Я обязательно вернусь (СИ)

Глава 9

Ещё не проснувшись до конца, чувствовала на себе взгляд девушки. Изучающий и конечно удивлённый. Дам ей время, пусть изучает. Солнце ещё не встало, но всё говорило о том, что этот момент очень скоро наступит. Было тепло и уютно. На широкой кровати мы прекрасно разместились вдвоём. Закутавшись в одеяло, что взяла с тахты из соседней комнаты, я наслаждалась относительным комфортом. В пустой же комнате, что осталась на ночь с открытым окном, я надеюсь, должна уже была высохнуть наша одежда. Приоткрыла один глаз. Наши взгляды встретились.

— Вы другая — сказала моя соседка.

Пауза. Что ей ответить? Конечно я другая, и девушка это чувствует. Другое дело, в какой мере, это чувство осознанно? И что она подразумевает под этими словами.

— Да. На моих глазах убили моих родных, и я родилась в Испании. Я другая, я много пережила — ответила ей, садясь и спиной опираясь на подушку. — Мы вместе?

— Конечно — не задумываясь, прозвучал ответ.

— Хорошо. Завтракаем и выселяемся. Вспомните, пожалуйста, видели ли вы где-то в городе мастерские по изготовлению готового платья. Нам нужны траурные одежды, а так же один небольшой саквояж. Всё недорогое, но добротное. Нужна гостиница не далеко от центра на сутки. И комната в ней с самостоятельным, дополнительным выходом.

— Мы с Андре гуляли по городу по торговым рядам, я всё обязательно вспомню, скажите Каталина, какие наши планы. — Жанна смотрела очень серьезно. Вероятно всё утро задумывая задать мне этот вопрос. Да, вопросы нужно уметь задавать.

— Всё просто и в то же время очень сложно. Жанна, мы с вами в трауре по моему отцу. Вы моя молодая мачеха — новая жена отца, графиня Жанна де ла Гутьеррес, и мы едем в Париж к нашим дальним родственникам. Так же мы ждём, когда к нам присоединиться наша дуэнья, что выехала вслед из Испании. Нам она просто необходима. Вы и сами должны это понимать. Но это в будущем. Мы могли бы конечно уехать в наше поместье под Тулузой, но я боюсь убийц отца и брата, думаю, они уже там ждут.

— Постепенно мы все оформим, но Жанна, здесь и сейчас поклянись, что ни когда, ни когда не предашь меня, мы будем с тобой одной семьей, поклянись своим, не рожденным ещё ребенком, что все решения мы будем принимать вместе. Даже если на жизненном пути ты встретишь свою самую большую любовь, все решения вместе. Хорошо?

— Клянусь — раздалось тихо. Жанна взяла в дрожащие ладони нательный крест, поймала мой взгляд. — Клянусь, своим, не рождённым дитём, мы вместе, мы семья. Навсегда.

Слёзы потекли по её лицу, у меня дрогнула внутри туго натянутая струна недоверия. Это был очень трогательный момент. Мы понимали, что выстоять нам придётся против всего мира с его патриархальными взглядами на жизнь, выстоять или погибнуть.

— Понимаешь, нам просто необходимо примерить эти роли на себя, как новые одежды. И вжиться в них. Внушить себе, что мы те, за кого себя выдаём. Верить каждому сказанному своему слову как святому писанию. — Я не отводила взгляда от лица девушки. — Иначе мы погибнем.

Это был очень важный разговор. Она должна понять насколько всё серьёзно. Должна проработать в сознании своё поведение, слова, которые нужно говорить в той или иной ситуации. Все мелочи. А точнее мелочей в таком деле и вовсе нет. Предложила ей прилечь, и всё обдумать. Донесла до неё все, несомненно, важные моменты нашей будущей жизни. Подробно объясняя, как я её вижу, эту жизнь. Прося Жанну поправлять меня, ведь я так плохо знаю светский мир, проведя много времени в монастыре. Ещё час, в неубранной постели. Обсуждая и обговаривая все нюансы нашей легенды. Как же мало было этого часа. Но всё предусмотреть нельзя. Жизнь, она очень часто диктует свой сценарий. Подчас очень не простой.

Так же я спросила у девушки, знает ли она примерно, что получится по деньгам за все, те вещи, что нам нужно купить.

Жанна, знала денежные номиналы, но в ценах ориентировалась плохо. Ладно, хорошо, на месте будет видно. Моя монастырская одежда ей была в пору, но девушка была выше и я её попросила примерить два платья в мастерских куда мы, несомненно, сегодня попадём. Одно более тесное и короткое — это для меня. Для себя она должна брать свободную одежду, с прицелом на будущий растущий животик. И два головных убора с густой черной вуалью. Позавтракав, мы собрались. Жанне разгладили руками платье и сделали аккуратную прическу.

Мой вид явно указывал на то, что парень далеко не аристократ, и приехал с деревни, это портило всю нашу «легенду». Изношенная одежда юноши резко контрастировала с обликом Жанны. Решили, что девушка сходит к портье и узнает, есть ли в продаже, какая либо мужская одежда. Я дала ей серебряные монеты, попросила торговаться и самое главное купить приличный головной убор.

Через минут тридцать она вернулась, неся в руках не плохой берет, и штаны с безрукавкой. Вся одежда была моего размера. Не новая, но чисто выстиранная и что важно не мятая. Переоделась, изношенная рубашка под новым жилетом, не так бросалась в глаза, входя в образ молодого человека — дворянина, обедневшего, но очень достойного, воспитанного и провинциального. Все свои вещи, ставшие пока не нужными, уложила в холщёвую сумку. С виду мы казались родственниками, приехавшими из провинции в большой город. Подав девушке руку, как положено, слегка важно и медленно мы вышли во двор. Наняли небольшой экипаж и поехали в город. Я приготовила три большие серебряные монеты и четыре маленькие — экю на сегодняшние покупки. Тяжеловатую сумку со всем своим богатством не выпускала из рук.

Проезжая по мосту, мимо того места где мы встретились, девушка взяла меня за руку, вероятно переживая вчерашнее своё отчаяние заново:

— Спасибо, Каталина — прозвучал её шепот. Она покраснела, и глаза её увлажнились — мне так, право неловко за вчерашний день, я была в отчаянии.

Сжала ободряюще её руку. Мы обе молчала, слов больше не нужно было.

Не спеша мы шли по улицам центральной части Тулузы, вначале решив найти недорогую, но приличную гостиницу. Жанна сразу направилась в сторону отеля, где она жила с Андре. И недалеко от неё, буквально домов через десять мы обнаружили небольшой трехэтажный дом, в котором сдавались покои. И в них даже была предусмотрена туалетная комната с небольшими удобствами и маленький кабинет.

Мы сняли однокомнатный номер на первом этаже с отдельным входом, одной большой спальной комнатой, кабинетом и удобствами. Якобы для мачехи, сказав, что позже приедет моя сестра, с пожилой родственницей. Затем мадам Жанна пошла, провожать своего якобы пасынка на службу в Париж.

Мастерские мы нашли недалеко от пешеходного моста. Их было не мало, прицениваясь, изучали ассортимент и качество тканей женской одежды, практически готовой к эксплуатации. Нужно было только посадить её на фигуру и закрепить швы. Не стоило забывать, что в этих платьях мы будем в дороге продолжительное время. В одной из таких пошивочных, практически в центре торговых рядов, мастерица оказалась очень дельной и с хорошим вкусом. Она помогла подыскать нам нужные предметы гардероба из чёрной тонкой шерсти, хорошего качества. Сделали первую примерку. Жанна, всё устроила, как мы договаривались. Умело, и очень доходчиво отдавая распоряжения. Через некоторое время, мы вернулись, забрать готовые вещи. Их подогнали под условленные размеры Жанны. Сложили в большую сумку, так же купленную за очень разумную цену. Женщина мастерица мне очень понравилась. Разговорившись с ней, я узнала, что она родом из Испании, вся её семья погибла, их унесла эпидемия оспы. Понятно, что я сопереживала, и если честно, то буквально всем. Но весь мир не обогреешь. Молодая, красивая она пристально рассматривала меня и отводила свой взгляд, когда наши глаза встречались.

Жанна вернулась в гостиницу через центральный вход, зашла в номер, открыла щеколду дверцы, которая выходила во внутренний дворик, оставила купленные вещи и вышла в коридор заказать ужин. На город опускались сумерки. Мне же пришлось пробраться во внутренний дворик, заплетенный зелёными лианами и тихонько войти в комнату, вспоминая всех святых. Надеюсь, никто этого не видел. Представляю, как это выглядело, не успел пасынок уехать, как к девушке в дверь возлюбленный лезет, в сумерках то все мужики одинаковые. Дверцу я сразу закрыла, задвинула занавес на окнах, не зажигая свечи, сидела и ждала. В данный момент у Жанны на руках была хорошая сумма в серебряных монетах и возможность рассказать про меня всё, что она знает. Рассказать кому угодно, или бросить всё как есть и уехать к родным.

Услышав, что в замочную скважину вставили ключ, я встала за занавес в простенок между окнами и стала ждать. Девушка зашла в тёмную комнату, закрыла дверь, так же как и я уселась на стул, сложив в волнении руки и замерла, переживая, вернусь я или брошу её.

— Мадмуазель Жанна, а где наш ужин? — спросила шёпотом, и вышла к своей подруге, улыбаясь.

Подскочив, девушка испуганно уставилась на меня.

— Ах, какая вы сеньорита Каталина все же, зачем прятались? — Я так переживала за вас. — Жанна бросилась обниматься.

— Всё, хорошо. Где вы были, что рассказала вам мадам управляющая отелем.

— Не далеко есть трактир, мы там заказали небольшой ужин с доставкой. Сказала, что Филипп уехал на службу в Париж, ужин скоро принесут. Сеньорита, вот несколько серебряных экю, что осталось, и я позволила себе купить небольшой кусочек мыла и флакончик с фиалковым ароматным маслом. Тулуза славится им. — Жанна передала мне деньги и смущенно покраснела.

Её честность мне понравилась, я взяла деньги, попросила не зажигать много свечей. Пошла в туалетную комнату. Там на небольшом столе стоял кувшин с тёплой водой и белый большой таз. Сняла одежду молодого человека и освободила волосы, размотала грудь, ополоснулась. Какое блаженство, как пригодилось мыло и эфирное масло, капельку которого я внесла в воду, что была в кувшине. Божественный фиалковый аромат, ни чего прекраснее в моей теперешней жизни, наверное, не было. Ощущения, что я испытала в этот момент, были как будто маленькой ступенькой к жизни, которой я хотела жить в этом обществе. Но чтобы добиться чего то, нужно было с умом распорядиться денежными средствами, что у нас есть.

Затем замотанная в полотенце я зашла за ширму и стала превращаться в девушку. Одела одно из траурных платьев, длина немножко лишняя, но по этикету благородной особе негоже носить длину юбки, при которой видна обувь. Жанна, расчесав испанским гребнем мне волосы, сделала высокую прическу, голову я покрыла чёрным кружевом мантильи, при необходимости я прикрою ей и лицо.

План, который был придуман наспех, стал потихоньку осуществляться. Эх, не наделать бы ошибок. Нательный крест, что был на мне, сколько я себя помню, взяла в ладонь. Мне передал его мой родной отец, узнав, что я родилась, так сказал аббат. Барон де Фуркево примите ли вы меня в свою жизнь? Если я появлюсь в ней так внезапно.

Рубашку, в которой зашито часть ценных вещей я сразу свернула и сложила в саквояж. Собрав все вещи, что находилась в комнате, отнесла их в кабинет и закрыла его на ключ.

Ночь выдалась спокойная, мадмуазель Жанна пока не мучилась токсикозом, но я переживала, как она перенесет поездку в Париж, нам придётся пересечь почти всю Францию.

Следующие два дня ушли на приобретение обуви, пришлось купить еще один саквояж, и ещё кучу всякой мелочи, но всё это необходимо в дороге и самое главное нужно было узнать, с кем у нас есть возможность уехать в Париж.

Своим волосам я сделала маску из заваренной кожуры грецкого ореха, продержав её четыре часа на волосах, так я стала немного темнее, а лицо отбелила маской из огурца с добавлением оливкового масла, привела в порядок руки, ногти и брови. Мне нужно было немного отличаться от себя прежней в образе брата. Да, мы похожи с Филиппом, но я Каталина — мы брат и сестра. Волосы я каждый вечер закручивала на тряпочки, и имела роскошные кудри.

Жанна брала с меня пример, в итоге благодаря недорогим продуктам с рынка, овощам и фруктам мы стали более достойно выглядеть.

По торговым рядам ходили всегда вдвоем с мадам Жанной, голова и часть лица были полностью покрыты мантильей, высокий гребень не вставляли в прически из-за траура. Вели разговоры очень тихо, траур помогал нам, к нашему горю окружающие относились уважительно. Но он и затруднял возможность получения нужной информации. Как же я ошибалась, когда думала, что сядем в экипаж и уедем, оказывается, это как раз была самая сложная часть нашего плана.

Всё не так было просто, как когда-то в двадцать первом веке, дороги были плохи и опасны, а две юные особы, благородного происхождения в принципе смотрелись странно и привлекали внимание, находясь без сопровождения. Расспрашивая про караваны купцов, следовавших в Париж, я наталкивалась на непонимающие взгляды редких собеседников. Стало приходить понимание, что ни один здравомыслящий торговец не возьмет за нас ответственность, и не повезёт в другую часть страны, но решила не отчаиваться. Мы сможем где-то затеряться в провинции, но туда тоже надо как-то добраться.

Раздумья не оставляли, готовиться в дорогу мы не переставали, надеясь на случай. Продлили срок аренды номера в гостинице. Ценные вещи я решила спрятать практически на себе, пошив на пояс прочную сумочку и закрепив её под платье. Мне нужна была хорошая, крепкая ткань, так с мадам Жанной мы оказались снова в мастерской, в которой нам шили траурные одежды. Мы сделали заказ, и та же мастерица пообещала привезти нам всё в гостиницу. Её изумлённый взгляд скользил по мне. И я уже пожалела, что вернулась сюда, упустив из внимания, что уже женщина видела меня, но в другом образе.

Сеньора Адория, появилась у нас ближе к вечеру, её привела к нам управляющая отелем. Сеньора разглядывала нас, смутив меня своим цепким взглядом. Высокая, строгая испанка, казалось, она все понимает, и многое видит:

— Я видела вашего брата сеньорита, вы очень похожи. — Мастерица была красива и хорошо воспитана, что наводило на мысль о её дворянском происхождении. Но я даже задумываться не хотела, почему она своим трудом зарабатывает себе на жизнь. По сути, для меня это была норма.

— Да, сеньора — я улыбнулась.

Примерила сумочку, всё было в порядке. Я видела, что у сеньоры Адории есть к нам вопросы, но что-то ей мешало их задать нам. Времени для раздумий у меня не было. Я размышляла над этим полдня. Обратиться больше к некому. Пришлось решиться, и самой завести разговор на интересующую нас тему, я спросила:

— Сеньора Адория, мы находимся в Тулузе уже несколько дней, но ситуация такова, что нам необходимо отправиться в Париж. Наша поездка на родину моей матери должна была состояться, но совсем по-другому, прошу вас как человека, который родился со мной под одним солнцем и в одной стране, помогите найти купца, с которым мы могли бы безопасно добраться до столицы.

Вот так рискуя всем, я обратилась к незнакомой женщине за помощью. Мадам Жанна очень переживала по этому поводу, она стояла возле окна и напряженно следила за нашим разговором. Её очень волновало, то, что мы не можем уехать. Она боялась наткнуться в городе на знакомых или родственников.

Изначально, от волнения, я обратилась к сеньоре, на испанском языке, затем, одумалась и перевела все для Жанны на свой ужасный французский. Подошла к девушке и взяла её холодные ладони в свои руки, а затем обняла подрагивающие плечи:

— Не переживайте так, вам нельзя — успокаивающе прошептала ей переживая сама и очень волнуясь.

Сеньора Адория внимательно следила за нами:

— У вас будет ребенок? — спросила она Жанну.

— Да, — ответила девушка, сжимая руки.

В такой волнительной обстановке мне стало очень тяжело о чём либо думать, напряжение росло. Мы открылись этой женщине, и сейчас я уже жалела об этом. Незнакомке было лет двадцать семь, тридцать. Высокая с внимательными глазами, брюнетка с благородными чертами лица, я теперь понимала, почему она привлекла моё внимание, в мастерской. Она была там, как бы это сказать, чужеродной что ли:

— Я помогу вам, но вам нельзя ехать вдвоем — сеньора смотрела очень серьезно на нас.

На меня давила вся эта обстановка и то, что женщина говорила правду, вдвоём было ехать опасно, но и оставаться в Тулузе я боялась, боялась что меня найдут. Смерти я наверное уже так не страшилась, но пострадает ни в чем не повинный человек которого я взяла под свою ответственность. И тут я не сдержалась, и спросила:

— Сеньора Адория, те мастерские, где вы работаете, они ваша собственность?

— Нет, сеньорита — женщина не отводила глаз.

— Что вас держит в Тулузе — спросила я тихо.

— Ничего, сеньорита, вся моя семья погибла в эпидемию черной оспы — ещё тише сказала Адория.

— Вы не могли бы поехать с нами, при этом изменив место работы, пожалуйста, я не знаю, кому ещё мы можем довериться. Вы могли бы стать нашей дуэньей? Ваше жалование мы обговорим позже, а свой дом, где сейчас проживаете, вы можете сдавать в аренду или продать.

Боги, как же мне было тяжело, брать ответственность ещё за одного человека.

Со стороны моей беременной подруги раздался тихий всхлип, и она отвернулась к окну, прижав к губам свой платочек. Я понимала, для этого времени, то, что я делала — это было немыслимо. Мы все совершенно чужие друг другу. Но разве у меня был выбор?

А сеньора Адория закрыла руками лицо и тихо сидела так покачиваясь. Что происходит?

— Да сеньорита, я поеду с вами — сказала она — простите мои переживания, воспоминая просто.

— Мадмуазель Жанна, пожалуйста, успокойтесь — я подала девушке кружку с водой и отвела её к кровати. Попросила прилечь и взять себя в руки. Сказала, что всё непременно будет хорошо. Затем пригласила сеньору Адорию пройти в кабинет, обговорить детали.

В кабинете предложила воды. В этой суете мантилья соскользнула у меня с головы и оказалась на плечах, Адория смотря на меня, безотрывно, тихо, практически шёпотом, произнесла на испанском языке:

— Сеньорита Каталина, вы должны знать, пятнадцать лет назад я и моя семья находились на службе при королевском дворе Испании.

Пауза тянулась бесконечно. Казалось, воздух можно было резать кинжалом покойного аббата. Как говорил Штирлиц «я никогда ещё так не был близок к провалу».

— Сеньора Адория, вы можете уйти сейчас и навсегда забыть про нас с мадам Жанной. Так же вы можете остаться с нами, не смотря на опасность. Не так давно я чудом избежала смерти, когда меня вывозили из монастыря. Так что решайте.

— Вы очень похожи на свою мать ваша светлость, и это надо, по возможности изменить. И да, я не оставлю вас. — Ещё никогда ко мне не обращались «ваша светлость», было понятно, эта женщина знает много.

— Расскажите о себе, как мне к вам обращаться сеньора?

— Достаточно будет обращения — сеньора Адория, я была молоденькой фрейлиной инфанты Изабеллы. Когда инфанта «заболела», нас всех приближённых к ней рассчитали. Слухи ходили всякие, но сами понимаете, насколько было опасно, что-либо знать. Мои родители, сразу стали разорившимися аристократами. Мы уехали из Испании в Тулузу. С инфантой мы были очень близки. Вначале она просила не уезжать, затем перед своим отъездом в монастырь она помогла нашей семье с деньгами.

Подойдя совсем близко ко мне сеньора Адория прикрыв рот ладошкой тихо спросила:

— Ваша светлость, родились близнецы? У Вас есть брат? — её глаза расширились в тихом ужасе.

— Сеньора, прошу, зовите меня сеньорита Каталина, брата нет, в мужской одежде была я.

Сеньоре понадобился стул и ещё одна кружка воды и несколько минут, чтобы прийти в себя.

— Просто немыслимо, — повторяла женщина.

Позже я узнала, что сеньора живет в другой части города, за рекой, в небольшом доме с внутренним двориком, который напоминает ей о любимой родине. Так же в доме проживает управляющий, взрослый мужчина, он приехал много лет назад с ними из Испании. Ему можно доверять, он как член семьи заботится о сеньоре, и он поедет с нами в столицу. Вечером мы решили переехать в дом нашей дуэньи, необходимо было собираться в долгое путешествие.

Договорились, что сеньора с управляющим подъедет со двора, мы незаметно выйдем и пересядем в экипаж. Сознание не покидала тревога и уверенность что надо спешить. Когда Адория ушла, Жанна спала. Я зашторила все окна и зажгла свечи, через два часа разбудила подругу.

— Дорогая нам пора собираться — сказала, ласково улыбаясь, включив все свое спокойствие — мы переезжаем.

— Хорошо, сеньорита.

— Жанна, зови меня Каталина.

Мы перекусили, у нас оставался сыр, лепешки, фрукты. Я замечала, девушка ест все меньше и меньше, это тревожило меня, поэтому старалась покупать ей фрукты каждый день. Так же мы питались едой с таверны, но сами туда не ходили, было не принято заходить в такие места без сопровождения двум юным девушкам. Доставку организовали работники нашей гостиницы.

Сложив все вещи в саквояжи, я попросила Жанну сказать мадам управляющей, что мы съезжаем, что за нами приехала тетя. Все ценности и документы разместила в своей нательной сумке под юбкой, самый большой самородок аметиста замотала в мужской свой костюм и спрятала на дно одной из сумок.

В оговоренное с сеньорой Адорией время, накинув на голову чёрные кружевные мантильи, взяв в руки по сумке, мы бесшумно вышли во внутренний двор отеля и пересели в небольшую карету, что ожидала нас на улице. Незнакомый статный мужчина, помог нам с сумками. В карете нас ожидала наша дуэнья, так же облаченная в тёмные одежды.

Карета неспешно ехала по улице. Возле таверны, где для нас покупал обеды служащий отеля, в котором мы жили, было светлее, чем на всей улице. Окна таверны ярко светились. Видно было — свеч хозяин не жалел. Я рассматривала этот старинный город фиалок, слегка отодвинув занавеску в карете и думала, что завтра нужно купить на торговой улице фиалковые ароматические масла. В Париже они будут дороже. И самим добавлять эти масла в мыло и воду для умывания было бы просто здорово. Внезапно мой взгляд остановился на высоком мужчине, выходившем из таверны, и я перестала дышать. Это был тот незнакомец, что в бреду стонал, когда я снимала с него перстень с изумрудом.

Резко откинувшись на спинку сиденья в карете, прикрыла на мгновение глаза, словно хотела спрятаться от всего мира. Взяла Жанну за руку и тихонько сжала ее. Сеньора Адория вопросительно нахмурилась. Жанна прижалась ко мне, а затем обняла. От её тревожного дыхания кружево моей мантильи тихонько шевелились.

— Позже все объясню — тихо произнесла я — А сейчас едем в дом сеньоры.