Я обязательно вернусь (СИ)

Глава 26

Праздничную полночь иногда приятно и задержать.

Воланд

Ах, эта луна, что таинственно заглядывает в мое окно, что же она мне спать то не дает. Освещает тёмное синее, практически чёрное небо долгожданной летней прохладой. Уж и свадебный вечер закончился. А звезд на небе не пересчитать, льющийся бледный лунный свет соприкасается с яркими светилами Вселенной, рождая незабываемо прекрасную картину. Весь мир затих, любуясь такими невидимыми днём красками.

Убывающая:

— Луна из чистого серебра, все невзгоды мои с собой забирает, когда она в ночи растворится, новая надежда во мне народится — тихо шептала заговор, стоя возле окна своей спальни, доверяя чаровнице самые потаённые мысли и мечты.

Виконтесса Адория де ла Кано склонила сегодня передо мной голову, тем самым еще раз напоминая мне мое происхождение, оказывая положенное уважение, как к более высшей по социальному статусу. Она одна знала тайну моего рождения, и ещё маленький Антонио. То-то он тогда расплакался так возле часовни. А потом что-то рисовал не послушной детской ручонкой, пытаясь достучаться до меня.

Сегодня, же я стояла возле донны Адории, оглушённая правдой, вспоминая мудрую пословицу, прошлой жизни: «родителей не выбирают». И ощущала, как потихоньку таяла моя надежда — красивая сказка, которая пушистым котенком нежилась у меня где-то глубоко внутри все это время. Надежда найти отца при дворе короля Франциска, благородного и прекрасного мужчину. Который полюбит меня такой, какая я есть. Будет заботиться, и признает перед всем белым светом. Откинув все условности, будет самым близким мне человеком. Эта мечта делала меня такой сильной и стойкой.

Как больно, когда рушатся мечты, и от обиды хочется заплакать…… Одинокая слеза скатилась по щеке.

Зачем мне такой отец, да разве он может любить? Я же понимала, что собой представляет этот человек. Жестокий и беспринципный, настоящий оборотень в обличие человека. Видела я такие…. лица с позволения сказать, в лихие девяностые, в том, не менее безумном веке.

Это же глядя на него тогда я поняла, что нас попытаются догнать и убить в эту страшную ночь по дороге в столицу. От него бежала из маленького домика, приютившего нас в Париже.

Папенька, так вот ты какой, и как только юная Изабелла могла влюбиться в такого человека. Надеюсь, он обо мне и не вспомнит, просто случайная встреча, не более, просто воспитанница графини.

Раймон де Беккариа, князь де Фуркево

Какая ночь сегодня, бессонная. А когда спал, то нормально? Поиски занимают все время. Третий месяц уж пошел, не вериться, что они утонули, тел то так и не нашли. Телеги, в реке, тряпок куча, шелка — женщины такое не бросают. Все в воде, а людей нет — вся семья графа со слугами как будто испарилась.

А девчонка, не так-то и проста. По расспрашивали его люди городских жителей, да и фермера осторожно. Умна Каталина, ни чего не скажешь. И священник де Ла Рене, говорил, — чую, что не так что то, а ухватить не за что. В глаза глядят открыто, на исповеди честны и так прекрасны женщины рода де ла Гутьеррес, глаз не отвести. Чистые, как глоток горного воздуха. А уж, какие пожертвования вносили, еще одну семью можно содержать было спокойно.

В усадьбе у них бывал де Ла Рене по несколько раз на месяц, графиня правила умело. Везде порядок, часовня посреди усадьбы, истинные католики. Священник все вынюхивал, оказывается, вызнавал. Да придраться было не к чему, а как хотелось то. И брак навязать нужный, не вышло. Как выкрутились то. Умны.

А сейчас только вот где вы госпожа графиня. Париж велик, как иголку в стогу сена ищем. Найдём……

Священника, вот неделю как похоронили, свои же и отравили, доигрался видать. И из Испании что-то известий нет. Был там у него человечек свой, должен был присматривать за девочкой в монастыре. А она вон уже во Франции, и дочерью графа зовется, чудно.

А луна, то красавица, тоненьким серпом ходит по черному бархату неба. Серебристая вся, как цвет глаз его девочки, серебро в глазах — это у нас семейное, дочь… Найду, уедем в княжество во Флоренции. Спрячу от всех, и графиня с детьми рядом будет. А там, уж как сложиться. Уж больно они независимы, прекрасные дамы рода де ла Гутьеррес.

Легче стало, однако. Отдернул штору, пусть в комнате светлее будет, улегся на огромную кровать и первый раз за все последние месяца сон окутал беспокойное сознание князя. Засыпая, смотрел на серебристую небесную красавицу и казалось сама Каталина на него глядит с небес.

Каталина.

Лето подходило к концу. Розы во дворе полностью заплели каменную стену, красиво изгибаясь, они тянулись вверх к солнцу. Взбираясь по специально вбитой для них, в землю, деревянной решётке. Аромат цветущих роз стоял на весь двор. Садовник очень хорошо ухаживал за садом. Мы любили гулять и играть с детьми в этом райском уголке.

У нас появились новые служащие, и времени стало больше на общение и игры с детьми. Антонио часто садился ко мне на руки, и я, тихонько сидя возле роз, рассказывала ему о своем путешествии, как я встретила его маму и как мы ехали через всю Францию в Париж.

Постепенно всё приходило в размеренный жизненный ритм.

Я же творила и ваяла в мастерской все новую и новую красоту. Уже не могла обходиться без работы. Сеньора Адория, так же втянулась в творческий процесс.

Как то попросила показать ей новые наброски украшений, а так же что уже сделано из коллекции. Ожерелье, я сидела над ним, не поднимая головы из изумрудов и аметистов, что купила в последний раз у поставщика, будет оно в желтом золоте в обрамлении бриллиантовой крошки. А еще к нему в комплект браслет и серьги.

И себе захотелось брошь в виде листа клевера четырех листика с подвесом из жемчужин, собранных в распустившийся цветок — палантин скреплять.

А через несколько дней Адория принесла мне эскизы нарядов под новую коллекцию. Я воодушевилась, и предложила ей комнату выбрать, из оставшихся в доме, светлую большую, и там устроить мастерскую, закупить материю, найти купцов, помощниц и отшить всю эту красоту.

И понеслось, графиня была нашим самым главным советником. Эталоном вкуса. Она вела хозяйство, и бухгалтерию, успевала всё проконтролировать по дому. Дать нам очень много советов по моделям, и что то примереть самой, демонстрируя отличный вкус.

А еще, та лунная ночь после свадьбы виконтессы как будто во мне что-то перевернула. Устала я быть беззащитной и устала бояться за свою семью, за близнецов и Жанну. Был у нас в охране мужчина такой, как бы ни приметный, не броский сразу в глаза, что ли, худенький и не высокий. Но видела я его в деле, кинжалы метал очень метко и шпагой владел круто.

Учиться стала у него, каждый день старалась выделить несколько часов. В подвале оборудовали комнату, темно конечно, но мы при свечах, а потом вообще в главную залу перебрались. И фехтование, и метание кинжалов, это было необходимо. Физические нагрузки каждый день.

Для этого Адория юбку мне справила брюками, я показала ей как сделать. Вздыхала она конечно и кивала головой, сурово поджимая губки, но все сделала в лучшем виде. Графиня всполошилась вначале, как так с мужчиной наедине, а потом подключилась к нам и ее кинжалы, метко летали, как стрелы, а потом и ей такую же юбку справили.

А еще с кузнецом мы изобрели стиральную кадку. Я как то показала ему идею, если в бок деревянной бочки вставит круг, сделать чтобы он не протекал и крутить его вот такой штукой, то в бочке в воде будет крутиться и стираться белье. Светлая голова доработала все методом проб и ошибок и сейчас у нас несколько таких бочек и для стирки и для полоскания. А крутят все приспособление конечно мужчины из охраны, мышцы подкачивают так каждое утро.

То утро, мы провели как всегда вместе за завтраком, а потом решили прогуляться за периметром и съездить в сад, что располагался недалеко от Лувра, слышала сеньора Пломмия на рынке, какие розы в том саду цветут шикарные. Хотелось глянуть на всё это дворцовое великолепие.

Прогулка с детьми действительно была в большую радость. Розы были прекрасны. Мы шли, тихо переговариваясь с Жанной и Адорией, а Антонио держа за ручку Анжелик, не давал ей сильно бегать и баловаться. Он вообще ее чрезмерно опекал, Мари-Энн следила за ними, не отходя ни на шаг. На отдалении от нас держалась охрана из двух человек.

Мы же впечатлялись и открывали для себя новый мир. Каждая из нас что-то одела из украшений, в моде было надевать на себя много золота и даже днем.

И конечно мой нежно — серый палантин поддерживала прекрасная брошь. Четырех листик был инструктирован изумрудными флюоритами, цветок клевера был выполнен из маленьких жемчужин белого цвета, вперемешку с тычинками из белого золота, на кончиках которых блестели маленькие бриллианты.

На моих ручках всегда были надеты тонкие перчатки, так как работала я ими каждый день, и видно это было сразу. Мои далеко не графские пальчики выдавали меня, но без творчества я уже не могла.

Во всех юбках у нас были сделаны очень удобные карманы, в которых лежало по одному маленькому кинжалу. Сделали кинжалы на заказ специально под женскую ручку. Я вообще не выходила сейчас из дома не вооруженная. Графиня это тоже взяла за правило.

Мы остановились возле большого куста плетущейся розы и восторгались ее цветами. Алыми гроздьями они свешивались на тоненьких стебельках. Захотелось такой аромат носить всегда с собой во флаконе, он был божественен.

Я рассказывала, что где-то в жарких странах для производства розового масла используют тысячи лепестков роз, но как вот передать именно этот аромат, ведь он впитал в себя все: и это осеннее солнце и ароматы деревьев, и зелени, что вокруг и даже наши улыбки. Графиня заинтересовано слушала меня, сорвав, одну розочку она сказала, казалось бы, банальную в двадцать первом веке вещь, но в шестнадцатом это было великолепное замечание:

— Мадмуазель Каталина, вы хотите сказать, что природа это самый лучший художник?

— Конечно, ваша светлость, я, когда не могу точно подобрать цвета в эскизах украшений, всегда обращаюсь в памяти к природным сочетаниям.

Мы втроем так увлеклись разговором, что не заметили, как нас заинтересовано слушает красивая блондинка в фиолетовом бархатном наряде. Донна Адория как раз обращала наше внимание на сочетание зеленого цвета листьев и алого от лепестков роз.

— Не кричаще, потому, что тональность правильная — говорила она. Но ткани так тяжело сочетать, нет правильных расцветок. Красители так несовершенны.

— Дамы, как же интересно то, что вы говорите, мы не представлены друг другу, но простите, я не могла не обратиться к вам.

Мы склонили головы как равной, но чуть старшей по возрасту женщине в знак приветствия, а затем графиня с мягкой улыбкой произнесла:

— Мадам мы рады знакомству, я графиня Жанна де ла Гутьеррес, это дочь моего мужа Каталина, сопровождает же нас виконтесса Адория де ла Кано. И мы восхищаемся цветением роз в парке. Мадмуазель Каталина слышала, что в саду есть куст жасминовой розы. Мы хотели бы ее найти, но если честно, то они все прекрасны в пору цветения.

Завязалось легкое ни к чему не обязывающее знакомство и оказалось, что уже буквально около часа мы ходим и беседуем по прекрасному парку с подругой Анны де Писслё — прекрасной фавориткой короля Франциска.

Виконтесса Бланка де Льетуаль была очень общительной особой, блондинка с необыкновенно бирюзовыми глазами, красивой улыбкой была весьма начитана. Не плохо образована, знала несколько языков, мы нашли с ней общие темы для разговора. Она рассказала, что прекрасно вышивает и, подбирая цвета шелковых нитей, так же вспоминает, как они гармонируют в природе. В ней было столько энергии! Она восторженно играла с Анжелик и Антонио, ее светлые кудри выбились из прически, мы весело смеялись, время в саду летело не заметно.

Одежда на всех членах нашей семьи была как бы из одной коллекции, даже у детей она перекликалась с нашими нарядами и Бланка это заметила. Я же ответила, что мы держим свой ювелирный и модельный салон, и что наряды наши мастера создают в одном стиле с дорогими ювелирными украшениями. Такой взгляд на создание, казалось бы, уже привычных для Бланки вещей удивил ее.

И конечно, как истинная француженка она просто напросилась в гости, и конечно только одним глазком посмотреть на новую коллекцию, а если можно то и примереть, ведь скоро бал во дворце. А ещё, несколько подруг. Хорошо?