Йольские забавы

Глава 10

Вила резко вскинулась вверх, опять взметнув клубы снежной пыли, а потом к Кайлену стремительно бросились с двух сторон цепкие пальцы-ветки, но он успел поднять руки, чтобы они остались свободными: когти сомкнулись клещами на боках и спине, продирая насквозь и одежду, и кожу. «Рубашка новая совсем, ради женщины мне совершенно ничего не жалко!» — успел подумать Кайлен на все той же бурлящей волне эбед, которая несла его вперед и вперед. А потом воздух разрезал истошный девичий вопль.

«Jeбем ти панаиjу! — празднично выругался Кайлен. — Не могли позже дойти!» Он оглянулся через плечо. На том конце поляны, с которого он вышел, Горан уверенно, с очень мрачным и сосредоточенным лицом, держал за плечи Марию. «Да не стойте вы! Да чего вы стоите!» — истошно вопила она, но Ионел с Гораном стояли, как и Шандор, и ее тоже не пускали никуда. Хотя лица у них при этом были совершенно похоронные. «Молодцы, — мысленно одобрил Кайлен. — Но теперь придется терпеть много неприятных минут, раз вы все оказались такие резвые».

Вила ощерилась, обнажив, кроме кабаньих, еще и острые волчьи клыки на верхней челюсти. Подняла Кайлена в воздух и поднесла к самому своему лицу, с интересом разглядывая. «Любопытно тебе стало, что я за придурок, да?» — очень довольно подумал Кайлен. Все складывалось невероятно ловко, лучше не придумаешь: следовать за своим эбед всегда несет удачу.

— Fuil naaaa túathhhaig, — просвистела вила, глядя Кайлену прямо в глаза.

Королевская кровь, единственная, что позволяет взрастить в себе на равных обе линии колдовства жителей холмов — и зимнюю, и летнюю. Все остальные эс ши имели склонность либо к одному, либо ко второму. И даже с королевской кровью порой доминировала одна из линий: его матушка, к примеру, была летней. А Кайлен вот удачно уродился: всего на четвертушку, зато от всей души. И сейчас был очень благодарен своей дражайшей бабушке по матери, что она умудрилась в один из праздников в холмах так удачно провести ночь с отпрыском королевской крови.

Хотя в других обстоятельствах — постоянно ворчал, что бабуля могла бы и кого попроще среди эс ши себе найти. Ей-то, конечно, наверняка все очень понравилось, с такой-то силой эбед, как у глубокоуважаемого дедушки. А Кайлен теперь мучайся со своими выдающимися возможностями, налагающими такие же выдающиеся обязательства. Для некоторых ритуалов королевская кровь, соединяющая обе линии, была не просто желательна, а необходима. Например, для заключения Пакта. Поэтому всех свежеиспеченных подпактных тащили в Холмы, к правящему семейству на заключение договора. Но в Кронебурге куда проще было тащить их к Кайлену: всего-то несколько улиц пройти или проехать. Бесило его это страшно, и он отказывался при любой возможности под любым предлогом.

Однако для ритуала, который он задумал сейчас, тоже нужны были обе линии колдовства. И он был бабушке, а заодно и дедушке, очень благодарен: что бы Кайлену пришлось выдумывать, не будь у него этой возможности, он себе даже не представлял. О том, что просто вернуть виле крылья будет недостаточно, он знал с самого начала — это было необходимо, однако не возмещало нанесенный ущерб целиком. Его возместил Кайлен, добровольно согласившись обменять себя на Космина и остальных.

Но даже после всего этого оставался еще, jеботе, некротический пень, который не стал бы таким, если бы Санду не удумал у вилы крылья отбирать. А теперь грозил погубить и вилу, и лес, и всю деревню заодно. Перебей она всех причастных за Йольтайд, ущерб это возместило бы. А пень ровно так же никуда бы не делся. Вокруг него и так уже ни звери не ходили, ни птицы не летали, а потом эта дрянь начала бы расползаться от вырубки дальше… Именно в этом и была главная проблема. Именно ее Кайлен и собирался сейчас решить.

Он протянул к виле так ловко оставленную свободной руку, легко коснулся пальцами щеки, и она снова недоуменно наклонила голову набок, всматриваясь в него черными глазами без радужки и белков. Ощерила все свои разнообразные клыки.

— Ты знаешь, что ты очень красивая? — спросил Кайлен совершенно искренне. Малейшая неискренность сейчас была бы смерти подобна.

— Кра-а?.. — вопросительно по-вороньи каркнула вила.

— Очень, — подтвердил Кайлен.

«Не бывает некрасивых женщин, бывают только несчастные», — подумал он и стремительно, пока она не опомнилась, припал к ее губам.

Королевская кровь давала право на власть, право заключать союз с землей. А вила — была землей, была этим лесом вокруг, его деревьями и травами, птицами и зверями. Ну конечно же она была прекрасна! Кайлен гулял по этому лесу множество раз, видел все четыре времени года и как они сменяют друг друга, напитывался силой, как все эс ши. А это невозможно сделать, не оценив красоту. Разумеется, она была совершенно восхитительна и значила для него немногим меньше Марии, к которой он сюда приезжал. Именно поэтому Кайлен мог сделать то, что делал сейчас.

«Только бы хватило сил», — подумал Кайлен, ощущая, как поднимается изнутри та же темная обжигающая волна, что и вчера ночью. Сейчас, прямо накануне самой долгой ночи, самый лучший момент, вершина магии зимнего двора. Но вила была очень сильным духом. И Кайлен не мог сказать наверняка, что его хватит на то, чтобы вытащить ее из этого сумрачного состояния и удержать на поверхности.

«Помогай же мне, ну!» — подумал он, потянувшись к ней всем своим эбед, и ощутил, как сквозь мутную толщу к нему тянется в ответ ее сила, еще гуще, чернее и горячее, еще мощнее, намного мощнее. Красивая, очень красивая. Которой так нравится, когда ей восхищаются просто так, не желая забрать себе в единоличное пользование… Какая глупость, в самом деле: пытаться забрать себе в единоличное пользование лес! Какая дурная, вредная эта легенда про крылья и женитьбу… Торговец из Буштеня купил землю, пригнал лесорубов, но заполучить себе лес безраздельно так и не смог. А Санду — тем более не смог.

«Иди сюда, еще немного», — мысленно позвал ее Кайлен, ощущая, как соединяются, сплетаются друг вокруг друга их энергии. Что происходит в другой реальности, что творится с его телом, он сейчас не осознавал. Может, он все так же висит в воздухе, а может, лежит на снегу… Но и то, и другое — вполне пойдет, раз здесь все происходит так, как нужно. Еще каплю. Еще чуть ближе. И вот теперь…

Он собрал все внимание, которое у него оставалось — и вспомнил лето. То самое, после их майской встречи с Марией, тот томительно жаркий июль, наполненный запахами трав и гудением пчел, золотисто-медовый и восхитительный. Вспомнил ярко, осязаемо и подробно, насколько мог, как впервые увидел лес таким, летним. И вслед за зимней силой, ведомый его чувствами, через Кайлена хлынул поток другой, летней магии. И все растворилось в ярком сиянии.

Очнувшись, Кайлен осознал, что стоит на снегу на коленях, а цепкие пальцы вилы все так же обхватывают его за бока, только когти больше никуда не впиваются. Он ощущал, что снег холодный и мокрый, и это было очень хорошо. Значит, он в порядке. И все остальное — тоже в полном порядке. Кайлен открыл глаза и столкнулся со взглядом вилы, глядящей на него в упор.

Глаза у нее были все так же без белка, только теперь — с ярко-зеленой радужкой и вертикальным хищным зрачком.

— Ну конечно зеленые, должны быть зеленые, — довольно пробормотал Кайлен, не понимая толком, на каком языке сейчас это говорит, и погладил ее по щеке. Больше не мертвенно-бледной, а такой же светло-золотистой, как волосы. Они были совершенно одинакового оттенка, и это выглядело изумительно красиво.

Кайлен поднял взгляд и увидел, что веточки ее рогов покрыты зеленой тисовой хвоей. Потом опустил глаза, чтобы проверить, и убедился: руки тоже, и если на крыльях это было похоже на перья, то на руках — на густую короткую шерсть.

— Ну вот, все хорошо, — улыбнувшись, сказал Кайлен. — Можешь идти спокойно, уже все хорошо…

Она перестала его держать, взяла за руку длинными пальцами, перевернула ладонью вверх и выложила на нее горсть ярко-алых ягод тиса. Очень красивых и очень опасных, смертельно ядовитых. Очень похожих на нее.

— Tabairt, — коротко то ли просвистела, то ли прошелестела вила. Подарок.

Кайлен поспешно сунул ягоды в карман пальто, чтобы не потерять. У него отвратительно кружилась голова и он не был даже уверен, что сможет сейчас подняться на ноги самостоятельно. Так что ягоды стоило спрятать, пока у него еще получалось попадать руками в карманы.

— Ступай, — еще раз сказал Кайлен, сообразив, что нужно повторить трижды, это же завершение ритуала. — Иди спокойно.

Вила широко улыбнулась, продемонстрировав, что волчьи клыки, в отличие от кабаньих, у нее никуда не делись, а потом начала медленно таять в воздухе, превращаясь в тонкую золотую и серебристую пыльцу. «А-а-ах-х!» — в последний раз вздохнуло над поляной, ветер взметнул снег, перемешал его с волшебной пыльцой, а потом все медленно осело вниз, сверкая в лучах катящегося к горизонту солнца.

Кайлен удовлетворенно вздохнул, ощущая, как на него всей тяжестью наваливается усталость, перекрывая даже чувство огромного внутреннего облегчения. А потом окружающий мир вдруг качнулся из стороны в сторону, уронив его набок, на снег, и он почти сразу потерял сознание.

Очнулся Кайлен оттого, что ему на лоб легла мокрая прохладная ткань. «Ну хоть что-то пригодится мне самому…» — подумал он, вспомнив о подарках Нивена. Мысли ворочались медленно, как подстреленные, было невыносимо жарко и очень хотелось пить. Переутомился он, конечно, хуже не бывает…

Он с трудом разлепил глаза и увидел склонившееся над ним расплывчатое пятно, которое, судя по цвету и запаху, было Марией.

— Там микстура… в саквояже… — выговорил Кайлен, не очень уверенный, что говорит это на понятном ей языке. В голове творился изрядный бардак. Но, может, он верно сообразил, жалко же, что старания Нивена зря пропадут… Хотя у Марии с бабкой зелье не хуже… травницы все-таки…

Видимо, он все-таки правильно сказал, потому что буквально через пару минут его приподняли за голову и выдали ему знакомую на вкус горькую жидкость в деревянной ложке. А потом — воды. После чего он снова откинулся на подушку и почти моментально провалился в сон, который был куда здоровее предыдущего болезненного забытья.

Проснулся Кайлен среди ночи. Жара не было, да и в целом он чувствовал себя намного лучше. И соображал, разумеется, куда яснее. В доме было темно, только возле его кровати теплилась лампа. У дальней стены снова очень выразительно храпел Шандор, а на краю подушки Кайлена спала Мария, склонив голову на сложенные руки и сидя при этом на стуле.

Он осторожно потряс ее за плечо, Мария вскинула голову и тут же сонно спросила:

— Ты пить хочешь?

— Я хочу, чтобы ты спать пошла. Нормально.

— Нет, я от тебя не уйду, — она нахмурилась.

— Тогда сюда ложись, — потребовал Кайлен, отодвинувшись подальше к стене.

— Тебе покой нужен! — попыталась протестовать Мария.

— Рядом с тобой я сплю исключительно спокойно, — заверил он и потянул ее за руку на кровать. — А когда ты возле меня на стуле дежуришь, вместо того чтобы отдыхать, мне очень неспокойно. Удумала тоже, себя не беречь!

— Сам-то! — возмутилась Мария, осторожно, чтобы не потревожить, устраиваясь у него под боком.

— У меня других вариантов не было, а у тебя есть отличный вариант. — Он укрыл ее одеялом и обнял.

— Тебе лучше?.. — сонно спросила Мария.

— Намного, к утру будет совсем хорошо. Спи.

Кайлен, разумеется, сказал чистую правду: он не был слишком уж серьезно ранен, а жар у него поднялся от перенапряжения и спал бесследно, как только он отдохнул. И, разумеется, следы от когтей сразу же стали заживать, в несколько раз быстрее, чем у человека. Так что думать, с чего начать разговор с Марией, Кайлену не пришлось. Она просто стала менять ему с утра повязки, увидела все своими глазами и ахнула:

— Да быть не может!

— У людей — не может, — Кайлен вздохнул. — А я, видишь ли, не совсем человек…

— Еще скажи, что тоже вылва лесная, вот вы с ней и сговорились так удачно, — с сомнением ответила Мария. Вилу она звала на румельский манер. — Вроде, ты не в лесу, а в городе живешь, Ионел даже в твоем доме был…

— Ну нет, не вила, конечно, — усмехнулся Кайлен, припомнив вчерашнюю беседу с кузнецом. — Хотя Горан вон, как и положено липовцу, всех подряд «вилами» зовет — и лесного духа, и мою родню…

Мария прекратила натирать мазью его заживающую царапину на боку и, сощурив глаза, строго спросила:

— А на кой человеком притворяешься?

— Я не притворяюсь, — Кайлен наморщил нос. — У меня отец был человеком, и бабушка по матери — тоже. А вот дедушка — нет. Он — житель холмов, по-латенски эс ши. Они выглядят почти так же, как люди, но другие. Извини, что раньше не сказал…

— Так, а чего не сказал-то?.. — деловито поинтересовалась Мария, вернувшись к лечению.

— Потому что это тайна, которую строго охраняют, как и многие другие, связанные с колдовством. Санду, из-за того, что он умудрился лесному духу всерьез навредить, теперь судить будут — не человеческим судом, а в холмах.

— Так они что, прям внутри Сарматских гор живут? — с любопытством спросила Мария, уставившись на него.

Кайлен тихо засмеялся.

— Нет, просто так называть принято, из-за того, что вход проще всего именно на возвышении открыть. Вход… как бы тебе это объяснить?.. На другую сторону мира. Там они и живут. Показать проще, чем объяснять, но я пока не могу, слишком много сил вчера потратил.

Мария пихнула его в плечо и, печально сведя брови, созналась:

— Я думала, она тебя пополам сломает! Перепугалась! Сказал бы раньше, что не человек с изнанки мира — я б, может, меньше переживала…

Кайлен вздохнул и обнял ее за плечи.

— Извини, — буркнул он и потер нос, собираясь с мыслями. — Я был неправ. Думал, что нехорошо это — втягивать тебя в опасные тайны и заставлять их хранить только из-за меня, без какой-либо другой причины. Все, кто узнает, что я — не человек, должны подписать колдовской договор, который нельзя нарушать. И следить за тем, чтобы и другие тоже не нарушали. Если мы снова представим, что я куда-то уехал, а ты договор подписала — ты была бы обязана сразу сообщить, что здесь творится, тем, кто надзирает за соблюдением договора, а пока они до вашей деревни не добрались, сделать все возможное, чтобы жители деревни ничего лишнего не узнали… Видишь? Сразу очень опасное дело выходит, только из-за того, что ты про меня знаешь.

— Ладно тогда, — немного помолчав, сказала Мария. — Если ты не рассказывал из-за того, что обо мне пекся, тогда ладно, я не сержусь… Хотя все равно дурень. Будто я о тебе не пекусь!

— Печешься, — согласился Кайлен, снова очень выразительно вздохнув. — А я дурень, потому что делать тебе этого не давал. Ионелу тоже не давал…

— Ты же скажешь ему теперь, как и мне? — спросила Мария, скосив взгляд на Кайлена.

— Скажу, и объясню вам все, что вам нужно знать, обоим сразу. И Горану заодно, а то вчера не успел толком, времени не было.

— Так это Горан опять заставил тебя прекратить быть дурнем? — хихикнула Мария.

— Хороший у тебя жених, даже отличный.

— А то! Зря я, что ли, так долго его дожидалась? — довольно согласилась Мария и крепко обняла Кайлена за талию обеими руками, умудрившись при этом не задеть ни одной царапины. — А еще я теперь точно знаю, что ты после моей свадьбы не денешься никуда… Кто ж сперва такие тайны рассказывает, а потом девается?

«Значит, все правильно сделал», — умиротворенно подумал Кайлен. Шандор заворочался на своей кровати, просыпаясь, Мария тут же кинула в его сторону любопытный взгляд и заговорщическим шепотом спросила:

— А он тоже из холмов?

— Нет, — Кайлен улыбнулся и качнул головой. — Он приколич, волк-оборотень.

— Так это он у края поляны стоял! — ахнув, сообразила Мария, а потом рассмеялась во весь голос, словно забыв, как только что шептала.

— Ты чего? — спросил Кайлен.

— А-а-а… — простонала сквозь смех Мария. — Я все думала-а-а, чего он так мрачно на тетушку Юлику смотри-ит… А-а-а о-о-он… — выговорила она и захохотала еще громче.

Ионел новости о том, что Кайлен не совсем человек, воспринял далеко не так спокойно, как Мария. Даже, кажется, пальцем в Кайлена хотел потыкать — то ли чтобы убедиться, что он не мерещится, то ли чтобы нащупать нечеловеческое — но сдержался.

— Да как же так?.. — растерянно вопросил он.

— Так складно же все выходит! — тут же, взмахнув руками, принялась объяснять Мария. — Ты гляди, как он с вилой управился… Разве ж человек так смог бы?

— А как вы управились-то, господин Кайлен? — очень растерянно спросил Ионел.

— Нет уж, это я расскажу, когда все соберутся. И когда позавтракаю… или хотя бы начну завтракать, а то после таких вот экспериментов есть хочется зверски.

— Выглядите ну ровно как человек… — немного помолчав, задумчиво изрек Ионел.

— А что мне, нужно в зверя перед тобой обернуться? Так я не могу… — проворчал Кайлен. Мария очень выразительно покосилась на Фаркаша, который сосредоточенно брился перед умывальником.

— Я вам тут не цирк, — тут же буркнул он. Так что с обращениями в зверей у них окончательно не задалось.

— А вы, выходит, можете обернуться, капитан? — ошарашенно спросил Ионел.

— Могу, с четырнадцати лет, — подтвердил Фаркаш. — Это врожденная способность. Но не буду.

Ну, спасибо, что с объяснениями помог.

— Так это, чтоль, вы там на поляне были?.. — изумленно похлопав глазами, сообразил Ионел так же, как Мария раньше.

— А кто еще? — снова согласился Фаркаш. — Много ты обычных волков ростом по плечо взрослому человеку видел?

Ионел развел руками, потом хлопнул себя ладонями по коленям и объявил:

— Курить я пойду, от этого мысли в голове лучше укладываются.

Кайлен накинул пальто и пошел следом за ним. Уселся рядом с Ионелом на ступеньках крыльца и молча протянул ему портсигар.

— Одно дело, — сказал Ионел, выпустив дым в холодный воздух, — за всякими созданиями гоняться и совсем другое с ними…

— Дружить, — подсказал Кайлен, который безусловно считал Ионела не только своим помощником, но и другом.

— Вы меня совсем смутить решили, господин Кайлен? — проворчал Ионел.

— Да чего уж, раз честно разговариваем, — пожал Кайлен плечами. — Может, даже на «вы» меня перестанешь называть.

— Нет, теперь точно не перестану. Я и вылву-то с этих пор только на «вы» называть буду, когда в лес хожу. Это ж сколько силы…

— У нее намного больше, чем у меня. Я все-таки на три четверти человек.

— А как же вы?.. — начал Ионел, но тут же осекся, вспомнив, что рассказ обещали после завтрака, и извиняющимся тоном добавил: — Любопытно очень.

— Вот поэтому ты и мой помощник, — усмехнулся Кайлен, хлопнув его по плечу.

Ел Кайлен за троих и поначалу действительно совершенно не был готов от этого благословенного процесса отвлекаться. Но где-то к середине второй миски каши ему и самому стало интересно вернуться к разговорам. Мария с Ионелом, как Кайлен и предполагал, потребовали срочно посвятить во все секреты еще и бабку, потому что скрывать от нее что угодно у них не получится. Таким образом Кайлен ловко меньше чем за сутки обогатил окрестности Кронебурга сразу тремя подпактными колдунами. Будто нарочно списки пополнял по заданию, честное слово.

Андра на новости отреагировала со своим коронным спокойствием, сказав, что теперь хоть знает: это не все колдуны в городе такие чудные, а один Кайлен такой. После чего ни от кого из собравшихся в ее доме стало можно ничего не утаивать и говорить свободно. Что было, конечно, намного проще, чем все время думать, как не сболтнуть лишнего.

— Главная проблема — это пень, — объявил Кайлен, отхлебнув кофе из жестяной кружки. — Точнее, главная проблема, исходно — это Санду, из-за которого с пнем случилось то, что случилось. При естественном течении обстоятельств, даже если срубить вилинско древо… дерево, в котором живет лесной дух, она найдет себе другое подходящее и быстро успокоится. Хотя неприятностей на вырубке лесорубы все равно получили бы себе немало, но не настолько опасных. А вот когда она одновременно осталась и без дерева, и без крыльев — она не смогла восстановить свою целостность и равновесие. Будто бы зависла между бытием и небытием. Умереть духи не могут, но это все равно, по сути, очень похоже на то, что происходит с людьми, когда они после смерти в мороев и стрыгоев превращаются.

— Она, вроде, получше стрыгоя соображала, — со знанием дела высказался Ионел.

— Так у нее собственный дух на месте был, — ответил Кайлен. — Человеческий дух после смерти тело покидает, и очень быстро. Ни упырь, ни призрак душой не обладают. Только энергией, которая отчасти сохраняет форму личности того, кому принадлежала. Примерно как ботинки у тебя со временем стаптываются под твою ногу. Опять же, если все идет нормальным образом, эта энергия просто растворяется в земле и воздухе, — Кайлен выразительно махнул рукой. — Поэтому морои и стрыгои появляются только если что-то пошло не так: незадолго перед смертью, после смерти или при погребении. Нарушается естественный порядок вещей — и возникает противоестественное: ни живое, ни мертвое.

— Тьху, бесовство, — выразительно высказалась Андра.

— Оно самое, — согласился Кайлен, не став вдаваться в подробности. — Так вот, если бы пень от спиленного духова дерева был человеком, получился бы стрыгой, но вместо этого — вышло что-то вроде очага гангрены, которая от него начала расползаться вокруг. Оставить его так — и лес начал бы умирать, чем дальше, тем сильнее. А потом и до вас бы добралось. Скорее всего, на полях урожай в этом году уже бы не собрали, лесные животные начали бы болеть, а от них — и деревенский скот. Словом, к осени тут вымерло бы все: и лес, и деревня. И виле бы совсем худо стало, разумеется, она и сейчас-то не в себе была…

Мария ахнула, прикрыв рот ладонью, а остальные мрачно нахмурились.

— Так, а чего ж вы мне про это перед походом в лес не сказали? — закономерно поинтересовался Горан.

— А чем бы это помогло? — возразил Кайлен. — Расскажи я про пресловутый пень, расскажи я про то, что собираюсь сделать — это ничего бы не поменяло к лучшему. Зато переживал бы ты сильнее. А люди, когда очень переживают, обычно делают какие-нибудь глупости, а не что-то путное. Вот рассказать о себе раньше мне и правда стоило бы, а перед тем, как в лес идти, воду баламутить — точно нет, — уверенно закончил он свою речь.

— Ну, ваша правда, — неожиданно поддержала его Андра. — Перед важным делом баламутничать не стоит.

— Дак что, никак иначе нельзя, чтоль, было? Чтоб не рисковать так! А если б она вас все ж таки пришибла? — решил возмутиться Ионел. Хорошо хоть Мария отвозмущалась уже.

— Нельзя, — уверенно ответил Кайлен. — Восстановить настолько нарушенное равновесие могут только другие духи или жители холмов. И то далеко не все. Ну, можно было бы из холмов кого-то еще привести, помимо меня… после двенадцатой ночи от Солнцестояния. До нее никто бы никуда не пошел.

— От же паршивцы! Нешто им людей не жалко? Да или хоть вылву… — немедля сурово осудила Андра королевское семейство холмов Семиграда.

— Им, в первую очередь, нарушенного равновесия жалко, от которого всем плохо становится — и людям, и зверям, и самим жителям холмов. Вот только здесь всего один дух и деревня одна. А праздничные обряды и ритуалы — это благополучие всей земли целиком. Так что вами бы немного пожертвовали ради общего блага… — пояснил Кайлен. — Это у меня обязательств мало, как у полукровки, и я тут могу все праздники по лесу бегать. Еще матушка моя есть, конечно, но она нам с женским лесным духом ничем не помогла бы…

— А?.. — начал Ионел и тут же осекся, задумчиво почесав затылок. Судя по тому, что у него начали краснеть уши, для чего именно женскому духу нужен мужчина, а не его матушка, он вполне сообразил.

Мария тоже сообразила, но поскольку речь тут шла не о ней, хихикнула в кулак и лукаво покосилась на смущенного младшего брата. Горан, по всему, додумался еще вчера, потому что не удивился ни капли. А бабка не удивилась потому, что ее было сложно хоть чем-то удивить, даже тем, что Кайлен — волшебное существо из сказок.

— Так, когда мы того утопленного русалками нашли — то же самое было, выходит, — Шандор тоже сообразил, только о своем.

— Мх-хм, — кивнул Кайлен с набитым ртом. Кашу ему доесть очень хотелось. И, возможно, еще третью миску попросить.

— Я и не сообразил сразу: тогда-то я не видел ничего, эйра Эйлин сказала только, что это не для нас уже дело, а для королевского семейства. Ну, объяснила кратко, почему… А сейчас вы ничего толком не рассказали, Неманич, — с явным упреком в тоне добавил Шандор.

— Дык, выходит, вы там и друг перед другом секретничаете, — развеселилась Андра.

— Да никто не секретничает! — проворчал Кайлен, дожевав. — Шандор и в нежити хуже меня разбирается, потому что это не его колдовство. А я в травах хуже вас понимаю, а ковать амулеты вообще не умею.

— Да будет вам уже, — бабка махнула на него рукой. — Чать, никто вам нос не откусит за то, что не сознались. И даже Мария скалкой не побьет. Ешьте давайте, оголодали совсем, всех спасая, — она пододвинула к нему поближе тарелку с хлебом и овечьим сыром.

Кайлен вздохнул и принялся сосредоточенно доедать кашу. Он, конечно, и правда всех спас, но его все равно мучила совесть из-за того, что он при этом заставил всех за себя переживать.

— А капитану Фаркашу-то вы почему не сказали? — удивился Горан следом за Андрой.

Вздохнув еще раз, Кайлен отложил ложку и с расстановкой пояснил:

— Потому что вовсе ничего не говорить — проще, чем делать вид, что задуманное для меня безопасно. А если вид не делать, вы бы меня все отговаривать начали… Если я не прав, поднимите руки вверх все, кто не начал бы.

Руку подняла одна бабка Андра, зато совершенно не задумываясь.

— Вот поэтому я ничего и не сказал, — констатировал Кайлен, разведя руками. — Для такого колдовства еще и внутренняя уверенность нужна. Чем больше, тем лучше. И откуда ее взять, когда тебя все отговаривают, решительно непонятно.

— Ешь, — сказала на этот раз уже Мария, очень заботливым тоном, и погладила его по голове.

— Дурной, но сердобольный, — веско охарактеризовала Кайлена бабка. — Так-то, пожалуй, и неплохо… Куда лучше, чем у Санду, который просто дурной.