Я познала хаос

ГЛАВА 9. ЗАПЛУТАВШАЯ В ТЕНЯХ

Зловещее сегодня...

Жду. Но Такеши больше не произносит ни слова.

Может, я перестаралась и успела его придушить? Встряхиваю безвольное тело, и врачишка верещит, будто ему отпиливают ноги.

Мысль занятная. Отложу для какого-нибудь будущего плана с буквенным обозначением.

‒ Можно я присяду? ‒ кротко просит он.

Отпускаю, и Такеши, еле переставляя ноги, плетется до кресла, где сидел Виви, и обессилено плюхается в него.

‒ Теперь понимаю, за что платят стимулирующие выплаты в рамках пункта «за стресс на работе», ‒ благодушно делится он, потирая шею.

‒ Рада, что тебя успели тщательно простимулировать. Но я все еще жду объяснений.

Возвращаться на кушетку не планирую, а иначе окончательно размякну. Левая нога вдруг теряет чувствительность и полностью отказывает. Мигом переношу весь вес тела на правую и остаюсь стоять посреди комнаты как одноногая птица. Еще и руки на груди складываю, не забывая зловеще пялиться на врачишку.

У Такеши округляются глаза.

‒ Вам лучше прилечь, ‒ робко предлагает он. ‒ Тело еще не в том состоянии, чтобы…

‒ И так сойдет, ‒ прерываю его и нетерпеливо дергаю подбородком.

‒ А вы… стойкая. ‒ Такеши непроизвольно ежится. ‒ Как он и говорил.

‒ «Он»? Кто?

‒ А, ну…

‒ Ладно. ‒ Жутко злюсь, но понимаю, что чем больше давлю на мужчину, тем сильнее путаются его мысли. ‒ Получается, семнадцать лет я валялась тут, как бесполезная ржавая труба? То есть мне… ‒ Фыркаю и озвучиваю цифру только со второго раза. ‒ Тридцать пять. Мне тридцать пять! Это просто офигеть. — Щупаю свое лицо. В который раз уже за сегодня? ‒ Разве я выгляжу на тридцать пять?

‒ На восемнадцать, ‒ любезно поддакивает мне Такеши. ‒ Но с учетом изможденного вида можно сбросить еще пару годочков.

‒ Какое-то омоложение наоборот. ‒ Возбужденно подпрыгиваю, отказавшая нога взлетает и ударяется о правую, служащую опорой. ‒ Вам восемнадцать! Потерпите еще семнадцать лет, и вам снова восемнадцать! Бу-бу, трам-там-там! Да уж… С рекламными лозунгами у меня беда, уж прости.

Такеши явно ошарашен. И с каждым сказанным мной словом шокируется все сильнее и сильнее.

Забавно.

‒ Так меня очень круто подстрелили? ‒ Нога приходит в норму, неловко умещаю ступню обратно на пол. ‒ И я надолго вырубилась… Как же вам удалось сохранить мое тело в прежнем состоянии?

‒ Оу, сейчас расскажу. ‒ Такеши оживляется. Наконец-то его не душат, не калечат, а задают вопросы по непосредственной сфере деятельности. ‒ Весь этот комплекс ‒ тридцать два этажа, семь дополнительных корпусов, тринадцать запасных генераторов и семь удаленных ‒ носит имя «Солнечный сезон». И он построен с единственной целью. ‒ Мужчина вытягивает руки с оттопыренными пальцами, указывая в мою сторону. ‒ Сохранить жизнедеятельность вашего тела.

‒ У-у-у, ничё себе, ‒ только это и выдаю. Слишком глобальная новость, чтобы осознать ее с бухты-барахты. ‒ И как? Сохранили? ‒ Задаю вопрос машинально, только бы не позволить тишине затопить пространство помещения.

‒ Вроде бы да, ‒ также растерянно откликается Такеши и рассматривает меня, будто начиная чуток сомневаться в сказанном.

‒ Этот комплекс принадлежит Люминэ?

‒ Да.

Поток нежности бередит каждую частичку в теле. Сэмюэль не позволил мне умереть. Так постарался ради меня!

Громко выдыхаю и вновь сосредотачиваюсь на изначальной цели. Больше знаешь ‒ не факт, ясное дело, что будешь меньше беспокоиться. Но это хотя бы гарантия того, что можно уже строить прогнозы, откуда и с какой силой прилетит новая напасть.

‒ Как вы сохранили мне жизнь?

‒ Чередование условий содержания. Заморозка, насыщение клеток, температурный режим, выведение токсинов из организма. Искусственное создание жизненных процессов и провоцирование реакций. И, ‒ Такеши горделиво хлопает себя ладонью по груди, ‒ мое собственное изобретение. Уникальная химическая смесь, над которой я работал еще будучи студентом. ‒ Он внезапно морщится. ‒ Но деканат не оценил результаты моей экспериментаторской деятельности. Вся дипломная работа псу под хвост!

‒ Что за смесь? ‒ Настораживает, что меня пичкали какой-то бурдой авторства этого врачишки. Не вызывает он доверия у меня ‒ вот ни капли.

‒ «Алый». ‒ Такеши смущенно чешет затылок. ‒ Хотел придумать название получше, добавить существительное, чтобы в результате получилось нечто грандиозное. Но пока придумывал, за смесью закрепилось обычное «Алый». А я смирился.

‒ Как действует «Алый»? ‒ вкрадчиво спрашиваю я.

‒ Ускоряет процесс деления клеток. Ткани восстанавливаются в десятки раз быстрее. Я хотел вылечить своего пса, ‒ у него серьезное ранение после нападения одного урода было, ‒ поэтому и носился с этой идеей. В итоге пока разрабатывал, пес сдох. ‒ Такеши с философским видом разводит руками. ‒ Это сейчас я спокоен, а тогда выл так, что стекла тряслись. Он же был моим единственным другом.

‒ Очень жаль твоего щеночка, но давай вернемся ко мне. ‒ Тыкаю себя в грудь. ‒ Я ‒ дырчатое мясо, но, как ни странно, весьма свежее. И хотелось бы узнать, как я докатилась до такого.

‒ Крысы.

‒ Чего?

‒ Сначала пришлось провести эксперимент на крысах. Друг-то мой сдох.

Во мне тоже просыпается жуткое желание сделать малость дохлым и самого Такеши. Уж слишком далеко он откатывается в свои воспоминания.

‒ Но с крысами вышел полный провал. «Алый» не подействовал. А комиссия запорола мне работу и перекрыла все возможности заниматься проектом. Тогда-то меня и нашел Вацлав Люминэ.

Ошарашено приоткрываю рот.

‒ Виви?

‒ Да. ‒ Такеши задумчиво касается собственных волос. ‒ Помню, что никак не мог уразуметь, что этот шестнадцатилетний пацан мне говорит. Я и так был до крайности потрясен, что к нам в общажку заявился один из Иммора. А он еще был таким жутким, говорил… очень четко. И смотрел в глаза! Я не услышал ни слова, но, когда он ушел, весь разговор легко всплыл в памяти. Вацлав Люминэ предложил мне работу и дал возможность спокойно работать над проектом. Единственным условием было направить все полученные свойства «Алого» на пациентку, находящуюся в коме. Имя объекта: Лето Квин.

‒ Подожди-ка… ‒ Я не прерывала его рассказ до этого, потому что все никак не могла утрамбовать новые сведения в связную питательную среду для разума. Но и терпению когда-то приходит конец. ‒ Виви пришел к тебе, когда ему было шестнадцать?

‒ Возможно, даже пятнадцать. Да, верно. Пятнадцать. Если считать от дня рождения и… ‒ Такеши вжимается в спинку кресла.

Много ли времени тогда прошло с моей «смерти»?

‒ А Сэмюэль?!

‒ Нет, ко мне пришел именно Вацлав Люминэ.

Дышу через раз. С Такеши переговоры вел Виви, и он же сам избрал его для работы на семью Люминэ?

Виви? Тот самый Виви? Адский кошмар моей счастливой жизни?

Абсолютно ничего не понимаю.

‒ И… что?

‒ Где-то через полгода меня назначили руководителем нового комплекса «Солнечный сезон». Работа продолжилась здесь. На каждом этаже огромное количество оборудования, а лаборатория занимает целых три этажа, ‒ от души хвастает он. ‒ Стерильный блок ‒ один, а…

‒ Смесь! ‒ почти кричу, чем еще больше пугаю Такеши. Но мне требуется как-то выпустить пар. ‒ «Алый» не сработал на крысах. Однако излечил меня, да?

‒ Да, реакция пошла. «Алый» вступил во взаимодействие с организмом. К этому времени я уже как следует доработал его. ‒ К Такеши мигом возвращается радостный настрой. Он определенно гордится своим детищем.

‒ Что-то не сходится.

Такеши перестает улыбаться, потому что я лечу к нему со всей быстротой, на которую способна.

‒ Ой… ‒ Он в панике закрывается руками.

Нависаю над ним и хватаю за плечи, заставляя смотреть мне прямо в глаза.

‒ Может, «Алый» и способен успешно увеличить скорость восстановления тканей, но непрерывное и быстрое деление клеток абсолютно не исключает общий процесс физиологической деградации. ‒ Указываю на себя. ‒ Как я осталась такой же, какой и была? Как?!

Такеши нервно сглатывает и что-то лепечет. Прислушиваюсь.

‒ Показатели в медицинской карте были верны…

‒ Чего? ‒ Непонимающе хлопаю глазами.

‒ У вас… высокий коэффициент интеллекта.

‒ Я тебе щас рожу разукрашу. ‒ Цыкаю и отворачиваюсь. ‒ Виви говорит, что я тупая… А сам-то!.. Блин, проехали! Не отходи от темы. Мне восемнадцать! За минусом семнадцати куда-то выпавших лет. Что ты добавил в состав «Алого»? Говори!

Такеши бледнеет.

‒ Мне приказали это сделать.

‒ Сделать что?!

‒ Добавить ее…

‒ ЧТО добавить?!

‒ Кровь… Кровь Иммора.

Столбенею на месте.

‒ Лжешь… ‒ Мои руки, сжимающие его воротник, трясутся. ‒ Ложь. Ни один Иммора не станет калечить себя. Их плоть… это же священная плоть. Да им и раны нанести почти невозможно.

‒ Мне ее отдавали. ‒ Такеши выглядит виновато. ‒ И заставляли добавлять в «Алый» при каждой инъекции.

‒ Кто?! ‒ встряхиваю бедолагу так сильно, что кресло сдвигается назад.

‒ Г-г-господин Люминэ.

‒ Сэмюэль?!!

‒ Н-н-нет.

‒ Тогда кто?!

‒ Господин Люминэ. Вацлав Люминэ.

Отпускаю Такеши и отступаю назад. Виви отдавал мне свою кровь? Почему?

‒ Кровь… Кровь Иммора… исцеляет?

Мужчина моргает, пытаясь сосредоточиться на моем вопросе. Дается ему это сложно. Похоже, все-таки никто раньше его так не тряс и не дергал.

‒ Нет.

Скрежещу зубами, люто ненавидя его манеру в ненужное время изъясняться краткими конструкциями.

‒ Ты только что сам сказал, что реакция пошла только после того, как в «Алый» была добавлена кровь Виви. А теперь все отрицаешь?

‒ Не совсем так. ‒ Такеши клонится вперед и устало опирается локтями на собственные колени. Похоже, беседа со мной жутко изматывает его морально. ‒ Я не мог использовать полученную смесь сразу на вас, потому что результат мог быть непредсказуем. И попробовал на себе ‒ сделал инъекцию. У меня как раз была производственная травма на тот момент. И проследил дальнейшую реакцию на клеточном уровне. В общем, ничего не вышло. «Алый» подействовал только как «заживлятель». ‒ Он невесело улыбается и изображает пальцами «кавычки». ‒ Раны мои и правда зажили быстрее, но на этом все.

‒ То есть наличие крови ни на что не повлияло?

‒ Абсолютно. Ее как будто там и не было. ‒ Такеши дергает плечами и задумывается. ‒ Я рассказал о результатах господину Люми… Вацлаву Люминэ. Но он настаивал на использовании его крови и введении смеси непосредственно в ваш организм. Тогда я решил провести еще один эксперимент. И уже ассистирующая мне на тот момент Майя стала еще одной добровольной подопытной. Возможно, первый раз что-то пошло не так, подумал я. Ведь если смесь не подействует на кого-то другого, то и к вашему телу применять ее бессмысленно, согласитесь?

‒ Угу. ‒ Возразить тут нечего. Рассуждает врачишка здраво.

‒ Но реакции не было и во второй раз. Раны только заживлялись, в остальном ‒ никакого прогресса.

‒ И? Что сказал Виви на это?

‒ И слушать не захотел. Я показал ему результаты исследований. Он просмотрел все до единого… Однако настоял, чтобы я ввел «Алый», усиленный его кровью, в ваш организм. Мое дело маленькое. Не послушал бы ‒ меня тут же вышвырнули бы.

‒ На меня подействовало? ‒ Обнимаю себя руками и дрожу.

Такеши со всей серьезностью смотрит на меня, а потом медленно кивает.

‒ Деградация клеток остановилась.

‒ Что во мне особенного?

Не пытаюсь кричать и отрицать очевидное. Я ‒ восемнадцатилетняя. И та же после семнадцати прошедших лет. Не считая утомленности и болей, я не ощущаю потасканности тела, как бы грубо это ни звучало. Даже после основательной заморозки моя «конфетность» вряд ли сохранилась бы настолько хорошо.

Кровь Иммора отторгла других, но сохранила юность мне?

Нет, кровь Виви.

‒ Так что особенного? ‒ повторяю вопрос, потому что не слышу ответа на предыдущий.

‒ Понятия не имею.

Вот теперь обалдеваю не на шутку. Семнадцать чертовых лет поддерживают мне форму упругого спелого яблочка (почти) и ни черта не представляют, каким образом они это делают!

Люто жажду повизжать и, может быть, даже в кого-нибудь плюнуть. Но вижу, как хмурый Такеши съезжает по спинке кресла, и на время откладываю истерику. Как ни посмотри, а для ученого, каким он себя превозносит, невозможность найти объяснение чему-то больно ударяет по самолюбию.

‒ Выходит, вы не нашли причину? ‒ стараюсь использовать мягкие тональности.

‒ Выходит, ‒ неохотно признает Такеши. ‒ Если говорить обывательским языком, получается следующее. Кровь Вацлава Люминэ исцелила только вас и сохранила только ваше тело. Остальных попросту проигнорировала.

‒ Ты еще на ком-то втихаря тестировал смесь?

Такеши рассеянно кивает.

‒ Мне надо было отыскать схожие признаки, чтобы выявить особенности. Но проблема в том, что каких-либо схожих признаков не было. Вы ‒ абсолютно нормальная, и ничего особенного в вас нет. Как и в других.

Ушатать его, что ли? Макушкой в ковер?

Делаю глубокий вдох носом. Отхожу к кушетке и чинно присаживаюсь.

‒ Значит, я какое-то аномальное чудо?

Такеши кривится. Ему явно претит использовать подобную терминологию. «Чудо»? Для ученого? Ох-ох, беда-беда. Где там все расчеты и достоверные выводы?

‒ А Виви ты вопросы задавал? Может, он знает, чего это его кровушка нехило так мои конечности подбодрила?

‒ Задавал. И понял, что ему нет до этого дела. Главное ‒ есть результат. А почему ‒ вопрос второстепенный.

‒ Ты просто плохо его знаешь.

Остальное додумываю про себя. И без близкого знакомства сразу понятно, что Виви темнил. Зачем ему так сильно настаивать на инъекции для меня, если предыдущие опыты ничего не дали? И как вообще ему пришло в голову вливать в меня свою кровь? Это ж додуматься надо! Резать себя… СЕБЯ! Иммора трясутся над собой, а тут сам взял и… покромсал свою плоть. И кровь у себя откачивал…

Картинки не складываются у меня в голове. Перед глазами так и стоит образ Виви-подростка, высокомерно взирающего на меня с верхней площадки лестницы. Он точно никогда не смог бы воспринимать меня как сестру.

И что теперь?

Похоже, меня спас Виви. Буквально.

‒ Такеши. ‒ Наклоняюсь вперед, меня слегка мутит. ‒ Как связаться с Сэмюэлем? Думаю, он сможет объяснить, на чем основывались решения Виви. Он должен быть в курсе всего. Ведь он ‒ глава семьи. И… я просто очень хочу его увидеть. Пожалуйста.

Со стороны кресла слышится шум. Такеши уже на ногах. Он отреагировал на появление Виви раньше меня. Я же поворачиваю в его сторону голову тогда, когда он уже пересекает половину комнаты.

‒ Выйди, ‒ приказывает мужчина.

Такеши тут же мчится к выходу, демонстрируя удивительную прыткость.

Помещение погружается в тишину. Мрачно пялюсь на Виви. Он невозмутимо смотрит в ответ и снова удобно умещается в кресле. Кажется, ему тут комфортнее всех.

‒ Ты давал мне свою кровь.

Молчит.

‒ Мне ее вводили вместе с «Алым»… Зачем ты отдавал мне кровь?

‒ Захотел.

Моргаю, хотя это и не поможет понять сути его ответа.

‒ Ты…

‒ Просто захотелось. ‒ Он складывает пальцы вместе и делает нечто вроде упражнения на растягивание рук. Лениво и неспешно.

Говорит так, будто мы о какой-то бытовухе беседуем. Захотелось пройтись по аллее… Захотелось испить чашечку чая… Захотелось влить кровь в дохлое тело ненавистной девицы… Ну а что? Делу время, а для забав каждая секунда свободна.

‒ Тебе так нравиться издеваться надо мной?

Золотые глаза как будто сжигают меня.

‒ Да что с тобой?! ‒ Вскакиваю, на мгновение забывая о собственной немощности. ‒ С меня хватит! Позвони Сэмюэлю! Или… отвези меня к нему! Я хочу к Сэмюэлю! Прямо сейчас!

‒ Я могу отвезти тебя к отцу. Вот только он ничего тебе не скажет.

‒ Почему? ‒ Сердце покрывается коркой льда. Неужели он серьезно пострадал и сейчас не в силах двигаться? И… говорить? Кричу: ‒ Почему?!!

‒ Он мертв.