один представитель рода самэц-тоже не терпел игнорирования — а потому спустя некоторое время сам начал беседу:

— С тобой мало вещей…собралась куда-то?

Я не ответила-тон, заданный в разговоре, мне совершенно не нравился. Парень нахмурился еще больше:

— Язык проглотила?

— Не считаю нужным разговаривать с индивидами, сходу называющими меня драконьими объедками.

— Я тоже не просил называть меня облезлым не пойми кем, — оскорбился каштанчик. — Но в качестве примирения могу предложить тебе… — он с сомнением оглядел меня. — Травяной чай — не больше. Настойку ты, боюсь, не перенесешь.

Какой догадливый, однако…но я против воли улыбнулась:

— А я больше и не пью…

— Всегда знал, что дракона только попьяне в любовники выбрать можно, — сделал неожиданный вывод парень, и я, не выдержав, расхохоталась — до того меня его фраза рассмешила. — Что? — притворно удивился он, но я заметила довольные искорки во взгляде. Кажется, моя улыбка ему нравилась гораздо больше, чем слезы и напускная суровость.

— Ты такой смешной! — выдала я, успокоившись. — Хорошо, извинения принимаются.

— Да я… — думал уже возмутиться парень, что не собирался извиняться вербально, но я перебила раньше:

— Меня Аня зовут. Я в Южный Предел направляюсь.

— А — а — а — ня? — со странной улыбкой протянул он. — А я Синвайн.

— «Грешное вино», — тут же на свой лад переиначила его имя я, чем вызвала недоумение на лице спутника. — Не обращай внимания: дракон вообще одинокий странник.

— Значит, все — таки дракон… — вздохнул Син, которого я для удобства уже успела сократить. — От него бежишь?

— Не, — замотала я головой. — Просто из-за него делаю это быстрее, чем бы хотелось. И дракон он только наполовину.

— Еще и неполноценный… — брезгливо поморщился кот, вызвав очередную бурную реакцию, а затем вдруг посмотрел на меня заинтересованными глазами. — Быстрее, говоришь, надо?

— Ну да, — кивнула я. — Мое судно вообще должно отходить завтра, я собиралась переночевать здесь, но теперь, боюсь, меня будут преследовать.

— Пошли, подруга, — Синвайн внезапно поднялся из-за стола. — Я знаю, как тебе помочь.

А когда он показал мне свое быстроходное небольшое судно с красивым названием «Амильтерра», я поняла, что оборотень на моем пути попался очень кстати.

— Отплываем сразу же, как соберешься с мыслями, — весело подмигнули мне, зайдя на борт и протягивая руку.

— Слушай, Синвайн… — внезапно замялась я, покрепче хватая лямки рюкзака. — А ты на воде своему правилу с драконьими объедками не изменяешь?

— Обижаешь, подруга, — искренне возмутился кот. — Синвайн никого еще не обманул!

С этим правилом, кстати, ему после моего прихода пришлось расстаться. Прямо тогда и расстался, когда я впервые поняла, что значит его кошачья влюбленность. Но это было немного позже нашего путешествия, а пока мы плыли в сторону заветного Южного Предела и знакомились друг с другом лучше. Я очень переживала из-за того, что могу объесть Сина, поскольку провиант был заготовлен на одного. Поначалу тот отнекивался, говоря, что я ем еще меньше, чем икильвин — местный вариант воробья — потом ему, видимо, мои причитания надоели, и мне вручили самодельную, но достаточно добротную удочку со словами «пока не поймаешь водяного дракона, не смей даже открывать рта». Я поняла, что достала кошака, поскольку драконов в воде Пределов отродясь не водилось, и решила сменить тему разговора, заинтересовавшись как раз данной мне в руки удочкой. Син ответил, что это дело рук людей из Южного Предела, а сам он занимается перевозкой особо ценных грузов из человеческих поселений гномам и троллям. То, что оказался в Северном — так это по Родине соскучился, совпадение. Я еще поинтересовалась, не надоедает ли ему такая бродячая жизнь. На что мне с достоинством ответили, что бродячая жизнь позволила как-то доставить самих Предназначенную и Златоглазого до Гномьего Предела, откуда те рванули на решающее сражение демонов и драконов. Тут уж мы побратались окончательно, когда я рассказала, что была студенткой двух вышеуказанных выдающихся личностей. И больше с Сином не спорила: раз сказал, что пищей обеспечит, значит, так и будет. Он с удовольствием согласился показать место расположения домика Прекрасной леди, заодно успокоив меня, что все то время, что она там не живет, за мебелью и вещами исправно следили местные жители — в благодарность за то, что поставила на путь истинный Повелителя демонов и обратила всеобщее внимание к Южному Пределу. Не без помощи Предназначенной и Златоглазого, естественно. В общем, прибытие мое состоялось практически замечательно.

По договоренности с Арегваном Златоглазым моя добровольная ссылка носила помогательный характер, то есть я должна была ездить по человеческим городам и проверять, все ли нормально в них с уровнем магии. Дело в том, что на границе гномьих владений по воде начинался сооруженный когда-то драконом антимагический щит, отдаленно напоминающий тот, что создали демиурги во время заложения мира на территории Дальнего Предела. Отдаленно напоминающий — значит, несмотря на свою многофункциональность, несовершенный и требующий периодической подпитки. Осуществлялось это Златоглазым раз в год — на летних каникулах, когда не было занятий. Самые слабые участки щита обнаруживались по находящимся под ними городам: там люди чаще болели и попадали по неосторожности в катастрофы. Не такие глобальные, как, например, у нас на Земле, но и исчезновение каравана, идущего из пункта А в пункт Б из-за того, что внезапно сбился с курса проводник, считалось большой бедой. Так вот, приезжая где-то на неделю, Арегван проверял мои отчеты, после чего мы на судне Синвайна отправлялись в море, где я наблюдала настоящее волшебство. Демонические гены добавили в драконье наследие практически неограниченный резерв: если раньше Златоглазый восстанавливал бреши в щите всю неделю, то теперь справлялся за двое суток. Ну а я… я с благоговением смотрела на творимое безобразие. Ну и боролась с желанием поинтересоваться судьбой Соля. Успешно боролась!

А потом все изменилось в один момент. Я подсмотрела процесс восстановления щита и однажды, уговорив Сина выйти со мной на границу, повторила его. Успешно повторила. Так успешно, что небольшая брешь в прозрачной стене затянулась за несколько минут. Тогда мы с Сином на радостях и решили отправить Златоглазому весточку, и в Гномий Предел поплыли уже вдвоем. Узнав о достижении, Арегван прислал ответное сообщение практически сразу же, адресовав его Эллиану Миролюбивому — начальнику Ромашкового города. В послании меня назначили главным магом Южного Предела…

— Эллиан меня когда — нибудь убьет за эксплуатацию твоего тела в качестве моей гипотетической жены, — простонал внезапно Синвайн, отрывая меня от воспоминаний.

— Эллиан? С чего бы? — не поняла я резкой смены настроения напарника.

— Ты совсем слепая, что ли? — воззрился на меня в благоговейном ужасе Син. — Да он по тебе с самой первой встречи сохнет. Считает уже почти своей собственностью.

— Я могла бы отнестись серьезно к твоим словам и принять их к сведению, — разумно заметила я, — если бы хоть раз, хоть ненадолго позволила Эллиану думать, что у нас есть возможность быть вместе. Но поскольку я такого на своей трезвой памяти не припомню — а благодаря тебе я не пью вообще! — значит, твои догадки так и останутся неподтвержденными.

Какое-то странное предчувствие, почти мимолетное и незаметное ощущение коснулось в этот момент рассудка, заставляя оглядеться по сторонам. Словно едва уловимое чужое присутствие заставило меня прислушаться. Да нет…все, как и обычно: знакомые улочки Маленького городка. Я встряхнула головой, отгоняя непонятные отголоски предвиденья, и снова прислушалась к тому, что говорил напарник.

— Слышал бы тебя Эллиан, — удрученно покачал головой Син. — Но завтра он собирается встречать каких-то шишек из торгового патруля.

— Боюсь, опять с ним разминемся, — на ходу пожала плечами я. — Мы-то с тобой с самого утра отчаливаем.

— Иногда я начинаю думать, что ты упорно хранишь себя для того глупого недодракона, — нахмурился Синвайн. — Иначе давно бы уже заметила, что чувства Эллиана не являются подделкой.

— Сам же сказал — дракона только попьяне на роль любовника выбрать можно, — беззаботно отмахнулась я, ощущая, как сказанная оборотнем правда жжет сердце. Нет, не надо было никому знать о том, что творилось у меня на душе…

Эллиан Миролюбивый при первой же встрече мне понравился. Симпатичный светловолосый и голубоглазый маг в полной мере оправдывал свое прозвище, являясь полукровкой человека и дракона. Менталист, как и Златоглазый, но, конечно, не такой сильный, он ставил в приоритет целительство, а потому горячо поддержал идею Арегвана выдвинуть меня на пост главного мага. Кстати, под его началом и я потихоньку влилась в посильную помощь людям: лечила, принимала роды. Если было необходимо, то и просто приезжала, забирая особенно больного человека в место, где магический барьер был более обширным и плотным. Дел находилось много. Эллиан часто был рядом. Даже выбирался с нами в море, где помогал совершенствоваться в магии. А на месте я не стояла. Свою способность ставить и разрушать щиты я постепенно развивала на все возможные области связывания: научилась затягивать порезы, сращивать сломанные кости, ставить на щит как заплатки, так и восстанавливать его изначальную структуру. Миролюбивый сказал, что меня смело можно назвать магом — проводником. Уставала жутко, но почему-то именно занятия по совершенствованию дара помогали мне чувствовать себя нужной и быть постоянно при деле. С Синвайном мы наладили совместные путешествия к гномам, куда и откуда возили особо ценные грузы или срочные донесения в магический мир. И вот в одно из таких возвращений я и сменила свой статус обычного мага…

Работой наше общение с дайгоном, конечно, не ограничивалось. После возвращения мы частенько заходили в таверну «Веселый гном», она считалась лучшей в Ромашках, и там отмечали очередное успешное завершение дела. Однажды мы, как и всегда, вломились в святилище настоек и вкусных ужинов и немного оторопели, увидев, что там собрался почти весь город.

— Что за шум, а драки нет? — неудачно пошутила я, робея от сотни направленных на нас с Синвайном взглядов. Вперед выступил Эллиан.

— Аня, жители просто решили собраться здесь и поблагодарить тебя за то, что делаешь бескорыстно и от всей души. Я думаю, никто в этом зале сегодня не сможет сказать ни слова против, и ты заслужила прозвище Соединяющая по праву, — на этом месте толпа восторженно загудела, я же прикусила язык и еще больше испугалась. — А еще мы связывались с семьей Арегвана, — на этом месте у меня почему-то кольнуло сердце, — и они решили, что лучшим подарком на обретение тобой прозвища станет дом, в котором ты живешь. Они просили передать вот это, — и Миролюбивый передал мне мягкий сверток, который я не решилась открыть в присутствии сотен заинтересованных лиц. Передав сокровище (дракон другого не подарит!) в руки Синвайна, я тепло поблагодарила жителей за оказанную честь и обещала носить новое имя с достоинством. Так вот кем я для них стала: связующим звеном с остальными Пределами. Как ни крути, а все мы здесь, так или иначе, оказались в своеобразной резервации…

В тот вечер я много и долго танцевала. С Эллианом, с Сином, ловя на себе восхищенные взгляды градоначальника, с другими мужчинами. Все радовались, что жизнь в Южном Пределе постепенно начинает входить в ритм остального мира. Испортил мне вечер, пусть и никогда об этом не узнает, тем не менее, тот, кто и обеспечил поначалу хорошее настроение. Эллиан в своей привычно — общительной манере, лучисто улыбаясь, отчего открывались очаровательные ямочки на щеках, которыми я невольно залюбовалась, предложил сходить с ним на прогулку. И у меня резко упало настроение. Знала я, чем обернется эта прогулка. Нет, ничего предосудительного, ничего из разряда того, что случилось со мной в ночь выпуска или на утро после. Эллиан, слава Богу, был джентльменом до мозга костей. И замечательным мужчиной. Только вот чужим. Чужим, а потому остающимся, по иронии судьбы, всегда на расстоянии вытянутой руки…вот почему я и сказала Сину, что никогда не давала Миролюбивому повода надеяться. Какая могла быть надежда, когда я все еще продолжала думать о том, другом полудраконе, который был в тысячу раз хуже находящегося сейчас рядом?

Я, конечно, дотанцевала положенное время и ещё немного побыла с остальными — все — таки, как — никак, праздник посвятили именно мне — а потом незаметно покинула место общего веселья, не забыв прихватить сверток с подарком от Златоглазого семейства. Было в доме Гаянэ место, которое располагало к одинокой встрече с воспоминаниями. Почему-то свою первую ночь в уютной постройке с беседкой почти у самого входа я проспала именно там, стащив с кровати мягкую подушку и большое одеяло. Шкура у камина, которая так манила к себе. Вот и в вечер моего посвящения села по — турецки перед занимающимся на дровах пламенем и медленно стала разворачивать то, что прислали из Северного Предела.

Обиван стал хорошо рисовать. В его семилетнем возрасте папа — дракон получился почти как настоящий. А Валечка встречала его где-то у подножия скалы, и все это сопровождалось буйством океана вокруг. Ну, просто гравюра на тему «отважный дракон спасает юную принцессу из лап морского чудовища». Я решила, что этому папирусу обязательно сооружу подобие рамки, чтобы потом повесить на стену. Валентина Николаевна прислала толстую тетрадь — книгу для записей с пером, оставив на отвороте сообщение, что главному магу непременно нужно будет оставлять свои мудрые мысли для потомков. Арегван от себя сообщал, что мне достаточно связаться с ним, оказавшись в Гномьем пределе: он прилетит по первому же зову. Мягкость свертка обеспечил подарок Гаянэ. Она объясняла, что Валечка научила ее вязать, а поскольку ночи, даже с камином, в Ромашковом городе могут быть холодными, она дарит мне плед из шерсти добигонов, который в этом случае поможет. Я сидела, разложив перед собой подарки, и счастливо улыбалась, когда вдруг обнаружила торчащую из — под большого покрывала золотую цепочку. Заинтересовавшись, потянулась и вытащила на свет полностью. Сердце ушло в пятки. Вечер выпуска пролетел перед глазами. И его «всегда можно исправить ошибку» — слова, которые я вспомнила, лишь взглянув на плоский кулон в виде спаянных между собой точек оранжевого и алого цвета. Алое золото…бесконечно ценный и дорогой металл, добываемый гномами в самых глубоких пещерах Центрального Предела…а он сотворил из этого материала точную копию пламени, что мы зажгли в небе над Академией. Пламени, которое потом поддерживали до самого утра.

Надевала на себя скорее инстинктивно. Спрятала под одежду — чтобы никто не видел. И лишь почувствовав, как подарок приятно охладил кожу между ключицами, позволила себе разрыдаться. Зачем? Зачем он снова напомнил о себе одним из самых болезненных способов? Было ли это подтверждением его прозвища, данного гномами за заслуги перед их народом — Надежный? Было ли это знаком того, что однажды и я смогу на него положиться? Ответов на эти вопросы я не знала. Но на теплой шкуре заснула тотчас же, стоило только высохнуть слезам.

Следующие два года не стали легче предыдущих. В двери постучалась новая беда. Нет, она не стала глобальной, но заставила посмотреть на ситуацию с Южным Пределом под другим углом зрения.

Время от времени я помогала женщинам Ромашкового города в качестве воспитателя для их детишек. Собирала малышню и на весь день забирала к себе во двор. Там в беседке они слушали мои сказки, наматывали километры вокруг дома и вовсю помогали поливать растущие на клумбах цветы. Правда для этого предварительно пришлось просить их пап соорудить подобия ведер под маленькие лапки, чтобы носить воду было по силам, но результат стоил трудов, поскольку все были при деле, а родители еще и могли работать спокойно, зная, что дети в надежных руках. Мы с мелкими прекрасно проводили время, правда, кормить детсад поначалу было тяжело, но со временем и я привыкла. Налаженная система перестала давать сбои. А я с удовольствием вжилась в предложенную роль.

И вот однажды вечером, забирая отпрыска из импровизированной продленки, одна из женщин осталась, не решаясь, кажется, заговорить со мной. Я подошла и предложила выпить чая на дорожку, на что та безропотно согласилась. Спустя двадцать минут наводящих вопросов я наконец-то узнала нелицеприятную истину от залившейся слезами женщины: в Ромашках сложилась нехорошая ситуация с поставками посуды в Центральный Предел и выше по глобусу. Дело в том, что ответственный за это дело милорд начал наседать на рабочих, требуя увеличить производительность труда, и судна с экспортируемым товаром загружал большим количеством продукции. Да, все было бы хорошо, но при этом получаемую сверх ожидаемого прибыль прикарманивал себе, что делалось, как мы потом выяснили, для накопления капитала и попытки вырваться из Южного Предела. Человек этот был не стопроцентным гомо сапиенсом, а с примесью какой-то существенной крови, и надеялся на магической территории выжить. Рассказавшая все это мне женщина слезно просила не выдавать ее. Ведь я была Соединяющей леди, я была в силах помочь женам встречать своих мужей с работы вовремя. Отказываться от помощи я, конечно, не стала и первым делом отправилась к Эллиану.

Он выслушал меня с хмурым выражением на лице, после чего предложил устроить нечестному торговцу контрольную закупку посуды. На стороне гномов его ожидал подставной покупатель, который якобы должен был приобрести даже то, что отправлялось сверх нормы. Естественно, дельца поймали на горячем. Естественно, мужчин, которых эксплуатировали без должной оплаты, от сверхурочной работы освободили. А мы с Эллианом задумались над тем, как предотвратить повторение неприятного инцидента, больно ударившего по доверию к людям. Тогда-то мне в голову и пришла идея создания таможни.

Дело в том, что благодаря работе Валечки по возвращению Повелителя демонов в бренный мир на севере все — таки был подписан договор между Дальним и Срединным Пределом об охране торговых путей от пиратов, и часть патрулей находилась на водном пространстве между Центральным и Южным Пределом постоянно, меняя вахту приблизительно раз в две — три недели. Но, конечно, их охранная функция не включала в себя проверку груза, идущего от людей к гномам и обратно. В общем, посоветовавшись с Валентиной Николаевной как ближайшим соотечественником на предмет нововведений, я предложила сначала Эллиану, а затем и Златоглазому ввести в Пределах аналог пунктов досмотра. Тонкость введения новой идеи состояла в том, что, будучи разработанной на Земле, она не должна была включать в себя применения техники, не свойственной магическому миру. Об этом строго договорились во время переговоров с земными властями. И это стало главным условием сохранения целостности миров. Мы же, взяв только название, работу службы скоординировали так, как считали нужным. То есть создали подобие точек досмотра на нашей и гномьей стороне, которые и сверяли наличие и количество товара с прилагаемыми к нему накладными. Подлинность бумаг на магической стороне подтверждали, естественно, существа с даром. К нам же приехали несколько оборотней, добровольно согласившиеся нести службу. Они идентифицировали запахи (усиленное обоняние относилось к родовым особенностям и потому магии не требовало), сопровождающие документы, и при первом же подозрении сразу сообщали представителям торгового патруля. Таким образом, было достигнуто хрупкое равновесие между достойной оплатой труда рабочих и нервным спокойствием их жен, что, конечно, было очень далеким приближением действительности. Но мы были довольны. Мы по — настоящему стали любить этот мир.

После того, как операция выручения блудного мужа из лап не уступающей ему в святости любовницы прошла успешно, из Маленького города мы вернулись обратно в Ромашковый. Син отправился проверять «Амильтерру», а я не пошла домой сразу. Что-то тянуло меня к океану, и я с желанием бороться не стала. Накатывало на меня иногда…

Вода определенно шептала что-то на своем непонятном языке, и я, вопреки всем законам логики, не являясь магом ее стихии, почувствовала ноющую боль в сердце. Потянулась к кусочку своего пламени, висящему на шее, потерла его между ладонями. Нет, подарок Солейрана давно уже не вызывал во мне бури эмоций. Со временем он превратился в необходимый атрибут успокоения. Лишь дотронувшись до него, я могла чувствовать, как приходят в норму мысли и чувства. И каждый раз говорила Солю спасибо за это.

Конечно, и за сверток семью Златоглазого я тогда поблагодарила. Арегвана и Валю — за подаренное тепло, Гаянэ — за сердечный дар. А Солю написала, как мне приятно, что вспомнил детскую забаву и воплотил ее в жизнь. Пусть понимает, как хочет. Но, заканчивая строчки того письма, поймала себя на ехидной улыбке и желании поквитаться с парнем, нисколько не угасшем в желании напомнить о себе. Хотя какой он парень. Наверное, из Солейрана вырос прекрасный мужчина. Интересно, вместе ли они с Адариэль до сих пор?

Глядя, как спокойно колышутся морские волны, я в очередной раз задумалась, почему мир устроен так, что в нем я не замечаю никого, кроме сына Златоглазого, несмотря на то, что долгих пять лет фактически ничего о нем не слышала, кроме того, что доносили слухи вместе с приплывающими к нам кораблями. И мне бы логично объяснить все это загруженностью работой и необходимостью помощи людям, но я прекрасно знала, что все, что не было связано с полудраконом, находило глубочайший протест изнутри и отрицалось на уровне инстинктов. Почему все было устроено именно так? Вот ведь Син — стабильно раз в цикл менял себе «единственную». Хотя его я могла понять: всему виной стала психологическая травма. Как-то в один из душевных вечеров оборотень поведал мне, что у дайгонов истинную пару определяет совет старейшин путем какого-то шаманского гадания на кофейной гуще. Увидев мои круглые глаза, товарищ сказал, что, когда ему предрекли долгое ожидание возлюбленной (в связи с тем, что это чудо еще не успело родиться) из того же клана, что и он, реакция была идентичной. Вот почему он и покинул Северный Предел: не хотел мириться с вынесенным вердиктом и начал искать счастья за пределами исторической родины. Тут, надо сказать, я его мнение разделяла, поскольку предначертанное будущее также считала донельзя невероятным. Только если уж мы такие творцы собственной судьбы, почему же я до сих пор своей не озаботилась?

Этот вопрос я продолжала обдумывать и тогда, когда готовилась ко сну. А чтобы призвать ночные видения побыстрее, привычно прикоснулась к огоньку на груди. Где бы ты ни был, Соль, твой подарок всегда будет напоминать мне о том, что не бывает таких ошибок, которые невозможно было бы исправить. Улыбнувшись этой мысли, я наконец-то заснула.

Утро ожидаемо началось с кошачьего мурчания Сина под окнами.

— Просыпайся, солнышко…просыпайся, огонек! — сначала ласково, а потом со все нарастающей амплитудой мерзко завывал он прямо у моей спальни, и я, как и всегда перед очередным морским путешествием, испытала острое чувство разделаться с двуипостасной скотиной. Но, кажется, сегодня судьба была на моей стороне, потому что не успел котяра довыть очередной куплет собственного сочинения, как послышался глухой удар и сердитый мявк, а потом третий голос, в котором я узнала соседа напротив, грозно пророкотал:

— Еще раз услышу, что своим ужасным голосом нарушаешь утреннее спокойствие, Синвайн — не ограничусь горшком, а приду и оторву все самое дорогое!

Я, улыбаясь и благодаря справедливость за то, что наличествует в мире, накинула на ночнушку легкий халат и высунулась в окно, где застала настоящую картину маслом: побитый соседом Син потирал ушибленный затылок и обиженно зыркал на лежащий неподалеку от него горшок для приготовления каши. Услышав, что уже не является здесь единственно бодрствующим, поднял голову и с видом ребенка, у которого отняли любимую игрушку, воззрился на меня:

— Что? Что я сделал не так?!

— А я тебя предупреждала: закрывай ворота, когда идешь творить свое черное дело, — развела руками я, не переставая, тем не менее, улыбаться. — Я уже давно слышу от соседей жалобы на твое вопиющее поведение. Они так и прозвали тебя: рассветный безобразник. Ты же все — таки кот, а не петух. Хотя из тебя и кот-то странный: у тех период размножения только весной, а тебя вечно тянет на приключения.

— Ничего ты не понимаешь в стремлениях моей неспокойной души, черствый кусок засохшего хлеба, — мне совсем не по — мужски показали язык, вызвав ответный хмык.

— Куда уж нам! — не стала спорить я. — Тебе не кажется, что сегодня ты слишком рано приперся?

— Если напоишь своим великолепным чаем, обещаю рассказать последние новости из жизни города, — тут же изменился кошак в лице, начав излучать загадочность. — И ты тут же простишь меня за своеволие, обещаю.

— Ну, хорошо, беспредельщик, — сдалась я, не особо споря, поскольку не видела в этом смысла. — Топай на кухню, я сейчас оденусь.

Чай, конечно, был не самым главным лакомством, ради которого Син ко мне приходил. Он четко помнил, что позавчера у меня снова были дети, а миледи Иннара вечером принесла пирожки собственного приготовления в благодарность за помощь. Вот на эти-то пирожки и нацелился вездесущий кот, поэтому я параллельно с приготовлением ароматного напитка, привезенного из Центрального Предела, начала разогревать и добавку к нему. Через полчаса мы с Сином уже сидели в беседке, соблюдая ритуал перед отплытием: пили чай, медленно вдыхая идущие с поверхности жидкости пары.

— Все же лучше гномов никто не может собрать траву для заварки, — в который раз похвалил жителей Центрального Предела оборотень.

— А я все ещё жду твоих новостей, из-за которых спать мне сегодня пришлось меньше, — напомнила я причину раннего собрания, и Син мгновенно оживился:

— Да — да, услуга, — он любовно взглянул на пирожки в корзине, — за услугу! Ты мое спасение! — решил вдобавок подсластить пилюлю напарник, но я выразительно посмотрела на него, после чего и правда началась выдача информации. — Так вот! Вчера, когда я грузил на «Амильтерру» провиант, встретил знакомого из городской стражи. И угадай, что он мне сказал? Особенно учитывая тот факт, что в порту стало на одно судно больше?

— Ты пропустил прибытие иноземных захватчиков? — полюбопытствовала я. — Мы наконец-то воочию увидим пиратов?

— Не угадала! — вопреки звучавшему в моем голосе сарказму, замотал головой Син. — Вчера, когда ты доблестно выручала меня из лап Одарины, к нам все — таки приплыли шишки из торгового патруля!

— На день раньше? — я наклонилась вперед, опираясь локтями на стол. — Что им здесь понадобилось?

— Не знаю, но знакомый сказал, что их почти сразу же встретил Эллиан и они заперлись в мэрии на обсуждение важных дел. А сегодня я уже успел обернуться к моей ласточке, — так он называл свою шхуну. — И узнал, что прибывший патруль собирается отбывать обратно примерно в одно с нами время. И Эллиан, дорогая, уходит с ними.

— Уходит? — тут уж я не смогла скрыть удивления. — Ничего себе! Неужели что-то серьезное произошло?

— Вот и узнай об этом, дорогая, — невинно захлопал глазками кот. — Ты же наверняка захочешь попрощаться с нашим бравым мэром, тем более что теперь возможность представится.

Я даже поморщилась:

— Оставь, пожалуйста, свои попытки связать мою судьбу с кем — нибудь до того момента, пока сам не остепенишься, хорошо? Твои утренние завывания я ещё могу перенести, но вот вмешательство в личную жизнь — прости, недопустимо.

— Ладно — ладно, — Син замахал руками перед лицом. — Не смотри на меня так. Словно пытаешься испепелить. Но поговорить с Эллианом бы не мешало. Ты, все — таки, его правой рукой считаешься.

— Если получится — обязательно, — кивнула я. — Пирожков захватывать?

Кот стал напоминать облизавшегося валерьянкой собрата с Земли:

— Ты еще и хозяйственная!

Да, конечно, и это мы проходили. Син еще неделю будет отходить после спасения от рук Одарины, так что на это время я обречена купаться в его внимании.

— Пошли, — привычно помотав головой и забирая пирожки вместе с корзинкой, поторопила товарища я. — Возможно, нам действительно удастся увидеть Эллиана.