За огненной чертой

Последние дни Зыкова

В первых числах ноября Зыков и Гусев послали на диверсии несколько мелких партизанских групп. В целом ушло более половины отряда, захватив с собой лучшее вооружение. Это был массированный удар подрывников из отряда Зыкова по коммуникациям врага в ознаменование 25-й годовщины Великого Октября.

Вскоре начальник Западного штаба партизанского движения Д. М. Попов предупредил по рации лазовцев, что, по данным разведки, гитлеровцы намечают провести против отряда крупную операцию, и поэтому нужно как можно скорее сменить район дислокации. Вернуть ушедшие группы и тем самым усилить боевую мощь отряда было уже невозможно. Требовалось немедленно уходить, но партизаны, рассчитывая дождаться своих, замешкались, упустили время, а когда собрались в путь, было уже поздно.

На рассвете 4 ноября 1942 года началось наступление карателей. На партизанский лагерь обрушился огонь двух артиллерийских батарей и тяжелых минометов. Одновременно началась бомбежка с воздуха. Лес был блокирован со всех сторон, через каждые сто метров оккупанты разожгли костры. Образовалось огненное кольцо и в прямом и в переносном смысле. После артподготовки гитлеровцы двумя цепями перешли в наступление. Расстояние между наступавшими солдатами было пять — семь метров. В общей сложности в этой операции участвовало около двух тысяч немецких солдат и большое количество полицейских, согнанных из нескольких районов.

Во время артиллерийской подготовки и бомбежки партизаны укрывались в блиндажах и окопах, а затем заняли круговую оборону и яростно отбивались. Все способные носить оружие были в строю. Хотя сил у партизан было сравнительно немного, они, стреляя из укрытий, все же наносили врагу большой урон.

Оккупанты отлично знали, что напали на основное ядро отряда. Об этом свидетельствовали выкрики полицейских:

— Зыков, сдавайся, сволочь! Сдашься — будешь цел!

— Мы еще на ваших похоронах попляшем, продажные шкуры! — отвечали партизаны и добавляли такие крепкие выражения, которые не принято цитировать.

Бой продолжался целый день и прекратился только с наступлением темноты.

Ночью Зыков собрал в один кулак все силы отряда и ударил в направлении села Новоспасского. Блокада была прорвана. Утром немцы заняли лагерь партизан и немедленно расстреляли попавших в их руки раненых.

Оторвавшиеся от врага партизаны немного перевели дух, но вскоре их снова обнаружили. Лазовцев неотступно преследовали каратели. Только 6 ноября отряду вновь удалось оторваться от врага. Однако уже на другой день опять началось преследование, во время которого часть партизан, в том числе и Виктор Ящемский, отбилась от основных сил отряда.

Посовещавшись, партизаны решили покинуть Мутищенский лес и уйти в сторону фронта, во Всходские леса. Первым должен был прорываться 3-й батальон под командованием Федора Пялова, за ним — основные силы отряда, в том числе 1-й батальон Володи Медведченкова, штаб отряда, штабная рота, радисты. Отход поручалось прикрывать 4-му батальону под командованием Георгия Белякова.

Во время боя при переходе через реку Деснок между деревнями Лапино и Луки отряд был расколот на несколько частей. Батальон под командованием Пялова успешно вышел из окружения и по заранее намеченному плану с боями двинулся через Всходский район к линии фронта. Батальоны Медведченкова и Белякова натолкнулись на сопротивление врага и на некоторое время задержались в Мутищенском лесу. Впоследствии им так и не удалось соединиться с Пяловым и вновь пришлось несколько раз столкнуться с немцами. В ходе боя фашисты еще раз рассекли оставшихся. В результате через линию фронта отдельные подразделения отряда переходили самостоятельно. От остатков отряда Зыкова оторвался радист Черенков (Кренкель). С группой в восемь человек он оказался в одном из лесных массивов Стодолищенского района. Черенков первый и сообщил Попову, что отряд Зыкова рассеян врагом.

Попов поручил Черенкову и его группе найти Зыкова. Штаб партизанского движения приказал также Бойченко, Путякову и Черепанову разыскать Зыкова и подвергшийся нападению врага отряд Ермакова и оказать им помощь.

Партизан, как магнитом, тянуло туда, где была линия фронта. Наиболее удобных мест для перехода они не знали и шли, ориентируясь по звукам доносившейся артиллерийской пальбы. Поэтому партизаны батальона Пялова, например, вышли на самый трудный для перехода участок фронта — в район Зайцевой горы, неподалеку от станции Барятинская. Зайцева гора была сильно укреплена фашистами. В результате батальон Пялова понес очень большие потери. Из нескольких сот человек, начавших переход, в живых осталось не более семидесяти пяти, причем многие из них оказались ранеными. Во время боя погибли комиссар батальона Григорий Ратников, начальник штаба батальона Григорий Журов, командир одного из подразделений Степан Лахматов, отважный партизан Сережа Голиков.

Здесь, у Зайцевой горы, нашел свою смерть и Леопольд Фейсель — непримиримый антифашист, подлинный интернационалист, рабочий из Австрии, сроднившийся с русскими партизанами.

В одном из боев неподалеку от линии фронта пал смертью храбрых наш старый учитель Александр Иванович Богданович, так и не расставшийся со своим верным двуствольным ружьем. Многие партизаны, перешедшие линию фронта вместе с Пяловым, были ранены. Все тяжко переживали гибель боевых друзей.

В конце 1942 года на Большую землю вышли многие другие мелкие отряды и группы партизан-лазовцев. Особенно следует отметить группу Володи Присовского. Он уже известен читателю как человек легендарной храбрости и большой скромности. До самого последнего момента Володя возглавлял штабную роту. Во время форсирования реки Деснок его рота оторвалась от основных сил отряда и не смогла впоследствии соединиться с ними. Среди тех, кто был с Володей Присовским, оказался провокатор, предложивший идти в плен к немцам. Коротким был партизанский суд: провокатора расстреляли. Старый коммунист Михаил Иванович Андреенков, хорошо знавший местность, заверил товарищей, что выведет их из леса к линии фронта, и сделал это, хотя сам погиб во время одного из боев.

Рота Присовского переходила линию фронта в районе Милятинского болота, но была обнаружена гитлеровцами и понесла большие потери. Во время стычки пал смертью храбрых Саша Франтик. За два месяца до описываемых событий он был тяжело ранен, и ему ампутировали руку. Операцию делали без наркоза. Ни единого стона не издал твердый духом юноша. Ему предложили эвакуироваться на самолете в советский тыл, но он ответил: «Мое место здесь». В схватке на линии фронта Саша отстреливался одной рукой до последнего патрона. Будучи смертельно раненным, он собрал все силы и бросил в окружавших его врагов гранату.

Положение партизан было отчаянным. Присовский приказал товарищам двигаться вперед, а сам остался прикрывать их. Партизаны прорвались сквозь кольцо врага. Сам Володя погиб, но своей храбростью, мужеством, ценою своей жизни спас остальных. В числе перешедших была и его милая, нежная жена — радистка Полина Козина. Они полюбили друг друга там, на оккупированной территории, в суровых условиях немецкого тыла, и как-то весной 1942 года обратились к командиру полка и ко мне с просьбой разрешить оформить брак. И такое разрешение было оформлено приказом по полку.

Полина осталась верной своей любви к Володе. Вскоре после перехода линии фронта она родила дочь, которая, говорят, очень похожа на красавца отца.

Все партизанские группы стремились перейти линию фронта или в районе Кирова или около Спас-Деменска. Но именно здесь и было труднее всего осуществить это. Ни одна группа не сумела пройти незамеченной, и дело ни разу не обошлось без жертв.

В ноябре 1942 года группа партизан-лазовцев попыталась перейти через фронт около города Кирова, но натолкнулась на плотную стену врагов. Тогда решили идти в противоположную сторону. И партизанам удалось сравнительно легко, почти без потерь перебраться на Большую землю в районе города Белого.

С этой группой выходил и Александр Семенович Живов, в прошлом московский чекист. Любопытно, что всю войну он носил с собой ключ от московской квартиры. Вернувшись из немецкого тыла, он приехал в Москву. Дома никого не оказалось: жена была на работе. Каково же было удивление жены, когда, возвратившись с работы, она увидела мирно отдыхавшего Александра Семеновича, которого считала погибшим!

Вышли на Большую землю и многие другие лазовцы. Но до сих пор неизвестна судьба той части отряда, с которой следовал штаб во главе с Зыковым и Гусевым. Имеются лишь некоторые отрывочные сведения, по которым невозможно составить полной картины.

Известно, что отряд двинулся в направлении Юхнова. В конце ноября Зыков связался через рацию какого-то другого партизанского отряда с Западным штабом партизанского движения и сообщил, что питание для рации на исходе. Штаб немедленно послал самолетом комплект питания, а также продовольствие и боеприпасы. Но летчик не обнаружил сигнальных костров и вернулся. Следующей ночью самолеты вновь вылетели к Зыкову. Летчикам было приказано: даже в том случае, если они не увидят сигналов, выбросить груз с парашютами в предполагаемом месте нахождения партизан. Летчики так и не обнаружили никаких сигналов, но в точности выполнили приказ.

23 ноября Попов радировал Зыкову и Гусеву: «Вас и ваших людей эвакуируем первые летные дни». В середине декабря 1942 года Попов сообщал командующему фронтом:

«В ночь на 11.12.42 г. два самолета Р-5 вылетали с обмундированием и продовольствием в группу Зыкова — Гусева. Самолеты находились над целью больше часа, сигналов не было, в результате чего вернулись, не выполнив задания. В первый летный день розыски повторяю».

И снова летали самолеты туда, где в последний раз находился Зыков, но остатки отряда имени Сергея Лазо исчезли бесследно. Какая участь постигла партизан? Может, найдутся очевидцы их трагического конца? А может, когда-нибудь об этом станет известно из фашистских архивов? Я убежден, что именно эти документы могли бы пролить свет на волнующий нас вопрос. Дело в том, что именно в ноябре 1942 года верховное командование вооруженных сил гитлеровской Германии издало «Наставление» по борьбе с партизанами. Автором его был Йодль, утверждал Кейтель, проводил в жизнь — Хойзиигер. В «Наставлении», в частности, говорилось:

«Каждый командир отряда (имеются в виду карательные отряды фашистов — А. Ю.) несет персональную ответственность за то, чтобы все пойманные в результате боя партизаны и гражданские лица (включая женщин) были расстреляны, а лучше повешены».

К гитлеровским генералам, занимающим сегодня важные посты в военной машине империалистов, мы, бывшие партизаны-лазовцы, имеем особые претензии. На их совести кровь наших братьев-партизан, советских патриотов, боровшихся против фашизма. И пусть убийцы помнят об этом.

Позднее о самом Зыкове совершенно случайно удалось узнать следующее. После освобождения от оккупантов Ельни, Спас-Деменска и других городов мне в 1943 году довелось быть в командировке в Спас-Деменске, входившем тогда в состав Смоленской области. Там мне рассказали, что в тюрьме гестапо на стене обнаружено много надписей заключенных. Среди них я и нашел надписи, которые говорили об известных и дорогих мне людях. Привожу их дословно:

Ясно, что Зыков — это командир отряда. Нина Зуева и Ольга Ржевская — разведчицы полка имени Сергея Лазо. С. В. Путяков — командир одного из партизанских отрядов, образованных после разукрупнения полка имени Сергея Лазо.

Но как они оказались вместе? Пока на этот счет можно строить лишь догадки, основываясь на некоторых документах и вещественных доказательствах, а также на сообщениях людей, которые находились в то время в гестаповском застенке в Спас-Деменске. Особенно о многом говорит косынка Ольги Ржевской.

История ее такова. В конце 1943 года советские войска освободили город Рославль, Смоленской области. Вместе с войсками в город вошли партизаны и среди них — несколько человек из 5-й Ворговской бригады имени Сергея Лазо. К одному из партизан подошла старая, исхудавшая женщина и протянула маленькую белую шелковую косынку. Это было последнее письмо славной разведчицы партизанского полка имени Сергея Лазо Ольги Ржевской. В ту пору, когда Ольга находилась в полку имени Сергея Лазо, ей было двадцать лет. Уроженка Болоновца, она прожила всю свою недолгую жизнь в этой деревне, где одно время в период оккупации Ельнинского района находилась наша партизанская столица.

В 1936 году Ольга закончила семилетку в Мутище и поступила в восьмой класс, а через год — на курсы учителей в Дорогобуже. Затем она была учительницей в Казаринской начальной школе, а несколько позже работала в бухгалтерии Мутищенского лесопильного завода.

Во время оккупации Ольга Ржевская одной из первых вступила в наш партизанский отряд, участвовала во многих боях, была храброй и находчивой разведчицей. Выполняя задания командования полка, несколько раз проникала в логово врага. Дважды ее задерживали оккупанты, но девушке удавалось бежать.

Ольгу арестовали, когда она больная пришла к своей матери в Болоновец. 6 января 1943 года в деревню ворвался карательный отряд. Староста-предатель выдал Ольгу гитлеровцам. Несколько дней она находилась в заключении в Ельне, а затем вместе с другими арестованными гестаповцы отправили Ржевскую в Спас-Деменск.

Совершенно очевидно, что в Болоновец Ольга была направлена по указанию отряда, которым командовал Зыков. Об этом свидетельствует то, что в «Вахе»[7] в Спас-Деменске, как рассказывают очевидцы, Зыков разговаривал шепотом главным образом с Ольгой и другими девушками из отряда Лазо. Говорили о предателе, который их выдал. Страшно издевались гестаповцы над Зыковым и Ржевской. Но побои и пытки не вырвали у стойких партизан ни единого слова.

На косынке Ольги Ржевской имеется и такая надпись: «Ржевская Ольга Дм., 20 лет, Оболоновец, Мутищенский сельсовет, Ельнинского района, погибла 22/II 1943 года (за связь с партизанами). Кто найдет, сообщите родным». Затем дата смерти переправлена несколько раз.

27 февраля Ржевской и другим партизанам приказали приготовиться: в этой тюрьме они последний день. Заключенные решили, что их отправят на казнь. Ранее уже указывалось, что и Зыков обозначил эту дату как день своей смерти.

В действительности произошло иначе. Леонида Лукича Зыкова оставили в спас-деменской тюрьме, а Ольгу Ржевскую, лазовца Егора Борисовича Ключникова, бывшего директора Передельниковской школы, и некоторых других отправили в рославльскую тюрьму.

Всходская группа тайной полевой полиции (ГФП) захватила больного Зыкова в конце декабря или в начале января 1943 года, вместе с ним арестовали четырех девушек. Есть основания предполагать, что тогда же был арестован и работник Смоленского обкома партии товарищ Трегубов. В спас-деменской тюрьме Зыков выдавал себя за «беловца». Ольгу Ржевскую забрали несколько дней спустя. Сначала все арестованные находились в Ельне, затем их направили в Мутище и уже оттуда — в Спас-Деменск. Здесь, в тюрьме, вместе с Зыковым кроме перечисленных девушек находились подполковник Харитонов и старший лейтенант Давыдов.

Многие заключенные писали на стенах камеры день своей казни после того, как «следствие» по их делу было закончено. В том, что всех ждет расстрел, никто не сомневался. Если в предполагаемый день казнь не состоялась, то узник писал следующий день и так далее.

Страшны были последние дни истощенного, ослабевшего Зыкова. Жалкую подачку гитлеровцев — сто граммов хлеба и кружку воды — он отдавал девушкам, а сам отказывался от пищи.

За несколько дней до казни Зыков расспрашивал сидевшую с ним в камере девушку из Спас-Деменска Марию Козлову, за что ее арестовали. Когда узнал, что повод был пустяковый, то прошептал так, чтобы не слышали другие:

— Знаешь что, Маруся, ты, быть может, еще выйдешь на свободу, попадешь в лагерь или еще каким-нибудь образом останешься жива. Передай нашим о том, что мы отбивались изо всех сил, но нас выдал предатель. Партизаны дрались как львы, и не наша вина, что мы не одержали победы и на этот раз. И еще передай: я не сказал врагу ни одного слова. Имя мое на Большой земле знают.

Об этом Козлова рассказала мне в Спас-Деменске после его освобождения.

Из «Вахи» гестаповцы ежедневно увозили на грузовике десятки людей в Поповский лес. Обреченных доставлял к месту казни палач в зловещей черной форме с черепом на фуражке. В руках его всегда была железная трость, которой он избивал смертников, загоняя в машину.

4 марта 1943 года, на рассвете, в камеру спас-деменской тюрьмы вошел гестаповец с тремя солдатами и вызвал Зыкова. Леонид Лукич поднял голову, но встать не смог: обессилел. По команде офицера солдаты подхватили арестованного под руки и вытащили из камеры. Тихим, но твердым голосом Зыков успел сказать:

— Прощайте, девушки! Не забывайте меня и передайте нашим о моей смерти. Мы не даром прожили жизнь: в той победе, которую скоро одержит советский народ, есть и наша доля — доля партизан-лазовцев. Мой народ отомстит за меня...

Люди видели, как грузовик направился в сторону Поповского леса. Там и был расстрелян гестаповцами боевой командир лазовцев майор Леонид Лукич Зыков.

После освобождения Спас-Деменска в 1943 году в Поповском лесу провели раскопки 56 могил. В них обнаружили 907 трупов.

О многом поведали нам косынка Ольги Ржевской и надписи на стене в камере гестаповской тюрьмы.

Хотя на стене Ольга и написала, что погибла 27 февраля, на самом деле в этот день ее только перевезли в рославльскую тюрьму, и скорбный отсчет прожитых дней продолжался. На своей косынке Ольга писала:

«Мама, милая, писать кончаю и еще раз прошу: не беспокойся, не одна я такая, нас очень много...

Мама, а вдруг бы переменилась обстановка, и я бы вернулась к тебе, как бы мы были счастливы. Но нет, мама, в жизни чудес не бывает. Одно прошу, не беспокойся, береги свое здоровье и не жалей ничего.

Мама, я на апрель месяц составила календарь, прожитый день зачеркиваю».

Она успела зачеркнуть шесть дней. О том, как они были ею прожиты, сообщалось со слов очевидцев в декабре 1943 года в «Комсомольской правде»:

«Ольга попала в тюрьму в Рославле. Никто из заключенных не выживал более двух месяцев в ее сырых застенках. Каждый день водили больную Ольгу на допрос. Снова пытки, издевательства... Однажды немцы инсценировали повешение. Они потащили девушку во двор, где стояла виселица, подняли на табурет, надели петлю.

— Теперь можешь говорить — все! — сказал офицер. — Через минуту ты умрешь.

И она сказала:

— Я, русская девушка Ольга Ржевская, член Ленинского комсомола и партизанка, ненавижу вас всем сердцем. Я боролась с вами, как могла. И нас много. Горели и горят ваши склады, гибнут солдаты и офицеры, портится связь — здесь есть и моя работа. Жаль, что сделала мало. Но за меня отомстят. Скоро придет Красная Армия, и тогда...

Удар немецкого сапога вышиб из-под ног табурет. Ольга повисла, судорожно хватая воздух... Но палачи еще не натешились своей жертвой. С полузадушенной Ольги сняли петлю».

А через несколько дней, на рассвете, за нею вновь пришли гестаповцы. Умерла она героически, твердо веря, что без уничтожения гитлеровской чумы для советских людей не может быть светлой и радостной жизни.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 июня 1962 года партизанка Ольга Ржевская была награждена посмертно орденом Отечественной войны I степени.

После освобождения от гитлеровцев Ельнинского района нам стало известно, что в руках фашистов оказался и Вадим Дрейке, бывший ученик Коробецкой школы, одним из первых пришедший в партизанский отряд. Юный партизан имел медаль «За боевые заслуги». Гитлеровские душегубы предложили мальчику, уже стоявшему с накинутой на шею петлей, снять медаль и за это обещали помилование как несовершеннолетнему. Но смелый и гордый партизан ответил:

— Я достаточно совершеннолетний для того, чтобы бить вас, поганые собаки. И насколько хватало моих сил, я вас бил всюду вместе с партизанами-лазовцами. Медалью меня наградила Советская власть, и только после моей смерти вы ее снимите. Сам я не сниму. Такие мы все, русские.

Сделке с совестью Вадим предпочел смерть. Таким был этот юноша с большим сердцем. В 1965 году Вадим Дрейке посмертно награжден орденом Отечественной войны I степени.

Ныне известно имя палача, творившего неслыханные жестокости в Ельне, Спас-Деменске, Рославле и других городах Смоленщины. Это — отпетый фашист, садист и опытный контрразведчик, комиссар тайной полевой полиции Родль. Он был командиром 570-го отряда тайной полевой полиции (ГФП), действия которого распространялись на тыл 4-й немецкой армии. Не знаю, получил ли Родль по заслугам как военный преступник. Может, этот недобитый фашист имеет теперь высокие чины в Западной Германии. Пусть же эти строки будут обвинением против него.

Ни пытками, ни издевательствами не смогли сломить фашисты тех, кто попадал в их звериные лапы. Коммунисты, комсомольцы, беспартийные советские патриоты гордо отвергали постыдные предложения врагов своей Родины стать на путь предательства и отступничества и умирали героями. И те, кто жив, не вправе забывать о них, погибших за нашу свободу и счастье.

Уже после войны, в Берлине, в Трептов-парке, где на высоком зеленом холме высится величественная фигура советского воина-освободителя, я прочел высеченные на граните слова: «Великие подвиги ваши бессмертны. Слава о вас переживет века. Память о вас навсегда сохранит Родина».

Эти слова — дань народа солдатам и офицерам Советской Армии, погибшим в боях с гитлеровской Германией. Но с полным правом их можно отнести и к моим погибшим друзьям-лазовцам.

Вечная память им!