Ящер

Глава 29

Лиза

— Ерохина, Воронова, зайдите ко мне!

— велел Михаил Константинович, заглянув к нам в спорт зал, и сразу же ушел.

— Присаживайтесь, девчонки, — кивнул нам сидевший в кресле в корниловском кабинете Боев.

Я села на диван и покосилась на опустившуюся на стул с несгибаемо прямой Евгению Воронову.

Именно так, потому как просто Женей или Женькой ее никто звать не решался.

К ней такая фамильярность не липла, отлетала со свистом, да еще иногда и с отдачей в виде едкого сарказма.

Высокая, с потрясающей гладкой смуглой кожей и черными волосами, всегда заплетенными в тугую длинную косу, она не была вот прямо такой уж ух красавицей, но парни таращились на нее, едва челюсти не роняя, да и себя я ловила иногда на подвисании за наблюдением как она движется, даже просто идет.

Нечеловечески просто гибкая и очень быстрая во время спаррингов, редко кто мог выстоять против нее и пять минут даже среди мужчин оперов, о нас, девчонках, и говорить нечего.

И абсолютно нелюдимая, или скорее уж обжигающе отталкивающая всех от себя.

Никакой болтовни ни о чем в свободные минуты, никаких посиделок в кафе с компанией наших, ни единого слова о себе ни разу.

За глаза ее звали Черной льдиной или Вороной.

— Чай, кофе, минералку?

— спросил Корнилов, открывая папку, лежавшую перед ним.

Воронова отрицательно качнула головой, и я тоже отказалась.

— Ладно, тогда к делу.

Я намерен вас в паре отправить на работу с новым объектом.

Предупреждаю сразу — там тот еще… объект, точнее — особь, так что никаких репрессий в случае отказа после ознакомления с вводными с нашей стороны не последует.

— Все помолчали и, посмотрев внимательно на меня, потом на Евгению, Корнилов продолжил.

— Наш основной заказчик — Коновалов Леонид Викторович.

Я думаю, вы слышали о нем.

Ну еще бы не слышали, весьма известная олигархическая личность в наших краях.

На чем изначально поднялся — никто из простых смертных не в курсе, конечно, но сейчас редкоземельными металлами вроде торгует и прочими достояниями наших супер богатых недр.

Деньжищ, по слухам, у него хватает, а в домах и квартирах все полагающиеся атрибуты в виде золотых унитазов, икон с его рожей под нимбом и громадного аквариума с акулами присутствуют.

Но слухи тот еще источник информации.

— Слышали, — ответила я за нас обеих.

— Объект охраны — его единственная дочь — Марина.

И довольна она вашим присутствием точно не будет, сразу предупреждаю, — кивнув, продолжил Михаил Константинович.

— Прошу прощения, — произнесла Воронова глубоким голосом, слышать который мне случалось нечасто.

— Насколько мне известно, Марина Коновалова — совершеннолетняя.

Насколько правомерно со стороны ее отца навязывать ей охрану против ее воли?

— Правовая сторона вас не должна волновать, Евгения.

Господин Коновалов со своей дочерью достигли понимания в том, что если она желает и дальше свободно пользоваться его средствами для поддержания привычного образа жизни, то с присутствием охраны должна смириться.

Но это не значит, что девушка этим довольна.

Отцу противоречить для нее чревато, а вот срывать зло на охране — тут сколько угодно.

Ясно, избалованная стервозная мажорка безнаказанно пьет кровь у тех, кто ей возразить не может.

— Последних двух своих телохранителей данная особа совратила по моим данным, — вмешался в разговор Боев.

— И позаботилась о том, чтобы папенька об этом узнал.

До этого тоже долго у нее в охране никто не задерживался.

Предполагаю, что тоже по похожим причинам.

Поэтому господин Коновалов, едва прослушав о нашей новой услуге с девушками личными охранницами, поспешил заключить с нами договор.

— Степень нашей занятости?

— спросила Воронова.

— Круглосуточная, постоянная охрана с проживанием в доме заказчика и непрерывным сопровождением объекта.

— ответил Корнилов.

— Отработаете неделю, изучите объект, его привычки и сложности с этим связанные, доложитесь с выводами.

На их основании мы подберем вам сменщиц и скорректируем график, чтобы вы могли нормально отдыхать.

— Кхм… — прочистила я горло, — я, конечно, извиняюсь, но девушка явно не паинька, как понимаю.

И по жизни привыкла отрываться по-полной.

Какой порядок действий от нас ожидается в моменты ее интимных приключений с учетом того, что наш заказчик не она?

— Вмешиваетесь только в случае непосредственной угрозы для объекта, — сухо ответил Михаил Константинович.

— Говоря по-простому: решит объект покувыркаться с кем — учиняйте любовнику личный досмотр, — подался вперед в скрипнувшем под его весом кресле Андрей Федорович.

— Если и после этого пылу не поубавится, то присутствуете в зоне прямой слышимости.

Смотреть не обязательно, на просьбу свечку подержать — отвечайте смело посылом в пеший эротический.

Так же поступайте и с Коноваловым, который однозначно попробует на вас давить, требуя отчета обо всех действиях шальной дочурки.

Посылайте, но вежливо.

И ничего не бойтесь, девчонки, — мы вас при любом спорном раскладе прикроем и вытащим.

Все, топайте домой и собирайте вещички, если согласны.

Приступать нужно завтра.

— Беретесь?

— уточнил Корнилов.

— Да, — ответила я, а Воронова молча кивнула.

— Хорошо.

Завтра перед отправкой в дом заказчика подпишете договоры, сейчас свободны.

Воронова ни о чем со мной поговорить не пожелала, пошла сразу в раздевалку, откуда и отчалила через пять минут, ни с кем не прощаясь и по традиции не заметив Мишку Сойкина.

Он пытался безуспешно подцепить ее с первого же дня появления в “Орионе”.

И словно не замечал, что она никак не реагирует на его заигрывания.

Вообще.

Воронова ему отвечала в принципе только тогда, когда говорили по делу, в спортзале например.

Все остальное время она его будто и не слышала.

Но наш Сойка продолжал переть буром, зубоскаля и ни капли не смущаясь ее игнором.

А еще будто и не замечая, что некоторые из наших девчонок совсем не против оказаться объектами его внимания.

Хорош ведь, засранец, реально хорош.

Уже поднимаясь по лестнице, я почуяла запах сырости.

Долбаная старая хрущеба, опять небось у кого-то трубу прорвало.

Открытая настежь дверь нашей квартиры и усиление тяжелого амбрэ непрозрачно намекнули, что у кого-то — это у нас.

В прихожей горел свет, заставив меня изумленно моргнуть, разглядывая новый потолочный светильник.

Наш прежний перегорел года полтора назад с кучей спецэффектов в виде пламени, треска и вонючего дыма, последствия чего все еще виднелись на потолке.

И до сих пор до замены как-то руки не доходили.

Ладно-ладно, дело не в руках, а в отсутствии бабосов, какие электрики запрашивали за смену проводки.

Понимаю конечно, что труд нужно ценить и свой, и чужой, но на мой взгляд эти ребята прям охреневшие.

И мы вскоре привыкли обходиться без света в прихожке, открывая или дверь на площадку или открывая из туалета, где освещение пока было.

С кухни доносились голоса, видать, к маме опять гости подвалили.

Она у нас это дело любит.

Я шнырнула первым делом в туалет, потому как нужно было, и, управившись с насущным, опять подзависла.

Наш сто лет как сломанный сливной бачок уставился на меня своей гладкой белой крышкой.

Ткнув в кнопку и заслышав шум воды, я приподняла брови.

Кто-то починил рычаг, и все работало как изначально было задумано.

Хм… Прошла по коридору и уже на подходе к кухне вздрогнула, узнавая звонкий голосок Ленки.

Буквально пролетела последние пару шагов и прямо-таки врезалась, как тачка на бешеной скорости в бетонную стену, в направленный прямо на меня взгляд Лебедева.

Дыхание пресеклось, внутри что-то такое творилось невообразимое, как если бы все там действительно сломалось, больно-больно, слишком-слишком, став неспособным удерживать то, что я в себе так решительно заперла после нашего расставания.

И сейчас это запертое ломанулось наружу, оглушая меня мощью потока, рванувшегося с ревом от меня к Макару и обратно.

— Лиза!

— Ленка, схватившая меня за руку с радостным визгом буквально выдернула из молниеносно выстроевшегося и затянувшего в себя тоннеля.

— А мы к вам за сырниками пришли, а тут воды много-много.

Папа трубу чинил, и лампочку чинил, и в туалете чинил, а мы играли все вместе и потом готовили и печеньки еще пекли, а теперь кушаем и чай пьем.

Будешь кушать с нами?

Я шумно втянула аромат ванили и корицы, смешанный со все той же сыростью, моргнула, рассеяно кивнула Лене, только сейчас заметив, что Макар восседает за столом по пояс обнаженным и только с нашим полотенцем на широких плечах.

От этого вида меня что-то окончательно пробрало.

— Всем привет.

Я пойду… переоденусь, — пробормотала себе под нос и, развернувшись, слиняла с кухни, намереваясь принудительно вернуть свои мозги в пригодное для нормального функционирования состояние.

В комнате стояла и тупила, улавливая краем сознания галдеж за дверью, который вскоре стих.

Я, начиная злиться, содрала через голову футболку.

Блин, Ерохина, ну чего ты за дура малохольная-то?

Почему не потребовала ответа, какого черта этот рептилоид делает в нашей квартире?

Не в смысле зачем он что-то там чинил, а на кой он вообще приперся?

И ладно, за эти дни в дреме мне вечно чудился его голос и являлись картины, как открывается дверь, Макар входит и… В дверь моей комнаты однократно стукнули, и она открылась, являя мне Лебедева, тут же снова сцапавшего меня своим хищным поглощающим взглядом.

— Можно?

— хрипло каркнул он.

— Нет!

Разве не видно?

— я прозвучало не слишком мелодичнее его.

— Видно, — ответил он и шагнул ко мне.

— Какого хрена, Макар?

— возмутилась я… и сделала шаг ему навстречу.