Ящер

Глава 27

Лиза

— Взрослые люди себя так не ведут!

— бормотала я себе под нос, то и дело слизывая чертовы слезы докатывающиеся до губ.

— Нужно было нормально поговорить.

Разумом я понимала это вроде, ведь другой человек никогда не узнает в чем неправым ты его считаешь, если ты ему аргументированно это не объяснишь.

Однако, до того же разума не доходило, как можно и так не понимать, что ты повел себя как мудила.

Высказаться нужно было, ага.

Но я не смогла этого сделать.

Не в том состоянии, в котором пребывала после нескольких часов поисков Ваньки.

Если бы не поддержка парней из опергруппы и не присутствие и так хлюпающей носом Ленки, я бы через час уже в истерику впала.

Я знаю, что может случиться с одиноким ребенком, знаю слишком хорошо.

И тот факт, что Ванька пацан, а не девочка, ничего не меняет.

Извращуг на всех в этом мире хватит, к сожалению, транспорт сбивает, не выбирая по полу и возрасту, да миллион хреновых событий случается.

И да, я понимала Макара до определенной степени.

У меня нет детей, но даже накосячь кто-то так же с Иркой или Любкой… Да я бы уже глотку за своих выгрызала.

И чувство вины за то, что не справилась, было, наверное, самым главным катализатором моего состояния.

Если бы Лебедев хотя бы промолчал или дал бы мне пару часов выдохнуть и успокоиться… Но он не дал.

И пошло оно все на хер!

Уж после его последних слов, ударивших как камнем в грудь, точно.

Никто не может сначала сказать тебе — мы вместе, будь моим тылом, а потом заявить, что все равно считает подлой продажной сукой, готовой использовать даже собственных детей для выжимания из него денег.

Да, нормально хотеть денег и хорошей жизни, и ради этого поддерживать с кем-то отношения, тут мое мнение неизменно.

Но Лебедев ведь мне предложил не это!

Он ведь семью мне предлагал.

Или это просто я услышала так все?

А он ничего такого и не планировал?

Е-ро-хи-на, лохушка ты махровая, об этом чуток раньше нужно было думать.

И говорить.

Ага, с тем, кто не нашел для этого ни единой минутки.

Ну, а с другой стороны… Бля, ну не пятнадцать же мне!

Вот как я так взяла и встряла?

Это же только в сказке бывает — разок встретились, и все — вместе до гроба и умерли в один день.

Если подумать, не отношения реальные, а их сухой чертеж.

Из одной линии, ага.

А у меня, видать, извилины все после траха с Лебедевым в такую же прямую линию превратились, вот и подписалась сходу.

Но все, хорош тупить.

Я не обязана впрягаться во все это болото с чужими детьми и виноватой себя чувствовать за свой уход — тоже.

— Не понял, — Андрей Федорович, с которым я столкнулась в коридоре, стремясь незаметно прошмыгнуть в подвальный спортзал офиса, поднял в изумлении свои светлые брови.

— Лизавета, ты же с Макаром и мелкими отчалила, разве нет?

— Андрей Федорович, это ведь Лебедев вас просил по-дружески задвинуть меня с оперативных заданий в офисные гардеробщицы?

— выпалила сходу, еще не обуздав эмоции за время пути.

— Ерохина, а тебе не кажется, что ты чуток субординацию нарушаешь, и я тебе ни в чем отчитываться не обязан?

— мигом нахмурился шеф.

— Простите.

Зарвалась.

Отвечать вы не обязаны, но могу я попросить, чтобы впредь господин Лебедев никак не мог влиять на мою трудовую деятельность в “Орионе”.

— Угу.

Посра… Поругались, значит, — заключил Боев, а я решила промолчать, это ведь не вопрос был, а его умозаключение.

— Ну, чуял я, что к тому все и придет.

С Макаром беседу проведу, не жести на поворотах, Лизавета.

Природа наша мужицкая такая — косячить, а ваша — быть мудрыми и нас за эти косяки прощать, — я вскинула глаза, а он поднял указательный палец, останавливая готовую сорваться резкость.

— Не за просто так прощать, Ерохина!

С кого-то деньгами и подарками брать, у кого-то мозга чуток сожрать и печенью закусить, кому-то марафон ползанья на коленях устроить.

Вам, ба… женщинам оно обычно виднее — какой метод сработает с вашим конкретным мужиком максимально доходчиво.

— Андрей Федорович, а можно никаких бесед ни с кем не проводить?

Ни с Лебедевым, ни со мной.

И вообще не затрагивать личные моменты на работе.

— Не мое дело, да?

Ну вы прям с Лебедевым сильно противоречите друг другу, ага, — с явным ехидством ответил один из совладельцев “Ориона”.

— Только напоминаю, девочка, что разговор о около личном завела ты, да и в принципе таковым его сама сделала, разве нет?

— Сделала, — признала я, опуская глаза и чувствуя, как загорелись щеки.

— Но все же изначально в это втянули тебя мы, — неожиданно вздохнул Боев.

— Так что ладно уж, хорош искать кто самый крайний.

Желаешь вернуться к оперативной работе — вернешься, как только появится объект.

В отношениях с Макаром думаю и сами разберетесь.

Повел себя как муда… э-э–м… мудрый через край человек — кидай его без сожаления, какие твои годы, и вон парни наши холостые через одного аж бегом кинутся, только помани.

Обещаю — ваши терки на твою работу не повлияют, но и ты должна пообещать то же самое.

— Конечно, обещаю.

Эта история закончена.

— Вот поспорить бы с тобой на бабки, но это же будет пипец как нечестно с моей стороны, — почесал он со смачным хрустом подбородок.

— Я люблю, конечно, легкие деньги, но все же честные предпочитаю.

Я сочла за умное опять промолчать, а не вступать в дурацкий спор.

— Ну я тогда пойду.

Спасибо, Андрей Федорович.

— Угу.

Иди, Лиз.

Только это… Ты прежде чем вот прям навеки рвать у себя в голове все, вспомни, что Лебедеву сейчас можно чуток скостить на то, что момент у него сейчас в жизни не сахар, — сказал Боев мне в спину.

И снова мне врезало по нервам и стиснуло виски виной, которой и быть-то не должно, и я повернулась и выпалила уже ему вслед.

— Андрей Федорович, у вас же и Ярослава Григорьевича дети маленькие.

— М?

— повернулся он, удивляясь.

— Лебедев не местный же, ему бы помочь подыскать женщину за Ванькой и Леной присматривать и по хозяйству помогать.

Может, попросите своих супруг помочь подобрать кого-то?

Боев смотрел на меня с полминуты, заставив ощутить до какой же степени дурой сейчас наверное выгляжу, а потом фыркнул, погрозил пальцем и, пробормотав: “вот надо было поспорить, надо”, развернулся и пошел по коридору.

Я в этот день ушатывала себя в спортзале до полного изнеможения, охотно становясь в спарринги даже с парнями, чтобы мозгу не оставалось времени на переживашки и страдашки.

Устала, как собака, и очень надеялась, что дома просто рухну лицом в подушку и отрублюсь.

Рухнула, вдохнула не тот запах и перевернулась, вылупив глаза в темный потолок, чувствуя как внутри все ноет-ноет-ноет.

Ничего, Ерохина, прорвемся.

Чего там и было-то?

Провертелась еще черт знает сколько, пока наконец не стало срубать и последней мыслью было: блин, чем Макар на ужин мелких кормил-то?