Я помню как всё начиналось

Глава 26

Прозвенел звонок на перемену и в коридор хлынула волна ора и топота. Когда мы зашли в класс, на своём месте оставался только Эдик. Он склонился над партой и ковырялся в чём-то мелком. Его движения были чёткими и довольно быстрыми. Подойдя ближе, обнаружил в его руках часы нашей учительницы. Он заканчивал их сборку. Это чего тут такого случилось? Ну вот, стоит чуть отвлечься и уже пропустил интересное.

— А, больной вернулся, и что с тобой было?

— У него просто небольшое переутомление. Врачи сказали, что всё уже хорошо. — тут же вступилась за меня соседка.

Брови учительницы взлетели вверх.

— Врачи? Тебе что? Скорую вызывали?

— Нет, Роза Семёновна, не беспокойтесь. Это были медсёстры из нашего медпункта. Просто они тоже в белых халатах, вот Танюшка и напутала немного.

— Значит Танюшка уже. Подружились. Это хорошо. Правильно я сделала, что вас вместе посадила. Да, сейчас будет последний урок, вы не забыли, что ваша парта сегодня дежурит? После урока домой не убегаете, остаётесь убирать класс.

При этом учительница очень внимательно посмотрела на меня. Ну ясно. Предстоит беседа без свидетелей.

Тут к столу учителя подошёл Эдик. Он протянул ей часы.

— Р-роза С-семёновна, В-вот.

Она взяла их и прислонила к уху.

— Идут. Только время сбилось. Пойду сверю.

Когда она ушла, я насел на Эдика. Выяснилось, что во время урока, объясняя материал, Роза Семёновна положила на первую парту среднего ряда свои часы. Предполагаю, это она так время фиксировала, чтобы контролировать урок. Мой друг, ничуть не сомневаясь, взял и разобрал их. Ну интересно ему было посмотреть, а как они устроены. Закончив объяснение материала, учительница обратилась к своим часам и обнаружила только аккуратно разложенные по парте детали. Она ничего не сказала, лишь всплеснула руками и как-то жалостливо посмотрела на Эдика. Но он знает, что чужое брать нельзя. Поэтому только посмотрел, а потом собрал и вернул назад.

Нет. Ну вот даёт пацан. Захочешь специально, а не придумаешь. Ладно взять чужое, это у детей бывает, даже порой без всякой задней мысли. Но насколько надо быть с незамутнённым сознанием, чтобы не просто разобрать, но и потом всё правильно вернуть на место, в незнакомом механизме, да ещё таком мелком. Не зря его моторика меня на торжественной линейке поразила. Вот это уникум. Это просто кладезь. Не знаю, чего, но очень ценного. Чуйка аж вопит, хватать и не пущать. А она меня, обычно, не подводит.

Танька, окруженная одноклассницами, о чем-то щебетала в углу класса. Лицо довольное, значит всё в порядке. Вот и адаптировалась девочка в новой для себя среде.

За последней партой третьего ряда сидел Андрей и что-то старательно выводил на тетрадном листочке. Над ним стояла Ольга и легонько поглаживая его по волосам поощряла к дальнейшим действиям. На эту идиллию, со среднего ряда, искоса поглядывал Валерка. Такой план ему обломали. Уплыла силовая поддержка в цепкие ручонки старосты.

Я только хихикнул от этого. И уже хотел пройти на своё место как меня толкнули в спину. Это что ещё за обращение? Обернувшись обнаружил двух девчонок, одна худенькая и высокая, другая пониже, только немного выше меня, и весьма упитанная.

— Эй, целитель, ты нам помогать собираешься?

Точно. Они же тоже назначены в санитарный сектор. Кажется, высокая Оксана, а полненькая Юля. Оксана продолжила:

— Мы будем делать повязки на руки, белые с красным крестом. Ты завтра принесёшь такую же.

Прямо в приказном тоне, не терпящем никаких возражений.

— И? — поощрительно взглянул на них.

— Что?

— Дальше, спрашиваю, что?

— А что дальше?

— Понятно. Давайте начнём с начала. Вы друг друга знаете, я вас вижу первый раз в жизни. Поэтому у меня вопрос, что вы знаете о работе санинструктора?

— Фу. — первой отозвалась Оксана, — у меня, между прочим, мама работает детским врачом в нашей поликлинике. Я у неё на работе бывала.

— А я, — подхватила Юля, — с ней на одной площадке живу. Вот.

М-дя-я. Случай явно запущенный. Две подружки. Одна рулит, вторая за ней хвостиком бегает. Ну что же, бывает.

— Отлично. Тогда скажите мне пожалуйста, что вы будете делать если кто-то, вдруг, скатился с лестницы и не двигается?

На девочек напал ступор. Они явно не ожидали такого. Переглянувшись, ответила Оксана.

— Надо срочно отнести его в медпункт.

— Ага. — подтвердил я, — а у него позвоночник оказался повреждён от удара об ступеньку. В итоге ваших перемещений, позвонок сместился и человек оказался инвалидом на всю жизнь. В чём он будет вам, ну очень, благодарен.

Тут очнулась Юля. Она, чуть не всхлипнув, похоже приняла близко к сердцу, ситуацию в примере, спросила:

— А что надо было делать?

— Вот. Правильный вопрос. Чтобы называться санинструкторами, надо ещё и чего-то знать, да уметь.

— И кто нас учить будет? Уж не ты ли?

— Нет, конечно. Кто я такой, чтобы вас учить?

— Вот то-то.

Я не стал обращать внимание на подначки Оксаны. Считает себя главной, пусть считает. А я буду делать то, что нужно. В моём понимании, конечно.

— При нашем медпункте будут открыты курсы по подготовке санинструкторов. Вести их будут специально обученные профессионалы. Вот там нам и расскажут, и покажут, и научат, что и когда нужно делать. А пока шейте ваши повязки и проверяйте чистоту рук у учеников на входе в класс. Ведь от грязи все болячки.

Тут прозвенел звонок и я, наконец направился к своему месту.

Последним был русский язык. Конечно, полистав учебник, на меня опять накатило уныние, но теперь я хоть мог контролировать себя, потому что был морально готов. Поэтому никаких эксцессов не предвиделось. Но бдительная соседка, периодически приглядывалась ко мне. А вдруг опять, чего ни будь выкину. Учительница меня не трогала.

После уроков, мы с Татьяной собрали мусор, и она стала вытирать доску, а я принялся переворачивать стулья и ставить из на столы, чтобы техничка могла без помех их помыть. Вернулась Роза Семёновна.

— Артёмова, вот возьми карточки от ваших учебников и отнеси в библиотеку, это на втором этаже, напротив актового зала. Не оставляй их там просто так, убедись, что их взяла библиотекарь.

Танюшка схватила карточки и побежала к двери.

— Не торопись, ещё расшибёшься. Ну а ты присаживайся рядом.

Ну вот и дождался. А чего собственно дождался? Ничего же страшного не произошло. Наверное.

— Ну рассказывай, Кречет, как ты докатился до такой жизни.

Чего-то она слишком издалека заходить начинает. Ну хозяин барин.

— Да вот всё под горочку, катился, катился и докатился. А в чём собственно вопрос?

— Даже так? Ну ладно. Когда ко мне обратилась завуч младших классов, Алевтина Петровна, и сказала, что нашла мне интересного ученика, я отнеслась к этому спокойно. Много вас повидала. Но когда в школу пришёл твой дедушка и стал агитировать нас за Советскую власть и воспитание молодых строителей Коммунизма, я решила обратить на тебя внимание. Уж больно твой дедушка, как бы сказать, колоритным был.

Да уж. Про колоритного, это она очень мягко сказала.

— Да и в шесть лет, во второй класс. Извини, но я против таких нарушений. Протекций не люблю. Вот я и решила понаблюдать за тобой внимательнее. И что я вижу?

— Что? Вы не подумайте ничего плохого. Просто действительно интересно, что видится со стороны.

Учительница немного недоумённо приподняла брови, потом чуть передёрнула лицом. Эту пантомиму я понял, как. Неужели, а ну и ладно.

— На линейке у тебя возникает проблема. Я так поняла с октябрятским значком? Кстати, а где он у тебя сейчас?

— У меня его нет. Но не волнуйтесь. Сегодня же куплю.

— Так вот. Ты подключаешь доступные ресурсы и почти мгновенно решаешь свою проблему. Потом быстро вычисляешь потенциальную угрозу и моментально отводишь её в задние ряды, подальше от себя. Что это было?

— Считайте, что досадные недоразумения стоящие на моём пути. Их надо или сразу решать, или избавляться.

— Или избавляться. — задумчиво повторила учительница. — Это усилило мой интерес, и я посадила рядом с тобой Артёмову. Она живёт в моём доме, и я давно знаю её, хоть мы и не общались. Татьяна очень зажата из-за своего зрения. Она имеет весьма слабую успеваемость, думаю в следствии своей закомплексованности. И это я настояла на включении её в мой класс. М-м да.

Она немного погрузилась в свои мысли. Похоже действительно переживала за девочку.

— И тут ты, на моих глазах, взламываешь её скорлупу и придаёшь ей уверенности. Но тебе этого мало, ты представляешь её классу так, что теперь она чувствует себя среди других как равная, а в чём-то даже выше некоторых. Она просто расцвела. За что тебе отдельное спасибо. Надеюсь ты не бросишь её и как минимум поможешь подтянуться в учёбе?

— Как вы могли такое подумать?

— Но ты своим, надо сказать, немного наглым выступлением начал раздувать конфликтную ситуацию в классе.

— И в мыслях не было. Я просто хотел, чтобы меня не трогали.

— Хотел он. В итоге наоборот спровоцировал. Но как изящно развил продолжение. Мне даже показалось, что ты специально всё заранее подстроил.

Я прижал руку к груди.

— Честное слово.

— Да не суетись. — махнула она рукой, — итог такой, что лучше не придумаешь. Все силовые конфликты переводятся в форму контролируемого состязания. Что опять же, плюс общественной деятельности класса. Силовой очаг напряженности расколот и частично перешёл под управление, вторая его часть теперь всеми неуважаемая и вынуждена будет или влиться в учебный процесс, или покинуть коллектив. Но тебе лично, это может ещё аукнуться.

— Как аукнется, так и откликнется.

— Ну-ну. Тут ты покидаешь класс во время урока. К этому ещё вернёмся. Но что я узнаю в учительской?

— Что?

— Что ты не тратишь время зря, а организовываешь в школе учебный процесс по гражданской обороне, в частности подготовки санинструкторов. Как? Нет, я спрашиваю. Как? — потрясла в воздухе руками, Роза Петровна.

— Да ничего я не организовываю. — меня аж раздражение взяло, — там и без меня уже всё было сделано, просто где-то оборвалось, а я нашёл эти концы и соединил. Вот и всё. Надо было только свести людей между собой.

— Но ведь до этого надо было додуматься.

— А чего додумываться, если всё на поверхности лежит. Бери да делай.

Учительница помолчала потом посмотрела мне в глаза и спросила:

— Вот поясни мне. Для чего ты всё это делаешь? Для чего влезаешь и переворачиваешь всё кардинально? Ты налетаешь как вихрь и быстро всё меняешь в какую-то только тебе ведомую сторону. В какую? Чего ты хочешь добиться? Будь ты взрослым, было бы более понятным, но тебе это зачем?

Влетаю, переворачиваю, меняю. Что-то многовато на меня всего навесили. Всё вроде хорошо. Результаты она озвучивала, сплошь положительные. Чего ей ещё надо?

— Зачем? Наверно затем, что я хочу расти и развиваться. Поэтому всё, что препятствует этому должно быть решено здесь и сейчас. Вот и решаю по мере своих возможностей.

— По мере своих возможностей. — повторила учительница. — Да нет. Не по мере СВОИХ возможностей. Эта мера выходит далеко за рамки возможностей шестилетнего ребёнка.

— Мне скоро семь.

— Да хоть восемь. Разницы никакой. Так что с тобой произошло на математике?

— Я задумался.

— О чём таком можно задуматься, что при этом решать примеры и задачи как из пулемёта? Да ещё и в учебник в это время не смотрел.

— Я до этого уже посмотрел.

— Что? Вот так посмотрел и всё запомнил?

— У меня память хорошая.

Блин. Да чего она привязалась? Тут самому тошно, от всего этого, ещё она в душу лезет.

— Хорошая говоришь, давай проверим. — она берёт учебник математики и открывает его, где то, на середине. — читай.

Я быстро пробежал глазами и впитал в себя текст.

— Готово.

— Что? Уже?

— Да.

— Давай.

Чего ей давать? Ну раз хочет, дадим.

— Страница 110. Задание 601. В первом столбике ответы 30, 20. Во втором 5,20. В третьем 100, 100. Задание 602, ответ 4. Задание…

— Подожди, ты знаешь таблицу умножения?

— Да.

— Прости я не то спрашиваю. Ты сейчас в нормальном состоянии и легко решаешь по памяти примеры?

— А чего там решать?

— Ну-ка, а задачи? Там 606-я задача была.

А учительницу азарт взял. Всё-таки фанатка своего дела.

— Получилось 3 отряда.

— Верно. А… Стоп. Ты легко, в уме решаешь всё подряд.

Тут я не выдержал. Иначе этот допрос может длиться бесконечно и непонятно, к каким выводам она придёт.

— Роза Ивановна, вот поэтому я и встал в ступор, когда осознал, что вся математика за второй класс для меня ничто. Понимаете, какой это был шок. Я просто не знал, что делать. Мне настолько стало плохо от этого понимания, что всё опустилось.

— Подожди. Выходит, что когда перед тобой возникает проблема, ты её просто решаешь с ходу, а тут у тебя решения не оказалось и ты отключился?

— Выходит так.

Она наклонилась и пристально посмотрела мне в глаза.

— Валентин Кречет, вы кто?

Ну вот, начинается. Опять лепить всякую чушь. Я сам уже не знаю, кто я. Мне бы самому, кто объяснил, для чего всё это.

— Если вы думаете, что я зелёный человечек с Альфа-центавры, то боюсь вас жестоко разочаровать. Мне, в последнее время, очень часто задают этот вопрос, и я НЕ ЗНАЮ ответа на него. Понимаете, НЕ ЗНАЮ. Я просто хочу нормально жить. Хочу радоваться рассвету, друзьям. Хочу любить и быть любимым. Да-да, не удивляйтесь, я знаю, что это такое и для чего. Я хочу понимать, как устроен этот мир. И не поверхностно, как все вокруг, а понять его суть, зачем, почему и для чего. Я, например, знаю в каком состоянии вы сейчас находитесь, знаю, что под дверью уже 10 минут стоит Татьяна и подслушивает нас. Тань, заходи, всё равно уже всё слышала.

Я отвернулся, а в дверь вошла соседка по парте.

— Я не специально. Просто не хотела вам мешать, а вы так громко говорили и дверь приоткрыта и в коридоре никого. Вот я и…

Учительница как-то вся подобралась.

— И с какого места ты слышала?

Здесь уже вступился я. Сейчас мне тут запугает соседку.

— Роза Семёновна, а какая разница? Из-за чего мне плохо стало, она знает. Я ей сам рассказал. То, что Кальмова на место поставил? Так она всё видела и выводы свои уже сделала. Не надо этого. Лучше давайте решим, что дальше с этим делать будем. Я тоже маленький ребёнок, тоже домой хочу.

— Маленький ребёнок, — фыркнула учительница, — что мне теперь с вами, маленькими детьми, делать? Как ты дальше в школу ходить собираешься? Я ведь отпустить тебя с уроков не имею право. А ты на уроках чем заниматься будешь?

Затянулся разговор ещё на целый час. Пока пришли к соглашению, что на уроки я хожу, как и положено. Выполняю все задания, пишу контрольные и всё, что надо, для отчётности. К доске меня будут вызывать только в крайних случаях, когда необходимо показать классу как делается то или иное трудное задание. В общем выступаю как пример для подражания. Взамен она пообещала поддерживать меня в моих конструктивных начинаниях. Давать зелёный свет, так сказать. А вот тут она и промахнулась. Имеются у меня несколько проектов. Там в воспоминаниях, есть кое-что интересное и я хочу попробовать это привнести сейчас. Мы же передовой класс в своём потоке? Вот и будем экспериментировать, а то скучно. Я пока не стал этого озвучивать. Время и так уже много потратили. Да и подготовиться надо по-взрослому. Ведь эти проекты надо будет ещё и перед руководством отстаивать, а там не забалуешь.

Когда мы вышли из школы, то Артёмову встречала мама. Она выглядела весьма взволнованной. Ведь уроки у вторых классов закончились, а дочки всё нет и нет. Уж не случилось ли чего? Татьяна бросилась её успокаивать, что она сегодня была дежурной и оставалась убирать класс. Потом объясняла, что дежурной была не за провинность, а просто сидит на первой парте. Потом стала рассказывать, как ей понравилось в этой школе.

Выражение лица её мамы постепенно менялось с тревожного, на более спокойное, а затем, вначале робко, потом всё увереннее, стала проступать улыбка. А ведь она действительно любит свою дочку, переживает за неё. Она прекрасно знает о проблеме её адаптации среди сверстников. Поэтому и стоит здесь, у школьных ворот. Ну вот, вроде всё разъяснилось и все успокоились.

— А где твой портфель?

— Вон. — указала Татьяна на меня, — нам учебники раздали, и он тяжёлый оказался. Вот Валька и помог его нести.

— А Валька это у нас?

— Мой сосед по парте. Он моё войско, а я его Кутузов.

— Ну вы прямо армия какая-то. — сказала она, улыбаясь и внимательно разглядывая меня. — Давай, прощайся со своим войском и бери портфель. Дома папа уже заждался, поедем в парк. Ты же хотела на лодке покататься?

Я посмотрел в след удаляющимся, довольным женщинам. Странно это. Вот у других людей радость, и мне тоже хорошо. Даже хочется ещё что-нибудь этакое сделать. Наверно здорово жить в мире, где люди наполнены радостью.