За горизонт

Глава 25

– Это не наши, – Иван сложил ладони вместе и приложил их к груди.

Местные, судя по их реакции, решили, что происходит какое-то вторжение, а Иван и Прометей участвуют в этом. Прометей пытался вспомнить хоть одно слово, которое помогло бы всё объяснить, но от волнения забыл их все.

Эдриан понял, что вытянуть из несчастных путешественников ничего не получится, приказал мужчинам взять оружие и направляться к берегу. Гостей же приказал держать на виду, чтобы с корабля поняли, что они в их власти.

– Вот, Иван, бывает и так. Разные языки не позволяют нам объяснить ситуацию, – с сожалением произнёс Прометей.

– А чей же это корабль тогда, если ни мы, ни они не знают?

– Скоро узнаем.

– Узнаем? Да если только по лицу догадаемся, о чём они говорят.

– Терпение, Иван. Гляди, как они на нас смотрят. Тоже не понимают, но думают, что мы о чём-то договариваемся. Улыбайся больше и говори «о`кей». Это слово у них означает «хорошо».

– О`кей, – Иван растянул лицо в улыбке.

Его театральная попытка произвести позитивный эффект не увенчалась успехом. Народ был напряжён. Ивана даже дёрнули за руку, чтобы он не гримасничал.

– Ты уверен, что это слово значит, что ты сказал? – спросил он у всезнающего товарища. – Мне кажется, я их оскорбил.

– Книги иногда ошибаются. Их же писали люди.

– Такие ошибки могут нам дорого стоить.

Корабль подошёл к берегу и встал неподалёку от рыбацких лодок, просыхающих на берегу, решив, что место здесь больше всего подходит для стоянки. Он развернулся бортом к берегу. Деревянный корабль, в длину не меньше трёх лодок, с высотой борта от ватерлинии метра в три и высокой мачтой, на которой развевался парус из серой некрашеной ткани, нёс на борту название «Север». Написано оно было кириллицей.

Иван ткнул Прометея локтем, указывая на знакомое слово.

– Ты помнишь…

– Конечно. Не думаю, что это совпадение.

Местные заволновались.

– Новая Земля? – спросил «главный» у Прометея.

– Нет, э, ноу. Это не наши. Мы думаем, это люди с ледокола «Север».

Эдриан не понял всего, что сказал Прометей, но понял главное, гости не знали визитёров с корабля. Или прикидывались.

На «Севере» готовились к контакту. С борта опустили небольшую лодчонку. В неё перебрались три человека и направились к берегу. Никакого оружия при них не было.

– Окей. Всё окей, – Прометей попытался успокоить разволновавшуюся толпу, но она уже и сама начала остывать.

Три безоружных человека в лодке не вызывали у них опасений. Двое работали вёслами, а третий старался выглядеть максимально дружелюбным, собирал руки над головой в замок и широко улыбался. Трое местных отделились, чтобы встретить гостей. Они помогли вытащить лодку на берег.

Эдриан вышел из толпы и направился встречать гостей. Он первым делом пожал руку улыбчивому мужчине, которого принял за старшего и что-то спросил на английском. По реакции сразу стало понятно, что гости его не понимают. Для людей из тех времён языковой барьер казался чем-то невероятным. Изоляция поселений со временем создавала у людей мнение будто все, кто жили до катастрофы, разговаривали на одном языке.

Иван и Прометей услышали знакомые слова.

– Привет! Мы с того шара, который летал над вами! – громко произнёс Прометей.

– О, привет! Рад слышать родную речь.

На самом деле речь Ивана и Прометея была богата заимствованиями из испанского и английского языка, русским было построение предложений и основной массой слов. Речь мужчины тоже нельзя было назвать похожей на речь жителей посёлка с плато, которая считалась эталонной русской из-за того, что в спасшейся группе не было никого, разговаривающего на ином языке. Тем не менее, для понимания друг друга переводчики не требовались.

– Взаимно. Мы тоже только сегодня прилетели в этот посёлок. Мы издалека, с Новой Земли, может, слышали о такой?

Мужчина свёл мышцы на лбу, пытаясь вспомнить.

– Нет, что-то не слышал. А мы потомки людей с ледокола «Север». У нас тоже есть посёлок, примерно в десяти днях вдоль берега на нашей ласточке, – он кивнул в сторону корабля.

– Мы видели могилу по пути на одном острове. Они были накрыты тканью с надписью «Росатомфлот. Ледокол Север». Там стоял огромный корабль, мы решили, что это он ледокол «Север».

– Нет, ледокол стоит у нас до сих пор.

Эдриан, переводя взгляд с разговаривающих гостей, решил прервать их и жестами пригласил оставшихся людей с борта корабля на берег.

– Они немного испугались, когда увидели ваш корабль, – предупредил Иван новых гостей. – Их можно понять.

– Мы столько лет считали себя единственными из людей, а тут оказалось, что люди всё время жили рядом. А мы до сих пор не знакомы. Меня зовут Андрей, – мужчина протянул руку Прометею.

– Прометей.

– Необычно звучит.

– Мои родители были затейниками.

– Иван.

– О, Иванов у нас много. Вот один из них, – Андрей представил своего товарища.

Эдриан понял, что пора как-то поучаствовать в налаживании контакта и тоже начал знакомиться.

– Эдриан – Андре, – он заметил сходство имён.

– Точно, похоже, – согласился Андрей.

Перезнакомившись, Эдриан предложил всей команде корабля пройти в посёлок. Местные жители, приодевшись в нарядное, повыходили на улицы, встречать гостей. В воздухе разливалось ощущение праздника.

Чтобы не утруждать хозяев приготовлениями, Андрей распорядился спустить с корабля часть припасов.

– Мы ведь рассчитывали на полгода плавания, а тут десять дней. Куда-то еду надо девать, чтобы не пропало.

Еда оказалась обычной – солонина, копчёное мясо, водоросли, но тягучий напиток показался всем довольно экзотическим.

– Это наш хлеб, так мы его называем. Он спас людей от голода в те годы, когда ещё не было ни рыб, ни моржей, ни тюленей. У нас это обязательный напиток на любом праздничном столе, – пояснил Андрей.

В разгар веселья, когда народ под хмелем уже не замечал языкового барьера. Иван подсел к местному, который показывал свой сапог, вывернув голенище наружу, хвастаясь своим мастерством идеальной стёжки. Прометея больше волновали глобальные вещи. Он слушал рассказ Андрея о становлении их посёлка.

От него он узнал, что ледокол, пробыв в океане больше года, решил пристать к берегу и выбрал для этого фьорд. У них не было цели оставаться там навсегда, просто хотелось задержаться и возможно, пережить зиму. Место оказалось удачным. Длинный рукав упирался в пологий берег, на котором сохранилась первозданная растительность и некоторые животные. Но в одну из ночей, одна из скал сползла в море, почти перегородив выход. Ледокол не смог пройти сквозь оставшуюся брешь. Команда была вынуждена обосноваться в том месте.

Долгое время жили на судне, постепенно приспосабливаясь и приспосабливая окружающий мир под себя. Экспедиции вглубь территории иногда приносили результаты в виде техники, которую можно было приспособить для своих целей, и различных растений, пригодных в пищу. Люди научились ловить рыбу, забираться на скалы за птичьими яйцами. На берегу появились первые дома, а стены фьорда разносили эхом детские голоса.

Люди в посёлке жили надеждой на скорую встречу с людьми, но до поры не имели возможности отправиться на их поиски, пока не вырос лес, из которого построили корабль.

Прометей поведал Андрею свою историю, и она впечатлила его не меньше. Рассказал о том, как он с другом и его подругой отправился на материк и нашёл там ещё один посёлок, приспособившийся к жизни в сплошном тумане. Теперь человечество, состоящее их четырёх известных мест проживания, воспринималось уже не как экзотика, выжившая случайно, а как цивилизация, доказавшая свою жизнеспособность.

Под утро Прометей вспомнил о записке, выловленной им у острова с могилой. Он вынул из сумки предмет, в котором она хранилась, и аккуратно развернул рассыпающуюся в руках истлевшую бумагу с текстом.

– Я думаю, что это с вашего корабля кто-то оставил.

Андрей внимательно разглядел записку.

– Не наш алфавит. На ледоколе было много разного народа, но говорят, что для письма выбрали алфавит большинства, то есть экипажа корабля.

– У нас получилось то же самое. Очень жаль, что прочесть не получится, – Прометей задумался. Его лицо озарилось идеей. – Эдриан, ты не мог бы нам помочь?

Прометей показал на записку, разложенную на столе. Глава посёлка устало подошёл к ним.

– Прочесть-то он прочтёт, но как объяснит нам, что в ней написано? – засомневался Андрей.

– Это исторический артефакт, – проговаривая каждое слово, пояснил Прометей. – Вы понимаете, что в нём написано?

Эдриан склонился над бумагой и пробежался глазами по тексту. Он ухмыльнулся пару раз.

– Понимаете? – переспросил Прометей.

– Йес. Ай андестен, – он задумался над тем, как передать гостям смысл прочитанного, – Маарика, – он изобразил у себя две выпуклости на груди.

– Маарика?! – это же жена первого капитана. – Мы все её знаем. Давай дальше.

– Айсбрейкер «Север» стак ин айс.

– Не понимаю, – Андрей разволновался.

– Айс, по-моему это лёд, – вспомнил Прометей.

– Ну, да, он же ледокол. И что дальше было?

– Маарика фолл ин лав уиз кэптен Сергей.

– Не понимаю, но догадываюсь, что у них там завязалось, – произнёс Андрей, не сводя глаз с Эдриана.

– Зе уорлд из дэд, бат лайф гоуз он, – прочитал Эдриан дословно.

– М-да, тут уже тяжелее, – Андрей не понял значение последней фразы.

– Лайф – это жизнь. Думаю, она хотела сказать, что жизнь продолжается, – предположил Прометей.

– Что собираешься делать с этим? – спросил Андрей.

По его горящему взгляду Прометей понял, что записка для него имеет большее сакральное значение, чем для него.

– Забирай, это ваша история по праву. Когда-нибудь, когда мы научимся понимать язык жителей этого посёлка, мы прочитаем её.

– Спасибо! – Андрей аккуратно убрал бумагу в цилиндрик, из которого её достал Прометей.

Праздник закончился, после него начался обмен опытом. Стоило ли говорить, что каждый человек хотел узнать, в чём их обошли жители других посёлков. Прометей делился процессом изготовления воздушного шара и управления им. Он взлетал над посёлком и садился, где ему было указано, чтобы показать местным, что воздух – стихия, которой можно управлять.

Местные, преуспевшие в растениеводстве, делились способами прививки растений, чтобы получать более приспособленные для этого района растения. Гости с «Севера» разобрали по схемам процесс постройки судна, а заодно поделились картой, составленной за десять дней плавания.

– Долго мы ещё тут будем гостить? – спросил Иван у друга через неделю.

– Ты знаешь, Иван, я не полечу домой, – через силу признался Прометей.

– Как? – Иван даже задохнулся от неожиданного ответа.

Он подумал, что друг приболел и несёт что попало.

– Я хочу изучить их язык, чтобы понимать, как свой. Параллельно я буду строить ещё один шар, или же корабль, если они захотят приплыть к нам в гости. Вернусь любым из этих способов, чтобы соединить наши культуры, как переводчик.

– Прометей, я же не справлюсь один. У меня там жена, дети, вдруг, я погибну? Пожалуйста, полетели вместе.

– Нет, Иван, прости. Тебе не стоит прикидываться беспомощным. Ты научился всему, что знаю я, а глаз твой внимательнее моего. У тебя всё получится.

Неприятное известие выбило Ивана из колеи. Он ходил угрюмый, раздавленный мыслями о предстоящем возвращении. Он даже подумывал остаться, но мысли о доме, об обещании, данном жене и детям, были сильнее малодушного желания остаться.

Прометей впитывал новые знания и выглядел счастливым. Он был на своём месте. Как-то Иван нечаянно застал его с местной девушкой в пикантный момент. Оказалось, что они встречаются уже не первый день и Прометей, несмотря на преследующий его обет безбрачия, чувствует себя влюблённым. Девушку звали Мэри.

– Видать, тебе на роду написано встречаться только с Мариями, – Иван переиначил её имя на привычный лад. – Огрузишься детьми, так и забросишь путешествия.

– Когда-нибудь это должно было случиться, – неожиданно признался Прометей. – Возможно, это было последнее открытие, которое я сделал. Мы с тобой наладили контакт с тремя поселениями. Теперь работы по обмену знаниями, их накоплению и развитию – непочатый край. Думаю, заняться этим, когда выучу язык. Представь только, мои дети будут одновременно знать два языка и относиться к нашей культуре и культуре Мэри так же, как к своей. Здорово?

– Наверное, – Иван пожал плечами.

Его волновали более практичные проблемы. Он присмотрел, какие плодовые деревья растут на участках местных жителей, и загорелся желанием посадить такие же у себя дома. Иван уже пытался в голове выбрать место возле дома, унавозить его и попытаться вырастить деревья с красными плодами, размером почти с кулак, которые местные называли «эпл». Деревья могли совершить маленькую революцию в их посёлке. Вкус их плодов можно было сравнить только с ягодами, растущими на топких берегах материка, которые из-за плохой пригодности к хранению мало кто пробовал.

Наступил день, когда Иван решил отправляться домой. Парусник «Север» к тому времени уже ушёл в свой посёлок, забрав с собой Эдриана и ещё нескольких человек для установления отношений. Прометей перечертил для них карту маршрута своего полёта со всеми островами, течениями и отмелями, указав в какой день, какая стояла погода. «Северяне», как они сами себя называли, обещали прибыть в гости следующим летом. Нынешнее было уже на исходе.

Ивану заполнили бурдюки самогоном и дали ещё бочку из яблочного дерева, наказав, если она не потратится в полёте, выпить её содержимое по возвращении. Провизии хотели дать столько, сколько не позволяла подъёмная сила шара. Прометей рассчитал нужное количество, вернув лишнее. Много места занимали привитые черенки, высаженные в горшочки – настоящая ценность, которая грела Ивану душу, и одна из побуждающих причин вернуться домой.

Прохладным августовским утром Иван поднялся в воздух. Как только он понял, что управление шаром зависит только от него, страх прошёл. Когда рядом не было человека, на которого можно было переложить работу, голова работала иначе. Иван сразу определил направление своего полёта и держал его строго, несмотря на погодные условия. Он пережил дожди и штормы, внезапные ветра и морозные высоты с кислородным голоданием. Встречающиеся по пути острова, знакомые по предыдущему полёту, добавляли ему уверенности в своих расчётах.

На Новую Землю он зашёл прямо с северной оконечности Северного острова. Огромный архипелаг выглядел, как материк. Вершины гор почти задевали корзину шара. Внизу паслись стада оленей. По берегам нежились тюлени. А среди травы изредка виднелись жёлтые туши белых медведей.

Перелетев пролив, отделяющий Северный остров от Южного, Иван заволновался. До дома оставалось совсем немного. Одиночное возвращение изменило его. Он почувствовал, что стал другим, вытравив из себя мальчишество и беспечность.

Из-за бьющего в глаза низкого солнца Иван поздно заметил посёлок внизу. Он выключил горелку и открыл клапан, чтобы скорее стравить горячий воздух. Много раз представляемое в воображении возвращение не получилось таким, каким было задумано. Иван хотел сесть рядом с домом, но ветер отнёс его на несколько километров от посёлка.

Приземлился он мягко, облегчённо выдохнул, что путешествие наконец-то закончилось, и собрался идти домой, чтобы взять упряжку, отвезти шар и корзину. Он не прошёл и полкилометра, как увидел летящую навстречу оленью двойку. Когда она приблизилась, Иван разглядел, что ей управляет Анхелика.

Супруга спрыгнула с повозки, поравнявшись с Иваном, и бросилась ему на шею.

– А я думала, что больше тебя не увижу-у-у, – разрыдалась она.

– Да что со мной будет-то? – Иван почувствовал, как у него самого затрясся подбородок, а в глазах застыли слёзы. – Как там наши малыши? А как ты меня увидела?

– Я не глазами, я сердцем почувствовала, что ты надо мной.

Едва Матвей с сёстрами пристали к берегу острова, как поднялся сильный шторм, продолжающийся две недели. Они успели оттащить шлюпку подальше от берега, спрятать её между камнями, используя как жилище. Матвей сразу отправился на охоту и добыл тюленя. Он разделал его прямо на берегу, чтобы сёстры не видели этот неприятный процесс. Домой он вернулся с кусками туши.

Затем пришлось искать дрова, которые почти не водились на этом острове. Вместо них использовали кустарник с грубыми корявыми ветками, которые горели жарко, но источали едкий дым. Первый настоящий ужин получился коротким. Глория быстро объелась и стала страдать коликами. Матвей сокрушался, что допустил это, зная последствия.

К счастью для девушки, недомогание скоро закончилось. Матвей и Кейт в редкие периоды затишья ходили собирать кустарник. Его сушили в местах, недоступных дождю. Матвей обрабатывал жиром ветки, которые не успели просохнуть. Пока на них обгорал жир, они высыхали и горели почти без дыма.

– Я знаю, зачем вы ходите за дровами, – как-то призналась Глория. – Вы там трогаете друг друга.

– Ты подглядывала за нами? – Кейт нахмурилась.

– Надо больно. Я догадливая, – она замолчала, но желание проговориться было сильнее её. – Да, я подглядывала. Нечаянно. Я просто пошла за вами.

– Чёрт, у нас такой большой остров, а места для влюблённых нету, – Матвей покачал головой.

– Глория, тебе должно быть стыдно за твой поступок, – Кейт попыталась пристыдить сестру, но давить на совесть подростка редко, когда давало результат.

– Это вам должно быть стыдно. Не для того человеку были даны некоторые органы, чтобы использовать их для сластолюбия.

Фраза, произнесённая ею, была точь-в-точь цитатой Брайана. Это напугало Кейт.

– Наш так называемый отчим не стеснялся использовать свои органы при детях. Забудь о нём, и обо всём, что он говорил, как о страшном сне. Он был неправ, во всём неправ. Он выродок, не человек.

Пламенная речь сестры произвела на Глорию эффект. Она больше не укоряла сестру, но однажды призналась, что Матвей ей тоже нравится и она расстраивается, когда они уходят по «своим делам».

– Он общается со мной, как с ребёнком, а я уже взрослая. У меня всё, как у женщины, – разревелась Глория.

– Ты пойми, в любви нет такого, чтобы у мужчины было две женщины. Ты просто не знала других мужчин и поэтому думаешь, что влюбилась в Матвея. Потерпи, когда мы окажемся в его посёлке, у тебя будет огромный выбор. Там мужчин в несколько раз больше женщин.

Глория терпела, и терпеть ей пришлось очень долго. По окончании шторма стало ясно, что наступила осень. Задули ветра, по утрам выпадал иней, а лужи покрывались ледком. Матвею стало ясно, что этим летом попасть домой у них уже не получится. Следовало готовиться к зимовке.

Он начал собирать камни и выкладывать из них стену, чтобы закрыть одну из сторон, открытую всем ветрам. Сёстры из грязи делали замазку, заделывая отверстия между камнями. Получилось тихо, уютно и просторно. Шлюпка внутри самодельной пещеры превратилась в спальный отсек.

Остров оказался густонаселённым. По ночам его оглашали крики неизвестных животных или птиц, пугая девушек. Матвей успокаивал их, объясняя что белые медведи так не кричат, а остальных животных бояться не стоит.

Вскоре зачастили дожди, переходящие в мокрый снег. Нормальной непромокаемой одежды для охоты у Матвея не было. Охотился он в том, что было. Как следствие, промок, промёрз и заболел. Температура сбила его с ног. Его лихорадило, отпуская ненадолго. Кейт регулярно грела ему воду, потому что от холодной у Матвея случался спазм, и вода не проходила в пищевод.

Пока он болел, установились морозы, а затем выпал снег. Сразу и много. Белое снежное покрывало резко граничило с тёмными водами океана. Оклемавшись, Матвей сразу же собрался на охоту. Мяса у них оставалось совсем немного, а жир для готовки и обогрева закончился совсем. Кейт собиралась пойти вместе с Матвеем, опасаясь за его самочувствие, но он резко остудил её порыв.

– Сиди дома, за сестрой присматривай. Раз я переболел, значит в следующий раз нескоро заболею, а вы ещё не болели, вам беречься надо.

Вскоре он приволок по снегу полтуши тюленя, затем сразу отправился за второй половиной. На полмесяца их семья была обеспечена едой.

– Как мороз скуёт льдом океан, на рыбалку пойду. Надоели эти тюлени, – сообщил он сёстрам.

Зима выдалась морозная. Возможно, в этих местах она всегда была такой. Пришлось утеплять стены жилища снегом. Это помогло. Сквозняки почти пропали. Тепло держалось дольше, а в шлюпке можно было спать почти с летним комфортом, выставив лицо из-под тряпок наружу.

На Новый год, дату которого Матвей определил примерно, было решено устроить небольшое празднование. Матвей принёс с охоты двух тюленей. Сходил на рыбалку и принёс с неё несколько рыб. Перед празднованием он устроил в жилище горячую баню, для чего понадобилось большое количество тюленьего жира. Часть пещеры он отгородил пологом. Установил там кастрюлю со снегом и начал его растапливать, добавляя снега по мере его растапливания.

За пологом температура быстро поднялась относительно остального помещения.

– Давайте, девчата, мойтесь хорошо, чтобы всё плохое осталось в прошлом году.

Кейт и Глория вымылись. От жары они разрумянились, развеселились. Мокрые волосы красиво лежали на их обнажённых плечах. Сёстры оделись в заранее постиранную одежду. Следом в баню пошёл Матвей. Он вымылся с удовольствием, чувствуя, как вместе с грязью уходит груз забот.

Праздник они встречали небывалым разнообразием блюд, состоящим из трёх наименований: запечённой рыбы, жареного тюленьего мяса и тушёного мяса с травами и водорослями, запасёнными заранее. На душе от празднования остались воспоминания, как от настоящего веселья, казалось даже, что они были немного пьяны. Ночью Матвей чувствовал себя на гормональном взводе. Сёстры прижались к нему с двух сторон, сложив на него ноги. Он еле уснул под шум ударов пульса.

Зима заканчивалась. Суровое время года не принесло никаких проблем. Томительно было ожидание. Природа оживала, радуя живое новым теплом. На берегу начались тюленьи свадьбы. Самцы стали агрессивнее и не подпускали к себе. Матвею пришлось охотиться осторожнее, чтобы самому не стать добычей возбуждённых самцов.

Расцвели и сёстры, выбирающиеся под солнце понежить молодую кожу. Они ходили по проталинам, собирая прошлогоднюю траву и сухие палки. Первую они использовали, чтобы отбить в еде приевшийся рыбный привкус тюленьего мяса, а вторые для печи. Дерево создавало меньше жирной копоти на стенах и не так воняло.

Наступил день, когда полная припасов и надежд шлюпка была спущена вводу. Начался второй этап возвращения домой. Матвей видел и чувствовал, что до дома осталось не так далеко. Природа островов, встречавшихся по пути, до боли напоминала ему природу Новой Земли. Признаться, он каждый раз, когда видел землю, считал, что это родной архипелаг, но ошибался. Он знал все вершины, все приметные линии берега на удалении в полсотни километров от посёлка.

Природа баловала своим дружелюбием. Ветра поднимались редко, и несли только пользу, подгоняя шлюпку по ленивому течению. В один из дней на горизонте показался неясный силуэт, который вначале приняли за выступающую из воды скалу, но приблизившись, Матвей узнал в ней сухогруз, разломанный штормом пополам. Он бывал на нём. Корабль до сих пор служил источником металла и других материалов. В первый год его обнаружения с него сняли большое количество техники, которую удалось восстановить до рабочего состояния.

Сёстры смотрели на огромный корабль с благоговейным восхищением.

– Девчата, я был на нём много раз. До дома рукой подать.

Матвей провёл их рядом с бортом судна.

– Он огромный, – Глория открыла глаза и рот, глядя на нависающие порыжевшие от ржавчины борта.

– У нас всё такое было раньше, – с гордостью заметил Матвей.

Вскоре показался знакомый до боли берег. А там и лодка, направившаяся навстречу им. Матвей разволновался. Кейт, глядя на него, тоже начала беспокоится.

– Почему ты волнуешься? – спросила она.

– Меня считают мёртвым, – ответил Матвей, давая додумать продолжение его мыслей самостоятельно.

Лодка выглядела незнакомой. Больше тех, что были в посёлке в прошлом году. Когда она подошла ближе, он разглядел на её борту капраза Татарчука. Он был уже совсем старым, и неясно, зачем его понесло в открытое море. Матвей замахал рукой. Люди с лодки тоже замахали.

У Матвея закружилась голова, когда он узнал среди них отца, неловко машущего повреждённой рукой. Слёзы брызнули из глаз. Кейт прижалась к нему, ощущая вместе с ним всю важность и торжественность момента.

– Матвей! Сынок! – отец признал его, несмотря на густую бороду.

– Пап! Батя! – Матвей вытер ладонями глаза.

Лодка притёрлась к их шлюпке. Отец неуклюже полез через борт. Матвей остановил его.

– Бать, не надо, я сам.

Он ловко перепрыгнул и обнял отца.

– Матвей, мы думали… мы нашли кости, лодку и инструмент.

– Я выжил, – Матвей задрал одежду и показал страшные шрамы на груди.

– А дамы откуда? – спросил Татарчук.

– Мои, – Матвей не стал вдаваться в подробности и сразу обозначил границы владений. – А вы тут что делаете?

– Так мы же пруд сделали, рыбу теперь ловим на маточное поголовье. Хотим благородную разводить, вот весь цвет и выбрался для этого, – пояснил Татарчук.

Отец Матвея, будто онемев от счастья, смотрел на сына и никак не мог поверить, что он живой.

– Мать обрадуется, – наконец произнёс он. – Только надо её подготовить, а то подкосит сюрприз. А девчата точно твои?

– Одна моя, а вторая её сестра. Они… Дмитрий Иванович, можно вас с глазу на глаз, – по дороге домой Матвею пришла одна идея, которая показалась ему правильной.

Заинтригованный капраз отошёл вместе с ним на нос лодки. Матвей рассказал ему о причинах, по которым капитан Коннелли не сдержал своего слова. Он рассказал о гибели посёлка и о том, что в живых остались несколько человек, возглавляемые психом. Матвей предложил не рассказывать об этом остальным жителям, посчитав, что новость усугубит душевное состояние людей, в особенности тех, кто служил на «Монтане» и ждал возвращения капитана. Татарчук согласился с ним. С сёстрами у Матвея легенда была придумана давно. Они должны были рассказать о том, что они дети американских альпинистов, спасшихся в скалах во время сильного наводнения.

Жители посёлка, оказавшиеся на берегу в тот момент, когда знакомая оранжевая шлюпка причаливала на буксире к берегу, замерли в ожидании. Матвея узнали не все. А на девушек смотрели, как на редкую экзотику.

– Так, чтобы не было ненужных домыслов и сплетен, довожу до вас, что это Матвей Горбунов. Он жив и здоров, а с ним его жена и сестра жены. Обо всех обстоятельствах с момента его исчезновения я сообщу позже. Дайте людям спокойно дойти до дома, – несмотря на возраст, голос у капитана подводной лодки был зычным и командирским.

– Матвей.

– Точно, Матвей.

– Егору повезло.

– Девицы какие молоденькие.

– А что, там ещё есть такие?

Матвей не отвечал, только улыбался. В горле у него стоял ком. Он уже представлял глаза матери, и очень переживал за момент встречи. Кейт держала его за руку, понимая отчего у Матвея так потеют ладони.

– Всё будет хорошо, Матвей.

– Я знаю.

Отец остановился, не доходя до дома полсотни шагов.

– Я пойду подготовлю мать с Катюхой, а вы заходите следом, через три минуты.

– Давай, пап. Сделай, как надо.

Отец выдохнул и направился торопливым шагом к дому. Глядя ему в спину, Матвей заметил, что отец сдал. Травма и потеря сына согнули его. Хотелось верить, что возвращение вернёт ему жизнелюбия и силы. Не прошло и трёх минут, как со двора раздался шум и на дорогу выбежали четверо подросших племянников.

– Дядя Матвей вернулся!

Игнорируя сестёр, они повисли на своём дяде.

Вот уж кого не надо было готовить заранее. В калитке показалась мать. Отец поддерживал её за руку. Она вышла на улицу и не смогла идти. Без сил села на скамейку у забора и взялась за грудь.

– Идёмте, пацаны, с бабулей поздороваемся.