Выпускница Академии Познаний. Благодать одинокого солнца

Глава 4

Южный Предел, Ромашковый город, дом Гаянэ

Кажется, требование о возврате долгов поначалу сбило Солейрана с толку. Во всяком случае, ответили мне долгим немигающим взглядом. Почему я разглядела его в темноте, не понимаю до сих пор, однако Соль в одно мгновение словно стал видеться четче, будто подсвеченный сиянием своей ауры. Нет, такой способности в наборе моих ментальных умений никогда не было, скорее, именно Соль мог похвастать приобретенной от обоих родителей чертой. Однако факт остается фактом: я увидела. И потому обрадовалась, заметив, наконец, в его взгляде понимание того, чего от него хотела.

А потом меня приподняли над полом так, что наши с Солейраном глаза оказались на одном уровне. И еще один зрительный контакт не позволил разрушить словами странную таинственность момента. Вместо этого я обхватила своего спутника за шею, ощущая, как крепко держат спину его горячие руки. Было приятно просто посмотреть на него, не говоря ни слова. И приятно вдвойне ощутить, как он приближается, чтобы осторожно прикоснуться к моим губам.

— Анька… — шепнул он перед тем, как поцеловать. На ответ я была уже не способна: от его осторожного касания перехватило дыхание, телом овладела приятная дрожь, а когда поцелуй углубился, я тихонько застонала, ощущая, как меня подхватывают под ягодицы, поощряя желание обвиться ногами вокруг мужских бедер. Прижалась ещё ближе, с удовольствием ощущая сквозь ткань сорочки напряженное тело, и положила голову на плечо Соля, когда он уверенным шагом двинулся в спальню. Кажется, дом он знал, как свои пять пальцев, или разведка действительно работала отлично, но из всех существующих комнат отдыха он направился именно в ту, которую занимала я.

— Здесь мама ночевала, когда приезжала к бабушке, — шепнули мне на ухо, стоило нам переступить порог нужной части жилища. Я промолчала в ответ, зато подарила долгий поцелуй его шее, с удовольствием отмечая, как та покрывается мурашками. — Анька… — с угрозой произнес Соль после моей небольшой шалости, будто предостерегая от продолжения хулиганств, но я только фыркнула в ответ, став инициатором ещё одного явления гусиной кожи.

В комнате с камином и шкурой поэкспериментировать не вышло: меня аккуратно уложили поперек кровати, давая время выпутаться из двойных объятий. Соль навис надо мной, упираясь в спальное место вытянутыми руками и смотря сверху горящими глазами, и я, пользуясь относительной свободой, проворно стала избавлять его от одежды, вначале расстегивая пуговицы жилета и оказавшейся под ним рубашки с длинным рукавом, а потом и освобождая от них обе руки поочередно, не без трепета путешествуя ладонями по его мышцам. Все мои действия поощрялись еле заметной довольной улыбкой, и мне даже показалось, что некоторая поспешность действий импонирует находившемуся со мной мужчине. Он рывком поднялся, но только для того, что бы продолжить начатое мной, и вскоре его одежда и снятые в первую очереди сапоги остались на полу. Наклонился, медленно поднимаясь руками от моих коленей к бедрам, лишая прикрытия в виде сбившейся ночной рубашки, вынуждая раскрыться ему навстречу, опустил колено между разведенных ног и продолжил снимать сорочку, то и дело заставляя изгибаться всем телом, что его, кажется, заводило еще больше. Соль получал откровенное удовольствие от того, что открывалось взору, а потому действовал удивительно медленно и неторопливо, вызывая внутри горячую волну протеста. Наконец, когда тонкая ткань, тянутая через голову, оказалась где-то рядом с его рубашкой и жилетом, а мной некоторое время жадно любовались, Солейран подхватил меня под бедра, сдвигая к концу кровати и разводя ноги шире.

— Соль? — вопросительно посмотрела на него я, но ответом стала лишь загадочная улыбка, а потом меня начали исследовать губами, и вопросы из головы улетучивались сами собой. Он позволял делать все, что угодно: целовать до потери сознания, прижиматься, извиваясь под собой, с силой царапать спину, только не давал ногам обвиться вокруг него. Тайный замысел стал мне понятен, когда с горящими глазами и наихитрейшим видом Соль, наконец, опустился сверху, горячо прошептав на ухо:

— За пять лет, говоришь?.. Обещаю все усердно отработать, — и первый толчок в таком положении, когда мышцы ног заметно напряглись, а Соль максимально заполнил меня изнутри, вызвал не просто стон — спальня огласилась криком. — Больно? — встревожено приподнялся надо мной мучитель, за что был тут же возвращен на место.

— Не смей останавливаться! — хрипло прошептала я, усиливая объятие и пользуясь тем, что его руки вынуждены удерживать меня под бедра, чтобы оставлять положение неизменным.

— Как пожелаешь, — с плохо скрываемым удовольствием ответили мне, после чего каждый толчок стал сопровождаться моим глубоким гортанным стоном. Это было слияние на грани удовольствия и боли, что мне безумно нравилось, а потому контроль над телом был утрачен практически сразу. Когда сдерживаться перестал и Соль, переместив нас так, что бы было удобно лежать вдоль кровати, и, наконец, прекращая свою пытку, помог мне обернуться вокруг него, я прикусила мочку его уха, вызвав хриплый выдох, заканчивающийся почти рыком. Больше мы не разговаривали, потому что Соль ускорился, каждым своим движением доводя до сумасшествия, а я с радостью принимала его в себя, ощущая, как из глубин существа рвется на волю тот последний крик, означающий, что тело и душа слились воедино. Потом я целовала капельки выступившего на широких плечах пота и испытывала непередаваемое блаженство от ощущения любимого тела сверху и внутри меня. Разжав ноги, позволила Солейрану перекатиться на спину, осторожно увлекая меня за собой. Когда его пальцы зарылись в мои распущенные волосы, Соль со смешком поинтересовался:

— Ты хотя бы день мне за это простишь?

— С одной стороны, я бы простила и большее количество времени, — лениво отозвалась я, целуя мужскую грудь и слыша, как от этого начинает чаще биться находившееся в ней сердце. Но к повторению я пока была не готова: растянутые мышцы ног еще приятно поднывали — а потому положила голову на грудь Соля, решив не испытывать судьбу. — Но, с другой стороны, если потребовать от тебя каждый день отрабатывать долг именно так…я бы, пожалуй, ради этого даже рискнула здоровьем…

Кажется, ответ одного разгоряченного мага, на котором я сейчас лежала, крайне удовлетворил, потому что мое лицо подняли за подбородок, приближая к себе, и подарили один из тех поцелуев, после которых продолжения хочется сразу же — и надолго.

— Анька… — простонал он мне в губы, в то время как его рука сжала одну из ягодиц, начав более углубленное исследование моего тела. — Отправляйся завтра вместе со мной. В Академию. А потом вернемся сюда уже вместе с родителями. Они по тебе ужасно соскучились, — горячо зашептал он.

— Ты забыл одну немаловажную деталь, — со смешком отозвалась я, ощущая, как тело отзывается волной удовольствия на движения пальцев Солейрана. Думать сейчас было крайне тяжело, но именно такая ситуация и позволила высказать свои мысли без грусти и обиды не к месту. — А именно — свою оборотневую невесту. Ей ты тоже собираешься меня представлять? Что — нибудь типа «здравствуй, дорогая, а это Анна, она будет моей любовницей?» Не смеши меня, Соль, и не порть очарования момента… — ощущая, как его пальцы все же покинули мое тело, я более внимательно посмотрела на него, отмечая, как появилась напряженность во взгляде. Неужели что-то не то сказала?

— У тебя все равно не будет другого выхода, — имея в виду прозвучавшее ранее предложение, с нажимом произнес Солейран.

— Почему же? — я искренне удивилась уверенности в его голосе.

— Боюсь, что пять лет назад я каким-то образом поставил на тебя демонскую метку, — серьезно, но с промелькнувшей в глазах опаской ответил Соль.

— Ты…ты что сделал? — мне показалось, что из легких разом вырвали весь воздух.

— Ты слышала. И должна понимать, что обратного пути уже не будет, — непререкаемо заявил он. — Сейчас мы ее только укрепили.

— Так значит, я эти пять лет…не воспринимала других мужчин из-за того, что ты просто взял и поставил мне метку? — понимая, что, несмотря на истому, начинаю беситься, прошипела я, попытавшись отстраниться от Соля. Не тут-то было: его руки на пояснице и лопатках крепко удерживали в том же положении, а мои копошения, похоже, привели Соля к мыслям о продолжении. Извращенец! Завелся от чужой агрессии…

— Не говори сейчас того, о чем впоследствии пожалеешь, — несмотря на возбужденное состояние, спокойно произнес Соль. — Того, что произошло, уже не изменить, хоть я и испытываю огромное желание повернуть время вспять и освободить тебя от своего знака. К сожалению, я оказался похож на деда больше, чем надеялся.

— Что ты имеешь в виду? — насуплено посмотрела я, снизойдя до диалога, несмотря на огромное желание покалечить Надежного.

— Кровь демона, Аня, — видимо, посчитав, что больше сопротивляться я не буду, Соль убрал руку с моих лопаток и нежно провел по щеке кончиками пальцев. — Фактически я полукровка, рожденный драконом и человеческим магом, но это нисколько не отменяет наследия Дальнего Предела, — с сожалением добавил он, начиная массировать мою шею. Глаза поневоле начали прикрываться, но я все еще хотела довести разговор до конца. — Способности во мне драконьи, а вот метку, как выяснилось, я поставил демоническую.

— И что, мне теперь сдохнуть без тебя? — недовольно отозвалась я, припоминая все особенности счастливого приобретения.

— Нет, что ты, — воспользовавшись замешательством, поцеловал меня хитрый полудракон, заставляя окончательно расслабиться. — Я надеялся, что ввиду своей расовой принадлежности смогу ослабить действие метки и позволить тебе нормально жить, если будешь находиться вдали от меня. Поэтому и не подходил пять лет: ждал, что ты устроишь свою жизнь, и все будет хорошо. Как же я ошибался…

— Не вопрос, — пожала плечами я. — Эллиан давно на меня засматривается. Такой же полудракон, как и ты. Будет дополнительный довод в пользу того, чтобы попробовать расслабиться с ним, — соврала я, не моргнув и глазом.

— А ещё драконов не стоит обманывать, — выразительно поднялась красивая темная бровь. — Тебе не жалко градоначальника? Он от одних только поцелуев будет увечья получать. А уж за более смелые попытки вообще рассчитывает с жизнью расстаться.

— Все настолько плохо? — расстроилась я. По всему выходило, что даже ненамеренно Соль снова попытался решить за меня, как — и, главное, с кем — жить дальше. Десять лет прошло, а его методы не поменялись…

— Мама иногда говорит, что это месть демиургов за то, что она не пожелала назвать меня в соответствии с правилами, привязав к роду драконов, а не демонов. И теперь меня в наказание наделили всеми самыми неприятными свойствами проигнорированного наследия.

— И что же теперь делать? — понимая, что вариантов, на самом деле, нет, все равно поинтересовалась я.

— Посмотри на меня и ответь честно, — убрав руку с шеи и позволяя мыслям очиститься от приятного дурмана, связанного с его присутствием, серьезно посмотрел Соль. — Что тебя больше не устраивает: возможное наличие у меня невесты или то, что, пусть и неосознанно, но я привязал тебя к себе без твоего согласия, Аня?

— Мне не нравится то, что ты — и тогда, и сейчас — решил все за меня без моего на то согласия.

— Ты сама захотела провести ту ночь со мной, — не согласился Соль.

— Тоже верно… — не стала отрицать очевидное я, крепко задумавшись и не обращая внимания на то, что долги мне решились вернуть по полной программе.

— Ох уж эта твоя самостоятельность… — проворчал Солейран, снова целуя меня, но я, все еще пребывая в собственных мыслях, не настроена была разделять его настроение. Я решала, как быть дальше в сложившейся ситуации. И ответ мне совсем не нравился, пусть терять любимого мужчину сейчас вовсе не хотелось.

Я тяжело вздохнула и приподнялась, упираясь в грудь Соля:

— Уезжай завтра в Академию. Один, Солейран. Мне нужно подумать и хорошенько все взвесить. Вернешься-тогда и поговорим. Я сейчас слишком взвинчена и могу действительно наделать глупостей, в этом ты прав. А потом…когда вернешься с родителями — там и поговорим. Сейчас самое время каждому решить свои проблемы самостоятельно.

— Я оставлю с тобой своего человека, — зашевелившись подо мной, согласился с этим Соль, явно намереваясь уйти.

— Куда? — расширила глаза я.

— Ты сказала уезжать, — напомнили мне.

— Я сказала уезжать завтра, — покачала головой я. — А сейчас…как насчет возвращения следующей части долгов?

Вместо ответа я увидела появившуюся на губах Солейрана плутовскую улыбку. Он явно не был против.

Утром я проводила Соля до ворот, с сожалением понимая, что вместе с ним расстаюсь и с частью своего сердца. Но также я осознавала, что мне действительно необходим был этот перерыв. Чтобы разобраться в себе. Чтобы понять, чего я хочу от дальнейшей жизни. И, возможно, приподняться над собственными детскими обидами. Будет ли что — нибудь решать сам Надежный, я не знала. Слишком странным было его поведение, хотя, конечно, в том, что отношение ко мне за прошедшие годы не изменилось, я даже не думала сомневаться. Но невеста…стало бы для меня наличие официальной пары проблемой? Стало бы, конечно. И пусть на мои слова о любовнице он не ответил ничего вразумительного, я понимала, что мириться с таким положением вещей не смогу. Что он предлагал? ехать в Академию, в стены, ставшие родными? Но там вернулись бы воспоминания десятилетней давности, о которых я когда-то предпочла забыть… В любом случае, мы выросли. И теперь я хотя бы смогу отказать по — взрослому, а не так, как сделала это в прошлом.

— Ты идешь? — выжидающе смотрел на меня Соль, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

— Нет, — решительно помотала я головой, не сдвигаясь с места.

Шел второй курс моего обучения в Академии. Первый год я привыкала. Первый год дичилась всего вокруг, постепенно приводя себя к выводу, что теперь буду жить в мире, населенном героями из наших сказок. Валечка смеялась, понимая мою реакцию и по — своему, на основе приобретенного опыта, помогая адаптироваться. Она говорила, что в Пределах жили почти все икс — мены, и приводила наглядные примеры. К слову, любимого мужа называла не иначе как профессором Ксавье, милорда Стремительного, когда-то бывшего бессменным физруком Академии, — Магнето. Ифиэль Милосердная была воплощением Роуг или Шельмы…я слушала вполуха, потому как комиксами, да ещё такой давности, не интересовалась. Я вообще мало времени уделяла миру фантазий, поэтому, наверное, и давалось так тяжело мое привыкание к магии. Мои способности обнаружились практически сразу же: я интуитивно строила щиты, стоило кому — нибудь просто посмотреть на меня недобрым взглядом. Валентина Николаевна с улыбкой говорила, что так я защищаюсь от сглаза. Смешная. Смешная и добрая. Совсем не то, что ее сын.

Она называла его воплощением Вижена — синтезоида из Вселенной Мстителей. Несмотря на то, что учился Солейран как истинный боевик, его ментальные способности развивались параллельно под неусыпным контролем обоих родителей. Я боялась его настойчивого внимания, несмотря на то, что по отношению ко мне он всегда был приветлив и добр. И вошедшие в привычку провожания, пусть и были мне приятны, но снова и снова рождали в душе сомнения, чего же он потребует в качестве награды. Наверное, все это происходило потому, что я была не готова. Папа с мамой до безумия любили меня, поэтому взращенный ими эгоизм не допускал даже мысли о том, чтобы впоследствии начать заботиться о ком — нибудь самой. Все внимание нужно было мне. Все внимание — безответно принимаемое моей натурой.

А с Солем я чувствовала, что настанет момент, когда придется расплачиваться по счетам. Конечно, все это происходило бы постепенно, но необратимо и верно. А я боялась расстаться со свободой. Меня душило его внимание, его теплое отношение и обещания, нет — нет, да и мелькавшие во взгляде. Я не хотела быть к нему привязанной. Я хотела свободы.

— Нет? — свел брови парень, мигом напрягаясь.

— Нет — значит, я больше не хочу, чтобы ты ходил со мной. Я хочу быть самой собой. А с тобой я чувствую, что задыхаюсь. Прости, Солейран. Я так больше не могу.

Мы стояли на стене между ментальным и боевым корпусом. Соль, как и всегда, держал в руках мою сумку. Мои слова он выслушивал спокойно, только глаза сияли ярче обычного. Злость ли он там скрывал или желание высказаться, я не знала. Да и, честно говоря, не хотела знать. Мне было страшно и стыдно за свою слабость, мне было горько оттого, что дружбе после этого придет конец, но желание освободиться оказалось сильнее. Папа всегда говорил: никогда не сдерживай своих стремлений. Иначе не сможешь увидеть всех доступных горизонтов. Мои раскрывались вместе с разрушенной нитью связи, протянутой к Солю. И место разрыва, кажется, начинало медленно кровоточить.

Он не стал реагировать импульсивно — долгий взгляд сменился одним — единственным вопросом:

— Хорошо подумала?

Сглотнув, я, тем не менее, кивнула:

— Да, Солейран. Подумала.

— Ну что ж… — он склонил голову, посмотрев на удерживаемую в руках сумку. — Эгоистично, но принимается.

Я поразилась его способности держать себя в руках: я бы на его месте рвала и метала, устроив грандиозный скандал. Соль же, медленно подняв на меня взгляд, двинулся на сближение. Наверное, чтобы отдать сумку. Наверное… так думала я, когда он, оставив между нами незначительное расстояние, молча возвышаясь надо мной, прожигая необыкновенно — яркими глазами, вложил ремень в руку. А когда пальцы наши соприкоснулись, удержал и уверенно прошептал:

— Но сегодня я тоже хочу побыть эгоистом, Анька.

С этими словами меня прижали к себе так, что вышибло воздух из легких. От неожиданности я охнула, но не стала предпринимать попыток к отступлению. Все дело в том, что сейчас находящийся рядом оранжево — золотой взгляд словно гипнотизировал, делая из меня послушного воле удава кролика.

— И сделать, наконец, то, о чем слишком долго мечтал.

То, что поцелует, я поняла почти сразу. Слишком хрупкой куклой я была в его руках все это время. Слишком трепетно относился. Словно берег для самого себя. А самому ведь и потерпеть можно, не правда ли? Кто же знал, что игрушка однажды взбрыкнет и на проверку окажется такой же твердолобой, как и сам хозяин. Вот и я не знала. Не знала до того момента, пока его губы не приблизились к моим. А потом потеряла голову.

Он не торопился. Прикоснулся нежно, так, словно боялся сдуть находящиеся на моей коже мельчайшие частички сладкой пыльцы. Просто дотронулся, позволяя привыкнуть к ощущению чужого присутствия рядом. А когда мне захотелось большего, и я непроизвольно раскрыла губы, обхватил нижнюю, скользя по всей ее поверхности и рождая в душе ответную бурю эмоций. Если б я знала…если бы подозревала, что именно таким окажется момент нашего прощания, я никогда бы не устроила ни ему, ни себе настолько сильного разрыва сердца. Я дотерпела бы до того момента, пока Соль не решит, что можно идти на новую ступень отношений. Я бы смогла. И чувство горечи заполнило самое дно души, разрастаясь все больше и больше, несмотря на охватившее меня желание и трепет. Умом я понимала, что это ненадолго. Но руки зажили собственной жизнью, обнимая желанного мужчину, тело прижималось к нему, не сопротивляясь и ловя каждое изменение положения. Я ощущала нас обоих как единое целое и больше всего на свете мечтала, что бы это мгновение не прерывалось.

Но, как и всему хорошему, ему наступил конец. Дернувшись от несильного укуса и ощущая, как Соль отстраняется, я почувствовала себя сидящей на выступе стены с разведенными ногами, между которыми стоял он, при этом руки парня находились у меня под робой, сжимая ягодицы и прижимая к своему напрягшемуся паху. С шумом выпустив воздух, я, наконец, решилась посмотреть ему в глаза.

— Надо было давно начать практики подобного рода, — язвительно проговорил Соль, не без удовольствия посматривая на мои припухшие губы. — Глядишь, и мысли бы о расставании не возникло.

Я дернулась, как от пощечины, приближаясь к краю стены, меня удержали, но по промелькнувшему во взгляде беспокойству поняла: сейчас передо мной разыграли спектакль. Возможно, он не думает так на самом деле. Но надо же было хоть как-то проститься.

Кажется, первым не выдержал Солейран: снова притянул к себе, снова взял мои губы в плен, на этот раз особо не церемонясь и вызывая во мне, несмотря на жесткое прикосновение, необычный восторг. Я застонала, не в силах себя контролировать, и в то же мгновение меня от объятий освободили.

— Теперь-только если попросишь, — хрипло сообщили мне, запуская руку в стянутые в низкий хвост волосы. — Прощай, Анька.

Он уходил, а я, смотря ему в след, тихо покачала головой:

— Не попрошу…

Как оказалось, обещания хватило только на четыре года. Ровно до ночи, которую мы провели вместе.

— Сколько раз за ночь это произошло? — зажимая нос и всячески показывая, как от меня несет Надежным, фыркал Синвайн, затаскивая на шхуну тюки с продовольствием. Мы взяли почти все, этого должно было хватить на путь к гномам и обратно. Закупаться на стоянке в Центральном Пределе мы не любили — считали плохой приметой, означающей задержку в пребывании на континенте. Мы, естественно, предпочитали расправляться с делами быстро и по графику. Но небольшая мелочь, без которой уже я считала путешествие к гномам проигрышным, еще оставалась. Но надо же было верному другу помочь перед тем, как я его в последний раз перед отплытием оставлю.

— Ты просто любопытствуешь или помериться…победами решил? — вспомнив, что некоторые анатомические подробности, употребляемые в прозвучавшей фразе, в Пределах неизвестны, я решила довольствоваться более понятным вариантом. — Если первое, так это по отношению ко мне некультурно. А насчет второго тебе стоит у Надежного поинтересоваться.

— Да в гробу я видел твоего Надежного! — неожиданно сердито рявкнул Син, и я даже вздрогнула. — Опять тебе голову задурит и смоется жениться!

— Он через три четверти цикла вернется, не переживай, — успокоила его я. — И разойдемся, как в море корабли.

— Ты сама-то в это веришь? — никогда бы не подумала, что праведный гнев моего котэ будет смотреться настолько потешно. И я чудовищным усилием воли подавила желание раззадорить его еще больше, чтобы снова и снова наблюдать понравившуюся реакцию. — Променяла Эллиана на заезжего недодракона! — словно репетируя изобличительную речь перед толпой людей, горестно продолжал дайгон, определяя мешки в грузовой отсек.

— То, что у тебя называется «променяла», в моем родном мире носит термин свободных отношений, — резонно заметила я, объясняя Синвайну на пальцах свое нежелание быть с Миролюбивым. — Никто никому ничего не должен, все здоровы и счастливы. Я только не понимаю, чего ты так взъелся на Солейрана.

— Ах, он теперь уже и Солейран! — всплеснул руками напарник. — А взъелся потому, что ты опять без него в ожидание впадешь. Никто тебе, кроме Надежного, не нужен.

Ох, милый, знал бы ты, насколько сейчас прав, особенно в свете открывшихся обстоятельств, связанных с меткой. Только я решила, что посвящать в это Сина не стану, а то, чего доброго, и правда решит воплотить свое желание набить Солю морду. Нет, если захочет разобраться — пожалуйста, только пусть причину другую найдет.

— Я — это я, Синвайн. И я сама отвечаю за свои поступки. Давай лучше прекратим перепалку, и ты отпустишь меня за хлопьями и карамелью.

— Зэном и данином! — рявкнул оборотень, так что я поспешила покинуть шлюпку поскорее.

Зэн и данин оказались нашими аналогами овсяных хлопьев и медовой карамели. Как только я об этом узнала и попробовала, стала брать с собой в каждое морское путешествие, раздражая Сина тем, что называла их на земной манер. Котик вообще ругался, когда в Пределах поминали другие миры — считал, что таким образом приближается новое призвание иномирян с целью пошатнуть хрупкое равновесие его Родины. Я его патриотические настроения разделяла, но все равно периодически допускала словечки, характерные только для Земли. То, что сейчас Син отреагировал особенно звучно, стало результатом стресса после того, как утром он учуял на мне запах Соля. Впрочем, по — хорошему, моя личная жизнь — не его дело, поскольку и я к нему не лезла. До того момента, конечно, пока он сам не просил помочь с очередной «любовью» на всю жизнь.

— А это правда, Аня, что в Маленьком городе обнаружили магию? — озабоченно спросил меня милорд Торос, продавец в лавке со сладостями, в которой, благодаря данину, я стала частой покупательницей.

— Правда, — согласно кивнула я, протягивая ему деньги за коробочку с карамелью. Пока та закрыта и содержимое герметично, оно тянется, подобно жидкому меду. Стоит только открыть — и в течение пятнадцати минут оно превращается в твердую субстанцию, которую во время качки порой полезно грызть. Но я добавляю туда хлопья и во время процесса обращения жидкости в камень скатываю в шарики, когда данин уже не так липнет к пальцам. В итоге получаются вкусные конфеты. Которые даже Синвайн не брезгует употреблять. — Но Эллиан был на месте и сказал, что она неопасна для людей. Она каким-то странным образом идет от земли.

— Было когда-то поверье, что магия Пределов зародилась из самой земли, — раздался среди гула базарных голосов один, до того мелодичный, что я сразу на него развернулась.

— О, миледи Вероломная пожаловала! — расплылся в улыбке Торос, сразу замельтешив у прилавка. — Что сегодня желаете? — не выпуская меня, тем не менее, из вида, начал он обслуживать еще одну покупательницу.

— А у вас остался тот вкуснейший сахарный сироп, который так любят мои мальчики? — кокетливо улыбнулась золотоволосая женщина с большими серыми, почти как у меня, глазами. И что-то смутно знакомое показалось мне в ее облике, вот только что, я понять не могла.

— Конечно! — с готовностью кивнул милорд продавец, юркнув под прилавок, поскольку места для сиропа, очевидно, среди многочисленных скляночек и коробочек, стоящих на виду, у него не нашлось.

— А вы знаете старинные поверья? — решив воспользоваться моментом, пока ушлый торговец ищет необходимое, сделала шаг по направлению к женщине я.

— Муж знает, — улыбнулась она. — О, вот, кстати, и он. Ваал, ты расскажешь этой милой девушке легенду о появлении магии в Северном Пределе?

Ваал? Да еще Вероломный? Чье прозвище согласилась носить и жена? Если мне не изменяла память, то вошедший высокий темноволосый и синеглазый мужчина, до боли напоминающий нашего ангелоподобного физрука, был не кем иным, как бывшим Великим герцогом Дальнего Предела! Тем самым, что развязал войну между драконами и демонами! Вот это встреча, вот это да! Милорд Эсхаал ведь говорил, что его родители перебрались в Южный Предел и что там растет его младший брат Дариал. Вот это встреча, вот это я понимаю!

— Здравствуйте, — не скрывая потрясения от встречи, только и смогла произнести я. А миледи Вероломная — кажется, ее звали Минмэй — хитро улыбнулась:

— Смотри, милый, девушка совсем еще дитя, а по имени сразу признала тебя.

Мужчина скривился — очевидно, ему не нравилось возможное развитие ситуации:

— Давай не будем об этом сейчас, Мина.

— Вы меня простите — я эмоции плохо сдерживаю, — тут же смекнула, в чем дело, я. — Просто ваш сын вел у меня занятия в Академии Познаний.

— Позор на мою голову, — приложил темноволосый ладонь к лицу, скрывая глаза, отчего осталась видной лишь нижняя часть его перекошенного лица. — Мое место занимает бывший преподаватель физического воспитания, мой сын сменил его на посту и превратился в будущего!

— Ну — ну, не злись, милый, — Минмэй протянула свою маленькую ладошку к мужчине, ласково поглаживая, отчего Ваал заметно расслабился и опустил руку от лица. Теперь на меня смотрел пусть и расстроенный, но все — таки сконцентрировавшийся демон. — И расскажи лучше девушке историю о магии.

— Аня. Меня зовут Аня, — представилась я.

— А мы, наверное, в именовании не нуждаемся, да? — понятливо улыбнулась Минмэй, и я только похлопала глазами в ответ. Какая же она маленькая. А такому громиле двоих сыновей родила. И каких! Дариала я, конечно, не видела, но Эсхаал был выше всяких похвал.

— А вы будете разбираться с появлением магии здесь? — видимо, решил внять просьбе жены демон обмана.

Я улыбнулась:

— Я Соединяющая леди. Заниматься магией — моя работа.

— Ученица Златоглазого и Предназначенной, выходит? — хмыкнул Вероломный. — Вот уж никогда бы не подумал, что буду оказывать помощь их наследию.

О…кажется, Южный Предел благотворно влияет на самооценку. В том плане, что превращает в нее самолюбие. Что ж, большой и жирный плюс отцу нашего физрука…

Рассказал демон немного. То, что демиурги, создавая Пределы, посадили магию в землю, словно растение, для меня, конечно, стало открытием. То, что Центральный и Северный на ее появление отреагировали адекватно, я догадалась и сама. Почему Южный Предел отказался принимать волшебную составляющую, до сих пор оставалось тайной. Тем более странно, что именно сейчас магия начала просыпаться под самим куполом.

— Ты можешь поинтересоваться у эльфов о магии — они самые долгоживущие среди всех сверхъестественных существ, а Повелитель ушастых — светлейший Аригариэль — и вовсе должен жить с самого сотворения мира. Я уверен, он сможет тебе что — нибудь подсказать. Если, конечно, добьешься у него аудиенции.

— Если? — нахмурилась я.

— Сколько себя помню, этот эльф всегда отличался экстравагантностью. Твоя непосредственная преподавательница — миледи Предназначенная — даже спасла его от сна длиной в цикл, в который он сам себя погрузил от скуки. И все это время закрытые эльфы не выносили сор из избы, навесив на пострадавшие благодаря кое — чьей порывистости области хорошую иллюзию.

— Мы не ищем легких путей, — стиснула зубы я, и мне показалось, что Ваал посмотрел на меня с одобрением.

Тем временем милорд Торос все — таки вылез из — под прилавка, и на раздавшийся шум мы с демоном повернулись одновременно. Я успела заметить, как странно смотрит на меня Минмэй, а поскольку скромностью не страдала, сразу же спросила:

— Что-то случилось?

— Да нет, — покачала женщина головой. — Ты же иномирянка, верно? — получив подтверждение, златовласка продолжила. — А напоминаешь мне одного знакомого.

Я пожала плечами:

— Родственников в Пределах у меня нет. Родители остались на Земле…да и не узнали бы они меня сейчас.

— Почему? — искренне удивилась Мина.

— Я была русой. И с зеленым цветом глаз, — улыбнулась я.

Кажется, глаза Минмэй расширились. Совсем ненадолго, но я это видела. Она перевела взгляд на мужа, потом снова на меня, и натянуто улыбнулась:

— Зато теперь ты напоминаешь огонек. Я уверена, в Академии у тебя не было отбоя от драконов…

Да уж…сомнительная радость. Тем более что всех этих драконов еще на первом курсе отвадил тот, кого я сегодня проводила на корабль…

Распрощавшись с супружеской парой и еще раз поблагодарив Тороса за данин, я отправилась в следующее место за зэном. То ли ступила неудачно, то ли не заметила ямки на дороге, но ногу подвернула и полетела носом к земле. Наверное, лицо после встречи с поверхностью земли приобрело бы прекрасный вид, не останови меня на полпути хрупкая женская ладошка, с удивительной силой удержавшая от падения. Она вернула меня в вертикальное положение, и почти сразу же раздался ворчливый, но приятный голос с хрипотцой:

— Надежный будет платить в двойном размере за вытаскивание неуклюжих магинь из дурацких ситуаций!

Я хотела устроить скандал, но, стоило обернуться на это чудо природы, как слова вылетели из головы начисто. И вот это Солейран прислал для моей защиты?

В ней, дай Боже, был максимум метр шестьдесят роста. Тоненькая, с длинными, словно снег, белыми волосами и серебристыми, как и у Синвайна, глазами, выдававшими в ней оборотня. На фоне общей худощавости фигуры явно четвертый размер даже под достаточно просторной курткой смотрелся как насмешка над моим третьим, я уж молчу про обтягивающие штаны, и это дало толчок вспомнить кучу собственных недостатков, о которых раньше благополучно забывала.

— А тебя устроит тот факт, что тебя приставили явно для того, чтобы десятикратно увеличить мой комплекс неполноценности? — совершенно невежливо ткнув в большую грудь девушки, попыталась сгладить причину ее недовольного вида я.

Снежная блондинка опустила голову туда, куда указывал мой перст, потом подняла снова, оценила отличие. И расхохоталась.

— Будем знакомы, Анна Соединяющая. Я Илигири.

И я сразу поняла: с девчонкой будет тяжело. Но весело.

— С какой целью светлейший милорд тебя ко мне приставил? — решила сразу выяснить все вопросы я. — Ты…как бы это сказать…на телохранителя не тянешь.

— Дословно? — флегматично отозвалась девочка. Она и правда не была похожа на взрослого человека, несмотря на сформировавшуюся фигуру. Пухлые губы по — детски кривились, выдавая любую эмоцию, тело еще не прочувствовало женственности, а потому движения были угловатыми и порой скованными. Но она мне нравилась. Нравилась по — настоящему. Такое откровенное чувство приязни я испытывала впервые. И смех ее этот…мне кажется, Сину обеспечены две недели без спокойствия. Тем более что она тоже оборотень, причем, как мне кажется, кто-то из тутошних кошачьих — именно они славились серебристыми глазами. В общем, с Илигири я рассчитывала если не подружиться, то уж заделаться приятельницами точно.

Тем временем молоденькая оборотница, кажется, напрягала в памяти разговор с Солем, касающийся меня. Наконец она вспыхнула, словно лампочка, и продекламировала:

— «Следи, чтобы Соединяющая леди ни во что не вляпалась. Отвечаешь за нее головой!»

— Так и сказал? — разочарованно протянула я.

— Ну да, — подтвердила Илигири. — А что, проблемы какие-то?

— Ты меня, конечно, извини, но ты же ещё ребенок совсем, — осторожно заметила я.

— Но комплекс неполноценности-то у тебя, — подмигнула мне мелкая нахалка, и я против воли улыбнулась. — Расслабься. Мне двадцать. У дайгонов это возраст совершеннолетия. А я, ко всему прочему, еще и ищейка. Я рано повзрослела.

«Мозгами, но не внешне», — сдержалась я от комментария, с интересом разглядывая девочку.

— Про комплекс это ты точно сказала, — пришлось признать, с завистью бросая взгляд на предмет чьей-то будущей гордости. — Но меня все еще тянет взять тебя под крыло.

— Материнские инстинкты у человеческой особи твоего возраста вполне логичны, — пожала плечами девушка, и я хмыкнула. — Ладно, ненадолго, так и быть, могу отдать бразды правления в твои руки. Ровно до того момента, как не почувствую опасность.

— Договорились, — расцвела я, радуясь, как быстро приняли мои условия со стороны. — Идем за зэном. Иначе путешествие не удастся.