Я обязательно вернусь (СИ)

Глава 4

Бормотание и тяжёлый вздох. Мужчина озабоченно уселся напротив, и мы снова тронулись в путь. Я лежала и думала, что человек, который находился бы в гармонии с самим собой, со своим внутренним миром и не нёс тяжёлый груз невыполнимых обязательств перед кем-то, так бы не вздыхал.

Решение застать его врасплох возникло внезапно. Почему бы и нет, подумала, чем я рискую и сколько можно плыть по течению?

— Падре, доброй ночи — сказала. — Куда мы держим путь?

При этом я села, опустила ноги на пол и стала внимательно смотреть в лицо своему визави.

Пауза, в недоумении мужчина будто перестал дышать на какой-то момент, взгляд его изумлённо застыл на моём лице:

— Мы едим в монастырь, дитя моё, он расположен в горах, что граничат с Францией — ответил хриплый и утомлённый голос.

— Зачем, падре? Чем был плох предыдущий монастырь? Мы от кого-то скрываемся?

Аббат молчал, всматривался, изучая. Его напряжённый взгляд постепенно менялся, он решал, что-то очень важное для себя, я думаю и для меня тоже. В определённый момент, устав от ожидания, решила «дожать» его.

Определённо я хотела знать всё. Я имела на это полное право. Происходящее напрямую касалось и меня тоже. А ещё я понимала, вот он шанс — вымоленный у Вселенной и её Создателя.

— Доверьтесь мне, прошу. Расскажите. Кто я? Почему мы в пути? — спросила спокойным и твёрдым голосом.

— Поверьте, я готова оказать вам помощь и полное содействие в пути, если буду знать ответы на свои вопросы.

Для взрослого человека достаточно неожиданно услышать такое от ребёнка четырнадцати лет. Ведь верно? А для человека, которого загоняют в ловушку обстоятельства тем более. А что-то мне подсказывало, что так оно и было.

— Каталина… — падре задумчиво медлил, а потом видимо напряжённость в обстановке сыграла свою роль, а так же желание доверить кому-то тайну, что уже много лет давила на сознание. И последовал рассказ о влюблённой юной принцессе, о рождении незаконного ребёнка, которого забрали у матери сразу и отвезли на воспитание в монастырь. Оказывается, моя мать, Изабелла Арагонская, стала супругой короля. Выйдя замуж, за очень неуравновешенного, претензионного и странного человека. И сейчас была в очень сложной ситуации. Практически на грани развода. Королева не могла родить наследника, у короля появилась новая возлюбленная. И что-то щёлкнуло у меня в голове, какая похожая историческая ситуация.

Но насколько я помню, женой Генриха, что правил в Англии в этот период истории была Екатерина Арагонская, а Изабелла была её старшая сестра, что уехала в Португалию. Или я думаю о другой королевской семье? Не все исторические факты совпадали, я и раньше это замечала.

Чужие звёзды светили по ночам мне в окно, в изумлении я никогда не могла найти знакомые созвездия. Получается это была параллель того мира, где я жила до перехода? Или просто другая матрица. Я совсем запуталась.

И все же моё присутствие в этой жизни мешает очень многим людям, это так очевидно, грехи молодости всплывают в самые ненужные моменты. Думаю, в конечном счёте, меня должны устранить, и хорошо, если это будет лёгкая и мгновенная смерть, а не вечное тюремное заключение.

Расспрашивать сейчас обо всем не имело смысла, узнаю всё по мере поступления информации и дальнейшего продвижения к цели нашего путешествия. И тем не менее:

— Кто был моим отцом? — спросила я священника. — В кого влюбилась Изабелла в свои четырнадцать лет?

Как вы понимаете мой мозг, моё сознание взрослой женщины искало выход из ситуации, заложницей которой я была с самого момента своего рождения. Я понимала, что наш путь с аббатом — это путь в никуда, он предсказуем и нас найдут, это просто вопрос времени. Как часто мы будем менять монастыри, эти пристанища для обездоленных людей и религиозных фанатиков?

— Раймон де Беккариа, барон д' Фуркево — французский дипломат, молодой посол Франции в Испанию — ответил задумчиво аббат.

Оказывается, барон просил о такой возможности как забрать рождённого инфантой ребёнка после рождения и увезти его во Францию. Он собирался признать девочку для всего общества своей дочерью, но его взяли под стражу, инсценировав так называемый политический плен, а затем выслали на родину. Что было сделать несложно, учитывая многочисленные территориальные конфликты между двумя странами.

Я ощутила, что бессильна в этой жуткой ситуации. Что я могу сделать, одна против дремучего средневековья? Раздумывая над своей судьбой, ощутила просто лютый голод, вот она природа человеческая, заедать стресс.

— Падре, что у нас есть с собой из еды? И кто нас сопровождает? — спросила, но ответа пока не получила. Может моего спутника смущают мои не детские вопросы? Спишем всё на монастырское воспитание.

Позже аббат достал холщовую сумку, вытащил свёрток, в нём оказался сыр, а также небольшой кусок лепёшки. В сумке ещё была круглобокая бутыль с водой, её узкое горлышко давало возможность наливать содержимое в кружку не теряя ни капли.

Аккуратно отламывая сыр и лепёшку, я ела и думала, думала вспоминая историю Испании в средние века того мира, где жила до перехода. Ох, кто же знал, что надо было внимательно изучать шестнадцатый век, развитие и быт Европы, а не учить английский язык. Решение пришло быстро, оно лежало буквально на поверхности. Нужно уговорить мужчину скрыться и затеряться на время где-то в горах. Возможно инсценировав свою гибель. Вспоминая историю, я понимала, мы просто не жильцы на этом свете. Если будем вот так плыть по течению, выполняя чьи-то прихоти.

— Всадники, которые едут с нами это сопровождение, на дорогах не безопасно. Мне прислали их с указом перевезти вас, Каталина в безопасное место — после продолжительной паузы ответил мой спутник.

— В какой степени вы им доверяете, падре?

Как говорил мой муж в прошлой жизни:

— Дорогая, умей задавать вопросы.

И вот, мой вопрос ввёл аббата в ступор. Он просто «завис», взгляд его был устремлен мимо меня в угол кареты. Он тихонько покачивался, в такт, движению экипажа, перебирая чётки. Думаю, этот мужчина всё прекрасно понимал, возможно, для него это вообще путь в один конец, а доверять он мог только сам себе. Совсем ещё не пожилой, лет сорока пяти с небольшим, худощавый. Он производил впечатление мудрого человека. Хотелось, чтобы мы помогли друг другу в нелегком пути. Бездействие угнетало.

Возникал вопрос: кто заинтересован в моем существовании? Нужна ли я тем, кто готов погубить Изабеллу, предоставив безумному королю меня как доказательство.

Обвинив королеву, которая вела не совсем правильный образ жизни до венчания, они вероятно добьются желаемого. Думаю это очень влиятельные люди и на пути у них лучше не попадаться.

Путь проходил по равнине, которая пролегала среди гор. Красивые пейзажи сменялись один за другим. Удивительные места. Стояли тёплые приятные деньки, когда солнце просыпается рано, а заходит очень нескоро. Необыкновенной красоты поля с разноцветьем окружали дорогу, горы были великолепны. Небо было голубое и чистое, время от времени проплывали по нему необычайного вида облака. Для меня всё было в новинку, я не могла надышаться свободой. Прогретый воздух источал ароматы цветения. Кое- где виднелись небольшие леса, они как будто спускались с гор и обволакивали предгорье своей тёмной зеленью, врезаясь в нежный изумруд полей. Ночевала в экипаже. Я практически всё время проводила в этом удивительном транспортном средстве, и выходила из него только по крайней нужде.

В пути мы были уже четвёртые сутки, этот день ни чем не отличались от предыдущих, проведённых так же в пути. К вечеру, в мерное покачивание и привычные звуки вокруг, вдруг вмешались новые: приглушенный конный топот. Он доносился из далека и следовал за нами. Возможно ставя целью догнать именно нас.

Через некоторое время аббат выглянул в окно экипажа, и сказал, что вдали видно пыльное облако, и вероятно за нами скачет большой конный отряд. Не отводила взор от говорящего, ведь в замкнутом пространстве я могла смотреть только на человека, что сидел напротив. Тревога, недоумение, надежда, эти чувства на лице аббата сменялись одни за другими и очень о многом говорили мне.

" — а ведь он просто ни в чем не уверен! И это явно плохой признак".

Аббат пытался сам себя успокоить, но тревога взяла своё. Участилось дыхание, капелька пота стекла по виску.

— Падре, куда мне спрятаться?

— Что делать? — спросила, волнуясь, но, всё же направляя его мысли в нужное мне русло, при этом я вновь поймала его мечущийся напряженный взгляд.

Мысленно я хотела ему передать весь тот спектр эмоций, который ощущала сама.

— Оставьте спокойствие, послушайте, ведь есть же какой-то план на случай внезапного нападения на нас? Я же девушка! Подумайте только, что они могут сотворить со мной.

И тут мужчина подобрался, и этим он удивил вероятно сам себя, исчезла паника, такое чувство, что человек всё для себя уже понял. Он точно решил, по какому пути ему надлежит идти. Взгляд его стал холодным и жёстким. Мой спутник пересел со своего сидения на моё, нажал что-то сбоку от своего и откинул доску, на которой сидел до этого. Под сидением, внутри оказался пустой ящик. Маленький, он мог вместить только ребёнка.

— Каталина, незамедлительно полезайте вовнутрь — твёрдо сказал аббат. — Сидите тихо, что бы ни произошло, от вашего самообладания, девочка, зависит сейчас очень многое.

Так же внутри он показал мне мешок наполовину чем-то заполненный, разъяснил как сдвинуть доску, лежащую на полу, тем самым открыв возможность выпасть из ящика на землю под каретой. Глаза аббата всматривались в мои. Как будто искали в них что-то очень важное для себя.

И я решилась:

— Не бойтесь смерти падре, это всего лишь переход. Но и смерть, она бывает разная — мои слова, произнесенные тихим шёпотом заставили его вздрогнуть, не отрывая от меня взгляда, он осенил себя крестным знамением.

— Верьте моим словам, поверьте в себя и самое главное в силу Вселенной.

— Ради таких знаний я выживу и попытаюсь всё изменить, я обязательно вернусь — сказал мой спутник — В мешке еда, мужская одежда и деньги их должно надолго хватить.

— Повторяю, главное верьте, — смотря во встревоженные глаза мужчины, я залезала в ящик,

— Там, во тьме помните, и верьте, и проситесь обратно у Создателя. По вере и будет Вам.

Я обняла его, крепко прижавшись. А затем скользнула на дно.

Аббат Антонио закрыл ящик, и уселся на него, взяв в руки библию. Буквально каких то двадцать минут ожидания под тихую молитву, что читал мужской голос, и стало слышно, как к нам приблизились догоняющие. Далее были громкие голоса, спор, всё смешалось. Я не знала количества преследующих нас мужчин, но понимала, что силы, столкнувшиеся на закате дня оказались слишком не равные.

Аббат, открыв дверь экипажа, не спеша вышел и спросил тоном уверенного в себе человека о причине задержки. А так же пояснил всадникам, что ему незамедлительно нужно ехать к умирающему другу. Затем я поняла, что карету осматривают, съежившись от страха, закрыв глаза, я боялась разоблачения, боялась всего.

Боялась дышать, боялась, что преследователи услышат стук моего сердца. Мысли рисовали одну страшную картину за другой. Единственное за что просила Всевышнего, что бы не было насилия, что бы смерть была быстрой и мгновенной.

Я поняла — это испытание дано мне для того, чтобы, наконец-то кто-то понял, легко говорить

«я бы изменила свою жизнь», — но вот они обстоятельства и что ты поделаешь, что изменишь?

" — Господи помоги. Вселенная услышь меня! Мадонна, заступница"!

Наш кучер, потеряв терпение, просто стал внезапно стрелять в чужаков, мне в моём убежище слышались выстрелы и скрежет металла, крики и стоны боли. Это было настоящее сражение. Потом всё затихло, не верила сама себе. Не дышала. Или делала это, но через раз. Все ждала и ждала, не помню, сколько по времени. Чего ждала? Может того, что аббат откроет ящик и спокойным, уверенным голосом предложит мне выйти из моего укрытия, но тщетно. Как сдвинуть верхнею крышку я не знала, возможно, она открывалась только в салоне дормеза. Посмотрев в щёлку на улицу, я увидела, что смеркается, подумала, что пора вылезти и потихоньку спрятаться где-то поблизости.

Отодвинуть под собой доску, я пыталась, но это была та еще проблема. Откатываясь и приподымаясь на локтях, тихонько сдвигала её, пытаясь вылезти наружу. Когда мне это удалось сделать, на землю опустилась ночная темнота. Я вытащила мешок, лежащий рядом со мной, задвинула доску обратно и ползком, под каретой стала продвигаться к траве, которая росла по обочине дороги.

Закатившись в придорожную канаву, лежала, смотрела в звёздное небо и слушала ночные звуки вокруг. Я боялась услышать стон раненного, кого-то из мужчин, лежащих сейчас на дороге. Смогла бы бросить беспомощного человека на дороге и сбежать. Не знаю, наверное, смогла бы. А если бы это был аббат? А что мне делать с раненным человеком на руках? Я собиралась воспользоваться шансом и скрыться. Я не хотела жертвовать своей жизнью.

Смогла бы я спасти кого либо, спасая при этом себя? Лошади, которые были под всадниками, разбежались, запряжённые же в карету сдвинулись в сторону травы и мирно стояли, пережёвывая пищу. Вокруг экипажа лежали убитые или раненные, истекая кровью, и всё это освещал холодный лунный свет. Звуки природы, тихий шелест листвы и лёгкий ветерок. Насекомые, и их стрёкот… У меня просто стыла в жилах кровь. Такой контраст.

Бежать! Пришло дикое желание, раствориться в ночи, убегая от всего мира. Только об этом и могла думать. Куда? Хоть куда лишь бы не видеть всего этого.

Когда мы были в пути, аббат рассказывал, что перед горами будет небольшой посёлок, людей там живёт не много, в основном семьи пастухов. Будет возможность передохнуть перед восхождением в горы. Я понимала, в посёлок мне нельзя. Моё появление однозначно свяжут с произошедшим. Думаю, приедут люди и будут расспрашивать про девушку монашку. От них потом не скроешься, слишком не равные у нас силы.

Так же вспомнила, что на груди у аббата были спрятаны документы. Прямоугольный пакет выпирал через ткань, хотя аббат практически всегда сидел в накидке, тем не менее, когда он думал, что я сплю, он не так осторожничал. Что в тех документах? Решение было внезапным. Диким и безрассудным одновременно, но добыть документы нужно было любим способом.

Опять же ползком вернулась обратно под карету. Мокрая одежда и ноги, были неприятным результатом долгого пребывания в канаве с водой. Всматриваясь в лежащих людей, нашла знакомую сутану аббата. Продвигаться к нему по дороге с тёмными пятнами крови и следами побоища было очень страшно.

Но всё же ползком, разгребая руками пыль, я добралась до его тела, обогнув место сражения. Расстегнув одежду аббата, убедилась, что была права. Вытащила документы и спрятала их в сумку, что висела на плече. Всё происходило как будто не со мной. Вспоминая эти моменты позже, я поражалась, как смогла затем застегнуть одежду мужчины обратно, вытащить из ножен у него на поясе не большой кинжал, и всё сложить в сумку. Ужасаясь, натолкнулась взглядом на глубокую рану в области живота мужчины.

Я не могла про себя проговорить избитую фразу:

«— покойся с Богом».

Я могла сказать только одно:

«— верьте ваше святейшество, до встречи, я непременно обрадуюсь увидя вас вновь».

Собираясь уже бежать в кусты, увидела блеск на пальце одного из убитых мужчин. Перстень. Непростое украшение с большим камнем, который переливался в лунном свете. Однозначно какой-то очень значимый знак отличия, как показалось мне в моём диком, в тот момент, сознании.

Безумная. Я подсела и стянула перстень с пальца, лежащего мужчины. Украшение легко поддалось, и оказался у меня в руке. Мужчина сжал кисть в кулак и громко застонал, приоткрыв мутные глаза.

Испуганно встав, я попятилась, наткнулась на очередного убитого, паника накрыла меня, бежала как стрела в блажащие кусты. Скатившись в какую-то придорожную яму, затихла, отдышалась, кольцо одела на верёвку с крестом, трясущимися руками туго завязала и всё спрятала под платьем. Понимала, что оставаться на этом месте мне нельзя, будут искать. Будут искать девушку-монашку, которая воспитывалась и жила всю свою осознанную жизнь в монастыре, которая не знает жизни и выдаст себя этим в первом же поселении.

Мысли летели со скоростью реактивного самолета. Куда податься? Хотелось, по возможности как можно меньше оставить следов. Если продираться дальше в кустах, росших по обочине, то своё монастырское платье я изорву в клочья. И эти куски ткани останутся на колючках. Кусты очень напоминали наш шиповник. Решила, пока темно, нужно идти прямо по дороге, в направлении как мы ехали, к невысокой горе.

Часа три в дороге пешком, с непривычки, показались неподъёмной нагрузкой. В глазах основательно мутнело, мозг отказывался воспринимать действительность. Мешок висел на плече, а другой рукой я держала ветку, которую тащила за собой, стараясь заметать свои следы на пыльной тропе.

Небо посветлело, близился рассвет, первый рассвет моей свободной жизни в средневековой Испании. Холодный свет незнакомых звёзд, он таял на глазах. Усталая, грязная и голодная я плелась по дороге. Совершенно отупевшая и потерявшая связь с действительностью, механически передвигавшая ноги, это была вся Я.

И вот та самая девочка в моём сознании, которую я решила когда-то спасти, стала биться и кричать, что стоп, хватит идти бездумно, надо искать укрытие и скрыться на весь долгий летний день от людей. Нужно отоспаться и тогда уже принимать правильные решения. Свернув с дороги в месте, где не было колючих кустов, а росла небольшая трава. Найдя в себе откуда-то силы, стала, ускоренно взбираясь вверх по каменистой возвышенности. Я была просто на пределе.

— Меня ищут, уже стали искать. Быстрее, — паника нарастала, а по спине и всему телу стекали капельки пота.

Пройдя так около часа, я зашла в лес предгорья. Медленно поднимаясь все выше и выше, отмечала, что некоторые деревья можно было назвать просто вековыми. Уже не разбирая породы, шла, а где-то и вовсе ползла еще определённый отрезок времени, главное для меня было выжить, укрыться.

— Укрыться. Выжить, — это мой шёпот?

" — я же, как раненое животное преследуемое охотниками. Я разве могу говорить? Что во мне осталось человеческого? Ничего, верно я уже и не человек более".

Наткнувшись на меленький ручей, напившись студёной воды, умывшись, я, пошла, прям по ручью. Опять вверх, мысль сбить с пути преследователей всегда была в голове. Ноги в кожаных сапожках промокли быстро и застыли, выйдя из ручья, карабкалась, что было сил дальше.

— Ещё немного, Всевышний дай мне сил. Ведь если не убили сразу, не утопили, как котёнка когда родилась. То сейчас, за что? Да кто вам дал право так поступать со мной!

Возмущение и огромная тяга к жизни росли в сознании.

Толстенные корни деревьев цеплялись за каменистый склон, по ним было легче карабкаться наверх. И вот вцепившись в один такой корень и подтянувшись, увидела, что под ним есть глубокая нора подобная логову крупного животного. Даже вблизи этого углубление в камнях было практически не видно. Я подлезла под корень огромного дерева, залезла в это логово и затянула сумку вслед.

Углубляясь всё дальше и дальше, продвигаясь назад худенькой спиной, поняла, что по сути, это маленькая пещерка, в которой можно затаиться, на какое-то время и прийти в себя после пережитых ужасов и потрясений. А ещё узкий лаз в мою нору можно было заложить изнутри подвернувшимся камнями, совершенно лишними и мешающими продвижению. Сделав это, я замуровала себя окончательно. От усталости не могла даже есть, не могла думать, оставила всё мысли на потом. Положив мешок под голову, я расправила там пакет с документами, оттянула их внутри сумки в сторону, чтобы не помять во сне, и уснула. А может просто потеряла сознание.