Я есть Жрец!

Глава 14

Глава 14

Я метался с места на место, стараясь успеть везде. Мои потуги были спровоцированы не столько желанием казаться полезным и «торговать лицом», сколько интересом. Было любопытно, как будут обживаться люди, которые не имели ни нормальных орудий труда, не знали геометрии. Однако, очень скоро строились загоны для животных, выставлялся частокол, выкапывались ямы под полуземлянки.

Деревьев я повалил много, как по приблизительным моим расчетам, на четыре-пять срубов, если только не полноценных домов, а полуземлянок. Бензопила работала исправно, кушала бензина немерено, как и масла, но небольшие деревца одно за одним падали. Большие деревья не трогали.

Селение выстраивали на соседнем взгорке. Там некогда был, скорее, будет, сельский магазин и школа. С трех сторон заросший лесом холм имел, созданные природой рвы, но большое пространство, что уходило вглубь леса делало будущее селение отрытым от зверя, как и от людей. Выкопать там ров — это большая работа. Таким количеством людей, что были в наличие и даже при помощи металлических лопат, количество которых было ограничено шестью, копать ров придется месяца два, не меньше.

Тут я задумывался о том, чтобы часть забора перенести туда, но решил, что свой забор не стану трогать. Потому секционно разбирался забор, который был перенесен из будущего, от соседей. Но такое решение — временное. Простой дощатый забор не держит медведя, даже были сомнения, что и кабан не прорвется. С иной стороны, моя сетка-рябица — так себе защита. Но тут был расчет, что она запутает зверя.

Уже скоро, когда я расщедрился и дал два имеющихся хозяйственных топора, оставив в неприкосновенности, для собственного пользования, только отличный мультитул с ножом топором и пилой, пришлось переквалифицироваться в доктора. Производственные травмы случались столь часто, что в какой-то момент я увидел очередь у дома. Все пришли к «жрецу» за лечением. Наверное, молодой воин-охотник даже надеялся, что я приращу ему отрубленный палец на ноге. Хирург это мог бы, но я даже не пробовал. Зеленка, йод, ветошь, вместо бинтов, реже перекись водорода.

К вечеру закашляли многие дети, и я опасался, что это тот вирус, что свалил ранее Севию и Норея. Но, вроде как не вирус. Оголодавшие люди спали без очага прошлую ночь, а погодка была пока не летней, особенно ночью. И тут появились две женщины, которые стали помогать мне. Они стали кормить детей какими-то кашицами, варили взвары. Ну а я в большой кастрюле, на костре, вскипятил молоко, залив тот самый огонь, а после дети пили лакомство — молоко с медом и с натертым на терку чесноком с имбирем. Был тут имбирь, который, видимо, купили и забыли, а он уже начинал портиться.

На ночь больных детей определил на веранде, выдав им нормальные одеяла и протопив печь. Ужинали четырьмя зайцами, которым подростки устроили сущий геноцид. Всего шесть ушастых сегодня стали трофеями юных охотников. Так же в рационе людей оказались помидоры и тушенные овощи: кабачки с капустой.

Еще на «вечернем построении», такие ассоциации у меня возникли от собрания общины у сараев, всем присутствующим представили Севию. Девушка еще была болезненной, бледной, хотя выздоровление шло необычайно быстрыми темпами. Это Никей настоял на подобном.

Дело в том, что и к Норею и к Севии, о существовании которой все знали, но она пока сильно не светилась перед народом, отношение было негативное. Это же они были детьми человека, с которым все связывали свои беды. Но тут, хитропопый Никей, поступил неожиданно. Он назвал Севию моей невестой. Я сразу и не понял, что она мне «свапи джана» [дремлющая жена], что означало «невеста».

Севия попыталась возмущаться, но Никей что-то ей шепнул, девушка зарделась и перестала противиться. А я стоял, не понимая происходящего, но с важным видом. После понял, зачем это было сделано. Севия тем самым сразу получила определенный статус, ей начали кланяться. Не так уважительно, как ко мне, «жрецу», но и злобного бурчания в след не было.

— Я свазая с ты! [я сплю с тобой] — заявила Севия, заходя в мои «жреческие» покои на чердаке.

Сглотнув комок, подступивший к горлу, я только кивнул. Девушка стояла, склонив голову, я застыл вкопанным столбом. Только через минут пять, я взял ее за руку и подвел к кровати. Она шла, как идут люди на казнь. Я такого не видел, пока, но думаю, что смертники могли выглядеть и более оптимистично.

— Что? — спросил я.

— Руда нельзя джана нет [кровь нельзя, не жена], — обреченно сказала девушка, но при этом она не противилась, когда я ее раздевал.

Тут можно было действовать по принципу: «если женщина говорит „нет“, тот это, порой, неуверенное „да“, требующее решительности от мужчины». Однако, в данном случае, могло быть огромное число условностей, связанное с обычаями и статусами.

Но сколь манило ее молодое, но полное женственности и сексуальности тело, насколько будоражило осознание, что вот этим совершенным творением природы можно овладеть… Не овладел. Но повторили то, что уже успели попрактиковать. При этом были моменты, когда эмоции так затуманивали сознание, что я уже приноравливался… Сдержался.

Уснуть долго не могли, пытались после всего прочего, говорить. Севия боялась того, что без решения отца, никакой женой она стать не может, как, к слову, и невестой. Она просила меня идти к ее родителю и требовать ее. После просила не делать этого, чтобы не подвергать себя опасности.

А я думал о том, что слишком многое замыкается на этом лексе. Что уже за то, что не без Хлудвага создалась опасность для Севии, можно пренебречь разрешениями от отца. Но грело душу, что самая красивая девушка, из тех, что я встретил после своего перемещения в прошлое, моя. Такая нежность, страсть, желание… Недосказанность физиологической близости еще больше влекла.

Ночь оказалась беспокойной. В одно мгновение мирная тишина разразилась ржанием коней, мычанием коров, лаем Гретты. Подхватившись с кровати, кинув взгляд на мирно спящую Севию. Изобразив идиотскую улыбку самодовольного похотливого самца, я поспешил на выход. На веранде дома я встретил Никея, переступающего через просыпавшихся от шума детей. Воин, вчера презрев опасность заболеть, вернулся жить в дом. Впрочем, опасность вируса сохранялась для всех. И даже то, что я выдраил с хлоркой веранду, не обязательно спасет молодую поросль общины от заразы, привнесенной в этот мир из будущего. Вот только оставлять детей спать в сырости, также было неправильным.

Выйдя на улицу, возле сараев столкнулись с пятью воинами, которых возглавлял заспанный и помятый Вар. Предводителя общинников с его женой и детьми определили пока в выставленную у огородов палатку и даже надули им большой матрас. Внутри одного из сараев, там, где был птичник, происходила какая-то возня. Я, было дело, снял с предохранителя автомат и уже сделал шаг в направлении, откуда раздавался шум.

— Не нать, крито вое [не надо, это дело воинов], — сказал Никей, останавливая меня и пять охотников с опаской вошли в сарай.

Я нисколько не оскорбился и не обиделся. В конце концов, здесь есть люди, которые могут и должны решать все задачи. Я им не нянька. Да и на эту роль явно не гожусь. Забери у меня автомат, так и вовсе становлюсь почти беззащитным.

Лиса. Это была оранжевая бестия, лишившая нас трех куриц. Точнее, лишившая яиц от этих несушек. Самих потрёпанных птичек мы употребим. Гретта вступила в схватку с диким животным, которое, казалось, рас пять меньше в габаритах. Однако, тяжело пришлось собаке справиться с лисой, о чем свидетельствовали раны на правой передней лапе и морде большой собаки.

Из последующих разговоров, до конца не понимая слов, я уловил смысл тех словесных издевательств, которым подверглась собака из будущего. Аборигены были убеждены, что с таким противником, как лиса, их кабысдохи смогли бы разобраться. Мне даже стало обидно за Гретту. Но вот, возникал вопрос, почему эти самые кабысдохи не предотвратили атаку на имущество, а Гретта почти добилась нейтрализации лисы? Охотники, прибывшие под окончание схватки, дикое животное только добили.

Уже заалело за рекой, и идти досыпать, смысла не было. Потому я решил умыться и посидеть за столом во дворе, чтобы накидать какой-никакой, но план прогрессорства, по крайней мере, направления.

До сегодняшнего дня события неслись галопом. И пусть в голове то и дело возникали мысли о необходимости стать условным «Прометеем», который принесет в этот мир огонь ремесла, так и не приступил к проблеме.

Все личные переживания, да постельные интрижки. А, ведь, в этом времени можно сильно развернуться. Железо — это уже много, гончарный круг, очень хорошо, водяные мельницы… Хотя с последним пока следует погодить.

Какие главные направления прогрессорства? Первым делом на ум приходят металлы. Железо позволит сильно улучшить жизнь людей. Это и пашенное земледелие, более качественное строительство, охота. Конечно же, это и война. Даже в будущем при всем просвещении и образовании, люди прибегают к войне, как к инструменту решения многих задач развития или сохранения своего государства. Что же говорить о Бронзовом веке, если здесь мышление еще более прямое и рациональное, без отсылок к гуманизму и всяким там конвенциям? У соседнего племени есть ресурсы, а у нас больше воинов, значит, эти ресурсы мы отберем.

Так что на вопрос вооружения общины стоит обратить предельное внимание и, наверное, поставить это в приоритете. Нас мало, а жить хочется. Из того, что сразу же приходит на ум, так это дистанционное оружие. Нужно было бы начать с арбалетов, сделать которые, в принципе, возможно, с луков, если не сложносоставные, то их сделать еще проще, благо капроновой нити есть целый моток. Но я бы начал не с этого.

Удивительно, но здесь я не увидел пращи. Может, потому, что в Поднепровье мало камней, но кремния же хватает, или по другой причине, но такого простого в изготовлении, да и в использовании оружия, как праща, здесь нет. Учить стрелять из лука — это долгий процесс, да и дорогостоящий, так как сломается не одна стрела, переломится не один лук, разорвется не одна тетива прежде, чем лучник сможет более или менее пользоваться своим оружием. Да и то, для этого нужна сила. Ну, а с пращей смогут работать даже подростки, может, и женщины. В Римской республике были пращники, в армии Александра Македонского их численно было больше, чем лучников. Это от того, что у них были сильно ограничены ресурсы? Не думаю, скорее, праща — вполне себе эффективное оружие.

Железо. Весьма вероятно, что где-то там, где в будущем будет Турция, загадочный народ хетты уже проводит свои эксперименты с железом. Они были первыми. Впрочем, далеко не факт, что первые доменные печи уже появились. С другой стороны, не являясь металлургом, я видел, как энтузиасты-реконструкторы тратят кучу своего времени и сил на то, чтобы воссоздать технологии средневековья и выковать плохенькое, но все-таки железо. Может быть, у меня получилось бы создать температуру в печи больше восьмиста градусов и все-таки расплавить металл, а не сделать его лишь мягким.

Еще одно направление, которое прямо кричит — это гончарное ремесло. Вчера я видел, как две женщины крутят «колбаски» и налепляют их одна на одну, выстраивая глиняный горшок. Они занимались этим целый день, но я так и не заметил, что бы кто-то начал обжигать горшки. Не увидел я и самих горшков. С другой стороны гончарный круг — гениальное, но не слишком технологичное и сложное изобретение. Здесь главное было додуматься до самой системы, когда при вращении можно изготовить качественное керамическое изделие.

Пока проблем с тарой не наблюдается. Люди принесли с собой имеющиеся у них горшки, ну, а у меня много всякого из будущего. Большой казан, походный казан, кастрюли, эмалированные тазы, чугунные сковороды и всякие новомодные с покрытиями, жаровни, миски, чашки, тарелки, наконец, банки — всего этого в хозяйстве немало. Если по запросам нынешнего времени, то хватит и на десять, и на тридцать человек. Не знаю, для чего, но хозяева собирали пластиковые бутылки, которые я думал раздать людям. Вероятно, уже сегодня мне предстоит сюрреалистичная картина, когда абориген будет пить воду из бутылки «Кока кола». То же решение проблемы, так как кожаные бурдюки — сложное изделие, но у людей наблюдается нехватка обуви и тратить кожу на бурдюки, мне представляется не рациональным, если есть пластиковые бутылки. Пусть это будет всего небрежно сшитый чехол для ступни, но обувью обеспечить нужно каждого.

Серьезное прогрессорство — это среднесрочная перспектива. А вот что я хочу побыстрее сделать, так это баню. Вчера трижды пришлось отгонять мужчин, которые посчитали, что красивые лакированные бревна с нарисованными цифрами лучше подойдут для обустройства их жилищ, чем те, что я им напилил. Так что актуальнее распашка поля и посев на нем оставшейся картошки, кукурузы и овса, зерна которого я украл у Ники, посчитав, что лошадке хватит и сена.

Кроме того, я приготовил деревянные ящики, которые собрался использовать, скорее всего, в том качестве, что и прежние владельцы дома. Нужно высадить семена капусты, перцев, баклажан и помидоров. Они прорастут в домашних условиях, а после высажу.

А вечером Никей поставил меня в известность, что ему нужно будет уйти через пару дней, чем озадачил меня, но не отпустить его я не мог. Между тем вновь стал думать о побеге. И если на горизонте покажутся чужие люди, направляющиеся в сторону моего дома… Я беру в охапку Севию, захочет она этого или нет, сажусь в катер и убегаю. Может, и получится найти более подходящее место для жизни. Хотя, мне все меньше нравится подобная идея.

** *

Интерлюдия

Хлудваг был в ярости. Он словно зверь чуял, что вокруг что-то происходит и тучи сгущаются. Хотя, почему только чуял? Может быть потому, что аналитические способности лекса были менее выдающимися, чем его физические данные? Или потому, что Хлудваг, доверяясь убаюкивающим речам старейшины Морвага, не хотел замечать нарастающую глыбу проблем?

Однако, пропажа очередной звезды охотников стала каплей из дождя событий, которая пробилась через твердолобость вождя ему в голову.

— Морваг, скажи мне, почему из всех звезд воинов только твой род всегда возвращается из леса с добычей и без потерь? Или твои жертвоприношения боги любят больше, чем мои? Может здесь что-то другое? — в селении племя Рысей раздавался гневный голос лекса. — Я просил тебя узнать, почему звезда Саргона, должная уже вернуться, не прибыла? Ты отправлял воинов на их поиск по Реке? Там был наследник! С ним все в порядке?

— Да, лекс, отправлял людей, но я предполагаю, что Саргон задержался у Динокла. Лекс племени Огня мог оказать столь радушное гостеприимство, что они задержались. Но, лекс, Саргон твой человек, из твоего рода, — отвечал старейшина Морваг.

— Но ты, мой старший советник, должен держать все под контролем, — рычал Хлудваг.

— Да, лекс, я отправлял людей, и вот, что они мне сказали… Возле острова Священной дубравы, в Злом лесу, видели людей. Там были женщины и мужчины, они рубили и собирали деревья¸ — сказал Морваг.

На самом деле старейшина не хотел выдавать эту информацию лексу, посчитав, что она ни к чему человеку, жить которому осталось не долго. Но старейшина, будучи умным и изворотливым главой рода и деском — правой рукой вождя, посчитал нужным лишиться некоторых возможностей, а перенаправить интересы Хлудвага в сторону непонятного рода или племени, решившегося обосноваться в одном дне пути от главного селения Рыси.

Морваг рассчитывал на то, что некие люди, поселившиеся у Злого леса, будут покорены уже именно им, когда не станет Хлудвага. У старейшины был расчет на то, что следующему лексу Рысей необходимо себя проявить и не дать воинам сомневаться в удачливости нового вождя. В этом отношении быстрое покорение неокрепшего рода, а какой род будет окрепшим, если только начинает строить жилище, придаст веса Морвагу в лице оставшихся Рысей.

Быстрый ум старейшины начал разработку нового плана, по которому стоило отправить лояльных Хлудвагу воинов покорять новое поселение, а в это время совершить переворот в племени. Хлудваг уже как три года не ходит в походы, доверяя это важное дело главным воинам. Потому и в этот раз он останется в селении. При отсутствии воинов лекса, Морвагу не составит труда убить разленившегося Хлудвага и занять его место.

— Кто это может быть? Мы не видели чужих людей на реке, — озадаченно сбавив тон, спросил Хлудваг.

Морваг Замялся. У него были догадки насчет того, кто может вдруг, из ниоткуда, появиться на реке.

— Я предполагаю, что это изверги, — нерешительно сказал старейшина.

— Кто? Вар? Ты же мне докладывал, что он ушел в лес и сгинул, — лекс стал кричать еще громче прежнего.

— Да, лекс, и у него четыре пар рук воинов, — стал подливать масло в разгоряченный характер вождя старейшины. — Они вооружены и столь осмелели, что уже не боятся выходить к реке за камнем и рыбой. Может быть, он решил бросить вызов?

— С четырьмя парами рук? У меня воинов в разы больше, — лекс задумался. — Собирай своих воинов и возглавь поход.

— Лекс, твое племя уже потеряло много охотников, за зиму от голода и холода умерло больше, чем обычно, людей, а ты предлагаешь, чтобы воины моего рода сокрушили дерзких извергов? — делано возмущался Морваг.

— А почему нет? — удивился Хлудваг, который не смог проанализировать уже приведенные доводы.

— Потому, лекс, что скажут: род лекса слабый и не может покорить каких-то извергов. Пусть слава победителей достанется твоим воинам! Они теряют охотников в лесу, пусть покажут, что также сильны и несокрушимы и вернут славу, — сказал старейшина и выдохнул, чуть улыбнувшись.

Старейшина был удовлетворен, что ему, как, впрочем, и всегда до этого, удается убедить лекса. Будь Хлудваг чуть умнее, или деятельнее, как это было в начале его правления, то Морвагу не удалось бы ничего. Тот, молодой, Хлудваг, организовал бы охоту и сам повел людей в лес, чтобы выяснить, почему пропадают воины. Этот же, уже пожилой, пусть все еще мощный, лекс больше предпочитает тепло своих женщин, чем холод леса или жар схватки.

— Ты прав, призови мне старших воинов, я назначу того, кто убьет извергов. Однажды я счел нужным их только выгнать. Меня уверили, что Вар и его род, как и те, кто за ними последует, сгинут в лесу. Более подобной глупости я не совершу, — решительно сказал Лекс, уже раздумывая над тем, кого именно назначить главным воином в походе.

Морваг сознательно соврал в оценке боеспособности извергов. Впрочем, он даже и не знал, кто именно были те люди у реки. Однако, чтобы гарантированно справиться с такой силой, как сорок воинов-охотников, Хлудваг отправит не менее шести десятков воинов, а скорее всего и восемь десятков. А это настолько ослабит позиции лекса в главном селении, что взять под контроль управление племенем Морвагу не составит особого труда, как в последствии привести к покорности тех воинов, которые живут в иных селениях. А потрепанный отряд, отправленный на уничтожение извергов, встретят воины рода старейшины. Так что настроение Морвага поползло вверх.

* * *

Баню поставили за два дня. Еще предстояло накрыть крышу рубероидом и шифером и выложить камни. В целом же дни становились похожи один на один. Признаться, несмотря на схожесть дней, жизнь бурлила. Не обошлось без эксцессов, когда одна девочка лет восьми-девяти чуть не утонула. Технически она утонула, но мне удалось вытянуть из реки и откачать девчонку.

Сейчас, проходя мимо людей, я чувствую себя крайне неловко. Несмотря на то, что в прошлом мой статус, точнее положение моего отца, был высоким, такого подобострастного отношения к своей персоне не встречал. Но и одергивать людей, которые считают, что я упросил богов оживить девочку не собирался. Дело не в самолюбовании, а в том, что я посчитал вполне уместным такое отношение. Теперь я жрец без каких-либо кавычек. Даже устраивал моления. Конечно, это было богохульством по отношению к христианству, так как в своей профессиональной деятельности я использовал иконы, бывшие в доме. Читал «Отче наш» и «Символ веры». Молитвы меня когда-то заставила выучить бабушка. Вот бы кто был истинной жрицей!

Вчера, наконец-то, была оборудована смотровая площадка на одном из высоких деревьев. Теперь на ней постоянно дежурит один из воинов или подросток более старшего возраста. Естественно, дозорному на время даруется божественный предмет, улучшающий зрение. Через бинокль просматривается большой участок реки, причем, и Днепра, и Сожа, как и часть леса.

Подобная мера обнаружила и другое направление — охота. Опытные охотники умудрялись высмотреть не только людей, но и животных. Так, в паре километров гуляли не пуганные туры. Не будь у нас в достатке мяса и рыбы, устроили бы охоту. Впрочем, группа охотников отправилась в том направлении, чтобы выкопать и замаскировать яму.

С Севией у нас крайне странные отношения. Впрочем, не столь они странные, но вот наши любовные игры застряли на определенном этапе, и все никак не переходит черту, чтобы я мог считать девушку своей женой, отчего-то мне это было важно. И хоть отказаться от ее ласк было решительно невозможно, порой я нервничал. Плевать уже на мнение отца или еще кого-то, для мня, как человека из будущего, то, что мы вытворяли уже более, чем достаточно, чтобы считаться сложившейся парой. При этом я видел, слышал, чувствовал, что и Севия не меньше моего ощущает зов человеческой природы и готова поддаться инстинкту размножения.

Жилища для половины общины были построены. Дети уже, как должное, приходят спать на веранду. Выгнать их у меня не поднимается рука. Но Вар предупрежден, что дом мой и только.

— Ты куда? — спросила меня Севия, когда я взял удочку и решил утром, если уже не спится, так немного порыбачить.

— Я с ты. Ты ма маритас [я с тобой, ты мой муж], — сказала Севия и обняла меня, как будто не хочет меня отпускать.

— Хода зая [иди спать], — сказал я.

Может показаться, что я назвал Севию «зайкой», но нет, это на местном «спать». Удивительно, но «ход», «ходить» почти так и будет, как и на русском языке. Так что скоро, надеюсь, не пройдет и пары недель, как я смогу разговаривать, пусть и односложными фразами, но на местном наречии.

Моя «невеста» насупилась, скривила в обиде симпатичное личико, и решительно вернулась в дом. Нужно отыгрывать патриарха, а то женщина будет тут мной руководить. Засмеют, потеряю авторитет.

Наверное, первая наша маленькая ссора. И все из-за моих гормонов и глупой обиды за то, что в один момент она меня одернула и скинула со своего столь манящего тела. Детские игры какие-то, и я веду себя как… Не знаю, как, но не совсем адекватно.

— Угра, угра! — закричал дозорный на смотровой площадке. — Омана, омана! [угроза, угроза, люди, люди].

— Вот тебе и блят нахер. Пожили спокойно, — сказал я и пошел в дом вооружаться.