Я есть Жрец!

Глава 5

Глава 5

Бронежилет висел возле входа в дом, один АК-74 со мной на постоянной основе. Взял еще два магазина в разгрузку, одел каску и устремился к катеру. Ключ зажигания всегда со мной, на случай, если, вдруг, придется бежать. Так же в катере припрятан еще один автомат, Сайга, еда, пару ножей.

Вначале думал объехать остров на катере, чтобы высадится прямо у плотов, встречать врага лицом к лицу, да попугать железной лодкой, сиреной или громкоговорителем. Это заняло бы не так, чтобы много времени, но все же решил только переправиться на остров и действовать более скрытно. И так звук от мотора был слышен в округе. Хотелось надеяться, что рык мотора не вызовет особого интереса у хроноабоаригенов. Если не знаешь, что это такое, то мозг найдет оправдание посторонним звукам.

Я не был самоуверенным и наивным, полагая, что те четыре полных магазина к автоматам, патроны к Сайге, да немного россыпью патронов, пистолет, арбалет — имба, что позволит мне стать во главе пищевой цепочки. Сколько я здесь? И недели не прошло, а какой расход боеприпасов? Да так хорошо, если пару патронов останется через месяц. Но именно в такой ситуации, где мне предстоит бой, безусловно экономить не буду.

В кого мне стрелять? Сложный вопрос, когда все чужие. Но проблема решается элементарной логикой. Я видел, как на землю ступает ножка девушки. Женщин обижать нельзя, они хорошие и с ними рядом хорошо. Конечно, подобный нарратив не мог бы сработать, попади я в какое племя амазонок-каннибалов, но в большинстве случаев, работает. Так что там, где девушка и ее обижают, тех людей, с кем девица, и стоит условно считать союзниками.

Когда я подобрался чуть ближе и из кустов мог рассмотреть происходящее, то желание вписаться за проигравшую сторону только усилилось. Мужик, который стоял с воткнутой в плечо стрелой, был со шрамом на плече и казался правильным, сильным мужчиной, прикрывал двоих подростков, что лежали на земле. Ну девушка явно постарше выглядела, а вот парень лет пятнадцати, не больше.

А вот второй мужик, что-то высказывающий тому «правильному», получалось, его оппонент и мне показался психом. Как только воин со стрелой бросил оружие и упал, придурок, который до того прятался за пятерку воинов, стал пинать уже, казалось, бездыханное тело.

На такое безобразие попытался ответить подросток, которого ранее прикрывал «правильный». Он накинулся с ножом на того, кто бил упавшего воина, но парень отхватил кулаком в челюсть и скрылся в траве.

Я наблюдал за разворачивающейся картиной, находясь метрах в ста, или чуть больше, от места событий. Видел, как подняли девчонку… как-то она сильно развита для девчонки. Но лицо девушки выдавало еще подростка, вот только этот подросток имел весьма выдающиеся формы. Милое личико было конопатым, а волосы необычайно густые и иссиня-чёрные. Засмотрелся, чуть не забыл о всей серьезности происходящего.

А как иначе? У меня не было с женщиной уже три месяца, после того, как вернулся из отпуска. Организм молодой, а до службы половая жизнь — регулярная. Вот и была тоска по женской ласке. Так что на хорошенькую девушку не мог не засмотреться. Что? Подросток? Так паспорт не спросишь, а, если есть мужскому взгляду на чем остановиться, то сложно отвести глаза. В будущем это сделать помогает уголовный кодекс, тут же… Да я людей собираюсь убивать! Какой кодекс! Да и никогда не стану насиловать, а в таких условиях трижды осмотрюсь, прежде чем подкатывать.

Впрочем мысли о женщинах прочь, нужно срочно действовать.

Подобравшись ближе и так, чтобы не задеть выстрелами условных союзников — воина, который вроде бы зашевелился, парня и девушку, открыл беспорядочный огонь длинной очередью. Да! Непрофессионально! Да! Расход необычайно дефицитных боеприпасов. Но… слегка было ссыкотно, с одной стороны, с другой же я хотел гарантированно свалить двух лучников. Первой атакой я убил или сильно ранил четверых. Еще четверо, включая психопата, были рядом с пленниками и достать их я мог только лишь приблизившись на метров тридцать.

Побежав к пленникам, я и не заметил, как «псих» метнул в меня каменный топор. Прилетело в бронежилет и я только лишь чуть сбился с шага.

— Бах! Бах! — стрелял я по кустам, куда успел спрятаться «псих».

Краем зрения заметил, что еще трое воинов, что только что были рядом с пленниками, рванули в мою сторону.

— Бах-бах! — разразился автомат короткой очередью и все… пустой.

Встал выбор между тем, чтобы перезарядиться или достать тесак и рубиться. Это после я подумал, что можно было просто отбежать в сторону и по ходу бега поменять магазин, но… хорошая мысля приходит опосля.

Великим фехтовальщиком я не был, да и не имел для этого оружия, чтобы финтить. Тесак не так, чтобы располагает к красивой драке, тем более с оставшимися двумя противниками. Но… воины видели, что я уже помножил на ноль их соучастников преступления, так что они не спешили, смотрели на меня с опаской.

— Ха! — я замахнулся и сделал вид, что собираюсь рубануть одного из медленно наседающих на меня воинов.

Мужчина отпрянул, выставив копье. Изловчившись, я рубанул по острию древкового оружия противника и, на удивление, попал. Каменный наконечник рассыпался, а воин удивленно смотрел на свое копье, от которого осталось только древко. Немедля, я подбил, ослабленное от отвлеченности владельца, копье второго и рубанул того по голове. Тесак застрял в голове мужчины, да так, что я не смог сразу вытащить свое оружие пришлось оставить тесак. Быстро подняв копье убитого мной противника, я направил свое новое оружие в сторону того, чье копье сломал.

— На колени, сука. Брось палку, не дергайся! — засыпал я приказами опешившего воина.

Понятно, что он ничего не поймет, но тут играли два фактора: во мне бурлил адреналин, знаете ли, раньше я не каждый день рубил человеку череп. Ну и то, что, пусть язык и не будет понятен, но интонацию противник понимал отчетливо, тут иных интерпретаций не могло быть: я злой и требую покорности. Воин встал на колени, поднял руки и развернул ладони в мою сторону. Быстро подняв брошенный автомат, я зарядил прикладом в затылок сдавшемуся. Помрет, или нет, для меня не было важно. Я переступил ту черту, что самая сложная, я убивал и уже не только издали, но и с помощью холодного оружия, что еще более психологически сложно.

Я бухнулся на колени. Меня трясло, ноги просто не держали. Отходняк от адреналинового взрыва был суровый. Тут бы стакан водки… но нет, здесь нет. А до дома еще добраться нужно.

— А-а-а-а! — заорал я, что есть мочи, выгоняя из себя часть напряжения.

— Кмо деш? [кто такой?] — услышал я хриплый голос взрослого мужчины.

Повернулся и увидел три пары удивленных глаз. Эти взгляды были полны… страхом, но и надеждой, удивлением, но и осознанием того, что случилось. А еще… Да, нет же, это показалось. Даже в такой момент своей жизни мне показалось, что на меня смотрели два зеленых глаза с какой-то игривостью. Нет, не о том думаю.

«Кмо деш…» похоже, что это вопрос по типу «кто ты есть». Значит «кмо» — кто. И вот что понятно, так то, что это индоевропейский язык, у тюрков иное звучание. Сложно придется, но я всегда был расположен к изучению языков, знаю английский, немного немецкий, итальянский, так как был в этих странах неоднократно. Так что выучу.

Насколько я знал, индоевропейский язык может содержать много слов, мне знакомых. Тем более со знанием белорусской мовы, в которую вошли старорусские слова, немного и балтских. Знать бы санскрит, который, как считают ученые, более остальных должен быть похож на язык первых индоевропейцев. Но мое знание санскрита мало, хоть и в Индии я пробыл два месяца. Благодаря папиным деньгам, получилось каждым летом, сразу после каких-нибудь раскопок в июле, в августе путешествовать.

Возьмем слово «война» так она на всех индоевропейских языках имеет похожее звучание, или дверь. На белорусском языке «свята» — праздник, на санскрите такое же слово имеет такое же значение. Будем надеется, что языковой барьер получится быстро преодолеть.

— Вште зе ни бшта [что с нами будет?]? — спросил связанный парень, выпячивая подбородок, видимо, чтобы казаться более значимым.

— А вот хрен знаю! — ответил я, начиная делать «контроль», уже более хладнокровно, чем ранее думал, что так умею.

*…………*…………*

Интерлюдия.

Севия смотрела на молодого воина, или кто он там еще, с большим интересом. Высокий, красивый, сильный, смелый. Даже великий воин Никей не стал сопротивляться и сдался, а этот… У него даже оружие, которое могло быть подаренное только богами. У девушки непроизвольно закрались мысли, что он и есть бог. Но… как же девушке не хотелось, чтобы этот спаситель оказался богом и исчез. Нет, он человек, так как девушка рассмотрела в глазах парня страх, а после у него тряслись ноги, как у молодых воинов после первой серьезной опасности.

Оружие… пусть об этом думают мужчины, она же, уже отринутая своим племенем, думала о другом.

С дочерью лекса складывалась сложная ситуация. Уже проведен обряд изгнания из племени, так как соглашение о браке от лекса племени Огня пришло. Не может Севия теперь вернуться в племя. Но она дочь лекса Хлудвага, поэтому тут все очень сложно и будет зависеть только от воли отца. Девушка сомневалась, что вождь племени Рысей, чтимый людьми и признаваемый богами, Хлудваг, захочет видеть дочь вновь в племени. Севия уже слишком стара, чтобы быть невестой и чтобы кто-нибудь достойный взял ее в жёны, тем более, когда она, получается, отказала Диноклу, которого на реке боятся многие. Но это вопросы будущего.

— Кто ты такой? — спросил Никей.

Парень в пятнистой одежде начал говорить сущую тарабарщину, ничего не понятно. Хотя язык интересный, такого Никей никогда не встречал. Он, в принципе, встречал только некоторые диалекты своего же языка. А парень, вроде бы использовал похожие слова, но говорит полую несвязную ерунду. Может это язык богов и он сам один из них? Нет, не может быть. Никей очень хорошо знал людей и, тем более, молодых воинов. Этот был человеком. Но человек может быть проводником для богов и этого парня по причинам, только известным богам, почему-то выбрали и наделили странной одеждой и оружием. Но он все равно человек. Их жрец постоянно общается с богами, так что ничего в этом сверхъестественного нет.

Тут поднялся осмелевший наследник лекса, Норей, который состроил вид важного человека и спросил у чужака:

— Что с нами будет?

— Хран знат! — отвечал красивый молодой мужчина.

— Хран знат! — тоненьким, звонким голоском, повторила Севия.

Незнакомец рассмеялся, причем так заразительно, что смеялась и девушка и ее брат. Вот Никею становилось все хуже, а пришедший в себя единственный выживший из предателей, со страхом, рассматривал своего пленителя и так же не понял юмора, ибо был серьезен.

— Развяжи меня! — потребовал Норей, протягивая руки, которые были связаны у кистей.

— Не спеш, успеш аще [не спеши, успеешь]! — задумчиво произнес посланник богов, но при этом и не подумал развязать руки Норею.

— Я — Севия! — девушка приложила правую руку себе на грудь, и ее щечки чуть заалели, так как она поняла, что незнакомец и явно посланник богов, смотрит мужским взглядом на ее груди.

— Я Глеб, — через паузу, парень представился.

— Ты Хлеб? — спросила Севия.

— Г-леб, — повторил чужак свое имя.

Севия, вдруг, не осознанно, стала заигрывать с молодым мужчиной, постоянно называя ее имя. При этом, девушка поняла, что он не «Хлеб», а «Глеб». Буква «г» у парня звучала непривычно четко. Севия и сама могла правильно выговорить имя чужака, но специально ошибалась.

Чуть позже представился и Норей и снова протянул руки. Незнакомец вновь не стал развязывать наследника.

— Посла гостя драги в дом, — повторила Севия слова парня, стараясь распознать в словах мысль.

И она поняла, что незнакомец приглашает их себе в дом.

— Нужно тела предать костру! Все тела и предателей и убитых верных воинов, но вторых с по частями, — болезненно прошептал Никей и потерял сознание.

Парень быстро подошел к наставнику воинов и стал щупать его жилу. После, чуть обрадованный, что Никей жив, стал пытаться объяснить Норею и пленному воину-предателю, что они должны нести раненного сами. Можно было посмеяться с потуг незнакомца показать жестами, что делать. Но чужак справился и они все пошли в сторону… Злого леса.

— Там же Злой лес? — спросила Севия, при этом от чего-то не опасаясь места.

Чужак что-то ответил, но было ясно, что они оба не поняли друг друга. А девушка поймала себя на мысли, что она просто хотела бы слушать его голос, который и без связных и понятных слов, звучал как-то… Севия не могла объяснить, как именно, но, в любом случае, приятно.

— Хлеб! — Севия нарочито обращалась к парню с ошибкой, чтобы вызвать у него эмоцию. Не специально, не задумываясь это делала. — А ты больше жрец или воин? Наверное воин? Но у тебя есть подарки богов, значит ты с ними знаком. А наш жрец говорит с богами, но подарков не получает.

— Ка та Кшатра? Брама? [главный герой имел в виду воин, мудрец-жрец] — переспросил чужак и было видно, что он обрадовался, как будто услышал знакомые слова.

Севия подумала, что чужак мог быть не из слишком далеких мест, так как некоторые слова, что говорил молодой воин, казались исподволь, чуточку, но знакомыми. В племени Рысей и жрец и даже главная мудрая женщина, жена лекса, отмечали, что Севия весьма способна к обучению. Девушка прекрасно знала богов, их жизнь, все, что нужно о разведении скота и выращивании зерна, она знала все, что нужно, чтобы быть достойной женой достойного человека и даже больше того.

Вот и сейчас Севия напрягалась, слушала, как говорит чужеземец, как повторяет слова, как реагирует на тот или иной предмет. Пусть у нее связаны руки и ее ведут, словно рабыню, но девушка не ощущала опасности, а вот любопытства в ней было с перебором.

— Ты воин? А где твоя… жена или наложница? — спросила покрасневшая Севия.

Она хотела использовать другое слово, спросить, где женщины, ведь такую плотную и красивую, пятнистую, одежду сшить даже двум женщинам сложно и крайне долго. И должны же быть женщины, иначе как? Жить только с природы? Без животных в загоне и полей?

— Мухар [женщина], — посмаковал слово молодой мужчина.

Потом Севия услышала что-то типа «по-ишпански это жаншина». И вот слово «жаншина» напоминало определение «замужняя». Странно все было, но необычайно интересно.

— Сестра, ты с ним играешь? Боги забрали твой разум? Мы пленники и с тобой он точно сделает то, что муж с женой. Подумай о чести! — Норей взывал к серьезности сестры, наблюдая, как Севия флиртует с чужаком.

— Лучше так, чем с лжецом и стариком Диноклом. Боги влекут меня к чужаку, — призналась девушка и опять зарделась. — И не твое это дело! Я отдана Диноклу, а он нарушил договор, значит я ему ничего не обязана. А отец… вот скажет он мне, поступлю по его воле. Но сейчас воли отца тут нет.

— Одумайся, сестра! Не натвори глупостей! — только и призвал Севию Норей, у которого сбивалось дыхание.

Наследник реука племени Рысей нес вместе с пленником-предателем, но так же связанным, как и все, обмякшего Нокея, а наставник воинов был одним из самых крупных мужчин племени. Так что тяжко приходилось Норею. Воин-предатель, который держал ноги Никея выглядел более выносливым и пока даже капли пота у предателя не выступило, вот Норей и напрягался, считая слабостью поспросить отдых. Ситуацию осложняло то, что руки наследнику никто не развязал, лишь только ослабили узел, вернее, чужак перевязал руки Норею для вообще возможности хоть как-то взять под мышки и нести наставника воинов.

Долго мучения Норея не продлились, остров был не столь большой, особенно в ширину. Разлив в этом году был немалый и треть суши, отделенной двумя руслами рек затопило. При этом, создались хорошие условия для того, чтобы пристать плотами и лодками, чего после схода воды не предвидится.

Какое же было удивление Севии, когда чужак привел их к месту, где стояла лодка… она была… в бронзе? Или что это такое? Девушка видела бронзу, у нее у самой были украшения из этого сплава металлов, но бронза — невероятно редкая и невообразимо дорогая. Говорят, что на юге бронзы много, там даже есть бронзовые топоры, которые используются не для ритуальных нужд, а в хозяйственных целях. Севия верила в это, так как откуда еще на реке могут появляться бронзовые изделия, если тут нет металлов? Но лодка? Да она сама по себе — это стоимость всех рабов, если их собрать со всех поселений по ближайшим рекам. А рабы — это рабочая сила, которая позволяет племени быть сильным.

— Он посланец богов! — сказала Севия, а ее брат не нашелся что и ответить, хватая ошарашено воздух, как рыба, выброшенная на землю из воды.

— Нашему племени это нужно! — собравшись, выкрикнул Норей.

— Не уверена, — тихо, чтобы не услышал брат, произнесла девушка. — За такое имущество Рысям объявят войну все племена на полную луну пути в разные стороны.

Севия представила, какой переполох возникнет в племени Рысей, если вот такая лодка приплывет к пристани главного поселения. Сразу найдутся те, кто захочет убить чужака, даже, если он является посланником бога. Люди становятся все более алчными, раньше жили общинами, помогали друг другу, теперь же каждый сам за себя и появляются более богатые люди. Те, у кого дом больше, чем у других и есть собственность в виде животных, или оружия, слишком беспокоятся о том, чтобы их положение в племени оставалось неизменно выше тех, кто не имеет собственности, а живет общиной. А такая лодка резко возвеличивает любого, даже до декса [индоевропейское слово, означающего «десница», правая рука лекса-вождя].

— Его нужно убить, забрать дары богов и стать самим сильнее, — прошипел Норей и получили уничижительный взгляд от сестры. — А что ты, сестра так смотришь? Ппредлагаешь быть у него рабами? А если он злой человек?

— А, если он посланник богов? — спросила Севия.

— И что? Не всех же богов. Если его послал Рабрах, то убьем чужака и принесем в жертву Веслевесу. Они враждуют и Веслевес примет нашу жертву, еще и наградит здоровьем и потомством. Ну или наоборот, — Норей говорил тоном знатока, который пытается прояснить самые основы системы мироздания неразумному ребенку.

— Норей, ты неразумен! Боги принимают жертву только на алтаре. Ты что потащишь его на капище, чтобы убить? — Севия засмеялась.

— А еще боги принимают жертвы у погребальных костров, — серьезно ответил Норей.

— Пока не очнется Никей, таких решений принимать нельзя! — строго, нравоучительным тоном, произнесла Севия.

Никто и не подумал о том, что этот парень, который был слишком странный, мог быть самим богом. Нет, боги не позволяют себе перед людьми эмоции, тем более страха. А Хлеб испытывал не только страх, но и удивление, смущение. Он не бог. Севия почему-то думала, что он и не посланник бога, хотя пока придерживалась такой версии. Девушка почти была убеждена, что он прибыл издалека и изверг более развитого племени. Ходили такие слухи на Большой Реке, что далеко на юге, люди используют много металла, изготовляя из них и орудия труда и оружие и много чего иного. Вот он, значит оттуда. Парня выгнали из племени, в котором он был или лексом, или наследником. Мог быть и конугом, но так называли себя правители с севера. Хлеб забрал с собой самое ценное, что было в его племени и прибыл сюда, спасаясь.

Река — это не только торговля и рыба, это информация, которая переходила в иносказательной форме от одних к другим. Кто-то говорил, что далеко на юге, где река втекает в большую воду и даже дальше, есть каменные дома, которые подпирают облака. Такие селения невозможно взять войной, потому там и придумывают разные способы, чтобы воевать друг с другом. Рассказывали, что там есть большие корабли, а воины поголовно с бронзовым оружием. И боги в тех местах сами участвуют в войнах и общаются не только со жрецами, но и с сильными воинами.

Эта гипотеза Севии, о которой она поспешила поведать брату Норею, а предатель молчал, но даже он кивнул в знак согласия, стала получать доказательства. Лодка поехала сама, без участия человека. На другом берегу лежал плот, который, скорее всего, отслужил свое и теперь Хлеб его развязывал. Такие красивые обтесанные бревна — уже ценность. Плот, на котором плыла Севия — гордость племени Рысей, этот, полуразобранный, был сильно хуже, но материала подобного не было в племени.

Ну а когда все взобрались на гору и открылся каменный дом…

— Я же говорила, что он с юга, где строят каменные дома! — с чувством превосходства сказала Севия.

— Дом? — удивленно спросил Хлеб.

— Дом, — растерянно произнесла девушка и указала на большое каменное строение, а потом перевела указательный палец на сараи и скотники. — Дома.

— Дом, домас, — сказал чужак и улыбнулся такой яркой, искренней улыбкой с идеально белыми зубами, что и Севия не сдержалась и так же расплылась в улыбке.

Однако, девушка быстро закрыла свой рот, боясь, что ее зубы покажутся чужаку грязными. На самом деле, все говорят, что у Севии хорошие зубы, но явно не могут быть такими белыми, как у Хлеба. А ведь невесту когда смотрят, измеряют бедра, чтобы могла рожать, грудь, чтобы выкормить ребенка, но и проверяют зубы, оценивая кости женщины.

Но мысли о зубах быстро ушли, когда парень, приказав положить на большую доску на ножках находящегося без сознания Никея, разрезал на раненом воине кожаную защиту. Ахнул и Норей и предатель. У Никома была отличная защита, дорогая, и такое отношение к облачению воина вызывало жалость к потери имущества и недоумение.

А потом Хлеб стал священнодействовать, что вновь поколебало гипотезы Севии. Он делал то, что далеко не каждый многомудрый, общающийся с богами, жрец станет сотворять.

Парень облил рану Никея на плече какой-то жидкостью и вокруг ранения все запузырилось и зашипело. Потом Хлеб достал прозрачный кувшин с другой жидкостью, странно пахнущей и стал мыть ею свои руки, после омывать великолепный, сверкающий на солнце нож, на который Норей чуть ли слюну не пускал. Вынув кремневый наконечник стрелы, парень стал ковыряться в ране, казалось, отрезая кусочки плоти. Никей пришел в себя и застонал, парень отпрянул.

— Никей, он тебя лечит! — Севия пришла на помощь Хлебу и сразу объяснила происходящее, чтобы опытный воин не стал драться.

Взглянув на свою рану, опытный воин, потерявший много крови, снова обмяк и Хлеб продолжил, уже зашивая ниткой рану. Такое делали и в племени Рысей, правда и нитки у них другие и игла в чужака какая-то тонкая и гнутая. Зашив рану, Хлеб наложил белые тряпки на рану и они сами приклеились к телу. Севия думала, что это все, но Хлеб взял в руки необычно странный сосуд с иголкой на конце и уколол Никея.