За фасадом "всеобщего благоденствия"

Глава I Экономика капитализма 70—80-х годов: от оптимизма к пессимизму

В 70-е годы капиталистический мир вступал, окрыленный радужными прогнозами западных футурологов и государственных деятелей. Но прошло несколько лет, и на смену оптимизму пришли сначала умеренные, а затем и вовсе пессимистические высказывания. Оценивая положение мировой капиталистической экономики, эксперты Международного валютного фонда с тревогой писали весной 1980 г., что перспективы представляются им весьма мрачными, учитывая всеобщий характер инфляции и ухудшение основных экономических показателей в развитых капиталистических странах ¹.

Неудивительно, что и опросы общественного мнения на Западе все чаще стали свидетельствовать о преобладании среди населения неуверенности в будущем, отсутствии доверия к модели «государства всеобщего благоденствия». Как отмечал один из американских социологов, И. Уилсон, экономические неурядицы второй половины 70-х годов подорвали традиционный американский оптимизм и привели к широкому распространению по всей стране убеждения в том, что «настоящее хуже прошлого, а будущее будет еще хуже, чем настоящее». В результате, считает Уилсон, американцы потеряли всякое желание заглядывать вперед, не имея к тому же для этого времени. Они всецело заняты борьбой за выживание, чтобы удержать свою «лодку на плаву», когда «вокруг пенится вода» от экономических бед и трудностей ².

Что же произошло в 70-е годы? Что заставило экономистов и политиков сменить свой тон и более трезво взглянуть на реальности развития капитализма?

В первые послевоенные десятилетия рост капиталистической экономики и относительно высокие темпы накопления капитала основывались на процессах восстановления, а затем и обновления хозяйства в условиях начавшейся научно-технической революции. Новая техника и технология создавали предпосылки для роста производительности труда, открывали капиталистическим фирмам путь к снижению фондо- и материалоемкости продукции, повышению рентабельности производства и тем самым к увеличению нормы и массы прибыли. В структуре экономики появились быстро растущие передовые отрасли, такие, как химия, электроника, новые виды машиностроения и т. п. Существенно расширилась непроизводственная сфера.

Научно-технический прогресс сказался и на качестве рабочей силы. Возросла доля высококвалифицированных работников, изменилось содержание труда. Наконец, под воздействием научно-технической революции более высокого уровня достигло обобществление производства, усилилась интернационализация хозяйственных связей.

Все это обеспечивало капитализму до поры до времени относительно стабильный рост национального богатства. В результате монополии и выражающий их интересы государственный аппарат получали определенный простор для социального маневрирования — сглаживания острых классовых конфликтов между трудом и капиталом за счет частичного удовлетворения требований трудящихся в области заработной платы и социального обеспечения.

Начало 70-х годов еще не предвещало катаклизмов, но уже наметились первые признаки перелома в долгосрочной тенденции к повышению темпов экономического роста. Это было связано с постепенным падением эффективности производства, основные предпосылки которого вызревали задолго до начала мирового циклического кризиса 1974–1975 гг. Небывалый по глубине и тяжести кризис стал поворотным пунктом послевоенного развития капитализма. Он охватил весь капиталистический мир, затронул все стороны жизни общества — экономическую, социальную, политическую. Его последствия сказались на промышленном производстве, торговле, сфере услуг, кредитно-финансовой системе.

Почти одновременные циклические сокращения производства в ведущих промышленно развитых капиталистических странах предопределили глубину экономических потрясений, осложнив последующее оздоровление мировой хозяйственной конъюнктуры. Капитализм столкнулся с мучительной, затянувшейся депрессией, не обещавшей ни скорого оживления, ни тем более подъема.

Предвестником столь серьезных нарушений в экономическом механизме явилось замедление темпов роста производительности труда и падение нормы прибыли, что свидетельствовало об относительном перенакоплении основного капитала. В результате с середины 70-х годов произошло резкое ухудшение общих условий капиталистического воспроизводства.

Это выразилось прежде всего в том, что более частыми стали циклические кризисы перепроизводства. Не успел капитализм оправиться от предшествующего удара, как в 1980–1982 гг. разразился самый продолжительный за всю послевоенную историю мировой экономический кризис. Капитализм столкнулся с новыми явлениями в своем циклическом развитии. По сравнению с первыми послевоенными десятилетиями фазы кризиса и депрессии в 70—80-е годы стали намного длиннее, а фазы оживления и подъема, напротив, сократились.

Масштабы дестабилизации экономической сферы были обусловлены тем, что к нарушениям, обычно вызываемым циклическими взрывами, впервые с середины 70-х годов добавились обширные потрясения, носящие структурный характер. Среди них наиболее тяжелые последствия имели сырьевой и энергетический кризисы. В условиях резкого скачка цен на основные виды сырья и энергоресурсов необходимо было в срочном порядке ломать структуру экономики, переводить ее на рельсы энергосберегающей техники и технологии.

По признанию многих западных экономистов, внезапное обострение проблем ресурсообеспечения застало капиталистический мир врасплох. Он оказался не готовым к глубокой перестройке хозяйственных структур. Ломка экономики, сопровождавшаяся упадком таких традиционных отраслей, как судостроение, черная металлургия, текстильная, обувная промышленность и т. п., принимала болезненные формы. Это не могло не сказаться на общем усилении неустойчивости экономического развития капиталистических стран и мирового капиталистического хозяйства в целом.

Американские экономисты писали в этой связи: «Осознание кризиса охватило мир как кошмар, который не проходит… Надвигаются серьезные перемены. Старые промышленные районы, некогда богатые и могущественные, вынуждены закрывать предприятия. Маленькие компании съедаются более крупными, которые в свою очередь пожираются гигантскими конгломератами. Некоторые промышленные сектора полностью исчезают. Напряжение между странами нарастает».

Таким образом, объективная потребность в ликвидации устаревших производств, в ускоренном развитии новых отраслей и технологий в условиях капитализма приводит к тяжелым последствиям. «Такая ломка, получившая на Западе наименование реиндустриализации, — пишет А. Н. Яковлев, — неизбежно выражается в структурных кризисах производства, резком ухудшении условий воспроизводства капитала, мучительных срывах и перебоях хозяйственного механизма, массовой безработице, в частоте и напряжении экономических спазмов, в многоплановых битвах за конкурентоспособность экспортируемых товаров и услуг, схватках за первенство в перспективных, наукоемких индустриальных секторах» ³.

Помимо сырьевых и энергетических проблем нарастанию экономических трудностей способствовало углубление целого ряда других противоречий, и прежде всего расстройство валютно-финансовой системы.

В обстановке общей нестабильности валютные неурядицы отдельных стран вылились в мировой капиталистический валютный кризис. Он свидетельствовал об острых межимпериалистических противоречиях, накопившихся в сфере международных экономических отношений капитализма.

В условиях возросшей интернационализации производства и капитала, развития мирового рынка и расширения деятельности транснациональных корпораций (ТНК) происходит усиление экономической взаимозависимости стран. Они испытывают все большую потребность в совместном регулировании экономических взаимоотношений, создании стабильной системы межгосударственных расчетов. В то же время осознание объективной необходимости объединения в мировом масштабе вступает в острый конфликт с национальными интересами. Столкновение последних усиливается, по мере того как обостряется соперничество между ведущими капиталистическими державами, и в первую очередь между тремя основными центрами современного империализма — США, Японией и Западной Европой.

В результате мы все чаще являемся свидетелями различного рода торговых, валютных, кредитных и прочих «войн», где цель оправдывает любые средства. Примером может служить развернувшаяся с начала 80-х годов «война процентных ставок», в которую оказались вовлеченными практически все ведущие капиталистические страны. Ее возникновению предшествовало. беспрецедентное повышение американских процентных ставок. В апреле 1980 г. минимальные ставки, взимаемые коммерческим банком за кредиты первоклассным заемщикам, были подняты США до 20 %, а в декабре того же года — до 21,5 %.

Завышенные ставки банковского процента, обещавшие скорую прибыль, стимулировали отлив капиталов из стран в то самое время, когда их промышленность задыхалась от недостатка капиталовложений, и целые отрасли сворачивали производство. Попытки правительств добиться от заокеанского соперника снижения процентных ставок не увенчались успехом. В итоге основные внешнеторговые партнеры США вынуждены были искать защитные меры на путях открытой «войны процентных ставок». Однако это не принесло желаемых результатов. Вашингтон продолжал свою жесткую силовую тактику, используя кредитно-денежную политику как эффективное средство давления на конкурентов.

Не менее драматично развиваются «торговые баталии» западных держав. Одним из характерных таких столкновений в начале 1987 г. Стала «кукурузная война» между США и Европейским сообществом. Добиваясь от ЕС права для американских фермеров продавать в странах Сообщества, особенно в Испании и Португалии, до 2,3 млн т кукурузы и других зерновых по льготным тарифам в течение четырех лет, США прибегли к откровенному шантажу. Перед угрозой серьезных экономических санкций на ввоз в Соединенные Штаты сельскохозяйственной продукции из стран Сообщества, в частности 200 %-ного повышения таможенных пошлин на ряд товаров, ЕС пошло на существенные уступки ⁴.

Взаимная борьба крупнейших держав не просто ослабляет позиции проигравшей стороны. Она оказывает сильное дестабилизирующее воздействие на все мировое капиталистическое хозяйство. Особенно это стало заметно в 70—80-е годы, когда усилилось соперничество международных монополий, среди которых господствующее место заняли ТНК.

Как известно, специфическая особенность транснациональных корпораций заключается в том, что, являясь национальными по капиталу и контролю, они выступают как международные по характеру своей деятельности, которая осуществляется ими через сеть заграничных филиалов. В начале 80-х годов на долю ТНК приходилось около 40 % мирового капиталистического промышленного производства, 60 % внешней торговли и почти 80 % технологических разработок ⁵. С ростом размеров транснациональных корпораций, с повышением уровня интернационализации их деятельности среди них выделились такие гиганты, как «Экссон», «Мобил», «Дженерал моторз», чей объем годовых продаж превышает валовой национальный продукт Австрии, Дании, Греции, Новой Зеландии. Такие ТНК способны вступить в схватку не только друг с другом, но и с целыми государствами, когда того требуют их монополистические интересы.

В результате борьба становится особенно разрушительной. И все попытки правительств капиталистических стран сгладить противоречия, найти взаимоприемлемые решения, касающиеся условий мировой капиталистической торговли, выработки единой кредитно-денежной политики, регулирования валютных курсов и т. п., заходят в тупик. Как отмечалось на XXVII съезде КПСС, «значительное осложнение условий капиталистического воспроизводства, многообразие кризисных процессов, обострение международной конкуренции придали империалистическому соперничеству особую остроту и упорство» ⁶.

Начиная с середины 70-х годов циклические и структурные кризисы, сплетаясь в единый узел, взаимодополняли и усиливали друг друга. Капиталистический механизм экономического роста не выдержал мощного воздействия этих факторов.

Прежде всего произошло резкое замедление среднегодовых темпов прироста валового внутреннего продукта (ВВП). Среднегодовой прирост ВВП в странах ОЭСР[1] упал с 4,9 % в 1961–1970 гг. до 2,7 % в 1974–1979 гг. и 2,1 % в 1980–1985 гг. Особенно пострадало промышленное производство, аналогичный показатель которого снизился в тех же странах с 5,9 до 2,1 и 1,7 % соответственно ⁷.

Кризисные потрясения середины 70-х годов породили и такую тяжелейшую болезнь современного капитализма, как стагфляция: сочетание стагнации производства с непрекращающимся ускоренным ростом цен (инфляцией). Впервые в истории капитализма, несмотря на сокращение производства и увеличение безработицы, цены стремительно росли, вместо того чтобы, согласно логике циклического развития капиталистического хозяйства, падать. Это было вызвано прежде всего политикой крупнейших монополий, «перекладывающих» на цены растущие издержки производства независимо от состояния экономической конъюнктуры. Практика монополистического ценообразования, ориентирующаяся, как известно, на достижение «желаемого» уровня прибыли, превратилась в мощный катализатор инфляции. Среднегодовые темпы прироста потребительских цен выросли в странах ОЭСР с 3,3 % в 1961–1970 гг. до 10 % в 1974–1979 гг. и 7,6 % в 1980–1985 гг.⁸

Об инфляции в буржуазной экономической печати заговорили как о «тяжелом недуге», к которому никак не удается подобрать действенные методы «лечения». Она прочно приобрела эпитеты «безудержная», «галопирующая», «хроническая» и т. п. Задача ее обуздания тем более усложняется, что, несмотря на заявления правительств ведущих капиталистических государств о своем стремлении вести последовательную борьбу с ростом цен, они продолжают наращивать милитаризацию экономики. А это автоматически подрывает государственные финансы, усиливая инфляцию. Так, при наличии огромных бюджетных дефицитов страны НАТО увеличивают военные расходы в среднем на 15,4 % в год. При этом государственный долг семи основных капиталистических стран достиг в 1985 г. 54 % (от ВВП в номинальном исчислении), причем Великобритании и Канады —64, а Италии —99 % ⁹.

Разрушительное действие инфляции проявляется, в частности, в том, что в результате обесценивания прибыли подрываются стимулы к накоплению капитала. В условиях когда степень риска возрастает, частные фирмы предпочитают воздерживаться от новых инвестиций, занимая выжидательную позицию. Снижению нормы накопления способствует также то, что под действием инфляции растут процентные ставки на кредиты, а сроки пользования ссудами, напротив, сокращаются. Понятно, что удорожание кредита, ухудшение условий его предоставления отрицательно сказываются на инвестиционном климате.

Инфляция влечет за собой и другие пагубные последствия. «Съедая» доходы трудящихся, она действует как фактор наступления на жизненный уровень широких слоев населения. Однако при этом она оборачивается бумерангом и бьет по интересам самого монополистического капитала. Падение реальной заработной платы снижает платежеспособность трудящихся масс, что незамедлительно отражается на динамике внутреннего спроса. В результате частные фирмы оказываются перед лицом сокращения покупательского спроса, в первую очередь на товары массового потребления, что приводит к упадку соответствующих отраслей.

Снижение покупательной способности трудящихся, застойные тенденции в розничной торговле особенно болезненно сказываются на положении мелких и средних предприятий. Будучи не в состоянии выдержать постоянный рост процентов по кредитам, они разоряются. Свидетельство тому — массовая волна банкротств мелких и средних предприятий, охватившая капиталистический мир во второй половине 70-х годов.

Наряду с ростом цен массовый и хронический характер приобрела с середины прошлого десятилетия безработица.

Отдавая себе отчет в масштабах дестабилизирующего влияния безработицы на экономику, социальную и внутриполитическую ситуацию, правительства капиталистических стран вынуждены искать пути смягчения этой проблемы. Однако до сих пор она остается неизлечимым социальным злом.

Решающее воздействие на динамику безработицы оказывают современные тенденции в развитии НТР — внедрение микроэлектроники и роботизация. В условиях падения нормы накопления и высокой недогрузки производственных мощностей широкое использование трудосберегающей техники и технологии приводит к резкому сокращению спроса на рабочую силу. Влияние данного фактора особенно велико, если учесть, что удельный вес инвестиций на модернизацию производства существенно превышает их долю, идущую на его расширение.

Монополистический капитал стремится переложить тяготы обострившихся проблем на плечи трудящихся и одновременно ищет выход из кризиса на путях интенсивной милитаризации экономики. Однако отвлечение от гражданских отраслей хозяйства огромных материальных и финансовых ресурсов в «эру стагфляции» еще туже затягивает узел экономических и социальных бед капитализма.