Я не была твоим врагом

Глава 49

– Граф Лавастин? – проговорил лорд Эдвин, теперь его удивление было приправлено подозрительным прищуром, и меня это порадовало. Он, переводя свой взор то на меня, то на «дядюшку», прошел в центр комнаты и встал между нами, заняв позицию, чтобы разом видеть нас обоих.

– Лорд Эдвин, что вас привело в такой поздний час в покои леди Таллии? – с ленцой промолвил «дядюшка», зная правило: «лучшая защита – это нападение», не обратив никакого внимания на настороженный взгляд королевского посланника.

– После исповеди леди Таллия всегда пила отвар с медом, я распорядился подать. Однако я пришел сообщить своей будущей супруге, – намеренно повысил тон голоса на последнем слове лорд Эдвин, пристально посмотрев на графа Лавастина, – что завтра до наступления рассвета вынужден покинуть замок Девон.

– Что?! Зачем? Что-то случилось? – моё беспокойство было неподдельным, вот только волновалась я за себя, опасаясь остаться в замке без защиты Эдвина. Но королевский посланник понял меня по-своему: его губы расплылись в счастливой улыбке, и он поспешил меня успокоить.

– Прибыл гонец, меня ждут во дворце. Это займет не больше трех недель.

– Я могу отправиться с тобой? – спросила, бросив украдкой взгляд на графа Лавастина, которого, судя по насмешливой ухмылке, наша беседа забавляла.

– Нет, Лия, – с сожалением в голосе отказал лорд Эдвин, вновь обратив свой взор на графа Лавастина, – вам гонец тоже доставил письмо от Его Величества.

– Вот как? Прости, Таллия, я должен тебя оставить, – ласково проговорил «дядюшка», неспешно направившись к выходу, но прежде чем покинуть мою спальню, добавил, – мы продолжим нашу беседу в следующий раз.

– О чем вы говорили? – сейчас же набросился на меня лорд Эдвин, едва мы остались с ним наедине. Когда успела расставить чашки и выйти из комнаты Мэри, я даже не заметила.

– О нашем совместном будущем, – не соврала я, устало откидываясь на спинку кресла.

– О чем? – с недоумением переспросил мужчина, быстро подходя к столу, за которым я сидела.

– Я говорила тебе, что у графа Лавастина ко мне далеко не родственное отношение. Избавь меня от пересказа подробностей, – зло процедила, разжав кулак, почувствовав неприятную липкость между пальцами.

– Лия, не дразни меня, – усмехнулся лорд Эдвин, нависнув надо мной грозовой тучей, – я правда не могу тебя взять с собой, но постараюсь завершить дела поскорее.

– Ну да, – горестно ухмыльнулась, поражаясь такой беспросветной наивности и впервые соглашаясь с графом Лавастином – лорд Эдвин действительно глуп. Ему явно пришлись по душе мои слова, наверняка королевский посланник решил, что все это для того, чтобы он ревновал.

– Тебе нужно отдать своим людям приказ о сборе. А я устала, день выдался трудным и долгим, – произнесла, вымученно улыбнувшись мужчине и, выдержав небольшую паузу, добавила, – иди.

– Я вернусь очень скоро, Лия. Ты не успеешь соскучиться, – излишне воодушевленно проговорил лорд Эдвин, ненадолго задержал свой взгляд на моих губах и, не дождавшись от меня никакой реакции, печально вздохнув, медленно направился к выходу. Но, остановившись у двери, он обернулся и выжидающе на меня уставился, однако я и сейчас промолчала, показательно широко зевнув и чуть прикрыв глаза.

– Добрых снов, Лия, – пожелал мужчина и наконец покинул мои покои.

Я же, более не медля, вскочила с кресла и, схватив его за подлокотник, поволокла к двери. Второе кресло ждала та же участь, сундук, столик для умывания, ведро с дровами – все, что я могла поднять и донести, шло на баррикаду. И только выстроив жуткую конструкцию у двери, я, едва волоча ноги, прошла к кровати, и устало опустилась на ее край. Но минуты отдыха были недолгими…

– Что за … – едва слышно выругалась, растерянно взирая на свою окровавленную ладонь, ту, в которой я сжимала рукоять кинжала. Рана была неглубокой, но с нее набежало столько крови, что по ее алым каплям на светлом каменном полу можно было отследить мои метания по комнате. Оставлять такое было нельзя, и я отправилась отмывать ярко-красные разводы, прежде замотав руку лоскутом чистой ткани.

Тайник у окна я обнаружила случайно. Оттирая невредимой рукой пятно крови на полу, я, пошатнувшись, оперлась о стену той, что с порезом. Через секунду раздался тихий щелчок под ладонью, которую я тут же испуганно отдернула, и камень в буквальном смысле выпал из стены, открывая мне крохотную, темную нишу.

– Умно, здесь бы никто тебя не искал, – с усмешкой пробормотала, осторожно вытаскивая из тайника небольшой холщовый мешочек. Веревка, стягивающая его края, поддалась мне не сразу, но спустя минут пять я все же вытряхнула из него серебристую цепочку с кулоном. Было нетрудно догадаться, что отец Лоран и граф Лавастин говорили о нем, но вот незадача – в кулоне было три каста под камни. Два из них занимали голубой и желто-огненный кристаллы, а вот центральный оказался пустым, но его форма была мне знакома.

– Что если… – недоговорила я, вспомнив о подарке Огонька, дрожащими руками достала из-под платья такой же холщовый мешочек, вытащила из него серый камешек и с легкостью вложила его в пустой каст в кулоне, – идеально.

Тянуть с примеркой необычного украшения я не стала, в голове все ещё громко звучали слова графа Лавастина: «Надень его, и твой дар войдет в полную силу», а в груди разрасталось надежда, что обретя силу – дар Дегаты, я смогу защитить себя и Эйли…

Нетерпеливо перекидывая через голову длинную, серебряную, потемневшую от времени цепочку, я, почувствовав холодный металл на своей коже, тотчас затаила дыхание и прислушалась. Но ничего, совершенно ничего не происходило.

– Нет… нет, должно получиться. Делай, что должен, делай, – обречённо простонала я. От разрывающей меня на части обиды и злости в отчаянии ударила кулаком по стене, с глухими рыданиями сползая на пол, сквозь слезы прошептала, – ну, давай, давай же…

Боль пришла не сразу… она раскаленной петлей впилась в мое тело, там, где металл касался кожи, и разрасталась подобно лесному пожару. Ноги и руки сводило судорогой, горло будто сдавила чья-то невидимая рука, а в груди нестерпимо жгло. Прикусив губу до крови, я, стиснув руки в кулак, давилась собственными стонами. Захлёбывалась пронизывающей болью, пока мое тело сотрясало от невыносимого жара. Голова, казалось, лопнет от гула и грохота, разрушительной волной обрушившихся на меня. В какой-то момент я не выдержала и попыталась стащить с себя горящую огнем петлю, но кулон и цепочка исчезли, будто их и не было. И только нестерпимый жар в груди напоминал мне, что все это не бред воспалённого от боли сознания.

Не знаю, сколько длился этот кошмар. Мысли стали тягучими, сознание погрузилось в благословенную тьму, и я уже не чувствовала этой жуткой боли. Пришла в себя, когда небо окрасили розовые лучи восходящего солнца. Лежа на полу у окна, я, смаргивая слезы, смотрела на серое, мрачно небо, на серую тучу, пологом нависшую над замком, на сверкающие вдали молнии и не шевелилась. Каждое незначительное движение причиняло безумную боль. Даже короткий вдох отзывался жуткой резью в горле, а подрагивание век отдавалось мучительными выстрелами в висках.

Только неимоверным усилием воли, стискивая зубы до скрежета, я вернула на место выпавший из стены камень, доползла до кровати и в изнеможении опустилась на подушки, проваливаясь в небытие…