За горизонт

Глава 24

Это был тяжёлый момент для всех. Вместо парадного схода на берег заговорщики получили унизительное изгнание с корабля. Обнадёженные обещаниями Уолкера о том, что Аляска осталась нетронутой ураганом, они испытали серьёзный шок, увидев абсолютно голый каменистый пейзаж. Унижение изгнания состояло ещё и в том, что плавсредств, способных доставить до берега, на борту ледокола не осталось.

«Север» встал недалеко от каменистой косы, до которой можно было добраться вплавь. «Осуждённые» на изгнание построились вдоль борта. Большая часть из них была изгнана без всякой возможности обжалования – те, кто участвовал в захвате склада и подстрекательстве к бунту. Ричард Уолкер после удара по голове и долгой реабилитации под присмотром врача, находился в их числе. Среди определённой части людей он прослыл после этого страдальцем.

С десяток людей, имеющих странное представление о справедливости, будучи освобождёнными от всех обвинений, примкнули к «изгнанным». Васнецову было жаль, что среди них оказались женщины. Он понимал, что из оставшихся полутора сотен человек вырастить новую цивилизацию будет непросто. Каждая женщина могла бы увеличить шансы на это многократно.

– Не держи их, – посоветовала ему Маарика. – Это очищение, которое они не прошли.

Он был вынужден согласиться с ней. Человек, которого отговорили от задуманного поступка, обязательно нашёл бы повод упрекнуть капитана или саботировать его усилия.

Супруга капитана долго выбиралась из пограничного состояния между жизнью и смертью. Васнецов, беспомощно наблюдая за ней, часто приходил в бешенство и пытался устроить разборки с заговорщиками. Если бы Уолкер сам не лежал под капельницей с большой вероятностью выбраться из-под неё на тот свет, Сергей не упустил бы шанса помочь ему в этом.

Народ, вооружённый холодным оружием, наблюдал за тем, как «изгнанные», оставшись в нижнем белье, спускаются в холодную воду и плывут к камням. Остальную одежду упаковывали в пластиковые пакеты и отправляли с кем-нибудь, кто умел хорошо плавать. Постепенно на берегу собиралась толпа. Выглядела она жалко. Люди, чья одежда ещё не успела добраться до них, кукожились на холодном ветру.

– Добро пожаловать домой, – Васнецов произнёс язвительную фразу в спину перебиравшегося через борт главного бунтаря.

– Я уверен, что вас не ждёт ничего хорошего с таким капитаном, – громко произнёс Уолкер, чтобы все его слышали.

Нагадить напоследок очень подходило его натуре.

– Урод, – огрызнулась Маарика.

– Не обращай внимания. Он хорохорится, хотя знает, что это его не ждёт ничего хорошего. На ледоколе теперь дышится свободнее без его подстрекательств.

Последним двум досталось тянуть к берегу имущество, которым решили поделиться с «изгнанными». Там были несколько больших кастрюль, в них сложили посуду, ножи, вилки, ложки, фонари, канистру спирта, медикаменты, пару больших тесаков, постельные комплекты, из которых можно было сделать укрытие от ветра. Никто не желал бунтовщикам смерти, но и оставлять их на корабле, простив злодеяние, не собирались.

«Изгнанные», собрав имущество, понуро направились по косе вглубь территории. Настроение, судя по их согбенным фигурам, было неважным. Сергею казалось, что он поступил излишне строго с некоторыми, кто не заслуживал такой строгости, но лишь до тех пор, пока его взгляд не падал на Маарику. Он представлял себе, что её больше нет, и жалость проходила сама собой.

Команда корабля покинула палубу, расходясь по своим сменам. Васнецов и Маарика задержались снаружи.

– Одна паршивая овца всё стадо портит, – произнесла она задумчиво, глядя на растянувшихся змейкой людей. – Почему люди так доверяют чужим авторитетам?

– Я не знаю. Я тоже авторитет на этом корабле и хочу, чтобы мне доверяли, иначе у нас будет не команда, а балаган.

– Ну, ты другое дело, – Маарика прижалась к груди Сергея и посмотрела на него снизу вверх. – Ты чего так зарос?

– Ты же сказала, что я колючий, как ёж. Я решил отпустить бороду, как у настоящего морского волка. Она не колется, только щекочет, а ещё в ней застревают крошки, за которыми поручаю тебе следить.

– Ох, я бы сейчас поела крошек из твоей бороды.

– Мы пойдём вдоль берега. Мы с Джимом думаем, что чем ближе к северу, тем вероятнее повстречать выживших животных, моржей там, дельфинов или китов. С китами, конечно, мы не справимся, но вот на дельфина поохотиться сможем. Наши мужики сделали гарпуны, попробуем ими загарпунить кого-нибудь.

– Сергей, только дельфинов не надо. Они умные, как люди.

– Я образно говорю. Конечно, лучше бы моржа упитанного загарпунить, – Сергей шумно сглотнул набравшуюся во рту слюну. – Сала бы насолил, м-м-м.

Берега выглядели пустынными. Ветер потрепал их. Устилавшие берега камни выглядели так, словно их накатали нарочно. Видимо, ураган подхватывал камни с гор и нёс их по направлению своего движения на восток. Уцелеть под такой бомбардировкой не мог никто, тем более крупные млекопитающие.

Наступил момент, когда была распечатана последняя банка топлёного масла. Его поделили на полторы сотни мелких кусочков и раздали экипажу с напутствием набраться терпения и надеяться на лучшее. Общая проблема сплотила оставшихся на судне людей.

Парни из камбуза предложили собрать все предметы из натуральной кожи, чтобы придумать, как приготовить из них хоть что-нибудь отдалённо напоминающее еду. Им понесли ремни, куртки, обувь, перчатки. К сожалению, у них не получилось никакого кулинарного шедевра. Любая похлёбка, даже из вымоченных в уксусе вещей, имела отвратительный химический привкус и не несла ни грамма питательности.

На второй день началась гроза с сильным дождём, часто переходящим в град. «Север» перешёл на самый малый ход. Местность у берега изобиловала отмелями и скалами, иногда попадались участки, напоминающие топкие болота. В хорошую погоду их было хорошо видно по малой волне или её отсутствию, но в такую погоду ничего не стоило налететь на любой «сюрприз».

Вынужденное бездействие подействовало на некоторых членов экипажа крайне депрессивным образом. Вначале заметили, что исчез один из техников, обслуживающих кормовые электродвигатели. Его искали по всему судну, но не нашли. Оставалось думать, что он упал в воду. Через день пропал ещё один. Второе загадочное исчезновение начало ввергать голодный экипаж в чёрную яму уныния.

Непроходящие серые сумерки, с налетающими с берега рыжими тучами, исторгающими из себя потоки грязного дождя, давили на психику даже сквозь железные борта ледокола. Капитан несколько раз за день обходил все важные точки судна, чтобы осведомиться о состоянии экипажа. С сожалением приходилось замечать, что настроение людей угасало. Появились даже разговоры о зависти к тем, кто сошёл на берег. Им нужен был повод воспрянуть духом.

Природа, как назло, проверяла людей на прочность. Непогода и не думала прекращаться. Маарика не выходила из своей каюты, чтобы никого не видеть. Ей казалось, что от неё ждут каких-то добрых вестей, которые они вынашивают с Сергеем, но не делятся с остальными. Ничего общего с действительностью это не имело. У девушки, как и у большинства членов экипажа на фоне голода и непогоды усиливались различные навязчивые психозы.

Дождь и град не прекращались неделю. К концу они усилились ветром, и ледокол опасно закачало на волнах. Пропал ещё один человек. Экипаж провёл перекличку, и выяснилось, что отсутствуют ещё трое. Итого, после начала голода экипаж не досчитался шестерых. Васнецову пришлось срочно принимать меры, чтобы прекратить череду самоубийств. Всё, что он мог сделать, это обратиться с речью.

– Народ, друзья, я понимаю, как вам сейчас тяжело, а способ покончить с такой жизнью кажется очень лёгким и заманчивым. Помните, что удача улыбается только тем, кто умеет терпеть и ждать. Этот дождь не навсегда, он закончится, и мы продолжим путь. До тех мест, которые не тронул ураган, осталось совсем немного. Я уверен, что там сохранился животный мир и на суше и в воде. Не для того нас выбрал Бог, чтобы мы потом малодушно сводили счёты с жизнью. Я даю вам слово, что в ближайшие три дня мы раздобудем еды.

Капитан пошёл ва-банк. Трое суток для голодного человека огромный срок, но если дать ему некоторую уверенность в скором исполнении желаний, то переждать их будет намного легче. Интуиция говорила Сергею, что он прав и поступил верно, но если она обманывала, стоило ждать многократного ухудшения ситуации по истечении отведённых трёх дней.

О, чудо! Буквально через несколько часов после выступления капитана небо очистилось. Сквозь матовое небо проступил солнечный диск. Свежий ветер подул со стороны полюса, отгоняя грозу на материк. «Север», вспенив за кормой воду, двинулся дальше. Все, кто находились в свободной смене, выскочили наружу, чтобы насладиться солнцем и светом.

Пейзажи менялись каждые несколько часов. Аляскинские горы то приближались, то удалялись от берега. Соответственно менялся и береговой ландшафт. Горы препятствовали урагану, влияя на изменения по пути следования ветра. Зелень, сохранившаяся на подветренной стороне гор, подступающих близко к берегу была встречена радостными криками экипажа.

Пятна зелени, пробивающиеся через каменные осыпи, добавили веса обещаниям капитана. Дальше показались места, где целые поляны из кустарников и невысоких деревьев выглядели нетронутыми. Затем горы отступили и показались обширные озёра, покрывающиеся по периметру зеленью.

– Они зацвели? – предположил Перепечка, стоя рядом с капитаном у борта и наблюдая за побережьем.

– Наверное. Вода стоячая. На лягушатники похоже.

– Похоже, – согласился помощник капитана. – На берег хочется. Ничего не имею против лягушек в гастрономическом смысле.

– Сойдём, Лев, но только там, где будет достойный повод, килограмм на сто.

– Хочется верить вам, Сергей Иваныч, но лучше лягушка в животе, чем… кого вы там собираетесь поймать на сто килограмм?

– Собираюсь тюленя, а так, как повезёт. Я тоже не против лягушек, хоть и не француз, но это от безнадёги.

– Мне кажется, что мы уже рядом с рубежом, за которым начнётся безнадёга.

– Да ладно тебе, Лев. Смотри, природа какая. Я уже и забыл, что в ней есть другие цвета, кроме серого.

– Н-да, не дотерпели некоторые, – Перепечка почесал затылок под отросшей шевелюрой. – Как они там обустроились?

– Надеюсь, хорошо, но зная натуру людей, подобных Уолкеру, покоя им не будет.

– Да, мутный человек, хорошо без него стало. Ну, в том смысле, что с ним мы бы точно не смогли так долго терпеть голод.

– Чёрт с этим Уолкером. Не поминай его имя больше. Секи за берегом, может, разглядишь чьё-нибудь тело жирное в утёсах.

– Жирное?

– Ай, любое разглядывай, – капитан понял, что «Песню о Буревестнике» больше не проходят в школе. – Пойду проверю экипаж. Если что, сразу дай знать на «мостик», чтоб стопорили двигатели.

– Ага, ладно, – пообещал Перепечка.

Васнецов прошёлся по шумным коридорам ледокола. Заглянул во все важные места. Народ нёс вахту в обычном режиме. При появлении капитана глаза у многих распахивались в ожидании хорошей новости. Из-за голода глаза у многих стали больше, потому и казалось, что они распахиваются шире. А новость, которую ждали в последние дни, была одна – добыча.

Сергей интересовался состоянием узлов судна, состоянием людей, а покидая проинспектированное место, чувствовал разливающееся в воздухе разочарование. Иногда его желудок урчал громче механизмов корабля, когда против воли в глазах возникали картинки блюд из кулинарных книг. Наваждения случались регулярно, через определённые промежутки времени, хоть сверяй часы. Заглушать их удавалось водой, которая в последнее время заменяла все блюда.

Васнецов после инспекции вернулся в свою каюту. Маарика читала книгу. Она подняла свои бездонные синие глаза на капитана. В них читалась грусть и усталость. Маарике требовалось больше сил на восстановление после ранения, чем здоровым людям, но Сергей не знал, чем ей помочь. Лейсан два дня назад, сделала ей капельницу последней глюкозы. На сутки его молодая супруга ожила, посвежела и набралась сил.

– Как ты? – задал Сергей формальный вопрос.

– Нормально, – ответила Маарика и улыбнулась.

Её улыбка заставила капитана испытать прилив жалости. Васнецов обнял Маарику и поцеловал.

– Потерпи немного. Видишь, как быстро меняется природа. Скоро пойдут места, где остались морские животные. Я тебе точно говорю. Самый лучший кусок мяса достанется тебе.

– После голодания нельзя сразу есть мясо.

– Я знаю, просто поддерживаю твой интерес к жизни.

– Мне интересно жить и без твоих обещаний.

– А что ты читаешь? – поинтересовался Сергей.

– Я нашла книгу про природу Заполярья, она на русском. Читаю с трудом, а понимаю ещё хуже.

– Ну, мы таких книг закупили триста штук в рейс, чтобы вы, журналисты интересовались окружающей нас природой.

– Ха-ха, ты говоришь это человеку, который занимается этим профессионально.

– Я думал, что профессионально журналисты занимаются только сенсациями.

– Спасибо. Если бы сейчас всё осталось как прежде, я бы сделала про тебя разгромный материал: «Капитан российского ледокола ненавидит журналистов и считает их тупыми, а ещё он сластолюбец и развратник».

– Надо же, а я мог бы сказать то же самое про тебя. Скандинавская журналистка оказалась домогательницей, обольстила капитана ледокола, чтобы собрать провокационный материал.

– Один-один, – Маарика коснулась губами бороды капитана. – Это барьер между нами.

– Если хочешь – сбрею.

– Не надо. Так ты ещё брутальнее.

– Спасибо.

– Кстати, я тут нашла одну заметку, не могу её понять, думаю, что ошибаюсь. Вот, я пометила карандашом, – Маарика открыла на закладке нужную страницу и указала на подчёркнутый уголком абзац. Сергей напряг глаза – от голода зрение совсем испортилось – и прочитал его вслух:

– Исландский мох и ягель в голодные годы издревле использовались как запасной продукт питания. Из него варили кисель, добавляли в муку и готовые блюда. Бактерицидные свойства мхов позволяли использовать их от разных болезней пищеварительной системы, – Сергей посмотрел на Маарику. – Это про мох, растения такие, которыми питаются олени.

– И люди, – многозначительно добавила Маарика. – Хочу мох. Хочу кисель из него.

– А где мы его… – Сергей замер, подскочил и направился к выходу. – Я сейчас.

Он выбрался на палубу. Перепечка, облокотившись на борт, смотрел в сторону берега.

– Лев! – окликнул его капитан.

Перепечка вздрогнул.

– Что? – выглядел он, будто испугался спросонья.

– Дай рацию, – капитан выхватил рацию из рук помощника. – На мостике, это капитан. Лево руля, малый ход.

– Еда? – спросил голос из рации с надеждой.

– Да, мы пойдём добывать мох.

– Мох?

– Мох. Вы не знали, что в старину его уплетали за обе щеки?

– Хорошо, лево руля, малый ход.

Ледокол направил свой нос в сторону берега. Капитан смотрел на воду, разглядывая возможные подводные камни. Осадка ледокола была небольшой, на нём можно было без страха подходить близко к берегу, лишь бы не нарваться на острые камни. Метров за пятьдесят Сергей скомандовал остановку. Судно прошло по инерции расстояние ещё в полкорпуса и остановилось.

Буквально через десять минут к спуску была готова команда из добытчиков мха.

– А какой мох собирать надо? – спросил кто-то.

Капитан показал иллюстрации из книги.

– А, а я думал надо лишайник с камней соскребать.

– Лишайники с камней это только для себя, для остальных мох ягель, который едят олени.

– А он точно…

– Точно. Информация проверена на предках. Если бы они ошибались, нас бы не было, – успокоил капитан людей.

Васнецов сам решил сплавать за мхом. Ему хотелось скорее накормить супругу. Её измождённый вид подкашивал его психическое здоровье быстрее голода. Они спустились по верёвке с узлами, закрученными через метр. Капитан нырнул в воду, игнорируя её низкую температуру, и поплыл к берегу. Команда зашумела брызгами следом за ним. Скоро ноги стали доставать до дна. Капитан бросил плыть. От физической нагрузки перед глазами забегали радужные круги и зашумело в ушах. В раскачку, преодолевая сопротивление воды, Сергей направился к берегу.

Выбравшись на сушу, он помахал людям, наблюдавшим за ним с борта ледокола. Снял с себя штаны, выжал их и надел снова. Вынул из кармана пластиковый пакет и направился к зелёной поляне, игнорируя зябкую тряску охладившегося в воде тела.

Удача ждала его метрах в ста от берега. Ближе к воде росли растения, по-видимому попавшие сюда семенами во время урагана. А там, где росла эндемичная растительность, мхи повстречались сразу.

– Сюда! Они здесь! – позвал капитан команду, ползающую по камням у воды. – Там, где вы смотрите, была вода, мох там не рос.

За скалистыми выступами урожай мха был особенно хорошим. Растений было много, и выглядели они здоровыми. Там, где их потрепало ветром, мхи отходили с трудом. Команда, преисполненная важности от проделываемой работы, собирала «урожай» молча и сосредоточенно.

– Да, меня жена часто оленем называла, – признался кто-то из техников, бросая в пакет пучок ягеля. – Теперь и крыть нечем.

За два часа команда «тихих охотников» удалилась от ледокола больше чем на полкилометра, подобравшись к большой луже, источавшей несвежий запах. У воды роилась мошкара, облепившая полуголых людей сразу же, как поняла, что они представляют гастрономический интерес. Тихую охоту на мох пора было сворачивать.

Команда добытчиков мха вернулась на борт спустя шесть часов. Каждый набрал по два и даже по три пакета мха. Весил он мало, пах непривычно и сомнения в его пищевой пригодности были велики. На камбузе заранее нагрели воды, чтобы по возвращении сразу же сделать пробное блюдо.

Его долго отваривали в небольшой кастрюле. Главный кок регулярно пробовал отвар и морщился.

– Горчит. Мерзость какая-то, – приговаривал он.

Ему предложили добавить соды. Она убрала горечь. После нескольких часов варки отвар оставили остывать. К огромному удивлению он быстро загустел и превратился в кисель, безвкусный, но по виду питательный. Все понимали, что это не так, калориям взяться было неоткуда, но субстанция создавала иллюзию холодца. К тому же ослабшим от голода людям резко переходить на калорийные блюда было опасно.

Прошло ещё несколько часов томительного ожидания. Команда ледокола нервно ходила по каютам, принюхиваясь к запахам, доносящимся из коридоров. И вот раздался в динамиках голос:

– Свободная смена может пройти в столовую.

Коридоры, как по команде, наполнились топотом.

– Я принесу сюда, – пообещал капитан Маарике, не желая утруждать её долгим стоянием в очередях.

В столовой пахло непривычно, почти несъедобно. Первые счастливчики занимали место за столами, подозрительно принюхиваясь к непривычному блюду.

– Мы уже пробовали, все живые, – сообщил мужчина на раздаче.

– Сколько времени прошло?

– Два часа точно.

– Тогда ладно.

Застучали ложки. Кажется, у тех, кто попробовал варёный мох, претензий к нему больше не было. Они ели с удовольствием, облизывая ложки и вылизывая тарелки. Васнецов, глядя на это, мысленно поблагодарил Бога за идею, пришедшую в белокурую голову его Маарики.

Тухватян отобедал в числе первых. Проходя мимо капитана, стоящего в очереди, он произнёс:

– Дрянь какая-то, но такая вкусная.

– Наелся? – спросил его капитан.

– Ещё не понял. Пойду, полежу, чтобы жирок завязался.

Капитан усмехнулся. Кажется, народ немного воспрял духом, раз начал шутить. Очередь дошла до него. Как раз сменили кастрюлю с новым моховым бульоном. Капитан поставил перед раздающим термос.

– С собой, две порции.

Мутная киселеобразная жидкость плюхнулась на дно термоса. Мужчина отмерил четыре половника, по два на каждую порцию. Капитан поблагодарил его и покинул столовую.

– Ну, пробуй первая, как автор идеи, – капитан налил ей в чашку через край мутного киселя.

– Люди едят? – спросила Маарика.

– Ещё как. За обе щеки.

Она взяла в руки ложку и зачерпнула кисель. Понюхала его, попробовала с краешка ложки.

– Непривычный вкус, – она попробовала ещё, уже смелее. – Не могу сказать, что в восторге, но определённо съедобно.

У Васнецова потекли слюнки при виде того как Маарика ускорила работу ложкой. Он вылил остатки киселя в свою тарелку. Распробовать блюдо он не стал. Желудок молил наполнить его чем угодно. Кисель оказался безвкусным, но с приятной консистенцией, обманывающей организм своей густотой. Так же, как и остальные Сергей и Маарика облизали ложки и, не стесняясь, свою посуду.

– Ну вот, жизнь снова заиграла яркими красками, – Сергей откинулся на спинку стула, наслаждаясь негой. Так организм отозвался на окончание вынужденного голодания. – Мы теперь сможем каждый день останавливаться, чтобы набрать мха, до тех пор, пока не встретим более калорийную добычу.

– А может, когда мы её встретим, нам она уже не будет нужна, мы станем истинными вегетарианцами?

– Не, не, не, ни в коем случае. Сегодня откажусь от животной пищи, а завтра мои внуки превратятся в осликов с четырехкамерным желудком. Я против, как бы ни было жалко животных. Ты же не хочешь травоядных потомков?

– М-м-м, я смотрю, ты уже многое решил, – Маарика улыбнулась во весь рот.

– Я гипотетически, – Сергей задумался. – А почему бы и нет? Княжеский род должен же кто-то продолжить.

– Кня-а-а-зь! – расхохоталась Маарика. – Великий князь.

– А что такого? Я князь, ты княгиня. Построим город, будем править. Джим Спанидис будет у нас консультантом по всем вопросам. Без него я не смогу, ума не хватит. Казючиц возглавит кабинет министров. Тухватян пойдёт мхом на рынке торговать. А мы с тобой будет пиры закатывать, да к народу выходить, послушать, какие мы хорошие.

– Та-а-к, кажется в этот кисель что-то подмешали.

Еда и смех добавили глазам Маарики света. Щёчки заиграли румянцем. Васнецову отрадно было видеть её в таком настроении. Он обнял её и поцеловал.

Экипаж корабля воспрянул духом. Если не считать двух случаев неприятия экзотического блюда, эксперимент со мхом стоило считать удачным. Отныне «Север» совершал суточный переход, после чего делал стоянку для пополнения припасов мха. Надежды встретить еду повкуснее никто не терял, но после целой декады голодания кисель из мха не казался таким уж специфическим блюдом.

Пейзажи за бортом словно замерли в своём однообразии. Зеленеющие камни, горы на горизонте, обилие воды на берегу, оставленной после поднятия океана у полюса. Новый мир будто остался на откуп одним растениям. Климат полярных широт на следующее после катастрофы лето стал мягче и влажнее. Перенесённые ураганом со всего земного шара семена растений прорастали и пытались приспособиться к новым условиям. Сине-зелёные водоросли размножались в тёплых водах активнее прежнего.

Признаков сохранения остатков человеческой активности встретить не удавалось. На глаза не попалось ни одного разрушенного поселения. Океан, схлынув после окончания урагана, оставил посёлки далеко от берега. Могучие шторма скорее всего уничтожили посёлки и разметали их остатки по окрестностям вместе с людьми, животными, растениями и прочим.

Как ураган обошёлся с популяциями водоплавающих млекопитающих, капитан не мог предположить. Джим Спанидис, знающий ответы на все вопросы, тоже не мог ответить, удалось ли им пережить катастрофу или нет.

– Скорее нет, так как мы не наблюдали их ни разу, – предположил он. – Думаю, часть их могла остаться на материке, попав на него во время отлива. А там они сдохли с голоду. Двигаться на ластах два-три десятка километров по камням им не по силам.

– А рыбы, дельфины? Они где?

– Я не знаю. Не представляя себе, какие процессы происходили здесь во время урагана, я не могу спрогнозировать последствия для животного мира. Однозначно произошло угнетение всех видов живых существ. Массовая гибель привела к размножению сапрофитов, которые в свою очередь подхлестнули развитие растений, а те в дальнейшем поспособствуют взрывному размножению оставшихся в живых существ.

– Только мы этого не увидим, потому что умрём раньше, – угрюмо пошутил Тухватян. – От странной диеты.

– Согласись Артур, с момента начала катастрофы всё было странным. Странно, что мы выжили и скитаемся по миру в одиночестве, как призрачные странники.

– Это потому, что мы все погибли, а это нам искупление, пока не поймём за что, – Тухватян любил обо всём судить категорично.

– Я так не считаю. Просто мир настолько велик, что повстречаться в нём вероятность совсем маленькая.

– Я хочу пристать к берегу и сходить к горам, посмотреть, что да как, можно ли устроить здесь зимовку, ну и узнать, не водятся ли тюлени далеко от берега, – высказался капитан.

На следующий день, выбрав удобное для стоянки ледокола место, встали на якорь. Капитан выбрал себе команду, с которой собирался сойти на берег и уйти к подножию серых гор, теряющихся во мгле. С ним напросились Лев Перепечка, Джим Спанидис и ещё двое крепких техников из отделения кормовых электродвигателей. Они сказали, что у них начались приступы клаустрофобии.

Один их них прихватил сувенир – увесистую металлическую пластину с выгравированным на ней названием ледокола и министерства, которому он принадлежал.

– Зачем тебе это? – поинтересовался капитан.

– Хочу оставить о нас напоминание. Вдруг пригодится.

– Это больше похоже на надгробную табличку. Здесь покоятся люди с ледокола «Север» Росатомфлота, – пошутил Перепечка.

С собой взяли рацию, фонарь, сапоги и предметы для самообороны или охоты, смотря, как пригодятся. Сергей рассчитывал за пару часов дойти до подножия гор и попробовать подняться выше уровня поднятия воды, чтобы Джим Спанидис смог спрогнозировать возможное состояние флоры и фауны, не затронутых последствиями урагана.

На пальцах план выглядел хорошо, но стоило отойти от берега на километр, как он был разбит в пух и прах. Во-первых, их атаковала мошкара, наседая чёрными тучами на каждого члена экспедиции. Во-вторых оказалось, что равнинная земля состоит из заболоченных участков, поросших водорослями, иногда до такой степени, что можно было наступить на них и не провалиться.

Один из техников, смело шагая по волнующемуся ковру из них, провалился и скрылся с головой в тёмной жиже. После того, как его достали, он наотрез отказался продолжать путь дальше. Временами местность наполнялась неприятными запахами гниющей органики, так что от похода к горам пришлось отказаться. Решено было повторить его в тех местах, где горы подходили к берегам вплотную. Чтобы не тратить время без пользы, решили вернуться к берегу и пособирать мох.

Мошкара преследовала до самой воды. Лев, нашёл сухие палки, застрявшие в камнях, наломал их и разжёг костёр, чтобы отпугнуть назойливых насекомых. Палки оказались не особо сухими, хорошо дымили и щёлкали, отлично выполняя работу по разгону мошкары.

Костёр отвлёк от планов собирать мох. Захотелось посидеть возле огня, поговорить, на миг почувствовать себя ностальгически привычно. С борта судна, завидев огонь, потянулись люди. Внезапная идея превратилась в общий порыв, напоминающий древнее сборище людей у ритуального костра.

Оказалось, что берег богат лесом. Нашлись стволы потолще. По рации запросили с корабля инструмент посерьёзнее. Застучали по дереву топорики для разделки мяса. Сергей Васнецов вроде бы понимал, что это просто костёр, но атмосфера, которую он создал, была совсем непростой. Народ, державший свои светлые чувства взаперти целый год, вдруг открылся. Люди радовались огню и дыму, как дети. Начались разговоры по душам.

Лев Перепечка забрал у техника табличку и нацарапал на ней: «Наш ледокол повреждён. Идём на юг. Сто сорок четыре человека». Места не табличке не хватало, чтобы сделать более обстоятельные пояснения. Он надеялся, что информация от живых людей подарит надежду тем, кто её найдёт. А где они остановятся, он пока не знал.

У костра просидели до самого утра. Маарика долго оставалась на судне, боясь погружаться в холодную воду. Она до сих пор чувствовала себя слабой и боялась подхватить болезнь. Она смотрела с борта корабля на огонь и завидовала тем, кто находился возле него.

Ветер иногда доносил запах дыма, и он был таким притягательно знакомым и забытым, что хотелось броситься с борта в воду и поплыть к берегу. Маарика даже начала примеряться. Её поползновения заметил Артур.

– Ты что, в воду собралась? – спросил он. – Как Муму?

Маарика не знала персонажа русской классики.

– Видимо, – решила она согласиться. – Завидую им. Надоели тёмные коридоры, но не хочу лезть в воду.

– У меня для тебя есть один вариант, – Артур поцеловал собранные вместе пальцы. – Закачаешься. Подожди одну минуту.

Он вернулся с ярким детским кругом со следами ремонта. Маарика испуганно посмотрела на него.

– Он меня удержит?

– Тебя? Удержит. Ты же весишь, как одна моя нога. Прости за такое сравнение, – Артур принялся усиленно раздувать щёки, нагнетая воздух в круг. – Готово.

– А как я спущусь? – Маарика посмотрела через борт. От высоты у неё закружилась голова.

– Легко. Я вытравлю верёвку. Ты встанешь на узел, а мы тебя медленно опустим.

Маарика согласилась. Ей очень хотелось сделать Сергею сюрприз, а ещё больше хотелось пропахнуть дымом, чтобы вдыхать его потом от одежды и представлять себя в далёкие времена.

Тухватян вытянул верёвку. Маарике помогли встать на неё. Круг она надела на одну руку и разрешила травить вниз. Несколько человек медленно опустили её к воде. Не замочиться не получилось. Девушка бросила круг в воду и легла на него. Ноги всё равно оказались в воде. Холод придал ей решительности.

– Греби! – крикнул сверху Артур.

– Спасибо. Гребу.

Сергей сидел в стороне от огня. Дым закрывал от него ледокол. Когда сквозь него прошла Маарика, он подумал, что ему в сумерках начало казаться. Супруга, увидев ошалело-удивлённый взгляд мужа, рассмеялась.

– Ты как тут оказалась? – Сергей оглядел её и был удивлён, тем, что мокрыми оказались только джинсы.

– Добрые люди помогли. Ты же бросил меня на корабле, а сам развлекаешься.

– Я был похож на человека, который развлекается?

– Честно? Вообще не похож, – Маарика поцеловала Сергея в нос. – А теперь можно начинать.

«Север» продолжил путь только к полудню следующего дня. Рабочей смене, прежде чем заступить, требовалось хоть немного поспать. Экипаж судна, как и сам Сергей, вдруг осознал, что поиск места для обоснования жилья может оказаться не таким уж и тягомотным. Остановки, подобные этой, можно было делать иногда для создания правильного настроя.

Береговой ландшафт поменялся и стал больше похож на скандинавский. Прорезанные водой вглубь берега проходы походили на фьорды. В голове капитана неожиданно появился новый план, который он обсудил со Спанидисом.

– Джим, а что если зайти в такой фьорд? Там тихо, и самое главное, нет нужды строить жильё на берегу, по крайней мере, в первый год.

– Идея хорошая, но я бы не сунулся туда на ледоколе. Надо бы промерить дно. Уверен, что там полно торчащих из воды камней.

Предупреждение Джима оказалось верным. Дно в этих местах и в самом деле оказалось не очень хорошее. Скалы часто показывались над водой. «Север» шёл на самом малом ходу, лавируя между подозрительными местами. Капитан высматривал подходящий фьорд, стоя на носу и отдавая приказы по рации. Они были либо слишком узкими, либо извилистыми, либо закрыты мелководьем. Васнецов ждал знака. И он его получил. Над одной из крутых скал, являющейся началом входа в очередной фьорд он увидел стаю птиц, облепившую её. Это были первые пернатые, которых он увидел после катастрофы. Обрадовавшись им, как близким родственникам, Васнецов приказал направляться к берегу.