Я помню как всё начиналось

Глава 28

Когда тренер вернулась, мы уже во всю наворачивали круги по дорожке, Вика кролем, а я брасом. Оказалось, так очень удобно плыть и очень мало устаёшь. Особенно если не гнаться за скоростью. Скольжение после гребка ногами позволяет немного отдохнуть. Прямо как сердце. Сжатие, потом отдых, пока кровь заполняет его. Так и здесь можно было подобрать такой ритм, при котором возможно преодолевать просто огромные расстояния.

Доплыв, в очередной раз до стартовой стенки, я обратил внимание, что Вика специально преграждает мне возможность для поворота. Значит пора останавливаться.

Тренер объявила, что основная тренировка закончилась и оставшееся время можно просто покупаться. После чего подошла к нам.

— Ну что арёлики, ваши результаты меня удовлетворили. Вика, ты теперь создаёшь меньше брыканий и скорость явно выросла. Маугли. Да-да, Виктор Николаевич мне всё рассказал. Теперь ты будешь Маугли. Тебе идёт. Так вот, ты действительно освоил технику браса, осталось дело за тренировкой мышц и повышением результатов.

Это она не знает, что мои мышцы уже через недельку будут просто идеально подготовлены. Но будет лучше сформировать каркас, сразу под всё, чтобы потом не переделывать.

— Так ещё баттерфляй и спина.

— Поработаем и с этим. Ещё успеешь. Ваш тандем меня устраивает. Но про такие халявные тренировки можете забыть. У нас на носу маленькое районное первенство, вы оба участвуете.

— Так я по возрасту не прохожу.

— Это так, междусобойчик. Ничего официального. Просто отмечаем точку отсчёта в начале сезона. Вот мы и щёлкнем по носу кое кому, чтобы не зазнавались. Поэтому готовьтесь работать серьёзно.

С этими словами она и ушла. Вика толкнула меня в плечо.

— О чём задумался, Маугли?

— И ты туда же. А чего она, в основном обращается по фамилии, а к тебе по имени? И меня вон тоже Маугли назвала.

Соседка заулыбалась.

— Ну Маугли, потому что мультфильм понравился, она нас, после него и назвала бандерлогами. Говорит, что такая же бестолковая толпа. Вечно орущая и мельтешащая. А по имени она называет только тех, кого считает перспективными. Остальные не заслужили. Вон тебе так вообще индивидуальное придумали. Значит планы на тебя есть.

Когда наше время закончилось, и мы вышли из воды, Вика схватила за плечо своего одноклассника, развернула к себе лицом.

— Эй Вик, ты чего? С дуба рухнула?

Он явно не ожидал такого поведения от неё.

— Заткнись Петров и слушай внимательно. Проследишь за моим братом в раздевалке. Если хоть волосок с него упадёт, я с тебя в школе, шкуру спущу. Всё понял?

— Вик, ты это…

— Я спросила, ты всё понял?

— Да понял, понял я.

— Пока Маугли, я буду тебя ждать внизу.

Петров почесал затылок.

— Пойдём что ли. — и добавил хмыкнув, — Маугли.

В душевой он объяснил ребятам, что я получил прозвище от тренера и теперь лучше не нарываться на силовые тренировки. Про Вику не заикнулся и словом. Они немного посмеялись, да на этом всё и закончилось. В общем, вливание в коллектив команды тоже прошло нормально.

Больше всего мне понравилось в сушилке. Там пахло деревом, а из раструба вырывался тёплый и сухой воздух. Здесь можно было хорошо погреться, а ребята подставляли под струю воздуха головы, высушивая волосы. Я сел повыше, тут были ступени как в парной, и расслабился. Мышцы немного ныли, с непривычки. Вроде и не нагружал их сильно, но перестройка каркаса давала о себе знать. Всё-таки сегодня много поработать пришлось. А клеточки прямо кричали от недостатка строительного материала. Сейчас бы съесть чего ни будь. Но лучше не надо. Пусть первый голод уляжется и организм начнёт перестраиваться более вдумчиво. Но и засиживаться тоже не стоит. Вон все ушли, а я один остался.

В вестибюле уже сидела Вика, а на соседней скамейке была и моя мама. Подруга резко подскочила и кинулась ко мне.

— Ну что? Айда в буфет. Сейчас лимонаду с коржиками навернём.

— Во-первых, желательно первый час, после тренировки, ничего не есть. Даже воду по минимуму. А то твой организм сейчас в бешенном темпе всё всосёт, а строительного материала в коржиках, кот наплакал. Вот и пойдёт всё бесполезными отложениями. Оно тебе надо?

— Нет.

— А во-вторых, я не один, со мной мама, на первое занятие пришла. Вон сидит, ждёт меня.

— Блин. Ну почему всё интересное так быстро заканчивается? Ты хоть слова, из упражнения, мне продиктуй. А то я не запомнила.

— Да там всё просто. Всё время повторяется начало: «В эту минуту, я, совершенно сознательно». Далее в первом случае — вбираешь в себя, во втором — распределяешь по телу, в третьем — вступаешь во владение. Ну и заканчиваешь про то с чем работаешь, всей силой этого желания или эмоции, или ещё чего.

— Давай всё-таки запишу.

Она достала тетрадку, и мы уселись на скамейке. Мама только издали наблюдала за нами. Когда с писаниной было закончено, Вика спросила:

— Слушай, а ты где живёшь?

— В 15-А микрорайоне.

— Блин. Это возле ТЭЦ новый построили. А я здесь, на Металлурге.

— Ничего не поделаешь. Бывай. На тренировке встретимся.

— Точно. Только ты обязательно приходи.

— Приду. Куда я денусь.

На обратном пути мама всё допытывалась, что за девочка и чего она от меня хотела. Пришлось рассказывать, что тренер нас выделила как перспективных и нам надо готовиться к районному первенству. Все вопросы по поводу, как это так сразу, адресовал к тренеру.

Вообще мама у меня очень хорошая, умная и красивая. Но мне всегда сложно было просто подойти и обнять её. Будто существовала какая-то дистанция в отношениях. Нет. Она очень любит меня и заботится как наседка за малым цыплёнком. Всегда рядом, всегда готова помочь. Но довериться ей до конца, меня что-то не пускало. Может то, что её доводы всегда были логичными и верными. И практически никогда не совпадали с моими. Я боялся попасть под её правду и потерять свою. Это было совершенно не осознанно, на уровне каких-то инстинктов, наверное. Конечно я очень люблю маму, но только теперь я начинал осознавать, что моя любовь на расстоянии.

А мне так хочется тепла. При этом не столько получать его, сколько давать другим. Прямо парадокс какой-то вырисовывается. Вот мне посылают кучу тепла, так прими его и дай в ответ, но я чувствую между нами стеночку и не могу понять её природу и предназначение.

За такими невесёлыми размышлениями, при внешнем спокойствии и открытости, мы и добрались домой. Немного успокоившись, стал разбирать, а что мне нужно в первую очередь. Как ни странно, на первое место опять выходила медицина. И я, пожалуй, нарушу порядок изучения и попробую разобраться с глазами.

До вечера освоил строение глаз, но это не отвечало на вопрос, а что за проблема у Татьяны. Нашёл на полке толстый медицинский справочник. В нём расписывалась симптоматика и основные методы лечения различных заболеваний. Отец им периодически пользовался. Правда потом поделился со мной своим открытием. Что согласно этому справочнику, он нашёл в себе симптомы всех заболеваний, кроме беременности на последних месяцах. Ну не такой у него размер живота.

Найдя в справочнике раздел про глаза, смог понять только то, что идёт несогласованность в работе мышц глазных яблок. И ленивый глаз учат работать нормально. Но там же говорилось, что это исправляется чуть ли не до школы. А у Татьяны я наблюдаю это в восемь лет. Да и когда она сняла очки, было хорошо видно, что до нормального там ещё далеко. Что это может быть? Поздно заметили и занялись коррекцией? Или всё было ещё хуже, а я сейчас наблюдаю остаточные проявления. Один момент не давал покоя. В описании говорилось о коррекции косоглазия, но у Татьяны ещё и линзы на очках были достаточно толстыми. А вот про коррекцию остроты зрения так ничего и не нашёл. Эх, интернет бы сейчас. Но это ещё когда будет. Да и вряд ли это лечится даже в воспоминаниях.

Покончив со своими изысканиями, я попрактиковался на родителях. Сидя в кресле перед телевизором, просматривал их глаза и куда уходят потоки информации от них. Заметил, что у родителей тоже нет равномерной работы глаз. Все движения синхронны, но потоки от левого и правого глаза немного разнятся. Нашёл в голове область, отвечающую за обработку изображения, но ничего понять та и не смог. Не изучал я этот раздел. Да и в памяти всплывает: «голова предмет тёмный, изучению не подлежит». Откуда? Не помню. Знаю ведь, что даже операции там проводят, или будут проводить. Но уже такая муть в моей голове сформировалась, что решил это дело переспать. Утро вечера мудренее.

Утром сходил за молоком и отправился в лес. По дороге всё не выходили из головы вчерашние поиски ответа. Его так и не было. Каково же было моё удивление, когда я обнаружил себя в лесу. Как это так? Почему я его не ощутил? Попробовал увидеть энергии, всё прекрасно вижу. Но почему тогда не чувствую?

Закрыв глаза, попробовал передвигаться по лесу. Всё получается, но приходится постоянно находиться в состоянии сосредоточения. Постоянно просчитывать получаемую картинку и свои действия. Приходится быть… И тут до меня дошло. Приходится быть обычным человеком. Я уже стал отвыкать от такого состояния. По сравнению с прошлыми посещениями, это всё равно, что быть слепоглухонемым. Да. Я продолжал видеть потоки и энергетические линии, но я не ощущал их, не вплетался, не был ими.

От понимания, что я зашёл в своих поисках не туда, словил ступор. Просто стоял среди деревьев, которые были, теперь для меня, просто деревьями. Вон по стволу побежала белка, она всегда отзывалась на моё присутствие, а сейчас я был просто пустым местом, не стоящем внимания.

Попробовал прокачать энергию вдоль позвоночника и по энергетическим центрам. Да, я видел её, ощущал включение своего тела, но не чувствовал саму энергию.

Сбитый с толку и немного обескураженный таким поворотом, поплёлся домой. Ещё и день пасмурный с утра. Можно было попробовать солнышко. Но было понимание, что и это не поможет. Я где-то ошибся. Пошёл не той дорогой.

Начал перебирать вчерашний день. Вроде ещё в бассейне было состояние слияния. Потом. А что потом? Потом я углубился в изучение анатомии и проблем видения. Вернее, не так. Не проблем видения, а проблем глаз. И так ни до чего не докопался. Почему? Вот есть понимание, что если смогу ответить на этот вопрос, то смогу и найти выход из своей проблемы.

Если честно, то очень не хочется снова становиться обычным человеком, пусть и со способностями видения. Я уже почувствовал, что такое быть более полноценным. Уже сделал несколько шагов по пути своего развития в целого человека, а не то инвалидное убожество, которое принято считать здоровым индивидуумом. Стоп! Что-то в этом есть. Вот собака, вот то место где она рылась.

— Эй! Ты чего застыл посреди комнаты? И где наш завтрак?

— Что?

Я сфокусировал взгляд и увидел, на пороге своей комнаты улыбающуюся маму. Маму? Не отдавая себе отчёта, я бросился к ней и обняв заплакал. Меня прорвало, слёзы сами лились из глаз без видимой причины. Вместе со слезами выходила и боль. Боль за все те несуразности, что есть в наших отношениях. За всё то, что я сделал или ещё сделаю, а может уже и не сделаю. Да неважно.

Я ощущал себя как змея, которая сдирает с себя старую кожу. Я выходил из своего тела, где-то в районе хребта. Как будто невидимыми руками разодрал там себя на две половины и продирался со стоном и болью. Вокруг всё застыло, а я продолжал вылезать на свободу. Я лез хребтом вперёд, всё больше и больше сдирая с себя старые лохмотья. Вот совсем освободился и огляделся вокруг.

Это был чёрно-белый мир. Он был весь заполнен белым и чёрным светом. Да-да, я не оговорился, это было поистине потрясающе — чёрный свет. Он излучал не тьму, а именно свет, черного цвета. Все детали этого мира имели чёткие границы. Над горизонтом, между черных, светящихся облаков были пятна белого света. На поверхности тоже всё светилось белым или чёрным. Никаких полутонов или переходов. От этого всё казалось не просто объёмным, а каким-то даже выпуклым.

Оглядев себя, я содрогнулся. Так вот что я из себя представляю, на самом деле. Я мнил себя кречетом, полярным соколом, но больше представлял орлом. Орёл, который парит высоко в небе, но при этом видит каждую травинку на земле. Ничто не может скрыться от его взгляда и смерть зазевавшейся зверушке. Он прекрасен в своей грации и неумолимости. Но я…

Моя голова была маленькой с просто огромным клювом. Он больше напоминал клюв птеродактиля. Тело имело форму правильного овала, покрытого редкой шерстью. При этом казалось непропорционально толстым. Ноги. О боже. Это мои ноги? Это просто кости, обтянутые кожей. Они были как у цапли. Я сидел на корточках и колени доходили до того места, где должна была быть шея. И крылья. Ого, у меня крылья? Я расправил их. Вернее, будет сказать, развернул. Они были просто громадные и при этом были один в один как у летучих мышей.

Тут пришло понимание, что я на пути трансформации, я перехожу из старого образа в новый, но ещё не достиг конечной точки. Даже не хочу знать кем, вернее, чем я был, но то, чем являюсь сейчас, мне совсем не нравилось. Пусть это переходная форма, но это просто отвратительно.

Передо мной приземлились два…, наверное, всё-таки ангела. Один светился белым, а второй излучал чёрный свет. Они тоже присели на корточки и стали мне, что-то объяснять. Но я не слышал слов, не понимал их мыслей. Тогда перед ними появился высокий стеклянный стакан. Белый ангел протянул к нему, сложенную лодочкой ладонь, и из неё полилась белая, не прозрачная жидкость. После этого, тоже самое проделал и его собрат. Он был действительно его собратом, хоть и излучал диаметрально противоположный свет. Я чувствовал, что они одно целое, но существуют по отдельности.

В стакане образовались чёрные разводы в белом или белые в чёрном. Видя, что мне всё ещё не понятно, чёрный взял стеклянную палочку. Откуда она появилась, не знаю. А решил, что стеклянная, потому что была совершенно прозрачной. И стал размешивать содержимое стакана. В нём всё закрутилось, но жидкости не перемешались. Теперь поверхность стала напоминать две спирали, исходящие из центра. Тут у меня промелькнула мысль, что при смешивании чёрного и белого серого цвета быть не может. Нет никаких полутонов и оттенков. Есть только чёрное или белое. При этой мысли меня вытолкнуло в обычное пространство.

Я продолжал стоять, обнимая маму, но слёз уже не было. Ощущение, что я та самая кракозябра, которую видел в чёрно-белом мире, осталось. Мама, почувствовав, что я успокоился, чуть отодвинула меня за плечи и заглянула в лицо.

— Ух ты! Выглядишь как лев. — она была искренне восхищена, — Прямо настоящий царь зверей.

Видела бы ты, какой я царь зверей на самом деле. Меня внутренне передёрнуло от воспоминания.

— Мам, извини, чего-то нахлынуло с утра. Но ты не волнуйся, всё уже прошло. Вы пока умывайтесь. Я сейчас по быстренькому, яишенку на луке сварганю. И это, мама, я тебя очень сильно люблю.

Прижавшись обнял её покрепче, почувствовав, как прорвало пелену между нами и быстро прошмыгнул на кухню.

Ощущение, что с меня сняли слой старой кожи, осталось. Значит это мне не привиделось. Я действительно вылез из себя как из скафандра, сбросив наносное. Даже идя по дорожке в школу, я чувствовал окружающее всей поверхностью тела. Понимал, что не хватает совсем чуточку, чтобы окончательно прорвать свою блокировку. Я уже всё ощущал, как прикосновения, но ещё не проникался этим до конца.

Когда я добрался до своего места, ко мне обратилась Татьяна.

— Валь, дай матеку списать. Я так и не смогла домашку решить.

— Тань, ты же на уроке справлялась с этим.

— Ну не будь таким индивидуумом. Я же знаю, что ты на уроках всю домашку делаешь.

На слове «индивидуумом» меня наконец прорвало. Вот она собака, вот здесь она и порылась. На этом меня тогда заклинило. Индивидуум — целое и не делимое, атом системы, индивидуальный ум. Не может атом быть свободным, он обязательно взаимодействует с другими атомами и является составной и неотъемлемой частью целого. Не может целое без атома, оно просто развалится. Не может человек быть полностью независимым от общества. Если он станет себе на уме и полностью индивидуален, то общество, вокруг него начнёт разваливаться. Это не часть целого, это раковая опухоль. Или общество изгонит его, или убьёт, иначе погибнет само.

Я огляделся вокруг. Валерка Кальмов сидел на своём месте и вытянув руку на парте, положил на неё голову. Я почувствовал, что он уже намерен вписываться в общество и принять его правила.

Андрей стоял возле парты, по обе стороны которой сидели два пацана, поставив локти на стол и сцепившись руками. Он положил свою лапищу сверху и считал:

— Три, два, начали!

На слове, начали, он убрал свою ладонь, и ребята аж покраснели от натуги, пытаясь положить руку соперника.

Эдик сидел за своей партой и читал учебник. Что он там читает? Ага, природоведение. При том не то, что проходим, а уже забежал вперёд. Человек познаёт мир.

Вот двое мальчишек сцепились между собой и случайно задели Андрея. Тот резко обернулся и, не задумываясь отвесил ближайшему щелбан.

— Дрюнь, ты чего? — возмутился пострадавший, потирая лоб.

— Дрюня на улице остался, а здесь я руководитель спортивного сектора. Понял?

— Понял.

— А раз понял, то вон из класса, там и петушитесь.

При этом Андрей покосился на сидящую, за своей партой, Ольгу. Та одобрительно кивнула в ответ. И наш борец поплыл.

Я повернулся к Татьяне.

— Конечно, милая, возьми. Всё мое — твоё.

Она в ответ легонько ударила линейкой по моей голове.

— Клоун.

Как же хорошо, на самом деле. Всё на своих местах. Как же я люблю этот мир и всех вас.