За глупость платят дважды

Глава 4

Die Wahrheit ist ein Chor aus Wind

kein Engel kommt um euch zu rächen

diese Tage eure letzten sind

wie Stäbchen wird es euch zerbrechen

(Истина как хор ветра

Ни один ангел не придет мстить за вас

Эти дни последние для вас

Вас сломает как тонкие прутья)

Der Meister — Rammstein

Шпатц разглядывал лицо Вишеринга. Раньше он был этаким пышущим здоровье жизнерадостным мужчиной, который, несмотря на седину, совершенно не выглядел старым. Сейчас его лицо осунулось, вся одежда была великовата и в кое-каких местах висела мешком, уголки губ опустились, под глазами — темные круги.

— Почему вы согласились со мной встретиться, герр Вишеринг? — Шпацт решил, наконец, нарушить затянувшееся молчание.

— Потому что ты все равно бы не отцепился, — доктор зло сверкнул глазами, потом его взгляд потух. — То есть, вы, конечно. Прошу прощения, герр штамм Фогельзанг.

— Я обратил внимание, что вы настроены ко мне весьма недружелюбно, герр Вишеринг, — Шпатц еще раз обвел взглядом гостиную доктора. Обстановка была весьма скудной — белые стены, простой деревянный стол, вместо стульев — массивные устойчивые табуреты. Никаких закусок или даже чаю хозяин не предложил. Похоже было, что он испытывает финансовые затруднения, но торопиться с выводами Шпатц не стал. Все-таки, они никогда не водили близкое знакомство, может быть у доктора просто такой стиль. — Не могу понять причину. Мы же практически не общались...

— Ваша роль в том, что произошло, герр Шпатц, — Вишеринг бросил на Шпатца многозначительный взгляд.

— Если вы на что-то таким образом хотите намекнуть, то я не понимаю, — Шпатц иронично приподнял бровь. На приеме у Гогенцоллена он перебросился с доктором всего несколькими фразами и договорился о встрече. На которую Вишеринг попросил его явиться без Крамма. Шпатц удивился, но спорить не стал.

— Я вам не верю, — Вишеринг сидел, сгорбившись и не глядя на Шпатца.

— Так, мы как-то неверно начали разговор, мне кажется, — Шпатц потряс головой. — Если вы вообще не в настроении что-либо со мной обсуждать, я просто сейчас встану, уйду и займусь своими делами.

— Что вы хотите узнать, герр Шпатц, — Вишеринг поднял взгляд. Шпатц еще раз обратил внимание, как глубоко запали его глаза.

— Как вы и Беннингсен здесь оказались? — спросил Шпатц.

— Это Нейрат, — ответил доктор. — После того случая он явился ко мне ночью и сказал, что будет лучше, если я уеду в какое-нибудь тихое место. В Аренберги живет моя сестра.

— После какого случая? — Шпатц нахмурился. Такое впечатление, что Вишеринг считает его частью какой-то темной историй, о которой самому Шпатцу ничего не известно.

— Когда ночью ко мне явился Дедрик с двумя головорезами, — взгляд доктора снова стал осмысленным, в нем зажглась вполне отчетливая ненависть. — Что вы на меня так смотрите, герр Шпатц? У меня больше ничего не осталось, больше нет поводка, на котором меня можно удержать! Эльза повесилась через неделю, как мы переехали. Не смогла жить с этим и смотреть мне в глаза. Как видите, я никуда не пошел и ничего никому не рассказал.

— Герр Вишеринг... — Шпатц подумал, что сейчас было бы неплохо предложить ему выпить, но стол был пуст, а сам Шпатц не догадался купить чего-нибудь по дороге. — Вы можете мне не верить, но я действительно не имею понятия, о чем вы говорите. Может быть, вы все-таки дадите мне шанс?

— Что вам от меня нужно? — отрывисто спросил доктор.

— Я надеялся, что вы мне поможете, — Шпатц развел руками. — Я приехал в Аренберги по одному деликатному политическому делу, совершенно не имеющему отношения к той истории. Этот город мне совершенно не знаком, так что мы с герром Краммом купили пачку местных газет, я увидел ваше фото, вспомнил специальность и подумал, что это удачная оказия, собирался нанести визит в редакцию. Я ведь верно понимаю, что герр Беннингсен имеет отношение к «Семи добродетелям»? — Вишеринг кивнул. — А потом мы встретились у Гогенцоллена.

— В каких отношениях вы с Дедриком штамм Фогельзангом? — доктор снова поднял лицо и буквально вцепился взглядом в Шпатца.

— Ну... Он приходится мне дядей, насколько я понимаю, — Шпатц растерянно развел руками. — Я виделся с ним лишь однажды, в Билегебене. В фамильном гнезде Фогельзангов в Пелльнице все делают вид, что такого человека не существует.

— Либо вы очень хороший актер, герр Шпатц, — Вишеринг горько усмехнулся. — Либо вы и правда ничего не знаете.

— Второе, герр Вишеринг, — Шпатц смотрел доктору в глаза.

— Хотел бы я вам верить, — губы Вишеринга скривились так, будто он собирается заплакать. Но глаза его были сухи, и он быстро овладел собой.

— Не вижу, что вы теряете, — Шпатц пожал плечами. — Либо я и так все знаю, и тогда вы не расскажете мне ничего нового, либо... Может быть, я даже смогу чем-то вам помочь.

— Дедрик пришел поздним вечером, мы уже собирались ложиться спать, — доктор снова опустил лицо и уставился куда-то в пол. — Он сказал, что у него ко мне серьезный разговор. Я сказал Эльзе, чтобы она шла в спальню, но он отправил за ней своих головорезов, и они притащили ее в гостиную. Они насиловали ее на моих глазах, герр Шпатц. Он смотрел, как я смотрю на то, как два извращенца трахают мою жену. Потом они утащили ее в спальню, а я остался наедине с этим чудовищем. Он сказал, что если я посмею хоть слово кому-то сказать о наших делах, то он придет снова. Я поклялся, что буду молчать. А через два дня пришел Нейрат. И Бенингсен. Они говорили мне, что надо уехать из Билегебена, и я не спорил. Он сказал еще, что мы должны позаботиться о Лангермане. Той же ночью мы погрузили вещи в ваген и уехали. А моя жена... Эльза старалась делать вид, что все в порядке, даже что-то напевала все время. Но потом... Потом я нашел ее...

— Соболезную, герр Вишеринг, — тихо проговорил Шпатц.

— Я выбросил все вещи, которые напоминали мне о ней, — доктор не обратил никакого внимания на слова Шпатца. — Я завел новую практику, познакомился с герром Гогенцолленом и пытаюсь жить дальше. Сначала я хотел последовать за ней, но обнаружил, что я трус. Я держал пистолет у своего виска и не смог нажать на спусковой крючок. А когда я увидел вас у Ансгарда, то подумал, что вот и все. И, знаете, даже обрадовался.

— Чему именно? — спросил Шпатц.

— Тому, что мне больше не надо дрожать в ожидании, что однажды я снова увижу на своем пороге Дедрика, — Вишеринг снова горько усмехнулся. — Я не скрывался, не пытался выправить себе новый аусвайс, хотя Нейрат настойчиво мне это советовал. Бенингсену не было в том нужды, он же не был вхож в... ближний круг.

— Подождите... Лангерман тоже здесь? — Шпатц выпрямил спину. — Когда я беседовал с герром Нейратом, он говорил, что он в Пелльнице.

— Был в Пелльнице, — доктор пожал плечами. — Но врачи не смогли ему помочь и умыли руки. Иногда к Алоису возвращается здравый рассудок, а иногда он не умнее овоща. Да, он здесь. Мы поместили его в пансионат и приставили постоянную сиделку. Иногда он, знаете ли... пытается куда-то бежать. Очень печальное зрелище.

— Мне жаль... — Шпатц вспомнил их последнюю встречу. По описанию было похоже, что с того времени состояние редактора мало изменилось.

— Вот... — Вишеринг развел руками. — Теперь вы все знаете. Если вы все же работаете на Дедрика, то передайте ему, что я сдержал слово и никому ничего не рассказал. Так что его с моей стороны его планы ничего не нарушит.

— Какие планы? — быстро спросил Шпатц.

— Я не скажу, — доктор поднял решительный взгляд. — На тот случай, если вы на Дедрика все-таки не работаете.

Шпатц вышел от Вишеринга и решил прогуляться. Доктор арендовал половину дома в северной части Шонеркартена, чтобы вернуться в гостиницу, Шпатцу нужно было всего лишь пересечь центральную часть города, по его расчетам это должно было занять не больше получаса. Погода была солнечной и ветренной, голосили чайки, на голубом небе практически не было облаков. В приморском Аренберги дыхание осени пока еще совершенно не ощущалось. Шпатц вывернул на Штрассенцуг, вторую из главных улиц города. Она выгибалась дугой с юго-востока на запад и в порту смыкалась с Маритимштрассе. Остановился напротив монументального здания Городского Совета, закурил.

Мыслей в голове было много, но они пока не собирались выстраиваться в стройные логические цепочки. История Вишеринга совершенно сбила Шпатца с рабочего настроя и всколыхнула не самые приятные воспоминания. Он так и не встретился больше с Дедриком. И тот ни разу о себе не напомнил. Значит ли это, что он оставил его в покое, и больше не будет пытаться выйти с ним на связь? Или он пока занят претворением в жизнь своих загадочных планов, и до племянника просто не доходят руки? Шпатц поежился. Не то от резкого порыва прохладного ветра, не то от воспоминаний.

«Хаппенгабен бы сейчас пригодился», — подумал Шпатц, останавливаясь рядом с небольшим сквером со скульптурной композицией в центре. Памятник был старый, камень уже потемнел от времени. Русалка, изогнувшаяся в обольстительной позе, держит в руках остов парусного корабля. Шпатц был собой недоволен. Он поговорил с Вишерингом, но так и не понял, может ли тот вывести их на «теневую сторону» Аренберги. Раз он снова практикует, значит у него в клиентах обязательно должны быть проститутки. А где проститутки, там и сутенеры, а сутенеры всегда работают в связке с торговцами живым товаром. Которые... Но Вишеринг сбил его с толку своей историей про Дедрика и самоубийство жены.

И теперь Шпатц шел мимо темно-серых громадин контор Миттельпункта и запоздало представлял себе, как бы он мог перевести разговор с доктором на интересующую его тему. Например так: «Герр Вишеринг, мне нужно устроить похищение нескольких людей, может у вас есть на примете какие-нибудь исполнители?» Или, может быть, так: «Герр доктор, прошу прощения, что интересуюсь, но не связаны ли вы как-нибудь с местными криминальным миром?» Шпатц выбросил недокуренную сигарету в урну, выполненную в форме морской раковины. Этот город был верен себе. За все время ему попалось только две столовых, но ни в одну ему не захотелось зайти перекусить. Это были просто утилитарные заведения, которые работали по два часа в день — во время обеденного перерыва в соседних конторах. «Все-таки, мне не хватает опыта герра Крамма, — Шпатц дисциплинированно подождал сигнала регулировщика на перекрестке и перешел на другую сторону. — Он гораздо лучше умеет начинать разговоры на щекотливые темы...»

— Суп из потрошков и вареная говядина, — унылым голосом сказал пожилой официант.

— А у нас есть какой-нибудь выбор? — Крамм вальяжно развалился на удобном ресторанном стуле.

— Нет, — вислые усы официанта качнулись из стороны в сторону. — Наш повар...

— Да-да, я знаю, — Крамм разочарованно хмыкнул. — Он приболел, так что кормите вы нас теперь исключительно тем, что готовит ваш уборщик. Прошу прощения за неуместную шутку. Можете подавать на стол, раз уж мы пришли.

Официант, прихрамывая, удалился.

— И мы все еще в исходной точке, — Крамм хлопнул по столу ладонями. — Знаете, герр Шпатц, я уже начинаю думать, что нам будет проще самим организовать похищение этих аборигенов, чем найти исполнителей. Как вы относитесь к такой перспективе?

— Грустно лелею надежду на то, что звезды сойдутся еще разок, и где-нибудь здесь неожиданно окажется еще и Хаппенгабен, — Шпатц усмехнулся.

— Вот уж вряд ли, — Крамм тоскливо оглядел пустой зал ресторана. — На его месте я Остался в Сеймсвилле. Или вообще отправился куда-нибудь на самый юг Чандора и катался бы там на слонах.

— Сожалею насчет Вишеринга, — Шпатц опустил глаза. — Кажется, я все испортил. Кстати, а почему он отказался встречаться с вами? Вы были знакомы?

— Однажды я повел себя с ним не очень этично, — Крамм усмехнулся. — Мне нужны были доказательства измены одной фрау, и я сфотографировал документы из его картотеки. А обозленный супруг, мой заказчик, подловил герра доктора у дома и избил. Просто за то, что тот посмел скрывать такой факт и лечить жену без ведома мужа. Моих извинений Вишеринг не принял, с тех пор мы не дружим. Но я бы не сбрасывал его со счетов как источник информации. Может быть, в другой день он будет более расположен к разговору. Однажды он уже дал согласие с тобой встретиться, вполне возможно, что это повторится.

Официант выкатил из кухни сервировочный столик и направился к Шпатцу и Крамму. В глубоких тарелках было не особенно густое коричневое варево, на плоских — куски мокрого вареного мяса и крупно порубленная тушеная капуста.

— Ваш обед, — провозгласил официант, повернулся спиной и удалился. Шпатц взял вилку и отковырнул несколько волокон мяса. Оно было разваренным до водянистости и без всяких специй. Но особого выбора не было. Каждый раз брать такси и ездить в марктплац отнимало слишком много времени и денег. Шпатц вздохнул и подвинул тарелку с супом ближе.

Высотное здание на углу Маритимштрассе и Эйнфахгассе выглядело даже красивым. Десятиэтажное, облицованное светлым кирпичом, явно шварцландской постройки. Над парадным входом алели свежей краской буквы «Хауптхотел». Именно здесь, согласно информации «Аренберги-цайтунг» и разместили большинство гостей, прибывших на борту огромного белоснежного лайнера из Карпеланы. Рядом с высокими стеклянными дверями дежурили четверо полицаев самого грозного вида, а весь первый этаж соседнего здания занимал ресторан с незамысловатым названием «Ресторан».

— Аусвайс, — недружелюбно потребовал дежуривший на входе охранник.

— Мы же просто пришли поесть, — Шпатц удивленно посмотрел на Крамма.

— Это заведение только для гостей города, — отчеканил охранник. Одет он был в серую форму, отдаленно напоминающую армейскую. Разве что круглая шапочка выдавала в нем сотрудника предприятия общественного питания.

— Мы из Пелльница, — Шпатц показал свой документ в открытом виде, но в руки охраннику не отдал.

— Фо-гель-занг...- медленно прочитал он вслух. — Пелль-ниц, Вейс-ланд. Проходите. Синий сектор.

— Ресторан строгого режима, — пробормотал Крамм, убирая аусвайс во внутренний карман пиджака. — Надеюсь, хоть здесь нас не будут кормить вареной говядиной...

К счастью, зал ресторана не был похож на накопитель пограничного бюро, как Шпатц опасался в начале. Он был выдержан в морской тематике, как и многое в Аренберги. Половина зала была окрашена в синие, бирюзовые и голубые тона, стены украшали рыбки, осьминоги и прочие морские гады, а вторая половина — в песочно-желтые, серые и зеленые. «Береговую» часть живности представляли зайцы, змеи и почему-то леопарды. Народу в ресторане оказалось не так уж и мало, но большая часть людей занимала столики в «желтом секторе». Из двадцати столиков синего были заняты только четыре. Шпатц и Крамм выбрали тот, который был ближе всех к границе «суши» и «моря» и уселись на стулья, спинки которых украшали декоративные спасательные круги.

— Выглядит многообещающе! — Крамм принялся заинтересованно листать меню, а Шпатц оглядывал сидящих неподалеку посетителей. Похоже, желтый сектор был целиком зарезервирован для гостей из Карпеланы. Правда, разглядеть белых накидок островитян Шпатцу пока не удалось.

— После обеда в ресторане нашей гостиницы мы заслуживаем еще один обед, — Крамм наконец долистал меню до конца. — У меня есть одна отличная новость и один вопрос. Во-первых, здесь подают твое обожаемое темное пиво. И даже целых три сорта. А вопрос — как ты относишься к морской кухне, герр Шпатц?

— Прошу простить, — раздался над ухом Шпатца мелодичный голос с непривычным акцентом. — Эти стулья свободны?

Шпатц повернулся и встретился взглядом с прозрачными широко расставленными глазами островитянки.

— Да, фройляйн! — Шпатц поднялся и отодвинул стул, чтобы помочь девушке сесть.

— Фройляйн... — задумчиво повторила она. — Это ваше обращение к незнакомцам?

— Только к незамужним девушкам, — Шпатц улыбнулся.

— Вы очень красивый, — девушка смотрела на Шпатца так пристально и беззастенчиво, что он смутился.

— Меня зовут Шпатц, — он сел обратно на свое место. — А вас?

— Мне нельзя называть свое настоящее имя, — девушка склонила голову на бок, продолжая разглядывать Шпатца. — Но вы можете называть меня Лелль. Это прозвище. Такая белая морская птица. Ой, я невежливо себя веду, да? — девушка перевела взгляд на Крамма. — Вы сидите вместе, потому что друзья?

— Меня зовут Васа Крамм, фройляйн Лелль, — анвальт вежливо склонил голову.

— Очень приятно, Васа Крамм, — Лелль снова посмотрела на Шпатца. — Очень приятно... Шпатц. Только наверное ко мне нельзя обращаться фройляйн. У нас не бывает незамужних девушек.

— Вы путешествуете с супругом? — спросил Шпатц.

— Нет, конечно же нет! — Лелль почему-то засмеялась, будто услышала шутку. — Мой супруг должен оставаться дома, он не может его покидать! Кто же защитит очаг, если супруг куда-то уедет, особенно так далеко?

Шпатц и Крамм недоуменно переглянулись.

— Прошу прощения за наше невежество, но мы ничего не знаем о ваших обычаях, фро... Лелль, — Шпатц развел руками. — Будет нескромно просить вас объяснить, как устроены ваши семьи? Если это секрет, то я сразу же снимаю этот вопрос.

— Никакого секрета! — Лелль продолжала улыбаться. — Девочка рождается сразу чьей-то женой... Нет, я как-то не так сказала! Когда женщина беременеет девочкой, то она приходит на тинкий. Не знаю, как можно сказать это слово на вашем языке. Там собираются мужья или те, кто готовится ими стать. И они выкупают право взять новорожденную себе в жены. И забирает ее, когда у ее матери пропадает молоко. Старшие жены ее воспитывают, а если она первая, то воспитывает сам муж. Когда становится взрослой, она должна зачать первенца от своего мужа. И все ее дальнейшие дети считаются его детьми. Он получает лунайта за каждую девочку, которую родит любая из его жен.

— А что происходит с мальчиками? — заинтересованно спросил Крамм.

— Когда мать беременеет мальчиком, она должна пойти к тиетаэн, и он или она скажет, какая судьба его ждет — быть мужем или быть охотником. Но потом они все равно воспитываются в семье мужа. Мальчик уходит из семьи, только когда покупает свою первую жену. И тогда он строит свой дом.

Лелль посмотрела сначала на Шпатца, потом на Крамма.

— Если мальчику суждено стать охотником, то это не значит, что он будет только охотиться, — девушка лукаво улыбнулась. — Просто у него никогда не будет жен, и он не имеет права строить свой дом. А работать он может кем угодно, на фабрике или в поле. Просто заработанное всегда будет отдавать в семью.

— А разве женщина может определить, какого пола ребенка она носит? — спросил Шпатц.

— Конечно, — в глазах Лелль появилось выражение «вы спрашиваете такие очевидные вещи, разве вообще может быть как-то по-другому?»

— Получается, что у охотников детей быть тоже не может? — Крамм сделал знак официанту, что готов сделать заказ.

— Почему не могут? — на гладком лбу Лелль появились тонкие морщинки.

— Они же не могут иметь жен и строить дом, — Крамм снова открыл меню.

— Ну и что? — глаза девушки несколько мгновений выражали непонимание, потом лицо ее озарилось. — А, да! Жена рожает от мужа только одного ребенка, самого первого. А потом она должна находить других мужчин — красивых, здоровых и сильных. И приносить в семью красивое и здоровое потомство.

— А если тот, кому судьба предсказала быть мужем, не смог найти и выкупить себе первую жену? — Шпатц почувствовал, что к ушам его прилил жар. «Вы такой красивый», — вспомнил он первые же слова девушки.

— Это значит, он хюлькио, — девушка пожала плечами. — Будет просить подаяние до конца жизни.

— А разве он не может пойти работать? — Крамм еще раз помахал официанту, который пока не торопился обслуживать их столик.

— Конечно же нет! — Лелль всплеснула руками. — Мужья никогда не должны работать. Работают охотники. А если тот, кому суждено стать мужем, получает три отказа от матерей, то отец его выгоняет, и он становится хюлькио. Их жалеют и подкармливают. Но в дом такого никто не пустит, это считается очень плохой приметой.

— Очень... необычно, — осторожно проговорил Шпатц. — Получается, что у вас должны быть очень большие дома? Из чего вы их строите?

— Наверное, вы сейчас представляете рыбацкие хижины асунто, которые лепятся друг к другу как пчелиные соты? Да, Шпатц? — глаза девушки лукаво заблестели.

— Прошу прощения, — Шпатц смутился и опустил глаза.

— Когда-то так было, но мы уже давно живем в современных многоэтажках, иногда даже наши квартиры не в одном и том же районе, — девушка снова уставилась на Шпатца. — Мы же не отсталые и не слабоумные, чтобы отрицать технический прогресс. Просто у каждой семьи всегда есть паикка. Это слово означает и место, где все собираются, и семейный фонд. За это отвечает муж, поэтому он и не может никогда покидать дом. Когда приехали ваши переселенцы, мы увидели, конечно, что они строят семьи по-другому, но мне кажется, что наши семейные порядки удобнее. Многие из них оценили мудрость такого уклада и переняли наши правила.

— Вы готовы сделать заказ? — официант неодобрительно посмотрел на Лелль, но ничего не сказал. Видимо, никаких ограничений на места у островитян не было, и ей можно было сидеть, где она пожелает.

— О да, наконец-то! — Крамм открыл меню и провел пальцем по строчкам. — Пожалуйста, ассорти из жареной рыбы, вот эту нарезку сыра и, я слышал, что у вас варят непревзойденное пшеничное пиво?

— Да, — лаконично ответил официант и энергично кивнул.

— Ну вот тогда кружку фирменного пшеничного для меня, а для моего друга — самое темное и густое из всех ваших темных сортов, пожалуйста, — Крамм подмигнул Шпатцу.

— Еще ржаные гренки и сырный соус, — добавил Шпатц. — Лелль? Вы что-нибудь хотите?

— Мне то же, что и ему, — сказала она, и ее прозрачные глаза снова уставились на Шпатца.

— Заказ принят, ожидайте, — официант отошел от столика. Шпатц снова почувствовал, что краснеет под неотрывным пристальным взглядом Лелль.

— А у вас есть жены, Шпатц? — девушка снова склонила голову. — Ой, у вас же это должно быть неприличный вопрос?

— Герр Шпатц не женат, Лелль, — ответил Крамм вместо Шпатца и рассмеялся. — Только по нашим правилам у него не может быть больше одной жены.

Девушка протянула руку и перевернула кисть Шпатца ладонью вверх. Провела пальцем вдоль линий, не касаясь кожи. Шпатц почувствовал легкое покалывание, будто щекотание электрической искрой.

— У вас должно быть, была особенная мать, — глаза девушки словно подернулись туманом. — Она мертва, да? Я вижу, что ее убили, потому что она перед этим убила многих. А еще у вас будет много детей. Пять женщин уже носят ваше семя. Три девочки и два мальчика.

Шпатцу захотелось выдернуть ладонь из тонких пальцев островитянки, но он сдержался.

— Скажите, Лелль, для чего вы приехали в Аренберги? — быстро спросил Крамм, приходя Шпатцу на помощь в неловкой ситуации.

— Моей дочери исполнилось три года, муж забрал ее, и я заскучала, — Лелль отпустила руку Шпатца. — Моя семья богата, мы можем себе позволить путешествовать. Мой муж сказал, что было бы неплохо, если бы я и два брата отправились за океан. Они еще спят, привыкли вставать не раньше обеда. А я спустилась сюда и собиралась погулять. Может быть, вы потом покажете мне город?

— Мы приехали из Пелльница, Лелль, — Шпатц был рад смене темы разговора.

— Пелльниц — это ваш главный город, да? — Лелль снова коснулась руки Шпатца и ее прозрачные глаза подернулись дымкой. — Вы летели на большой такой штуке, у нас таких не делают... Мы ходим по морю и под морем, но совсем-совсем не летаем. Считается, что небо принадлежит птицам. Это страшно — летать?

— Страшно падать, Лелль, — снова вместо Шпатца ответил Крамм. — А летать — это прекрасно.

— Я бы хотела попробовать, — сказала девушка скорее вежливо, чем действительно заинтересованно.

Рядом со столиком снова возник официант. Шпатц с облегчением взял свой стакан пива и сделал первый большой глоток. Перевел дух. Закрыл глаза и сосчитал про себя до пяти. Сначала он смутился от взгляда девушки, потом ему было неловко, что он смутился, будто студент младшего курса стадшуле, а потом... Надо бы привести себя в чувство. Можно подумать, это была первая девушка, которая с ним флиртовала... Но поделать с собой все равно ничего не мог — сердце колотилось, как нервная птичка, кровь то и дело приливала к ушам, по телу то и дело пробегали волны мурашек. И еще его смущало то, что у девушки явно были какие-то сверхъестественные способности, скрывать которые она совершенно не собиралась. Будто они были чем-то обычным и обыденным.

— Это вкусно, — прокомментировала девушка свой первый глоток пива, потом проследила, как Шпатц макает кусочком поджаристого черного хлеба в сырный соус и в точности повторила его маневр. — Шпатц, это будет неприлично, если я попрошу вас о встрече один на один?

— Вы меня опередили, — Шпатц улыбнулся. — У нас принято, чтобы о свидании просил мужчина.

— О, это так необычно для меня, — глаза Лелль засияли. — И вы хотели мне предложить свидание, но я попросила раньше?

В этот раз Шпатц выдержал ее взгляд и накрыл ее тонкую ладонь своей. Пиво и еда дали ему небольшую передышку в разговоре, и он понял, что именно его смущает, и почему он краснеет, как подросток. Девушка ему понравилась. Она была миловидна, хоть и немного необычно выглядела. Под белой накидкой она была одета в темно-зеленое платье до колен, которое плотно облегало тонкую, но весьма даже аппетитную фигуру. Вырез был глубоким, не до неприличия, но достаточно, чтобы при взгляде сверху можно было оценить, что с этой стороны природа ее ничуть не обделила. Но вот своей активной инициативностью она совершенно сбила его с толку. После глотка пива он понял, что нужно делать, чтобы перестать трепетать, как девственник.

— У вас есть ауслассунг, Лелль? — спросил Шпатц.

— Что? — на лице девушки появилось недоумение.

— Вы можете выходить из гостиницы после заката? — Шпатц осторожно погладил тонкие пальцы девушки. И обратил внимание, что верхние фаланги вместе с ногтями были покрыты серебряной краской. Должно быть, это что-то значило, но вдаваться в подробности он не стал. — Вам должны были провести инструктаж по правилам поведения. Вы можете перемещаться свободно, или вас должен сопровождать инспектор по контролю?

— Ах да... — девушка вздохнула. — Я совсем про это забыла... Мой инспектор сидит вон там, в конце зала. Он не лично мой, просто именно ему я обязана отчитываться, куда я вышла, как надолго и с кем. И допуска на прогулки после заката у меня нет.

— Мой ауслассунг позволяет брать с собой двух человек, — сказал Шпатц. — Что в ваших правилах сказано насчет сопровождения?

— Ну... Я могу выходить за пределы зеленой территории либо в сопровождении инспектора, либо в составе официальной экскурсионной группы. Еще допускается прогулка в компании эдлера, верштага или верванта. Но я, признаться, не очень хорошо понимаю, что именно это значит. Просто запомнила, что сопровождающий должен оставить свое имя и адрес у инспектора и вернуть к условленному часу.

— Тогда я найму крафтваген и заеду за вами ближе к закату, Лелль, — Шпатц легонько пожал ее ладонь. — Мы отметимся у вашего инспектора и попросим водителя показать нам Аренберги ночью. Вы любите игристое вино?

— Если вы его любите, то и я тоже люблю, Шпатц, — голос Лелль стал совсем тихим, почти шепотом. Глаза продолжали неотрывно смотреть в лицо Шпатца. Тому показалось, что воздух вокруг его головы стал на мгновение густым и вязким.

— Как зовут вашего инспектора, Лелль? — Шпатц коснулся под столом своим коленом бедра девушки.

— Хопер Кош, — сказала она. — Там на первом этаже гостиницы есть специальная комната, где вечером собираются дежурные инспектора. Вам нужно будет...

— Не переживайте, я справлюсь, — Шпатц отвернулся и позволил себе улыбнуться. Кажется, ему наконец-то удалось перетянуть инициативу на свою сторону. Во всяком случае, его сердце больше не трепетало, как испуганная птичка. И если он и испытывал волнение, то ничего общего оно теперь со смущением не имело. Шпатц допил свое пиво и посмотрел на Крамма.

— Герр Шпатц, хочу напомнить, что у нас скоро важная встреча, — лицо Крамма стало предельно серьезным и сосредоточенным.

— Как видите, свое пиво я уже допил, — Шпатц подмигнул Крамму и встал. — Но в любом случае, хорошо, что вы следите за расписанием, я почти позабыл о времени.

Шпатц наклонился к уху девушки и прошептал. — Мы должны идти. Увидимся вечером, моя очаровательная Лелль.

Маритимштрассе была необычайно многолюдной. В некоторых местах поток людей был настолько плотным, что тем, кто спешил, приходилось работать локтями. Причем такой ажиотаж был совершенно непонятен — вроде бы середина рабочего дня, особых мест для посещений за ту пару часов, которые Шпатц и Крамм провели в ресторане, не прибавилось.

— Это безнадежно, герр Крамм, — Шпатц вынырнул из потока людей и остановился под аркой монументального черно-серого здания, на фасаде которого были закреплены два полотнища с черным солнцем Вейсланда. — Надо подождать, когда закончится местный час пик. Мы все равно никуда не торопимся. Или у нас действительно какая-то встреча?

— Нет, — Крамм покачал головой и потянулся за портсигаром. — Это был самый нейтральный повод покинуть общество той странной девушки. Мне показалось, что ты только и искал для этого повод.

— Разве? — Шпатц оперся на стену и смотрел на торопливо идущих куда-то людей.

— Ладно, должен признать, что как раз ты отлично справился, — Крамм сделал глубокую затяжку и выпустил струю табачного дыма. — Лично у меня от этой заокеанской фройляйн разве что нервный тик не начался. Пару раз я даже чуть не заорал.

— Мне она показалась довольно милой, — Шпатц посмотрел на Крамма, но курить не стал.

— Зато из твоей милой беседы мы знаем, как и по каким правилам островитяне покидают гостиницу, — Крамм хлопнул Шпатца по плечу. — И даже одно из имен инспекторов.

— Признаться, я даже не думал в тот момент, что собираю информацию, — Шпатц усмехнулся. — Просто назначал симпатичной экзотической девушке свидание.

— Ты хочешь сказать, что собираешься на него пойти? — Крамм прищурился.

— Разумеется, герр Крамм! — Шпатц нахмурился. — У вас есть какие-то возражения?

— Вообще-то есть.. — анвальт озабоченно заглянул в глаза Шпатцу. — Тебя не смущает, что эта загадочная фройляйн знает, что твою мать убили, и что пятеро из твоих любовниц, подложенных в твою спальню фрау Бригит, беременны? И что мы прилетели на доппеле? Если она все это как-то узнала, потрогав тебя за руку, то она точно так же легко прочтет у тебя в мозгу и то, с какой целью мы с тобой прибыли в Аренберги!

— Я об этом не подумал, герр Крамм, — теперь Шпатц тоже потянулся за портсигаром. — Теперь я понимаю, почему сюда отправили Готтесанбитерсдорфа. Впрочем, необычные способности бывают и у обычных людей. Вспомните хотя бы фройляйн Нюсляйн...

— Меня сейчас волнует не столько вопрос виссен ли она, сколько границы ее возможностей, — Крамм пнул носком начищенного ботинка камешек. — Решать, конечно, тебе, герр Шпатц, но я бы не пошел на это свидание.

— Вам и не придется, герр Крамм, — Шпатц подмигнул. — Сейчас мои намерения далеки от похищения коренных островитян, так что будем надеяться, что образа металлического разделочного стола и Готтесанбитерсдорфа, вооруженного ланцетом, она в моих мозгах не увидит.

Поток людей поредел так же быстро, как и возник. Причины этого явления так и остались непонятными. Такое впечатление, что в какой-то момент в домах и конторах Аренберги раздается сигнал, по которому жители обязаны встать со своих мест и пойти на улицу. И торопливо куда-то идти до тех пор, пока не услышат повторных сигнал, повелевающий им снова вернуться к свои занятиям.

Особой необходимости идти в гостиницу не было, поэтому Шпатц и Крамм решили пешком исследовать южную часть Миттельпункта, в которой, согласно карте, было больше всего заведений. Сначала они прошли по Штрассенцуг, потом стали методично сворачивать на более узкие улочки. На углу Гольдштрассе, главной достопримечательностью которой оказался ювелирный магазин, Крамм остановился, достал из кармана карту, развернул ее и стал внимательно ее разглядывать.

— Разве мы заблудились, герр Крамм? — спросил Шпатц.

— Это я и пытаюсь выяснить, — громко сказал Крамм, а потом шепотом добавил. — За нами следят. От самого ресторана. Просто смотри в карту и не крути головой.

— Въедливая фрау из полицайвахты приставила к нам кого-то? — вполголоса проговорил Шпатц, послушно водя по карте пальцем.

— Хорошо, если она, — Крамм сложил карту и сунул ее обратно в карман. — В любом случае, нам нужно быть быть готовым ко всяким... неожиданностям.

Крамм направился в противоположном направлении, в ту сторону, откуда они только что шли.

— Много их? — спросил Шпатц шепотом.

— Сейчас трое, — ответил Крамм. — Но сначала были другие двое, тогда я еще сомневался.

— И что нам нужно делать? — Шпатц безмятежно улыбался, делая вид, что продолжает разглядывать улицу.

— Ничего, — ответил Крамм. — Продолжать гулять и быть готовыми к нападению.

Шпатц мысленно подобрался, тронул кобуру своего пистолета, после визита в Шриенхоф он с ним больше не расставался. Пожалел, что доктор, в отличие от Кальтенкорбла, не приставил к ним охрану. Привыкнуть к такому положению дел оказалось удивительно легко. Сейчас же за своей спиной придется следить самому.

— «Повседневная одежда Штрипке», — громко прочитал Шпатц, останавливаясь напротив дома, стены которого были окрашены в бледно-розовый. — Похоже, хозяин немало заплатил в городскую казну, раз ему позволили открыть магазин одежды вне марктплаца!

Не особенно вращая головой, Шпатц попытался понять, кого именно из немногочисленных прохожих Крамм посчитал «хвостами». Высокую фрау с большой сумкой? Двух парней с эмблемами стадшуле? Пожилого мужчину в полосатом костюме и кепке? Никто не выглядел подозрительной личностью, но повода доверять словам Крамма у Шпатца все-таки не было.

Вербовочный пункт было видно издалека. И слышно. У серого здания была поставлена обширная палатка с эмблемами в виде восьмилучевого солнца на каждой стенке и знаками флюгваффе, боденваффе и маринваффе. На столбе был закреплен громкоговоритель, из которого хорошо поставленный голос диктора вещал о силе шварцландской армии, ответственности, лежащей на каждом гражданине и социальных гарантиях, которые получит тот, кто пополнит собой героические ряды вооруженных сил Шварцланда. К входу в палатку выстроилась немаленькая очередь. Не доходя до палатки, Шпатц и Крамм свернули на перпендикулярную улицу.

Три квартала спустя, переулок уперся в другую улицу, еще более узкую, Крамм, подумав, свернул налево, в сторону Штрассенцуг, но дойти они не успели.

Из темной арки им навстречу выскочил молодой парень с растрепанными волосами и в расстегнутом пиджаке.

— Помогите! — он бросился к Шпатцу и схватил его за руку. — Моя девушка упала и потеряла сознание!

— Но я не доктор... — Шпатц остановился.

— Здесь недалеко больница, помогите мне ее донести, один я не справлюсь! — парень настойчиво тянул Шпатца в сторону подворотни. «Началось?» — подумал Шпатц и последовал за ним. Двор, куда он их привел, оказался сущим лабиринтом из арок, переходов, глухих стен и тупиков. В одном из таких тупиков стояли мусорные баки, а рядом с ними прямо на брусчатке лежала девушка в ярко красном платье. Подол задрался, открывая бедро почти на всю длину, до самой чулочной подвязки, верхние пуговицы расстегнуты. Парень бросился к девушке и склонился над ее лицом.

— Грета, милая! — он потряс ее за плечи так, что расстегнутое платье распахнулось еще шире. Платье было надето на голое тело, так что ее соблазнительный бюст теперь было видно почти целиком. Парень вскочил и повернулся к Шпатцу.

— Берите ее за плечи, а я возьму за ноги! — он отскочил в сторону, освобождая Шпатцу место. Шпатц подошел и наклонился к девушке. Сделал вид, что пытается ее поднять, и быстро сдвинулся в сторону, уклоняясь от удара сзади. Дубина, обмотанная тряпкой, просвистела мимо его головы, и по инерции попал в плечо девушки. Та моментально пришла в сознание и вскрикнула. Шпатц, вскакивая, толкнул нападавшего всем корпусом, и тот, зацепившись за руку девушки упал под ноги Крамма, который в этот момент сцепился с парнем, который их сюда привел. Но тот явно не рассчитал своих сил, и в пару мгновений оказался на земле. Не дожидаясь, пока кто-то поднимется, Шпатц выхватил пистолет и прицелился в лоб девушке.

— Рекомендую всем не двигаться, или я прострелю ей голову! — громко сказал он.

— Ах ты тварь... — девушка дернулась, но осталась лежать на месте.

— Аккуратно положили свои палки, камни и что там у вас еще за пазухой на землю, — Крамм отпустил своего противника и тоже достал свой пистолет. — Кто у вас тут главный, молодежь? За баками еще один? Подними руки и выходи тоже к нам. Герр Шпатц, снимите с головы у того юноши с дубинкой чулок...

— Я же говорила, что это было дурацкой идеей, — прошипела девушка, обращаясь явно не к Шпатцу, а к своему «парню». — «Да он от одного вида твоих сисек сомлеет!» — кривляясь, передразнила она.

— Лежите неподвижно, фройляйн, — Шпатц шевельнул пистолетом. — Но грудь отличная, я согласен.

— Грета, заткнись! — крикнул первый.

— Да теперь-то уж что? Понятно же, что мы провалились, — Она бесстрашно посмотрела на пистолет. — Что там нам надо делать? Медленно встать у стены, руки за головой?

— Умная девочка! — ствол пистолета Крамма вильнул, показывая, у какой стены им следует встать. — Судя по тому, что из оружия у вас только эти вот мягкие дубинки, и один нож, убивать вы нас не собирались, а нож на всякий случай взяли. Вас кто-то нанял?

— Нет, дяденька, мы просто сами пошутить хотели, — огрызнулась девушка. — Твой вервант одет в костюмчик, стоимостью примерно как мой дом и мобиль моего папы, хотелось посмотреть, что у него в карманах.

— Да молчи ты, дура! — прикрикнул парень.

— А то что? Они нас пристрелят? — девушка медленно встала, не поправляя платье. — Нужен ты им, ага...

— Прикройся хоть, — пробурчал второй, который без чулка на голове тоже оказался довольно молодым.

— Пусть смотрят, мне не жалко, — девушка подошла к стене и привалилась к ней спиной. Подняла руки, призывно выгнулась, демонстрируя свои прелести с максимально выгодной стороны.

— Так кто вас нанял и зачем? — спросил Крамм.

— Да хрен какой-то жирный, его Арно откуда-то знает, — девушка зло зыркнула в сторону «своего» парня. Тот промолчал и наградил ее точно таким же взглядом.

— И какой был уговор? — Крамм стоял на месте, следя за одновременно за напавшими и за входом в тупичок. Вдруг придет кто-то еще.

— Грета, если ты еще что-нибудь скажешь, я тебе... — почти взвыл оставшийся без чулка на голове.

— Ты мне что? — девушка презрительно скривила губы. — Я с самого начала говорила, что надо было все по-другому делать. Вот скажи, блондинчик, если бы я тебе на улице подмигнула, ты был бы не против познакомиться?

— Шлюха, — выплюнул тот, которого она назвала Арно.

— Ну да, один ты у нас герой, — огрызнулась она. — Устроил тут шпионский боевик, два раза в фолкскриг сходил и решил, что драться умеешь.

Крамм слушал перепалку, не пытаясь их перебивать. Шпатц тоже молчал. Напряжение отпустило, возникла даже мысль, а не спрятать ли пистолет обратно в кобуру. Но быстро отбросил эту мысль. Крамм сказал, что за ними следило в общей сложности за ними следило пять человек, так что сюрпризы не исключены.

— Он не сказал, что они будут с пистолетами! — в голосе Арно послышались чуть ли не истерические нотки.

— Ну вот и пусть сам теперь разбирается, — Девушка пожала плечами. — Или ты собираешься теперь не сдаваться под пытками?

Грета громко засмеялась, запрокинув голову, ее грудь эффектно заколыхалась.

— Сука... — прошипел Арно.

— Фройляйн Грета, я правильно понимаю, что вам заплатили, чтобы вы нас куда-то доставили в бессознательном состоянии?

— Я не Грета, — девушка снова засмеялась. — Я Маргрет. Просто у нас в Арно умер и уже начинает попахивать режиссер детективных представлений. Конспирация, чулок на голову, шпионские позывные...

— Фройляйн Маргрет, сколько вам заплатили? — спросил Шпатц.

— По уговору мне полагалось сто марок, — девушка стрельнула глазами в своих подельников. — Но теперь вряд ли я их уже получу.

— Ну почему же, — Шпатц улыбнулся. — Я могу дать вам сто марок, если вы расскажете все в подробностях.

— Так я же не знаю, кто этот жирный, — Маргрет дернула плечом.

— А какой был уговор, знаете? — спросил Крамм.

— Мы грузим вас в мобиль моего папы и привозим в Вергнуген-парк. Он встречает нас там на вагене, забирает тела и передает деньги.

— Вергнуген... Это на северо-восток отсюда, правильно я помню? — Крамм прищурился.

— Да, все так.

— Дорогу покажете?

— За сто марок? — девушка одернула платье. — Запросто! Еще и вашим таксистом поработаю!

— Ты никуда с ними не пойдешь! — крикнул Арно.

— А то что? Они воспользуются моей беззащитностью и лишат меня невинности? — девушка снова расхохоталась и стала застегивать пуговицы на платье. — Покажите деньги!

Шпатц достал из кармана портмоне.

— Пойдемте, — девушка направилась к выходу из тупика. — Мобиль тут за углом. Пока, неудачники!