Ящер

Глава 17

Макар

— Надеюсь, ты не станешь вести себя, как полная дура и не устроишь попытку красиво-дебильного ухода в ночь? — сука, кто бы знал, каких сил мне стоило сохранять относительное спокойствие во время этого пошедшего вкривь и вкось разговора.

Не вспомню точно, кто из известных модельеров сказал, что баба из чего угодно может сварганить салат и скандал, и вроде что-то там еще. Шляпку что ли, но похер на это. Главное, что скандал — это то, что любая носительница сисек слепит на пустом месте, даже основываясь на твоих самых лучших порывах.

— А ты станешь возражать? — огрызнулась Лизка и наклонилась, резанув мне по глазам видением бледных полушарий ягодиц из-под кургузова полотенца, завлекая даже в нынешнем раздраженном состоянии всмотреться повнимательнее.

— Я буду пресекать, — ответил ей и счел за благо поднять глаза к потолку. По крайней мере, на дурацкую Боевскую лепнину у меня не встает с таким упорством, будто одержим демоном похоти каким-то. — Не выйдет у тебя, Лиза, выставить меня совсем уж уродом моральным, который сначала тобой наивной воспользовался, а потом отпустил посреди ночи полуголой на все четыре стороны.

— Блин, нет ничего. — сокрушенно проворчала Ерохина и обернулась ко мне. — И что станешь делать? Свяжешь до утра?

Идея — огонь, особенно ценная тем, что с тобой, связанной, до этого утра творить можно, жаль только реализовать ее чревато. Во-первых, Лиза не рядовая девчонка, сопротивление может оказать ого-го какое, тогда как я-то ее буду стараться не помять, а завтра светить фингалами не горю желанием. А во-вторых, я уже слегка просек ее характер, и такая, как она, просто так не спустит, даже справься я с ней. Найдет как отомстить за насильственное удержание, о сексе в таком положении вообще молчу, эта засранка мне каждый причиненный без спросу оргазм гвоздем в бошку вобьет.

— Связывать не буду, но препятствовать стану. А если упрешься и все равно попрешься куда-нибудь, пойду с тобой.

—Ух ты, перейдем к романтичным провожашкам? — фыркнула девчонка насмешливо. — Поздновато будет во всех отношениях, не находишь?

Я вообще-то, не нахожу причин почему ты так психанула. Что я такого сказал-то изначально? Предложил сразу перейти к совместной жизни, без всяких там сопливых выкрутасов, на которые у меня времени нет, да и глупо в моем возрасте и после того, что уже между нами произошло. Какие, к хренам, походы по киношкам-ресторанам и букеты-конфеты после того, как четко мы вместе в притон вломились, от бандюков-вымогателей отбились и трахались так, что я кукухой повредился и вирусом непроходящего стояка на тебя, походу, заразился?

— Я нахожу, что тебе врезало по мозгам шампанским на голодный желудок, да еще после такого дня, что был у нас сегодня, и моей ошибкой было затевать серьезные разговоры с тобой в таком состоянии. Предлагаю пойти и поесть уже нормально, потом лечь спать, а завтра я позвоню, чтобы привезли твои вещи, и ты сможешь уйти, если захочешь.

— Да у меня ни в одном глазу! — возмутилась Лиза и покачнулась. Ага, я вижу, трезва, как стекло. У меня самого от этой шипучки чуток в голове зашумело, а ей типа нипочем. — И ты сомневаешься, что я уйти захочу? — я пожал плечами, явно ее зля все больше. — Считаешь, только поэтому все пошло как-то не так? А называть меня шлюхой — это фигня?

— Я не… — ладно, отрицать собственные косяки не по-взрослому. — Я перегнул. Далеко не каждый день я предлагаю девушке начать жить вместе и получаю отказ.

Точнее, я сделал это впервые и отнюдь не после долгих и здравых размышлений, и поддаваясь самому непонятному порыву. После Карины никогда я с женщиной совместных проживаний не практиковал и желания не испытывал. И реакция Лизы напомнила мне почему. Бабы сношают мозг, желать сунуть голову в петлю мозго*бства — верх тупости. Особенно учитывая, что эта конкретная баба начала сходу совершать действия насильственно-сексуального характера с моими нервами, даже не попытавшись показаться паинькой, до того момента, как взберется мне на шею. Она, видишь ли, вовсе на нее взбираться не намерена! Моя шея недостаточно, сука, удобна, да?

— Да ни черта не это ты предложил! И вообще не предлагал, а попытался приказать тебе продаться, чтобы мог за собой таскать, дабы пресекать всенепременно заложенную во мне шлюховатость, — обвиняюще ткнула она в меня пальцем, снова чуть покачнулась и оперлась спиной на шкаф, в котором только что рылась.

— Что поделать, Лиза, я не склонен доверять женщинам.

— Но это ни хрена не моя проблема, Лебедев! — оттолкнувшись от шкафа, Лиза прошла мимо меня на кухню, и я молча последовал за ней.

— Ну, раз соглашаться на мои условия ты не намерена, то да, это не твоя проблема, — пожал я плечами, жестко скручивая рвущийся из меня гнев, наблюдая за тем, как она плюхнулась на табурет, самостоятельно наплескала себе еще шампанского, выдула его, как воду, и стала сооружать здоровенный бутерброд.

Долбо*б я, жизнь ничему не учит, да, Макар? Бабы не умеют ценить ничего из того, что ты готов им дать, они все время хотят чего-то сверх этого. Ты любишь, душу выворачиваешь — она тебе — “без бабок ты не мужик”, ты платишь — баба тебе — “маловато будет, еще-еще”, ты предлагаешь сходу отношения и жизнь достойную показать, так нет же — не так сказал, не с того конца зашел! Планы у нее быть состоятельной и независимой, ты посмотри! Да что ты можешь, кроме как картинки у себя в голове рисовать, девчонка? Думаешь, бизнес свой легко поднимать? Происшествие в ресторане не навело на мысли, что такое сейчас свое дело в России, и с чем столкнуться придется? Дура! Говорит мужик, что будешь жить красиво — так хватайся за это, а не выделывайся или обидки включай.

— Все, вопрос исчерпан, и мы можем наконец расслабиться и отдохнуть? — спросил, а Лиза прищурилась, будто подозревая меня в каком-то коварстве. — Я сделал предложение — ты отказалась. Бегать за тобой с мольбами и членом наперевес не собираюсь. Ты охрененно привлекательная и сексуальная девушка, Лиза, но не настолько, чтобы я забыл о самоуважении.

Девушка тщательно пережевала и только после этого ответила.

— Если бы ты, господин Лебедев, почаще вспоминал еще и об уважении к другим, а не только к себе, то было бы куда как круче, — и мне почудилось крайне обидное разочарование в ее голосе. Эдакое — чуть больше и трансформируется в презрение. А я такого от Карины нахлебался досыта, хорош!

— Уважение на пустом месте не рождается, его заслужить нужно, Лиза.

— Согласна, — кивнула она, — только это штука работает в обе стороны, как по мне. Заслуживать его хочется только в глазах того, к кому уважение испытываешь. Ну, или хотя бы глубокую благодарность. Но, выходит, иногда не нужно это и пытаться сделать, потому что невозможно.

— Это ты о чем?

— О том, что много лет жила с благодарностью к тебе, Макар. Когда-то ты спас меня. Помнишь ту девочку, которую вытащил из поганого подвала в том гаражном кооперативе? Ты спас меня от ада, и я тебе за это благодарна была и буду до самой смерти. Ты — мой герой все эти годы. Серьезно герой, самый настоящий, без балды. А герой не может… не должен был предлагать мне такое. От кого угодно это было бы норм, но не от него, — она погрустнела, перестав прятаться за маской непрошибаемого пофигизма и глянула на меня с какой-то пронзившей навылет откровенной уязвимостью. — Но это уже мои проблемы, ведь оставаться для меня героем ты ни хрена не обязан. Короче, я к тому, что я не чокнутая какая-то, которая не знает, чего хочет и не понимает, каковы правила реальной жизни, хотя тебе, безусловно, глубоко пофиг. Затык просто в тебе, Макар. Даже готовой продаваться ради своей цели дряни нужен герой, понятно? Ну или типа того, а то тогда жить вообще погано. Короче, спасибо, что спас и был… И это… — она поднялась, пошатнулась, икнула и хихикнула: — Пошла я, и правда, спать.

Я проводил ее ошарашенным взглядом, осознавая услышанное. Лиза. Да, точно, Лиза, это имя было в ориентировке вместе с фото. Вот только фамилия другая была. Девочка с разбитым в кровавое месиво неузнаваемым лицом и обнаженным хрупким тельцем в ссадинах и кровоподтеках, которую я нес на своих руках, завернув в пиджак. Она, одинокая и насмерть испуганная, дралась как и сколько могла с теми тварями, и поэтому мы с Федором Кравченко тогда успели. С невесть откуда взявшейся силой и багровым маревом лютого бешенства перед глазами, я сумел высадить плечом железную дверь, не заметив, что сломал ключицу. Болит до сих пор на погоду всегда.

Девочка — гостья из моих снов много лет подряд. То кошмаров, в которых мы не успели, и все самое гадкое случилось. То светлых, очень-очень редких, от которых просыпался с осознанием, что жизнь не полное говно, раз дает шанс человеку на такие поступки, и посещала грусть, что от возможности совершать подобное еще отказался ради бабок.

Девочка, чей взгляд забыть так и не вышло, потому что никогда и никто, ни прежде, ни позже не смотрел на меня так же. Ан нет, вру. Нечто очень похожее я поймал в глазах Лизы, в момент, когда снимал ее с подоконника в гребаном ресторане-западне. Поймал и пропустил, забыл в горячке и позволил смыть похоти.

— Что… — в глотке почему-то пересохло, и я хлебнул выдохшейся уже кислятины с горла и скривился, растирая грудь в том месте, где вдруг болеть стало. — Что мне, на хрен, с этим делать-то?

Думал, Ерохина мозготрахом занимается? Не-е-ет, для нее это мелко. Она мне мозг взорвала и пошла спать! А ты, Лебедев, сиди теперь и думай, как быть дальше и что делать, чтобы… Чтобы что? Исправить свой имидж в ее глазах и вернуть себе ореол героя? Да ну нах! Герои, это же эдакие причиняющие всем добро дебилы едва ли не бесполые. А я не хочу быть Лизкиным героем, я хочу быть мужиком, который станет трахать ее часто и регулярно, а она будет этого хотеть. Меня, а не бабок или красивой жизни или какой-то, мать ее за ногу, независимости. И это возвращает меня к отнюдь невеселому выводу. Я — дебил, и жизнь меня ничему не научила.