За горизонт

Глава 16

Капитан Васнецов стоял у «руля» – органов управления винтами, дублированными в рулевой, расположенных в кормовой части ледокола. Временами оживала рация, команда переговаривалась по рабочим моментам. Вперёдсмотрящий молчал. При его обзоре, закрытом непроницаемой взвесью грязной влаги, будто забывшей о законе гравитации, любое событие прямо по курсу открывалось в лучшем случае за минуту.

Капитан сверялся с показаниями спутников, направляя судно в точку, откуда передавал сигнал аварийный радиобуй. Конечно, с таким ограниченным обзором можно было кружить возле него сколько угодно, но Сергей рассчитывал, что где-то рядом должно было находиться выбросившее его судно. Хотелось верить, что оно не ушло на дно.

Маарика спала, опёршись руками на выступ в стене, внутри которого проходили силовые кабели. Она, по её словам, тоже несла вахту. Девушка успевала поработать и в другие вахты, помогала Лейсан с ранеными, успевала помочь с благоустройством коллегам, участвовала в общественных обсуждениях и вдобавок старалась быть причастной к работе, выполняемой Сергеем.

Васнецов чувствовал, что дело не только в симпатии. Девушка пыталась заглушить внутреннюю скорбь, которая, как и у многих, подкатывала в моменты, когда они оставались наедине с собой. И чаще всего она приходила перед сном, поэтому лучшим способом избежать тяжёлых мыслей оставалось устать на работе и свалиться без задних ног.

Белые волосы Маарики небрежно лежали на плечах. Она была типичной «северянкой», с белыми бровями и ресницами. Вкупе с усталостью, просвечивающей даже сквозь сон, могло показаться, что её лицо слишком блёкло и невыразительно, особенно на контрасте с Люси, почти никогда не появлявшейся на людях без боевого раскраса. У супруги Сергея существовал комплекс, из-за которого ей постоянно хотелось видеть за собой дорожку из разбитых мужских сердец. Она никогда не любила, пользовалась своей внешностью как охотник винтовкой. Ей нужны были трофеи.

Красота Маарики была иного рода. От неё веяло теплотой, вязаным свитером с оленями к Новому году, домом, полным малышей, горячим пирогом и регулярным супружеским сексом, который можно было легко заменить чашкой кофе. Девушка могла и не понимать о себе то, что видел в ней капитан. Как и многим женщинам, ей мечталось о карьере, о какой-то профессиональной самореализации, но то было в другом мире, ценности которого так легко уничтожил недельный ураган.

Мысли капитана прервала рация хрипящим голосом вперёд смотрящего:

– Лево руля! Лево руля! Мы идём на камни! Лево руля!

Капитан застопорил левый винт и дал оборотов правому. Ледокол тяжко повиновался, разгребая перед собой ледяное крошево.

– Проскочим? – спросил он в эфир.

– Не знаю. Ни хрена не видно!

Маарика проснулась и подскочила к капитану.

– Что случилось? – спросила она взволнованно.

– Впереди камни. Океан сильно обмелён. Здесь вообще не должно быть никаких мелей.

– Левее! Левее! – захрипела рация, и буквально сразу. – Держитесь все, не проскочим!

Капитан перевёл одним движением вращение всех винтов на реверсное. Взял в охапку Маарику и свободной рукой ухватился за шкаф пульта управления. Секундное ожидание, после чего судно процарапало дном по камням без всякого удара. Потом оно наскочило на что-то, тряхнув всем своим содержимым. Капитан удержался и удержал Маарику. Скрежет и шуршание продолжились всего несколько секунд, после чего ледокол замер и повалился на левый борт.

Вестибулярный аппарат подсказал капитану, что нос судна приподнят выше кормы, а корпус отклонился влево на десяток градусов.

– Цела? – на всякий случай спросил капитан девушку, только сейчас осознав, что держит её так сильно, что она не может ответить.

Маарика закивала головой. Капитан отпустил её.

– Вижу, Сергей, силы вернулись к вам полностью.

– Прости, иначе ты могла бы упасть и пораниться. Ты не видела, куда отлетела рация?

Маарика пригнулась, чтобы найти её, но рация нашла себя сама. Зашуршал хриплый динамик, после чего раздался скрипучий голос вперёдсмотрящего.

– Ох, приложился. Поздравляю, мы сели на камни, – произнёс он с фатальными нотками в голосе.

Сергей поднял рацию.

– Задним ходом не сдёрнем?

– Вряд ли. Поднимайтесь, капитан, посмотрите сами.

Прежде, чем выбраться на палубу, капитан отдал по рации приказ осмотреть корпус судна и устранить протечки, если они будут. Вместе с ним на палубу спешила почти половина всех людей, что имелись на борту. Интерес их был понятен, желания застрять посреди Ледовитого океана не было ни у кого. В коридорах судна стоял многоязычный взволнованный гомон. На капитана бросали заинтересованные взгляды, но вопросов не задавали, понимая, что ответ лежит снаружи и капитану пока он не известен, так же, как и остальным.

Сергея пропустили вперёд и помогли взобраться, думая, что он ещё недостаточно окреп. Палуба встретила его морозным воздухом, толстым слоем инея на всём и непроглядным туманом. Вперёдсмотрящий, техник паровых установок Громыко, – капитан не узнал его голос по рации, – с разбитым в кровь лицом направился к Сергею.

– Тебе в медблок надо, Андрей. Сдавай смену, – опередил его Васнецов.

– Да, это ерунда, – техник провёл рукой по лицу, замазав кровь. – Видимости ноль. Я уж и так и этак пытался смотреть, и по очереди разными глазами, но такой туман… Увидел по правому борту, что лёд наслаивается, как на берегу и сразу дал знать, но… – он развёл руками.

– Не переживай, – успокоил его капитан, – твоей вины никакой нет. Это нам не стоило спешить на сигналы вслепую. Крепко засели? – капитан направился к левому борту, скользя по заснеженной палубе, чтобы узнать о ситуации самостоятельно.

Народ двинулся за ним следом, придерживаясь за покорёженные остатки палубной надстройки.

Сергей ожидал увидеть торчавшие из воды камни, но ничего кроме колышущегося льда не увидел. Он был везде, насколько позволял туман. Разрушенные мощными волнами льдины ежесекундно сталкивались между собой, издавая скрипящие и грохочущие звуки. Шум стоял над всей поверхностью воды.

– Мель под нами, – произнёс Джим Спанидис, оказавшийся рядом.

– Да, в таких условиях заметить её нереально, – согласился Сергей.

– Что думаете делать? – шёпотом спросил Джим, приблизившись вплотную к капитану.

– Попробуем сдёрнуть судно назад в прилив, – эта идея пришла капитану совсем недавно. – Надеюсь, борта целы, иначе и прилив нас не спасёт.

– С другой стороны, капитан, нам всё равно, где сейчас быть. Если мир погиб, то спешить некуда. У нас в запасе несколько месяцев чтобы научиться выживать, пока не закончились припасы.

– Выживать? У нас по рациону продуктов на семь месяцев было, мы на воде три недели, считай, что месяц минус. Вместе с надстройкой снесло и ресторан, в котором тоже были припасы, ещё минус месяц, итого пять. Их можно растянуть на семь или восемь месяцев. Сейчас конец лета, если мы не слезем с камней, нас скуёт льдом так, что мы не сможем дёрнуться в ближайшие девять месяцев. Впечатляет?

– Да, впечатляет. Но всё равно, спасибо вам, капитан.

Васнецов не понял, за что благодарил журналист.

– За что?

– За то, что вы единственный у кого есть представление о том, что нас ждёт на самом деле. Исходя из этого, можно составить план действий на ближайшее время. У нас есть тепло, а это очень важно, у нас есть комфорт. Продукты можно растянуть и на девять месяцев.

– Вы оптимист, Джим. В команде я ещё уверен, но ваши коллеги из той категории людей, кто привык требовать, просить, настаивать, будучи в безопасности. Я думаю, у нас будут проблемы с тем, чтобы объяснить им наше сложное положение с продуктами. Переубедите меня, Джим.

Спанидис усмехнулся, провёл в задумчивости ладонью по растрепавшейся без ухода бороде.

– Да, многие мои коллеги переняли журналистский образ мыслей и стали пользоваться им в быту. Сам себя не люблю иногда за то, что пытаюсь… пытался дома вытащить правду по всяким пустякам и бывало устраивал скандал, когда дело того не стоило. Мне казалось, что только истина имеет значение, а на самом деле имеет значение только отношение друг к другу, – журналист задумался о своём, нахмурив лоб, затем встрепенулся. – Так, я сбился с мысли. У меня есть предложение, Сергей. Журналисты на борту судна больше не нужны, возьмите их всех в команду.

– Как это? – удивился капитан.

– Так. На чёрта они нужны здесь, как журналисты, которых ещё надо кормить. Раздайте им должности, подучите немного, составьте график работ. Пусть отрабатывают своё проживание в таких комфортных условиях. Тогда не они будут задавать вам вопросы, а вы будете спрашивать с них, и в случае чего наказывать или поощрять.

– Хм, – Сергей задумался. Несмотря на оригинальность, идея журналиста была совсем неплоха. – Вы решили это коллективно?

– Нет, что вы, капитан, они меня убьют, если узнают, что это моя идея. Я буду для них вечным ренегатом. Если идея придётся вам по душе, пожалуйста, подайте её, как свою, – Спанидис посмотрел в глаза капитану.

– Я понял вас, Джим. Как вам должность помощника капитана по общим вопросам?

– Ни разу не слышал о такой, но готов, если вы просветите.

– Мне не хватает кругозора, чтобы оценить весь масштаб происходящего, потому я не уверен в некоторых своих действиях, и мне хотелось бы консультироваться с таким умным человеком, как вы…

– Да уж умный, скажете, – засмущался журналист.

– И ещё вы разбираетесь в настроениях ваших коллег, а мне важно знать настроения, царящие на судне. Если нас тут запрёт надолго, гарантирую, что закрытые пространства преподнесут нам много сюрпризов, поднимающихся из глубин человеческой психики.

Заскрипела рация в кармане пальто.

– Капитан, пробоин корпуса не обнаружено. В носовой части есть серьёзные вмятины, но они не опасны. Мы как будто не налетели на камни, а просто выползли на берег.

– Отлично. В прилив попробуем сойти с него, – капитан отключил рацию и почесал подбородок антенным выступом. – Как думаете, Джим, это хорошая идея – плыть без всякой навигации по неизвестному маршруту в плотном тумане?

– Согласен с вами, идея плохая. В следующий раз так может и не повезти, и налетим на полном ходу на острые камни.

– Ладно, ждём прилива, а там посмотрим.

Капитан собрался покинуть палубу, но тут его привлёк шум. Народ, облепивший помятые борта ледокола, указывал руками вниз, громко комментируя увиденное. Капитан присмотрелся туда, куда были направлены руки. Что-то яркое металось между льдинами. Он подошёл ближе, но не смог понять, что за предмет оказался в воде. Он надеялся увидеть радиобуй, который и привёл их сюда, но предмет в воде имел синий цвет, вместо жёлтого или оранжевого, какими их было принято красить.

– Это тряпка какая-то, – предположил кто-то.

– Это человек в куртке.

– Похоже на пластиковый пакет или мешок.

Сергей решил, что нахождение в воде любого предмета в арктических водах само по себе редкий факт, заслуживающий внимания. Чтобы прекратить споры и удовлетворить собственное любопытство он распорядился спуститься за борт и поднять заинтриговавшую вещь.

Техники быстро придумали, как спуститься за борт, соорудив из двух верёвок «качели». На платформе стоял их коллега, без всякой опаски спускаясь вниз. Океан шуршал и пугал подвижными кусками льды. Техник ступил на один из таких кусков, не выпуская верёвки из рук. Ледяная глыба едва шевельнулась под его весом. Толщина у неё была большой и вес она имела огромный, несмотря на незначительно выступающую наружу часть.

Техник перескочил на соседнюю льдину, тоже почти не отозвавшуюся на его вес. Пригнулся и попытался вынуть синий предмет.

– Это человек! – крикнул он громко, чтобы все услышали. – Что делать?

– Вынимать! – крикнул капитан. – Клади его поперёк платформы.

– Ага!

Техник вытянул мертвеца на лёд. Теперь точно было видно, что это человек. Техник перекрестился и отвёл взгляд в сторону. Его передёрнуло. Даже с высоты судна было видно, что лицо и ладони покойника имеют фиолетовую окраску. Техник взялся за верёвки руками.

– Вира! – крикнул он.

Его потянули вверх. Пока он поднимался, Васнецова раздирало любопытство узнать, в форме ли погиб человек? По ней можно было узнать принадлежность его судна. Народ обступил место на палубе, на которое вытянули техника и его находку. Сергей оказался в первых рядах.

Пока покойника поднимали наверх, его одежда застыла на морозе. Утопленника уложили на палубу, и он покатился по льду, пока не упёрся в борт. Капитан подошёл к нему. Одежда на погибшем, в самом деле, оказалась форменной. Сергей пригнулся, чтобы увидеть надписи, но вместо этого взгляд зашарил по размозжённому льдами черепу. Черепная коробка, не выдержав, лопнула в районе темечка. Из трещины торчал кусок мозга. Капитан справился с подступившей тошнотой и занялся разглядыванием одежды.

На клапане кармана и на рукаве имелся одинаковый жёлтый логотип с иероглифами.

– Кто знает, это китайские или японские иероглифы? – спросил он у обступивших его людей.

Одна из журналисток присмотрелась к надписи и уверенно произнесла.

– Китайский. Там написано «Китайская морская грузовая компания».

– Да? Это точно? – переспросил капитан.

– Точнее некуда. Я веду блог для китайской аудитории, – призналась журналистка.

– Каким ветром его сюда занесло? – капитан снял фуражку и помахал ею перед собой, как веером. – Далеко же от путей. Ладно, – он выпрямился и распорядился, – уберите его к остальным покойникам.

Васнецов связал между собой сигнал аварийного радиобуя и выловленного покойника. Причина нахождения в столь высоких широтах транспортного судна осталась для него загадкой. Капитан направился вниз. Спанидис направился за ним следом.

– А что, если другой ледокол, который сопровождал караваны с грузовыми судами, решил так же, как и мы, что самое безопасное место ближе к полюсу? – предположил он.

– Я подумал о том же, но не могу поверить, чтобы неподготовленные суда смогли дойти до этих широт.

– Видимо, смогли.

– Другого объяснения нет.

– А вы продолжите поиски?

– Джим, не торопите события. Пока что я могу думать только о том, чтобы выбраться на воду. Как только окажемся на ней, то сразу начнём думать, чем заняться дальше.

– Я просто подумал, капитан, что труп не могло отнести далеко от судна. Если бы не туман, возможно, мы бы его увидели.

– Если мы начнём поиски судна, то сами быстро окажемся в роли этого моряка.

– Ладно, соглашусь с вами, Сергей. Следует дождаться прилива.

Капитан направился в общий кубрик, переоборудованный в столовую. Народу здесь всегда было много. Команда ледокола питалась по графику, а журналисты, кажется, находились в нём, когда вздумается. Капитану с трудом нашлось свободное место. Команда камбуза, набранная единоразово, исключительно для этого коммерческого рейса, выполняла функции поваров и стояла на раздаче. Многие из них, работая в дорогих ресторанах, взяли отпуска, чтобы заработать ещё больше. Выглядели они уставшими.

– Кашу какую-нибудь и кофе, – попросил капитан.

Мужчина, лет пятидесяти, набрал из большой кастрюли серую массу с запахом тушёнки в тарелку с логотипами ледокола. Капитан не сразу смог понять, из какого продукта изготовлена каша.

– Перловая, что ли? – поинтересовался он.

– Пшённая. Не наш профиль. Каши мы готовить не обучались. Ваш кофе, – он подал в гранёном стакане бурую жидкость с запахом кофе.

– Вы уже начали экономить продукты? – спросил капитан, думая, что кто-нибудь из его помощников уже распорядился сделать это.

– Извините, но фуа-гра не для такой обстановки, – он обвёл руками тесное помещение.

– Ну, да, это не ресторан с пятью звёздами Мишлен.

– Это точно. Каша на завтрак, суп на обед и ужин, так будет правильнее всего. Наловите рыбы, приготовим ухи.

Капитан отошёл от стойки с лёгким чувством неприятного осадка. Надо было скорее провести ревизию оставшихся продуктов и поделить их на ближайшие девять месяцев. Столько он отмерил себе срока, необходимого на самый крайний случай. А ещё надо было что-то делать с журналистами, страдающими от безделья и отсутствия дисциплины. Неприспособленное для принятия такого количества народа помещение, необходимо было разгрузить строгим графиком посещения. У Сергея закружилась голова из-за сильной духоты.

Он быстро доел и ушёл в рулевую. Хотя эта смена была не его, находиться при деле было спокойнее для души. Там он и дождался начала прилива. «Север» попробовал сорвать себя с места всеми тремя винтами одновременно. Затем попытался раскачать корму, используя их по очереди. Напрасно, судно сидело на мели, как приклеенное.

Начала падать температура. До сего момента она держалась на уровне десяти-двенадцати градусов мороза, и это было не критично для подвижного льда, окружающего корабль. Но в течение суток она упала на двадцать градусов. Сырость в воздухе мгновенно оседала на все поверхности острыми стрелами инея. Наружная часть судна приобрела вид сказочного корабля. Ледяной ветер гулял по коридорам, находя для себя незаделанные щели.

Нагромоздившийся волнами лёд вокруг «Севера» постепенно превращался в монолит. Океан затихал, вновь сковываясь ледяным панцирем. Худший прогноз капитана реализовывался на глазах. Ледокол обездвиживался, теряя эту способность на многие месяцы.

Всего одна польза была у этого мороза. Туман постепенно редел, вымораживая из воздуха влагу. Видимость улучшалась с каждым днём. И вот, в одно морозное утро, спустя четыре дня после падения температуры, вдалеке неясно проступили белые очертания огромного контейнеровоза, тоже зажатого льдами. Покрытый белым инеем, он сливался с окружающим миром. Заметить его можно было только против низкого солнца, едва просвечивающего сквозь густую атмосферу.

Долгожданная находка на фоне тягостных известий о ледовом плене вызвала активный интерес и со стороны команды корабля, и со стороны журналистов. Надежды спасти людей особой не было. Считали, что все погибли. Надстройка на контейнеровозе находилась ближе к корме, и от неё, так же, как и на ледоколе, не осталось и следа. К тому же корпус корабля издалека казался переломанным посередине, но это могла быть и игра света и тени из-за сливающегося окружения.

Сергей решил, что пойдёт сам, безоговорочно выбрал в качестве члена команды Джима Спанидиса и Александра Казючица, ходившего до ледокола на многих типах судов. Остальных отобрали по физической форме, четверых из команды корабля, и четверых из журналистов, чтобы никому не было обидно.

Сергей взял с собой рацию, чтобы быть на связи. Команду исследователей спустили тем же способом, на «качелях» по двое. Мороз стоял сильный. Иногда замерзающий лёд издавал треск, похожий на ружейный выстрел. Иней, ощетинившийся острыми иголками на льдинах, осыпался под обувью со звоном бьющегося стекла.

Идти по беспорядочно нагромождённому льду оказалось тяжелее, чем ожидали. Обувь, не предназначенная для подобных температур, задубела и скользила. Один из журналистов умудрился поскользнуться и повредить щёку острым инеем. Выступившая кровь быстро задубела на морозе.

– Не ковыряй, – посоветовал ему Спанидис, – быстрее заживёт.

До пострадавшего судна, несмотря на мороз, добрались порядком вспотевшие. Помимо корабля обнаружили ещё один интересный факт. Судно носом находилось на выступающей из воды суше, и далее она поднималась ещё выше. Оказалось, что они напоролись не просто на мель, а на остров.

Китайский контейнеровоз и в самом деле оказался переломлен пополам. Носовая часть и борта оказались измятыми, местами зияли рваным металлом сквозные дыры. Кормовая половина находилась под водой. По этой причине верёвки для поднятия на борт не понадобились. На судно забрались, просто перешагнув в том месте, где оно уходило под лёд.

Контейнеров, как и следовало ожидать, на палубе не оказалось, вместо них чернели провалы в грузовые отсеки.

– Думаю, отсеки залило водой, которая заледенела, – предположил Васнецов.

До сего момента он хотел, чтобы на судне оказалось что-нибудь пригодное для долгой зимовки. Увиденное немного расстроило его.

– Это лучше, чем ничего, Сергей, – успокоил его Спанидис.

Верёвки пригодились, чтобы подниматься по скользкой палубе, превратившейся в горку. Сергей был обут в грубую обувь из комплекта аварийной экипировки по причине того, что после его реанимации нога больше не лезла в стильные капитанские ботинки. Подошва у аварийных ботинок для льда была что надо, потому капитану и досталась роль первопроходца, закрепляющего верёвки.

Внутри грузовых отсеков, насколько позволял видеть свет, попадающий через дыры, тоже находились контейнеры, вмороженные в лёд.

– В самом верхнем отсеке льда будет меньше, – предположил Спанидис.

Послушавшись его, пришлось карабкаться на самый верх. Палуба там, помимо дыр, была ещё и продавлена под весом льда, попадавшего на неё во время шторма. Как и предполагал журналист, льда там оказалось меньше. Разлетевшиеся во время шторма контейнеры сгрудились у задней стены отсека. Сергей принюхался. Из дыры несло вонью, как от горелых тряпок.

– Горит там что-то что ли? – он заглянул внутрь, но ничего подозрительного не увидел.

Не было дыма, не было пламени, но едкий запах горелой ткани ощущался, и это вызывало в нём живой интерес узнать причину его появления.

– Здесь можно спуститься, – пояснил капитан, и начал приторачивать верёвку к железной балке, торчавшей из дыры.

– Сергей, а вы достаточно окрепли? – спросил Казючиц.

– Вы теперь всю жизнь будете задавать мне этот вопрос? – усмехнулся Сергей. – Я давно в норме, просто по лицу этого ещё не заметно.

Это была самоирония относительно красноты лица, оставшейся после обморожения. Её всегда принимали за нездоровый вид. Александр всё равно не позволил капитану спускаться первым.

– Капитан, не ваше дело первым лезть во всякие подозрительные дыры. Координируйте работу отсюда.

Его поддержали остальные, после чего Васнецову пришлось согласиться с мнением большинства.

– Да я уже и не капитан как бы. Конторы, которая меня поставила, нет, ледокол больше не на ходу, так, свадебный генерал какой-то.

– Пока другого нет, берегите себя, – Казючиц ухватился за верёвку и ловко спустился по ней в тёмное нутро отсека.

– Что там? – спросили его сверху.

– Воняет, будто горело или тлеет ещё, – сообщил он.

За ним спустились ещё несколько человек. Васнецов от нетерпения метался вокруг краёв дыры. Джим Спанидис заметил его нетерпение.

– Спускайтесь, капитан, а я посторожу наверху. Мне точно по верёвке наверх не забраться. Стар уже, и никогда особо не умел.

– Спасибо, Джим, – Васнецов ухватился руками за верёвку и спустился вниз, где опёрся об угол контейнера.

– Осторожнее, здесь скользко, – предупредили его.

– Хорошо, – капитан подождал, пока глаза привыкнут к темноте, и только после этого переставил ногу на более удобную опору.

Отсек представлял собой огромное кубическое помещение, больше чем на треть заставленное контейнерами, бо́льшая часть из которых находилась во льду. Вода попадала сюда как через дыры в корпусе, так и сверху, во время шторма. Удивительно было, как это судно осилило путь, находясь в таком потрёпанном состоянии.

Группа разошлась по отсеку в поисках источника дыма. Капитану повезло, он нашёл его. Запах доносился из открытого контейнера, стоявшего торцом с дверями вплотную к борту. Дверь была приоткрыта незначительно, только чтобы можно было протиснуться внутрь.

– Идите сюда, – позвал капитан, и не дожидаясь, пока все соберутся пролез внутрь.

В контейнере было ещё темнее, чем в отсеке, и запах стоял более едкий. Пол был устлан чем-то мягким. Капитан нагнулся и поднял с пола какую-то тряпку. Он посмотрел её на просвет из двери и понял, что это майка.

– Капитан, что вы нашли? – раздался голос Казючица.

– Кажется, я нашёл контейнер с китайским тряпьём. Есть у кого-нибудь фонарь или телефон?

– У меня есть, – сообщил кто-то из журналистской части команды.

Он протиснулся в контейнер и включил фонарь на телефоне. Свет выхватил беспорядочную груду тряпья под ногами и тюки с ним же в остальной части контейнера. На полу лежала отдельно от остальных горелая часть тряпок. Видимо они и источали этот запах.

– А кто же их поджёг? – спросил капитан?

Свет фонаря заметался по контейнеру и остановился на груде, из-под которой торчали замотанные в трикотажные майки чьи-то ноги в ботинках. Васнецов одним движением смахнул эту груду. Под ней лежал без сознания человек, по виду член команды контейнеровоза. Поверх его форменной одежды на нём была надета куча белья, которым он разжился в этом контейнере.

Матрос застонал и засучил ногами.

– Его надо немедленно на «Север» пока он не окоченел, – решил капитан. – Поднимайте его.

Рация почти не брала из отсека. Капитан поднялся наверх и попросил выйти из ледокола команду вместе с Лейсан, чтобы встретить их по дороге и оказать какие-то реанимационные действия замерзающему матросу. Джим Спанидис, увидев посиневшего от холода человека, выудил из своей одежды фляжку.

– Неприкосновенный запас, – вздохнул он, – бурбон собственного производства.

Он приложил горлышко к губам матроса и надавил на скулы, чтобы у того открылся рот. Немного жидкости затекло в рот и потекло в горло. Человек закашлялся и открыл глаза.

– Живая вода, как я и думал, – Джим убрал фляжку назад.

Матрос водил ничего не понимающими глазами по сторонам.

– Спокойно, друг, – капитан похлопал его по плечу, – ты спасён. Сейчас мы тебя отогреем, и ты расскажешь нам, как здесь очутился, и что стало с остальными.

Китаец произнёс несколько отрывистых фраз и снова начал терять сознание. Его спустили до уровня льда на верёвке, затем капитан подхватил его под пояс и перекинул через плечо, благо матрос был небольшого роста.

– Капитан, вы справитесь? – заботливо поинтересовался Джим.

– Справлюсь. Отдаю долг за своё спасение.

Васнецова хватило на половину пути. Идти с такой ношей по неровной скользкой дороге оказалось намного тяжелее, чем он думал. Благо, спасательная команда во главе с врачом была уже рядом.

– Обморожение? – спросила Лейсан.

– Да, и может быть отравление продуктами горения. Грелся тряпками в контейнере, – сообщил Сергей.

– Ясно, – Лейсан вогнала матросу шприц в руку, отчего тот едва шевельнулся. – Быстрее его под капельницу.

Мужчины, что были с ней, подхватили его на руки и рысью направились к «Северу».

– Возвращаемся на контейнеровоз или на ледокол? – спросил Спанидис у Васнецова.

– На контейнеровоз. Нужно узнать, что на нём может оказаться полезного для нас.

Полезного оказалось немного. В тех контейнерах, что удалось открыть в отсеке, в котором нашёлся матрос, продуктов питания не оказалось. Одни были забиты детскими игрушками, другие бытовой техникой или одеждой, третьи посудой и прочей кухонной утварью. Брали с собой только то, что было не лень тащить на себе. Васнецов вообще ничего не взял с собой из первого похода, потому что не видел никакого применения найденным вещам на борту ледокола.

Зато в следующую вылазку на борт грузового судна они напоролись на контейнер, в котором перевозили бытовые газовые баллоны туристического размера. Тематически этот контейнер был заполнен туристической экипировкой, но опять же, продуктов там не было, отчего появилось понимание, что в таких контейнерах продукты вообще не возили.

Благодаря альпенштокам, путь с ледокола до контейнеровоза сделали более проходимым. Журналистской братии, изнывающей от безделья, было придумано достойное занятие, на которое они откликнулись с готовностью. Мороз постепенно спадал, но на смену ему пришли ветра и снег. Вылазки на контейнеровоз прекратились, потому что видимость упала до нескольких метров.

Матрос с китайского судна долго приходил в себя. Лейсан переживала, что он не выкарабкается, но он переборол критическое состояние и начал выздоравливать. Журналисты из китайского издания были допущены к нему, когда он был готов к этому. Они и рассказали о том, что случилось с судном и его экипажем.

Караван из шести судов шёл по Северному морскому пути за ледоколом «Восток», когда начался шторм. Постепенно, по мере потери сигналов с миром пришло понимание, что происходящее имеет катастрофическую силу. Волны становились всё выше и выше, направление их менялось. Пришлось держать курс на север, чтобы не перевернуть судно. Затем на воде появился лёд. Караван встал вплотную друг за другом, чтобы успевать попадать в полынью, проделываемую ледоколом.

«Восток» боролся со льдом три дня, пока очередная волна не поглотила его, накрыв массой льда, из которой он не смог выбраться. Первый контейнеровоз взял на себя функцию ледокола и тоже не смог выдержать долго. Напластовавшийся лёд утянул его на дно. Контейнеровозы гибли один за другим, и если бы не ослабевшие в итоге волны, то та же участь ждала бы и последний из них, на котором и плыл спасённый человек.

Судно достигло широт, на которых высота волн была уже не такой критической. Однако праздновать победу оказалось рано. Судно было слишком сильно повреждено. В трюмы и отсеки набиралась вода. Особенно сильно пострадала корма, перетягивающая всё судно. Глубины изменились, и худо-бедно работающая навигация больше не могла гарантировать выбор пути. К тому же океан накрыл непроглядный туман, мешающий видеть препятствия воочию. В итоге судно налетело на камни, корпус его разломился пополам. Носовая часть осталась на суше, а корма затонула вместе со всеми продовольственными припасами.

Выбраться из воды удалось двоим. Спасённого звали Хун Цзытао. Его товарищ, обезумев от холода и голода, выбрался на лёд и пропал. Все решили, что утопленник, которого они нашли во льдах, и был тем самым человеком. У Хун Цзытао от переохлаждения воспалился нерв на лице, отчего его перекосило. Лейсан пыталась ему помочь, но капитану шепнула, что это не в её силах.

Чуть позже был случайно обнаружен радиобуй, уже давно не посылавший сигналы. На него наткнулись, проделывая дорогу к контейнеровозу, засыпанную снегом. Почему-то его находка надоумила народ захоронить всех погибших, что находились сейчас на борту ледокола, а радиобуй символически поставить в качестве надгробия. Правда, процедуру похорон отложили на весну или даже лето, потому что погодные условия оказались столь суровыми, что сделать могилу не представлялось возможным.

«Север» основательно встал на длительную стоянку.