Я не была твоим врагом

Глава 27

Небо было голубое, непривычно яркое и насыщенное. В воздухе витал аромат свежескошенной травы, сладкий запах цветов и аппетитный дух жареного мяса. Над лагерем с громким криком проносились птицы, в костре весело потрескивали поленья, от котелка поднимался едва заметный пар, а топившийся жир, капая в пламя с подвешенной на вертеле тушки, сердито шипел. Я проснулась минут десять назад и, чуть приоткрыв глаза, продолжая притворяться спящей, с трепетом слушала исцеляющие душу звуки, вдыхала умиротворяющие ароматы и наблюдала за выверенными, спокойными движениями мужа. Вдруг осознав, что так хорошо, как сейчас, мне ещё в этом мире никогда не было…

– У ручья из-за росы трава скользкая, будь осторожна, – заговорил Алан, даже не повернув в мою сторону головы, – через пару минут завтрак будет готов.

– Доброе утро, – поприветствовала мужчину, нехотя выбираясь из-под одеяла. Покосившись на сидящего у костра Алана, я мысленно выругалась – как оказалось, для него моё притворство не было секретом.

– Прихвати у ручья бурдюк с водой.

– Хорошо, – ответила я и, торопливо накинув на плечи куртку, уже успев продрогнуть в утренней прохладе, отправилась к узкой, неприметной тропинке.

К моему возвращению на импровизированном столе уже лежала разделанная на части печёная тушка. Лепёшка была разломана на две половины и, судя по подгорелым пятнышкам, Алан подогрел её над костром. В кружках был налит отвар, в моей по подёрнутой рябью поверхности плавал листик смородины, которой в моём запасе трав не было.

Дурманящий аромат мяса был столь аппетитен, что я не удержалась и первой подтянула к себе небольшой кусочек. Аккуратно вонзила в зажаристую корочку зубы и тотчас от раздавшегося тихого треска и брызнувшего в рот горячего, жирного сока с наслаждением прикрыла глаза…

– Вкусно… – пробормотала я, старательно не обращая внимания на снисходительную улыбку мужчины, и снова впилась зубами в нежное и сочное мясо. Муж вскоре тоже присоединился к завтраку, то и дело бросая в мою сторону задумчивые взгляды. Он, в отличие от меня, ел быстро, отрывая крепкими зубами большие куски.

Спустя полчаса с завтраком было покончено. Пока Алан собирал наш скудный скарб, я вымыла посуду и, сложив походную утварь в мешок, закинула его на круп Рыжей.

– Возьми с собой лекарскую сумку, – произнёс муж, отвязывая наших лошадей от берёзки, и чуть помедлив, добавил, – я отведу их за скалу.

– Эм… а к Нисан? – растерянно протянула, взглядом провожая уходящего мужчину.

– Святилище в двадцати шагах от лагеря, ты вчера устала, и я решил провести обряд утром, – не останавливаясь, произнёс муж, своим ответом приводя меня в смятение. Я понимала, что, в конце концов, наш путь завершится., и что под сводами Нисан произойдёт то, чего я так страшусь. Однако где-то в глубине душе я наивно надеялась, что по дороге что-нибудь изменится: Алан передумает, случится потоп, который не пропустит нас к богине, появится возможность сбежать, что угодно… Но увы, святилище рядом, и осталось всего каких-то двадцать шагов до неизбежного…

– Таллия! – прервал мои тягостные думы суровый окрик мужа. Его поза, сведённые к переносице брови и настороженный взгляд подсказали мне, что обращается он ко мне не в первый раз и сейчас был готов тащить меня силой.

– Иду, – преувеличенно бодрым голосом отозвалась и, подхватив мешок с настойками и мазями, поспешила к небольшой расщелине в скале. Понимая неотвратимость происходящего, я даже хотела, чтобы всё это произошло поскорее.

Вход под свод Нисан был скрыт плотно переплетёнными ветками какого-то незнакомого мне кустарника и был настолько узким, что Алан с трудом протиснулся в него. Однако само святилище поражало объёмом и размахом. Большая, просторная, с высоким потолком пещера. В ней было удивительно сухо и тепло, а ещё в ней едва заметно пахло горькими травами и дымом. И не было никаких жертвенных камней, окровавленных алтарей и прочей атрибутики, что услужливый мозг подкидывал мне, стоило вспомнить о святилище. Пустая, тёмная пещера, разве что на потолке были выбиты странные иероглифы, по которым время от времени пробегали крошечные, чуть заметные искорки.

Пока я рассматривала пещеру, Алан успел расстелить на земле войлочную подстилку, прикрыв её тёплым одеялом, и зажечь лампу. Глядя на то, как он равнодушно, я бы сказала, по-деловому отнёсся к нашей первой брачной ночи, в которой я могу даже не выжить, я вдруг пришла в ярость. Разумные мысли, что мы друг другу по сути чужие люди, мало того, он знает, что Таллия поклялась его убить, заглушала безотчётная обида. И только неимоверным усилием воли я, до скрежета стиснув зубы и погасив в себе стеснение, принялась, как мне казалось, так же равнодушно снимать с себя одежду…

Это не осталось незамеченным мужем, и он, не сводя с меня пристального взгляда, тоже стал неспешно разоблачаться. Это было настолько странно и одновременно завораживающе, что я на мгновение забыла, зачем я здесь. Но едва я осталась в одной рубахе, Алан в два шага преодолел разделявшее нас расстояние и, обхватив руками моё лицо, крепко прижался требовательным поцелуем к моим губам. От неожиданности я замотала головой, вырываясь из захвата, но муж, одной рукой взяв меня за затылок, а второй – сжав подбородок, снова прильнул к моим губам. Не успела я опомниться, как его язык, горячий, влажный, оказался в моём рту. Мои губы были полностью в его власти, язык проникал всё глубже и был всё настойчивее, а его сильные руки держали меня как капкан. Всё это невольно вызывало во мне смутное предвкушение того, что должно свершиться…

Осторожно опустив меня на подстилку и положив на спину, не прекращая покрывать моё лицо поцелуями, на какое-то мгновение муж оторвался от меня и требовательно посмотрел. В свете лампы я видела над собой сильного, мускулистого и обнажённого мужчину. На секунду мне стало страшно, в голове промелькнула мысль – убежать. Но было уже поздно: Алан взял меня за руки, завёл их за голову и молниеносным движением стащил с меня единственную защиту. Он продолжил губами ласкать мою шею, плечи, а его рука тем временем скользнула к груди, коснулась соска, сразу же затвердевшего, и стала бродить по моему телу. Достигнув живота, медленно и уверенно поползла вниз, отыскивая чувствительное местечко. Моя попытка заслониться ладошкой, увернуться, была неосознанной, а возмущённый крик был сейчас же подавлен страстным поцелуем.

Сильные руки уверенно раздвинули мои бёдра, мужское тело всей тяжестью навалилось на меня, а руки продолжили свой чарующий танец…

Я уже ничего не понимала. Жадно отвечая на поцелуи мужа, позволяла делать всё, чего хотели требовательные и настойчивые пальцы. Я чувствовала, как от его прикосновений по моей коже прокатываются волны неукротимого желания. Казалось, Алан знает каждую частичку моего тела – умело распаляя, он дарил невероятное наслаждение, от которого мутился разум, а сердце стучало словно молот.

Но вдруг мужчина на мгновение замер и чуть отстранился, моё тело тут же непроизвольно изогнулось, а с губ слетел протестующий стон, который тут же вобрали в себя его губы. И он с прерывистым хрипом возобновил свои прикосновения и поцелуи, проникая всё глубже внутрь… ещё, ещё… и быстрым движением вонзился в меня.

От тотчас пронзившей меня резкой боли я вскрикнула и ошеломлённо распахнула глаза, снизу вверх с недоумением взирая на замершего и не менее потрясённого мужчину. Но не успела я осознать, что Таллия всё же была девственна, как моё плечо внезапно сильно обожгло, от невыносимой боли слёзы брызнули из глаз, и я снова закричала…