Я помню как всё начиналось

Глава 15

Добившись от Елены Павловны заверений, что меня сегодня ждут в гости, я отправился домой в одиночестве. Нет. Меня конечно хотели раскрутить на показ своих вокальных возможностей прямо здесь, на берегу. Но зная свой потенциал, я всё-таки сумел отбиться. Ну стесняюсь я. Позориться перед всеми, да тут ещё люди на пляж подтянулись. Увольте меня от такой радости.

Обратная дорога была тяжёлой. Приходилось, почти всё время подниматься в гору. Хорошо, что перед самым большим подъёмом остановился мотоцикл с коляской и двое мужиков, взгромоздив мой велосипед и меня на коляску подкинули почти до самого посёлка. Есть же добрые люди на свете. Просто так довезли, без всякой задней мысли.

Дома я уединился на своём месте под Шпанкой. Ну как уединился? Под кустом смородины лежал на посту Пушок. Он понимающе взглянул на меня и продолжил своё бдение. Но это оказалось не всё. Из листвы свисала рыжая лапа. Заглянув, нашёл кота Рыжика, развалившегося на толстой ветке.

— Что, брат, сбежал твой матрасик из-под печки и теперь тебе приходится лазать по деревьям, в ожидании возвращения?

Кот приоткрыл один глаз, мол сам знаешь, зачем спрашиваешь.

— Да я так, для поддержания беседы. Ты это, извини, если что.

Рыжик закрыл глаз и отвернулся. Ну точно, кот, который гуляет сам по себе.

Сев под вишню, я ещё раз захотел разобраться со всеми открытиями в себе самом, уж больно много всего стало меняться во мне. Но мысли путались и стройной логики не получалось. Никак не хотели все детали выстраиваться последовательно. Всё представляло из себя разрозненные части мозаики. Помучавшись, решил попробовать помедитировать, но и тут не срослось. Я банально уснул.

Проснулся от того, что меня пытаются аккуратно будить. Открыл глаза и увидел Алёнку. Это как она сюда попала?

— Привет. Ты чего тут делаешь?

— Ты обещал прийти, а тебя всё нет и нет. Вот я и решила сама тебя найти. А ты тут дрыхнешь.

— Я не о том. Как ты именно здесь оказалась?

— Так я тебя в окно сегодня утром видела. Ты вон под тем деревом стоял и на солнышко любовался, ещё руки зачем-то поднимал.

— А-а. Так это я от солнца заряжался.

— Как это?

— Потом расскажу. Ты так и не сказала, как ты на нашу территорию проникла? Тебя бабушка впустила?

Алёнка потупилась.

— Нет. Я напрямки, тут у вас всё равно забора нет.

Я посмотрел на Пушка. Это что за сторож такой, заходи кто хочешь, бери что хочешь. Он хоть и дворняга, но службу свою знает хорошо. Может и хвостом повилять перед человеком. Но стоит тому переступить воображаемую черту нашего хозяйства, превращается в сущего демона. Скольким он штаны оборвал. Даже школота наши владения старалась обходить стороной. А тут на тебе, хоть бы тявкнул.

Пушок глянул в ответ и в его глазах читалось изумление. Ты чего? Идиот? Разве я не вижу кто и зачем идёт? Никакого разору хозяйству не будет. Вот же бестолочь тут растёт, ещё попрекать меня будет. И отвернулся.

А ещё Рыжик сидел уже пониже и во всю уставился на нас. Мне показалось даже, что он улыбнулся. Нет. Вы только представьте, как кот может улыбнуться.

— Б-р-р-р. — встряхнул я головой. Лезет же всякая чушь в голову. — Ладно. Проехали. Жди здесь, я сейчас бабушку предупрежу и вернусь.

Быстро найдя бабушку и сказав ей, что пойду до Троянских, вернулся назад. Алёнка стояла на месте и казалось, даже не дышала.

— Ты чего застыла?

— А чего они на меня так уставились. — указала она на зверей.

— Наверно решают, насколько ты вкусная.

— И котик? Он же такой милый.

— Ну по поводу его милоты, поинтересуйся у соседей. Когда он по весне у них цыплят таскает. Своих никогда не трогает. Только соседских. Такие драчки с петухами ихними устраивает. Загляденье.

Аленка улыбнулась.

— Я не цыплёнок, поэтому не вкусная.

— Если ты не цыплёнок, то кто тогда?

Она опустила голову.

— Кнопка. — и быстро заглянув мне в глаза — Ты сам меня так назвал. Маленькая, блестящая, но железная и могу сильно-пресильно прикнопить. Вот.

Притянув к себе, я обнял её. Она тут же прижалась щекой к моей груди.

— Ладно. Успокойся. Кнопка ты наша, железная. Никого мы «прикнопивать» не будем. Пойдём лучше искать у меня то, чего нет. Вдруг где-то да завалялось.

Всю дорогу она держала меня за руку. Из-за её роста могло показаться, что идёт брат с младшей сестрой.

Кстати, а почему у неё такой рост? По началу я даже подумал, что она младше меня, а оказалось на целых 4 месяца старше. Вроде девочки быстрее должны развиваться. Да и родители у неё нормальные. Чуть приоткрыв внутреннее зрение, я взглянул на её энергетику. Конечно до калибровки своего зрения, дело ещё не дошло, но основные тенденции уже можно было увидеть. Сразу бросилась в глаза гораздо более разреженная аура, на уровне попки. Чуть сфокусировавшись, отметил слабую работу первого энергетического центра, в районе копчика. Так. Что это у нас? Там, вроде, как заложена вся потенциальная энергия человека, его резервные возможности и физическая, биологическая мощь (живучесть). Вот тебе и заглянул. А потенциал для развития у девочки слабенький. То-то она всё время льнёт ко мне. Да и сейчас прямо туда течёт от меня не слабенький такой ручеёк. Так что? Она вампир? И теперь сосёт от меня?

Быстренько пробежался по своему состоянию. Вроде нет. Ничего насильно не высасывается. Так. Тогда что? Этот центр ещё отвечает за связь с предками, энергия от родителей, прежде всего отца. Отца? А вот это уже теплее. Где-то тут идёт зажимание её развития. Не хватает девочке силы для роста, не поступает её в достаточном количестве. И периодическими подпитками со стороны дело не исправить. Что делать? Жалко как-то этого ангелочка.

— Стой.

Она резко остановилась и уставилась на меня.

— Ты мне доверяешь?

— Д-да.

— Так не пойдёт. Я обещаю, что ничего плохого для тебя не хочу, но… Мне нужно твоё полное доверие.

Делал и говорил я всё интуитивно. Никакого плана у меня не было. Просто я чувствовал, что это необходимо сделать. Что, это? Тоже не мог себе ответить.

Алёнка внимательно посмотрела мне в глаза. Уж не знаю, что она там увидела, но резко кивнула и сказала уже уверенным тоном:

— Да.

Тогда я опять обнял её, покрепче прижав к себе. Постарался прочувствовать оба потока, идущих у меня по позвоночнику. Представил, что её тело является неотъемлемой частью меня и мысленно связал её энергетические центры со своими. Далее собрал небольшую тучку потока над нашими головами и с силой обрушил его сверху вниз, стараясь пробить всё до самой земли.

Ох блин. Мелькнула запоздалая мысль. Что же я творю? Я сейчас сам себе всё расхреначу.

Поток резко вошёл в нас и стал наполнять не в силах пробиться вниз. Если сверху он входил широким руслом, то внизу проистекал тонким лучиком и всё больше через меня. Давление нарастало. В голове немного зашумело, перед глазами начинало всё плыть. Не отдавая себе отчета в своих действиях, я стал тужиться, как будто сидел на унитазе. Алёнка слабо пискнула и тут прорвало. Поток хлынул до самой земли и далее проистекая через наш тандем, с ним вымывались какие-то обломки и непонятный мусор. Телу становилось всё легче и свободнее. Когда поток совсем очистился, я потихоньку стал отвязывать её энергетические центры от своих. Справившись с этим делом, разжал объятия.

Алёнка отступила на шаг и не удержавшись на ногах, села на траву.

— Что это было?

Я, взглянув на её ауру, отметил равномерность на всех участках и ровную работу нижнего центра.

— Помнишь, как мы вчера чистили твою комнату от всякой бяки?

В ответ лишь кивок.

— Вот и сейчас мы сделали тоже самое, но уже с тобой.

— А свечи?

— Тут огонь посильнее был. Куда там свечкам.

— Это я почувствовала. Так жгло изнутри. Особенно — она смутилась — попа. Хи-хи. А потом как будто прохладной водой всё смыло.

Тут она внимательней посмотрела на меня.

— Это ведь ты сделал? Как ты это сделал?

— Стоп. — поднял я руку — Давай так договоримся. Тебе сейчас плохо?

— Нет.

— Тебе было неприятно от моих действий?

Алёнка закатила глаза и стала что-то припоминать. Потом вдруг покраснев ответила:

— Нет.

— Вот на этом и остановимся. И пожалуйста, ты уже большая девочка. Да-да, я не оговорился, большая. Скоро станешь такой, что кнопкой тебя уже никто не назовёт.

Её глаза резко расширились.

— У тебя кое где стояли пробочки, и они мешали тебе быть такой, какой ты хотела. Сейчас мы вместе выбили эти пробочки и теперь всё зависит только от твоих желаний. Поэтому, прошу тебя, нигде и никому про это не говорить.

— Даже маме?

— Тем более маме. Она не понимает этого.

— Я заметила. Она вчера говорила папе, что ничего не понимает про тебя.

— Вот. Поэтому, если ей рассказать, то она будет очень сильно переживать. Ты ведь не хочешь её расстраивать? Тем более, что теперь ты будешь хорошо расти и меньше болеть. Разве это плохо?

— Нет. Только… — она замялась — Можно ты пока и дальше будешь называть мен кнопкой?

Ещё немного подумав, она продолжила:

— Просто, когда ты называешь меня кнопкой, мне становится тепло и уютно. А ещё мне перестаёт быть страшно.

Её глаза с мольбой уставились на меня. Я протянул ей руки, чтобы помочь подняться.

— Как пожелает моя бесстрашная кнопка.

Оставшийся путь мы проделали молча, только Алёнка всю дорогу чему-то улыбалась.

Ну хорошо. Одному человеку сделали радость, уже хорошо. Только что интересно с моим организмом? На первый взгляд вроде ничего страшного, только потоки вдоль позвоночного столба стали крупнее и энергетические центры немного оживились. Кажется, стали чуть интенсивнее. Так это выходит я и себе пробивку с последующей помывкой устроил. Ну если так, то пусть будет. Может ещё и пригодится, когда.

Елена Павловна открыла нам дверь и обратила внимание на довольное личико своей дочери.

— Ну? Рада, что отыскала своего друга?

— Угу. — кивнула та и убежала в свою комнату.

Мы прошли в зал.

— Что ты хочешь получить?

— Извините, не понял.

— Хочешь научиться играть или петь, или может и то, и другое?

— Ну по поводу играть, пока отложим в сторону. Это не быстро, а я скоро уеду. А вот по поводу петь, я думаю, имеет смысл наметить пути развития, если это вообще возможно.

— Что? Есть сомнения в этом?

— Вот и хочу проверить, данный момент, со специалистом.

— Хорошо. Давай попробуем с самого начала. Я буду отстукивать ритм, а ты будешь повторять его за мной.

И мы начали. Первый же ритм, я запорол. Я очень внимательно вслушивался и потом пытался повторить, но постоянно сбивался. Стал пробовать делать это медленнее, но всё равно сбивался. Порой чувствовал, что нужно сделать так, но ладони упорно отбивали другое. Когда она перестала менять ритмы и повторила несколько раз один и тот же, у меня наконец получилось попасть.

Алёнка уже вернулась из своей комнаты и сидела в углу дивана, переживая за меня. И когда у меня получилось, чуть не захлопала в ладоши.

— Да. Тяжёлый случай.

— Доходит как до жирафа?

— Верно. Понимание ритма есть, но слишком долго ты его усваиваешь. Теперь давай попробуем извлекать звуки. Я, на пианино, буду давать звук, а ты его повторяй.

Тут дела пошли совсем плохо. Я не попадал в диапазон звучания. Всё время норовил выдать не то, что слышу.

— И что с тобой прикажешь делать?

— Совсем плохо?

— Честно? Я с таким ещё не сталкивалась.

Тут высказалась Алёнка:

— Похоже ты не врал, вчера, когда говорил про танцы медведей со слонами на твоих ушах.

Тут мы рассмеялись все втроём. Как не горько было от этого, но ситуация даже мне казалось комичной.

— А почему ты вообще решил этим заняться? У тебя очень много других достоинств. Нельзя же быть совершенным во всём.

Вот как тут ответить? Конечно признание каких-то там моих достоинств, лестно, но что-то гложет меня. Всегда завидовал людям, умеющим петь.

— Понимаете, когда слушаю, как поют другие люди, всегда чётко определяю не попадание в ноту или фальшь в исполнении. Правильно исполнить сам не могу, но чувствую это у других. Классический критик. Сам не могу, но других в грязь втопчу.

Мы опять засмеялись.

— Вот про критиков, это ты точно сказал. Втоптать в грязь других и на фоне этого, самому выглядеть молодцом. Надеюсь ты не собираешься стать музыкальным критиком?

— Музыкальным критиком, я могу стать только в том случае, если сам смогу показать, как было нужно исполнить. В противном случае сам себя уважать не буду.

— Ну хоть это успокаивает. Я вот одно не могу понять. Ты хорошо разбираешься в том, что происходит вокруг. Ты прекрасно чувствуешь людей. Порой мне кажется, что ты заранее предчувствуешь события, даже манипулируешь ими, но при этом совершенно не чувствуешь музыку. Почему?

— Чувствовать музыку? Я её слышу, а не чувствую.

— Ну судя по тому, что ты сейчас нам показал, ты её не слышишь. Слушаешь, но не слышишь.

Хм. А в этом что-то есть. Слушаю, но не слышу.

— Поправьте меня, если буду не прав. Я сейчас попробую рассуждать вслух.

— Хорошо. Давай.

— Слушать — это улавливать определённые вибрации и пытаться осмыслить их. Слышать — это не просто улавливать вибрации, но ещё и принять их внутри, принять сердцем, душой, если хотите. Отсюда и ваша фраза: «чувствовать музыку». Вы её слышите не ушами, а воспринимаете всем своим существом. Вы принимаете музыку в себя. И воспроизводите не ноту, а порыв души.

Наступила тишина. Алёнка смотрела на меня во все глаза и молчала. Её мама задумалась, а потом произнесла:

— Ты знаешь, с такой стороны я это не рассматривала, но отрицать не буду. Возможно ты и прав.

— А давайте проверим.

— Это как, ты предлагаешь сделать?

— Я сейчас попробую убрать своё логическое восприятие, а вы начнёте отбивать какой ни будь ритм. Не частями, а сразу без остановки. Я по ходу дела попробую подстроиться.

— А давай. — глазки у неё загорелись, явно каверзу замыслила — Это даже интересно будет.

Она пересела за стол, чтобы удобнее было отстукивать. Я тоже подошёл к нему и закрыл глаза.

Пошли хлопки с меняющимися интонациями. Вначале я прислушался к ним, но потом быстро убрал слух и впустил переливы ритма в себя. Через пару секунд, руки сами коснулись поверхности стола и начали свою пляску. Мои удары стали сливаться с ударами Елены Павловны. Я не шёл за ней, я делал это одновременно с ней. Все смены силы и частоты ударов происходили абсолютно одновременно. Потом я почувствовал, что чего-то не хватает этой мелодии. Открыв глаза увидел карандаш и рядом хрустальную вазу со своими астрами. То, что нужно. Схватив карандаш стал вплетать в нашу мелодию ещё и легкие звуки хрустального звона.

Вдруг мелодия оборвалась и мои руки зависли в воздухе. Елена смотрела на меня широко раскрытыми глазами.

— Это что сейчас было?

— Как, что? Я попытался войти в ваш ритм.

— Попытался, это ты так называешь? Это моя новая композиция, которую я готовила к конкурсу в Харькове, но уже не попадаю туда. Ты не мог этого слышать раньше.

— И что?

— И что, — передразнила она — и то. Ты не повторял её за мной, ты играл её вместе со мной, а под конец вообще вёл за собой. А эти твои добавления с вазой. Откуда ты знал, что там должны были быть подобные звуки?

— Так напрашивалось. Я почувствовал, что должно быть добавление, иначе гармония не вырисовывалась. А под рукой только это оказалось. Вот и…

— Гармония у него не вырисовывалась. Так чего ты тут Ваньку валял вначале. Слуха, у него, нет. Да тут не просто слух.

— Так вот это слово меня и смутило. Неправильные установки, вот и результат.

— Не знаю, как с голосом. Там тоже смотреть надо. Может опять «установки» неправильные, но играть на инструментах ты сможешь. На каких бы хотел?

— Конечно интересны клавишные, но у меня пальцы пока короткие, там ещё работать над ними надо. А так интересны скрипка и гитара.

— А что там у тебя с пальцами?

Я раскрыл ладони.

— Да. У тебя не пальцы короткие, а все кисти. Тут действительно трудно будет. А скрипка. Алён, принеси свою, сейчас посмотрим.

Так дочка у нас на скрипке учится. Я почему-то думал, что тоже на пианино. Она принесла футляр и поставила его на стол. Я раскрыл футляр, скрипка оказалась маленькая. Такую кажется называют четвертушка. Я, не задумываясь, взял её двумя руками и пристроил себе между подбородком и ключицей. Пальцы левой руки зависли над струнами. Правой рукой взял смычок и приставил его к струнам.

— Мама, мама, смотри, он смычок правильно держит.

— Он не только смычок правильно взял, но и скрипку, как будто сто лет с ней не расставался.

Я сразу вернул скрипку в футляр.

— Я тут не причём. Это всё наговор и провокация с вашей стороны. Меня тут рядом не стояло и вообще мне пора домой.

— Стой. — улыбнулась Елена Павловна — Никто тебя ни в чём не обвиняет. Просто удивительно, что молодой человек выбирает скрипку, да ещё и берёт её как надо. Не просто держит правильно, но вынимает из футляра привычно и совершенно профессионально.

— Да я её первый раз в жизни в живую вижу.

— Ты знаешь? С тобой уже устаёшь удивляться. Поэтому я тебе верю. Другому, нет. Тебе, да. Ну гитары у нас нет. Тогда попробуй сесть за пианино.

Ага, очередная проверка. Для чего только? Я подошёл к пианино сел на крутящийся стул. Явно высокий для меня. Немного подкрутил вниз. Открыл крышку над клавишами. Положил на них руки, попробовал ногой нижнюю педаль. Как-то не комфортно. Ещё немного подкрутил стул и опять потрогал клавиши. Вроде дискомфорта больше нет. За спиной тишина. Да что же такое? Я, толкнувшись рукой, легко развернулся на стуле. Картина Репина «Приплыли». Две сидячие статуи смотрели на меня не мигая.

— Я конечно всё понимаю и от вас никаких объяснений не требую. Но, пожалуйста, не надо так громко молчать. Скажите, хоть что ни будь, но тихо.

Первой пришла в себя Аленка. Детская психика более гибкая, да и привыкать она ко мне стала. Подскочив, подбежала и крепко обняла.

— Валька, не уезжай ни куда. Оставайся с нами.